В камеральной бригаде трудились женщины, чьи мужья работали в экспедициях. Когда приходили известия из первой экспедиции, волна беспокойства охватывала одних женщин, когда из второй, других. К середине апреля почти все геодезисты разъехались по базам. В здании поселилась тишина. Коридоры и большая часть кабинетов пустовали. Даже в обеденный перерыв было тихо. Женщины мало общались между собой, что удивило Валю. В их глазах и поведении сквозила напряженность, возрастающая с каждым днем. Все меньше и меньше слышен был смех, все больше и больше они с каким-то тупым усердием работали. После трудового дня забирали детей из садика, спеша с ними в свои однокомнатные и двухкомнатные норки.
Весна упорно, несмотря на заснеженные вершины сопок, шагала по земле. Постепенно стали всюду появляться зеленые коврики из трав, а кусты и деревья покрылись надувшимися почками. Природа готовилась удивить лепестками цветов, зелеными полянами, обещая к осени все лесное пространство заполонить ягодами и грибами.
Валю радовала весна. Девушка, вдыхая воздух, наполненный ароматом распускающихся цветов, не могла понять своих замужних сотрудниц. «Что происходит с ними? Их мужья уехали только на сезон. Он закончится, они вернутся», – недоумевала она, спрашивая Клаву:
– Почему женщины так выглядят, будто им на плечи положили тяжеленный груз, от которого они стали сутулиться?
– Придет время – узнаешь. Живя здесь, нужно быть предельно внимательным. Вьюги, заносы на дорогах, пожары, дикие звери – везде таится опасность, требующая немедленно принять неординарное решение для спасения подчиненных. В этом краю часто сталкиваются с непредсказуемостью матушки-природы. Были случаи, например, когда ребят приходилось спасать. Высылали за ними даже вертолеты.
– Клава, расскажи, по-жа-луйста.
Клава постаралась как можно точнее пересказать истории, услышанные ею от участников тех событий.
***
Это произошло, когда предприятие базировалось в Ларюковой. Данила со своей бригадой осуществлял пеший переход от одной триангуляционной пирамиды к другой. Отойдя от прежней стоянки метров двести, он обернулся.
– Парни, кто недавно курил? Вань, ты?
– Ну я, а что?
– Смотри.
В том месте, где стояли палатки, поднимался дымок.
– Возвращайся! – приказал Данила.
Иван бежал. Он знал: если не затушить, полыхнет лес. Ребята разлеглись на земле, ожидая его возвращения. Солнце своим теплом расслабило их. И тут…
– Подъем! Все бросаем, берем только воду. Он не справляется.
Иван, сняв куртку, сбивал появлявшиеся то здесь, то там небольшие языки пламени. Давно не было дождей. Четверо рослых парней целый час тушили небольшой очаг возгорания. Они победили, но остались без воды. Возвращаясь к бутору, долго смеялись над чумазыми лицами.
К вечеру, уже в потемках, уставшие, добрались до реки. Не сговариваясь, кинулись к воде. Хотелось пить. Ставили палатки в кромешной тьме, собираясь с рассветом продолжить путь. Под утро по ним забарабанили капли дождя.
– Данила, спим? – с надеждой в голосе спросил Виталий, не открывая глаз.
В ответ прозвучало невнятное «угу». Парни во главе с бригадиром продолжили наслаждаться сновидениями. Дождь усиливался. Первым проснулся Женя, почувствовав под собой влагу. Вначале пытался лениво анализировать происходящее. Когда сообразил, мгновенно выбрался из спальника и истошно заорал:
– Парни, тонем!
Мгновенно все проснулись. Струи дождя уже лились с неба сплошняком. Данила огляделся и выплеснул тираду матерных слов: они заночевали на косе. Вода в реке быстро поднималась, отрезая их от берега.
– Рацию, приборы! – прокричал он.
Сообщив на базу о случившемся, велел перебираться на островок, который еще не ушел под воду. Прилетел вертолет. Парни стояли уже по колено в воде и держали в руках дорогостоящие приборы. Интересный факт: как бы геодезисты во время полевых работ ни мерзли (сезон длился порой до середины ноября), они не болели. Дома же постоянно простужались.
В этот раз все закончилось благополучно. Но было так не всегда.
Михаил Романович и Андрей занимались дешифровкой местности. Завершив задание, отправились на базу.
– Андрюша, давай заночуем в охотничьем домике. Он неподалеку. Темнеет, до базы далеко. Да и я подустал. Возраст все же.
– Романыч, откуда так хорошо знаете тайгу?
– Давно работаю дешифровщиком, а до этого гонял по тайге нивелировку. Можно сказать, всю окрестность проползал по сантиметру.
- Точно. Не подумал.
Ветхий домик охотники содержали в чистоте. Имелся запас продуктов для путников. Отварив картошку и вскипятив на костре воду, они поужинали. Спать расположились на широких лавках. Тишина, чистый лесной воздух сделали свое дело. Дешифровщики погрузились в глубокий сон. Утром Михаил Романович проснулся от рычания. В голове мелькнуло: «Ранняя весна. Шатун». Бросился к двери, закрыл на засов. Видя, как Андрей испугался, спокойно произнес:
– Сиди тихо. Может, уйдет.
Однако медведь стал ломиться в дверь, учуяв людей.
– Лезь в окно, потом на крышу, там лестница, – скомандовал Михаил Романович.
Дверь затрещала, когда он выбирался наружу, прихватив рацию. Уже сидя на крыше, вызвал вертолет. Медведь громил все, что ему попадалось. Михаил Романович с Андреем уже слышали тарахтение лопастей вертолета, когда прогнившие доски стали ломаться под ними. Андрей провалился, едва успев зацепиться за обломки досок. Михаил Романович схватил его за воротник куртки. И тут он увидел мольбу в глазах парня.
– Помоги, – прохрипел он.
Пальцы Андрея разжались. Михаил Романович завыл, стараясь удержать парня.
Падая, Андрей прямиком попал в лапы зверя. Когда прибыл вертолет, медведя застрелили. Изодранного парня спасти не удалось. Михаил Романович уволился. Друзьям сказал:
– Не могу забыть его глаза. У меня не хватило сил!
***
Прослушав рассказы, Валя съежилась, осознав, что не знает суровой правды севера. Вскоре эта правда грубо взяла ее за плечи и встряхнула, да так сильно, что она застонала.
***
Беда пришла, не спрашивая разрешения. Саша погиб нелепо. Его отправили доставить в одну из бригад железную геодезическую пирамиду в разобранном виде. Выехали после ливневого дождя. Дорога была опасная: с одной стороны сопки, с другой – глубокий обрыв. Она петляла, иногда резко поворачивая то вправо, то влево. Водитель, как сказали опытные шоферы, не вписался в очередной крутой поворот, и тяжелые металлические детали в кузове сдвинулись. Часть их навалилась на кабину машины, чуть зависшую над пропастью, придавив шофера и Сашу. Очевидцы рассказывали: «Шофер умер сразу, парень, весь искалеченный, некоторое время еще жил».
Счастливое будущее, которым ежедневно жила Валя, ожидая любимого, с жутким грохотом разбилось. Ее мысли путались. В первый момент она не могла в это поверить. Хотелось кричать: «Это неправда, этого не может быть!» Только когда она увидела Клаву, протянувшую к ней руки, осознала: «Саши больше нет!» Девушка разрыдалась, уткнувшись лицом в ее плечо.
– Валечка, деточка моя, ничего не поделаешь. Такова жизнь. Никто не знает, как он проживет ее: смеясь или рыдая, – шептала Клава, прижимая ее к себе.
Утром с распухшим от слез лицом девушка пришла на работу. Теперь она не отличалась от женщин, работающих с ней в одной комнате, стерев со своего лица восторг и заменив его печалью утраты.
Так Валя познакомилась с оборотной стороной медали под названием «Романтика севера», разобравшись с туманом и горьким запахом тайги, состоящим из едкого дыма костра и соленых женских слез.
Она никак не могла забыть Сашу. Вспоминала его катившимся с заснеженной горки, первый и последний его поцелуй, прощальные слова: «Дождись меня. Пожалуйста!» Валя замкнулась. Машинально ходила на работу, потом возвращалась в общежитие, смотрела телевизор, не совсем понимая, о чем идет речь в той или иной передаче. Когда бабушка умерла, это было как-то естественно. Она состарилась, долго болела. А тут… Молодой, полный сил парень.
Клава мягко напоминала ей о необходимости принимать пищу и хоть немного бывать на улице. Женщина терпеливо ждала, когда время затянет рану на сердце Вали.
Дни потянулись за днями, для нее они были похожи как две капли воды. В один из таких незапоминающихся дней в комнату вошел мужчина. Женщины прекратили работать и стали наблюдать за ним. Валя почувствовала, как они напряглись.
Он медленно, опустив голову, продвигался по комнате между столов. Камеральщицы пытались определить, к кому из них он подойдет и насколько плохим окажется привезенное из экспедиции известие. Дмитрий продолжал свой путь, направляясь к малышке Ксюше, которая недавно вышла замуж и только что проводила супруга на базу. Малышкой ее прозвали за личико, как у ребенка, и тихий ласковый голос. Почувствовав нервозную тишину в комнате, мужчина громко заговорил, решив разом всех успокоить.
– Я приехал с отчетом. Пришел к вам в отдел, принес Ксюше письмо от мужа. На базе все хорошо. Все живы и здоровы.
Женщины вздохнули и разом заговорили.
– Дмитрич, ты дома уже был? Вера, наверное, наварила тебе всего вкусненького?
– Твои мальчишки тебя узнали?
– Девочки, смотрите, борода-то у него какая. Как там Иван?
– Мой Славка тоже не бреется?
Кирилл Дмитриевич отдал письмо и постарался быстрее уйти, понимая, что вопросам не будет конца. Уходя, геодезист пояснил Ксюше: «Пробуду здесь дня два, потом отправлюсь на базу. У тебя есть время написать ответное письмо мужу». Как обещал, он отвез его. Однако самого через две недели после того, как он вернулся на базу, не стало. Теперь его жена и два сына видят его только на фотографиях, постепенно забывая его голос. Он был гипертоником. Резко изменившаяся погода убила его.
Трудно перенести смерть близкого человека, узнав об этом внезапно.
Вале захотелось выть. «Как же можно такое выдержать? Каждый год отправлять мужей на работу и постоянно вздрагивать, когда приходят известия из экспедиции?» – думала она, стараясь справиться со своими эмоциями.
Она шла за гробом со всеми наравне, оплакивая сотрудника и недавно погибшего Сашу. Рядом с ней брела Катерина, машинально переставляя ноги. На ее лице не было видно слез, она их все уже выплакала. Лишь сгорбленная фигура говорила о ее горе. Женщина была из тех, которые до конца своих дней помнят рано ушедшего из жизни супруга.
Каждые похороны в этом суровом крае представляли собой длинную цепочку хмуро шагающих за гробом усопшего или усопшей мужчин и беззвучно плачущих женщин. Эта картина на многие годы отпечаталась в памяти Вали. Здесь оплакивали друзей по-особенному, по-мужски, помня о них долгие годы.
Ей стало понятно, почему так усердно трудились женщины, чьи мужья летом выполняли сложную, но так необходимую для страны работу. Мысленно они молили судьбу об удачном, без несчастных случаев, полевом сезоне.
***
Геодезические работы были в разгаре, когда пригнали очередной вертолет в город на «форму».
– Это когда проверяют все его детали на пригодность к дальнейшей работе, – пояснили Вале женщины, с которыми она работала.
Этим рейсом прилетел муж Марии Ивановны. Он был в возрасте, работал начальником партии. Привез отчет о работе. Лететь обратно на базу собирался через два дня.
***
– Клава, я к Марии Ивановне, поблагодарить за баранину, – предупредила Валя, направляясь к двери.
Так уж было заведено. Все делились, кто бараниной, кто олениной или красной рыбой, добытой мужьями во время полевого сезона.
– Конечно, иди, – отозвалась Клава, радуясь тому, как девушка потихоньку становится более общительной после гибели Саши.
«Время и вправду лечит, – подумала она, вздохнув. – Да и молодость берет свое».
– Здрасьте. Я сказать спасибо, – заявила с порога Валя, войдя в дом Марии Ивановны и Вадима Семеновича.
– Вот и славно. Вовремя. Иди к столу с нами обедать, – добродушно пригласил ее хозяин.
– С удовольствием, только расскажите, как добыли баранов.
– Ничего здесь не утаишь, – усмехнулся он.
– Ну же, Вадим. Ведь и самому охота еще раз похвастаться сноровкой, – попросила жена, ласково посмотрев на него.
– Хорошо, только сначала поделись с Валентиной, объясни, как женила меня на себе. Вдруг ей пригодится.
– Вот вредина, признайся, наконец, что женился на мне из-за пирожков.
– Я это не скрываю. Может, Вале хочется знать, что за пирожки такие ты печешь. Надеюсь, угостишь нас ими сегодня? – продолжал подшучивать Вадим Семенович.
– Расскажите, мне действительно интересна история про пирожки, – вклинилась в разговор девушка. – Да и чай хочется попить с ними.
– Ладно, – согласилась хозяйка. – Только, чур, меня не перебивать, – заявила она, строго посмотрев на мужа.
– Хорошо-хорошо, – заверил он ее, сев удобно на диван и пригласив Валю последовать его примеру.
Женщина начала свой неторопливый рассказ. Ее спокойный голос перенес Вадима Семеновича во времена его юности, когда он приехал в эти края с первой женой Маргаритой, и годы жизни, не принесшие ему радости.
МАРГАРИТА
Окончив московский институт, он был направлен на геодезическое предприятие, базирующееся в Ларюковой. Приехал не один, а вместе с молодой супругой. Познакомились они на дне рождения ее брата, сокурсника Вадима по институту. Тогда еще десятиклассница, она покорила его своей непосредственностью. Миниатюрное, нежное создание мгновенно поселилось в его сердце. Женился на Маргарите сразу же после того, как прозвучал в ее школе прощальный звонок для нее и ее одноклассников. Родители девушки были против такого замужества. Они не хотели видеть своим зятем вчерашнего студента, в карманах которого было пусто. По настоянию дочери, свадьба все же состоялась.
Вадим толком не знал, получив направление, где ему предстоит работать. Прилетев в Магадан, купил билеты на автобус до места назначения. Ехать пришлось долго. Они с женой заснули и всю дорогу проспали – сказалась смена часового пояса. Их высадили на трассе. Перед ними предстал маленький поселок, над которым возвышалась сопка. Среди одноэтажных домиков выделялась одна двухэтажная постройка, как оказалось, здание геодезического предприятия. Маргарита разочарованно произнесла:
– Мы будем здесь жить?
– Тебя это расстраивает? Ты посмотри, какая необыкновенная природа. Здесь так прекрасно! А воздух…
Он всячески пытался ободрить ее, понимая: она испытала шок, увидев небольшой поселок. Еще бы! Москва – и вдруг…
Позже выяснилось: направляясь сюда, Маргарита представляла себе несколько пятиэтажных домов в лесу. Небольшой райский уголочек недалеко от города. Все оказалось совсем не так. Ее удивило, что в поселке был только клуб, в котором два раза в неделю показывали старые фильмы. Иногда приезжали артисты и давали заурядный концерт.
Больше всего она была поражена тем, что их поселили в дом, где в каждой комнате жило по семье. Кухня была общей, элементарных удобств не было. Вернее, туалет был на улице, баня в центре поселка.
Ее раздражало все: магазин без достаточного ассортимента продуктов, баня, в которой можно было мыться по четным дням, ибо это были дни, по которым мылись женщины. Что распределялись молочные продукты только среди семей, имеющих маленьких детей (в поселке было две коровы, и тех было нечем кормить). Слова «творог» и «сметана» взрослое население давно забыло. Овощи и мясо нужно было закупать осенью на всю зиму, так как зимой по трассе привозить их в поселок не было возможности из-за пурги и морозов.
Вадим Семенович вспомнил, как в один из первых дней их жизни здесь Маргарита произнесла, придя из магазина и картинно разведя руки:
– Вадим, что нам делать? Я была в магазине. Там одни консервы. Нам придется есть их всю зиму. Консервов два вида: килька в томатном соусе и свинина тушеная.
– Ребята помогут! – уверенно произнес он тогда, стараясь успокоить ее.
– Чем? Кусками отвратительного костистого мяса? Рыбой, которой можно забивать гвозди? Дадут квашеной капусты, поделятся картошкой? О чем это ты? Я не могу так питаться. Привыкну? Ты шутишь? – кутаясь в теплый плед, раздраженно говорила Маргарита. – Гулять? Дорогой, где? Кругом сопки и снега по колено. Ты можешь себе представить меня в этих валенках? Ах, это унты. Подруги? Милый, о чем я с ними могу говорить? Об их сопливых детях? Уверена, ни одна из них ни разу не была в театре и не держала в руках книгу.
Он всячески в то время помогал жене, надеясь на то, что она привыкнет к неудобствам, ей откроется мир не тронутой цивилизацией природы, где легко дышится, видны ночью звезды, а зимой – занесенные белым снегом поля. Где весной журчит прозрачная вода.
В какой-то момент ему показалось, что Маргарита потихоньку меняет свое отношение к поселку, к людям, живущим рядом с ними. Его заставили так думать слова, проникновенно произнесенные ею: «Ну что ты на меня так смотришь, Вадим? Мне трудно быстро перестроиться. Любимый, знаешь, что я придумала? Пока ты будешь на работе, буду читать книги. Вечерами мне никто не будет нужен, кроме тебя. Ты ведь решишь проблему с питанием? Да, дорогой?»
В то время Вадим не мог даже предположить, что, с первых же дней невзлюбив этот край и его жителей, она строила план возвращения в Москву.
Весной, когда геодезисты стали собираться в тайгу на полевые работы, Маргарита стала проситься к родителям. «Вадим, мне с тобой хорошо. Но я так давно их не видела. Очень соскучилась!» Усыпленный ее ласковыми речами, он согласился с этим доводом, отвез ее в аэропорт и проводил до самолета.
Полевые работы продлились, как всегда, до ноября. Вадим вернулся в поселок, где его ждало письмо от жены, в котором она уведомляла о своем решении развестись с ним. «Вадим, я не привыкну к таким условиям: на кухне толчея, гулять вокруг дома надоело, да и холодно. Подруг нет. Незамужние девушки проводят время с парнями в общежитии, у молодых женщин маленькие дети. С кем мне общаться? Баня с тазиками! В клубе крутят старые фильмы. Телевизора нет. Сидеть молча вдвоем? Не могу больше! Прости».
Он срочно вылетел в Москву. Родители Маргариты не давали ему встретиться с ней, твердя о ее юном возрасте и слабом здоровье.
Пришлось вернуться в поселок одному после того, как Маргарита все же встретилась с ним и заявила: «Я не люблю тебя». Он тяжело переживал развод. Долго не мог поверить в ее изначально безразличное отношение к нему. «Я приняла увлечение за любовь», – заявила она в суде при разводе, наученная матерью.
Вадим Семенович вздохнул и стал вслушиваться в слова женщины, которая помогла ему понять, что любовь все же существует и это самое прекрасное чувство на свете.
***
МАРИЯ ИВАНОВНА
В этот момент Мария Ивановна рассказывала Вале, как однажды она в обеденный перерыв предложила Вадиму попить чай с ее пирожками.
Описывая это, она умолчала о самом главном, о том, как сжалось ее сердце, когда впервые увидела его, а потом с ревностью наблюдала за его жизнью с молодой женой. К этому времени она прожила в поселке три года, приехав из Ленинграда.
– Соскучившись по домашней пище, которую не ел уже несколько месяцев после возвращения в поселок без Маргариты, Вадим с удовольствием уплетал пирожок за пирожком, не замечая, как я смотрела на него. Зная о его пристрастии к ним, я изощрялась как могла, принося на работу каждый день пирожки с грибами, брусникой, мясом, не надеясь ни на что. Мне доставляло удовольствие печь для него, смотреть, как он их ест, слушать о том, как справляется со своими подчиненными и успешно сдает отработанный материал.
Все было хорошо, и тут я почувствовала: меня все больше и больше тянет к нему. Испугалась, подумав о своем возрасте. Я старше его на пять лет. Поняла, что будет трудно видеть его новую возлюбленную. А она могла появиться в любой момент. Он был статен, умен, нравился женщинам и, ко всем его достоинствам, был холост.
– Что? Был статен? Нравился женщинам? – возмутился, шутя, Вадим Семенович.
– Ты и сейчас любимец женщин, дорогой! Во всяком случае, я тебя безумно люблю!
– То-то!
– На него многие женщины посматривали. Я решила, что не пара ему. Стала его избегать. На его вопрос: «Что произошло?» – честно ответила:
– Боюсь своими пирожками помешать тебе найти спутницу, с которой зашагаешь по жизни дальше.
– Валя, она чуть не отказалась от меня, такого красавца, из-за нескольких лет разницы в возрасте! Я понял: или надо срочно связать себя брачными узами с ней, или придется на всю жизнь лишиться возможности лопать наивкуснейшие пирожки. Я пошел ва-банк, предложив ей выйти за меня замуж. Ты только представь! Вместо того, чтобы сказать: «Да, любимый. Согласна», – она выпалила: «Я старше тебя на пять лет».
– Валя, он вдруг спросил меня: «Где написано крупными буквами о твоем и моем возрасте, что так беспокоит тебя?» – После таких слов я перестала сопротивляться. С тех пор мы живем вместе, а я продолжаю печь пирожки. Боюсь, если перестану, он разведется со мной.
Произнеся это, Мария Ивановна поставила на стол миску с пирожками.
– Я так и не понял до сих пор: женился на ней или на пирожках, – проговорил Вадим Семенович, незамедлительно получив шлепок по затылку от Марии Ивановны.
«Вот тебе и пирожки. Оказывается, в жизни может сыграть серьезную роль умение готовить. Одна беда, нет у них детей. Почему такая несправедливость? Дочь Лизы родила ребенка и убила его. Ей он был не нужен. Родись он в этой семье, жил бы в достатке и любви!» – рассуждала Валя, глядя на супругов.
«Господи, – вдруг мысленно произнесла она. – Если ты и вправду есть, позаботься о них в дни их старости, как позаботился бы сын».
Ее раздумья прервал Вадим Семенович.
– Валя, ты не знаешь историю о том, как Мария Ивановна с Лизой в буран шли от поселка Оротукан в Ларюковую? Это где-то километров семь. Тогда они чудом не сбились с пути и добрались до дома! Могли погибнуть.
– Ох. Как же это вы, Мария Ивановна?
– Это сейчас я грамотная. А тогда молодость и вера в то, что со мной ничего плохого не может случиться, вселяли в меня бесстрашие. Это было, когда мы еще жили в Ларюковой. Лизиной дочке исполнилось два годика. Уложив ее спать, она решила съездить в Оротукан присмотреть для нее новую одежду. А я собралась с ней, хотела купить чего-нибудь вкусненького для Вадима. Мы тогда только поженились.
– Мария Ивановна, Лиза – это наша уборщица?
– Да. Она жила в поселке Таежный, а работала в нашей столовой. Между поселками метров пятьсот.
В поселке часто передавали по радио сообщения об ушедших из дома людях, надеясь на то, что они у родственников или у друзей, с ними все в порядке и они вскоре дадут о себе знать. Чаще всего весной их находили замерзшими чуть ли не рядом с поселком. В пургу можно замерзнуть и возле дома.
Нам, тогда еще молодым, все как-то было нипочем. Сев в автобус, мы с Лизой прижались друг к другу, пригрелись и вздремнули. Проснулись от громких возгласов пассажиров. Автобус стоял. Поломался. Нужно было ждать, когда шофер его починит. Ох. Я не сказала: это было зимой, уже вечером. Да еще, пока мы ехали, разыгрался буран.
– Ух ты! – поежилась Валя.
– Шофер нас предупредил: «Починка займет часа два, а то и все три». Лиза забеспокоилась: спящий ребенок был дома один. Посмотрев на меня, стала упрашивать вернуться домой. Вначале я согласилась. Не отпускать же ее одну. Мы вышли из автобуса и ахнули. Вокруг была темень. От мороза ресницы сразу склеились. Сильный ветер дул наискось. Как идти домой семь километров? Я засомневалась. Лиза это почувствовала.
Приблизила свое лицо к моему, в ее глазах была мольба. Не получив моего согласия, она пошла в сторону нашего поселка. Пройдя немного, снова обернулась. Увидев, как многие пассажиры уже мирно спали в автобусе, я вздохнула и все же пошла за ней. Идти было трудно. Холодный ветер со снегом хлестал по лицу. Постоянно нужно было ногами чувствовать укатанную дорогу. Если ноги проваливались в рыхлый снег, это означало, что мы идем по целине. Шли по обочине, одна за другой.
Встречные машины с включенными фарами неожиданно возникали из тьмы. Мы еле успевали отскакивать. Если одна из нас проваливалась в глубокий снег, другая вытаскивала, ставила на твердый участок дороги, и мы снова продолжали идти. У меня начали мерзнуть ноги.
– Еще далеко? – прокричала я Лизе.
Она не услышала. Интересный факт. Даже тогда, понимая, что идем наобум, я не чувствовала страха.
Поселок находился не на самой трассе, а чуть в стороне. Тогда ни у меня, ни у Лизы даже не возник вопрос, как мы увидим поворот к поселку. А? Каково? Ведь было темно!
Валя слушала затаив дыхание. «Как же они не промахнулись? Если бы…то…», – подумала она, поежившись.
– Нам невероятно повезло. Когда мы находились на перекрестке, перед нами возникла из тьмы очередная машина, на несколько секунд осветив пространство вокруг нас. Вот тут-то мы и увидели указатель. Помню, меня этот факт не удивил даже. Я все воспринимала как должное. Мы свернули с трассы на дорогу, ведущую к поселку, и каждая побежала к своему дому.
– Дай мне рассказать дальше, – попросил Вадим Семенович.
– Ладно. Пойду поставлю чайник на плиту, а то уж совсем остыл.
– Иди-иди, – поторопил он, предвкушая возможность в своих красках рассказать завершение похода за сладостями. – Сижу я дома, спокойно жду ее. Пью чай с пирожками и конфетами. Совсем как сейчас.
– Не тяните, – взмолилась Валя.
– Дальше все очень быстро происходило. Настежь раскрылась дверь, в полном обмундировании ворвалась в комнату Мария. Не глядя на меня, она со всего маху уселась на батарею возле окна и – замерла. Еще бы, ведь к этому времени у нее ноги совсем замерзли.
– По инструкции, наверно, надо было их растереть?
– Валя, какая там инструкция. Попка быстро согрелась, и тепло пошло по всему моему телу. Еще и Вадим дал мне свой теплый чай, – пояснила вошедшая в комнату Мария Ивановна.
– Вот это приключение! Хорошо, когда все заканчивается благополучно. Вадим Семенович, и все же, как вы добыли баранов? – обратилась она к мужчине, намереваясь заставить его рассказать нашумевшую на предприятии историю.
– Пришло время моего рассказа?
– Да! – подтвердили одновременно Валя и Мария Ивановна.
– Валя, а ты не хочешь полетать на вертолете? – неожиданно спросил он девушку.
– Разве такое возможно?
– Со мной? Да. С Тамарой Николаевной я договорюсь, с начальником твоего отдела тоже. В пятницу вылетим, в понедельник к утру ты уже вернешься. Может, на часик опоздаешь на работу. Согласна?
– Ура! – закричала Валя.
Помолчав, она в упор спросила:
– Вы мне зубы заговариваете?
– Нет-нет. Рассказ так рассказ.
***
Облетев на вертолете все бригады, мы возвращались на базу. Я сидел в салоне и систематизировал отчеты бригадиров о проделанной за неделю работе. Эдик, мой помощник, смотрел в иллюминатор. Внезапно он закричал:
– Бараны!
Я тут же подошел к нему. Он показал рукой на сопку у нас по курсу и взмолился:
– Семеныч, постреляем! А?
– Я одобрительно кивнул, подумав: «Разрешение на отстрел и ружье с собой». Выбрав площадку на сопке недалеко от баранов, пилот стал удерживать вертолет над ней. Медлить было нельзя, его начинало заваливать вниз по склону. Я выпрыгнул. Ребята развернулись и улетели. Помня, где находились бараны, стал пробираться туда. Раздался выстрел, затем еще один. Когда добрался до баранов, увидел двух убитых и трех драпающих вниз по склону. Тех двух уложил Эдик. Подлетел и завис надо мной вертолет. Мне кинули канат. Я схватил его и мгновенно обмотал одного барана за рога. Едва успел отпустить канат, как Эдик с силой дернул его на себя. Баран взвился вверх и пулей влетел в салон. Сделав круг, вертолет снова завис. Операция по посадке в него второго барана тоже прошла успешно. Настала моя очередь.
– Страшно было? – не удержалась от вопроса Валя.
– В тот момент я об этом не думал, – признался Вадим Семенович.
Вертолет подлетел довольно близко. Я почему-то решил сразу в него прыгнуть. Моя нога коснулась бортика салона, меня стало заваливать назад. «Все, – подумал я, – конец». Эдик с невероятной быстротой схватил меня за воротник куртки и рванул что было сил на себя. Я влетел-таки в салон и влепился в противоположную двери стену. «Ну ты даешь, Семеныч! Зачем сразу прыгал? Можно было поискать более удобное место для такого трюка. Ты же мог разбиться», – хрипло проговорил Эдик. Я молчал, благодарно глядя в глаза моему спасителю. Вот и вся история про баранов.
– Мария Ивановна, такого отпускать от себя дальше трех метров опасно.
– Нет, Валя, теперь он долго будет помнить это состояние, впредь не решится на такую авантюру и другим не разрешит.
– Что верно, то верно, не позволю.
– Уже поздно, пойду домой, – засобиралась Валя.
– Не забудь про наш уговор, – напомнил ей Вадим Семенович.
На следующее утро на предприятии было очень шумно. Девушка почувствовала что-то неладное.
Подойдя к группе людей, стала прислушиваться. Интуиция ее не обманула. Опять случилась беда. В бригаде тюменской экспедиции, выполнявшей нивелирный ход, бич убил всех работников.
Бич – это опустившийся, спившийся, бездомный человек, который скитается по подвалам многоэтажек. К ним причисляли и тех, кто отсидел тюремный срок и по разным причинам не мог улететь домой. Некоторые зарабатывали немалые деньги, устроившись разнорабочими в период полевого сезона на предприятие, однако, получив их, сразу пропивали с друзьями, такими же бичами, так и не купив билет на самолет.
Взяв бича на работу, геодезисты использовали его как носильщика бутора при переходе на новую стоянку. Поручали ему варить еду, иногда привлекая непосредственно к работе. В основном это были люди в возрасте сорока – пятидесяти лет, которым нужно было заработать на еду. Их давно ничего не интересовало в этой жизни.
Начальник бригады, в которой случилось несчастье, был снабжен на время полевого сезона ружьем и ракетницей. Хранил патроны по инструкции: отдельно от ружья.
Бич, натворивший бед, оказался, как потом выяснили, человеком злобным и мстительным. После того, как бригадир отчитал его за пьянку и дебош, он затаил на него обиду. Долго высматривал, куда тот прятал патроны. Месть раздирала ему душу. В очередной раз проводив геодезистов, он вытащил патроны. Зарядив ружье, разогревая свою ненависть водкой, украденной в магазине ближнего поселка, стал ждать их возвращения.
Первым шел бригадир. Сразу умер. Следом его жена. Пуля попала в сердце. Как потом выяснилось, была беременна. За ней шли два молодых парня, которые устроились разнорабочими, чтобы собрать денег на мотоцикл. От шока они стояли на месте, ничего не понимая. Бич воспользовался этим. Их не успели довезти до больницы. Поиски начали лишь после того, как бригада дважды не вышла на связь. Бича нашли мертвецки пьяным – он лежал рядом с винтовкой.
***
– Живут же такие нелюди на земле! – выговорила Валя, сжимая кулаки, чтобы не разрыдаться.
Женщины разошлись по кабинетам и занялись работой. Они знали, как тяжело родственникам погибших. Катя старалась успокоить девушку. Тут снова пополз гул ужаса: бригада Алексеича сутки не выходила на связь.
– Вертолет уже выслали. Полетел сам, – сообщил главный инженер обступившим его работницам.
Вскоре пилот доложил о прибытии на место и о том, что ни бригадира, ни двух практикантов, ни бича нигде не было. Только около палатки догорал костер. Уже поздним вечером известили по рации: всех нашли.
Подробности о том, как происходил поиск, рассказал на следующий день Григорий, завхоз предприятия.
– Когда мы приземлились, побежали к палаткам. Там никого. Стали ходить вокруг них, увеличивая радиус поиска. Вскоре нашли рабочего. Он сидел под деревом и рыдал.
– Где остальные? – спросил я его.
– Убил, – пробурчал он, будучи изрядно пьян.
– Где их тела?
– Всех, порешил, – повторял и повторял он эту жуткую фразу.
– Грузите его в вертолет, продолжим искать остальных, – распорядился Леонид Иванович.
Много времени прошло, пока их нашли. Они были в разных местах, но в одинаковом состоянии опьянения.
Когда Григорий закончил свой рассказ, женщины вздохнули. Все живы! Это для них было самым главным. Однако членов той бригады во главе с Алексеичем на следующий же день уволили.
Валя, придя домой после работы, не снимая куртку, села на стул и опустила голову. Долго молчала, потом с возмущением произнесла:
– Не могу понять. Как можно убивать людей? Убивать только потому, что его обидели. Женщину! Беременную женщину! Мальчишек!
– Успокойся, дружок. Случившееся не исправить, а их – не вернешь к жизни. Нам это не дано, – мягко проговорила Клава. – Займись-ка подготовкой к завтрашнему дню.
Девушка вопросительно посмотрела на Клаву.
– Ты летишь на вертолете с Вадимом Семеновичем.
Валя из-за сегодняшних переживаний совсем забыла про это. Клава, смотря, как она машинально запихивает в рюкзак теплые вещи, подумала: «Трудно ей воспринимать сразу столько горести».
На следующий день, рано утром, Валя с Вадимом Семеновичем уже поднималась в салон вертолета, когда раздался резкий возглас пилота:
– Семеныч, не положено!
– И я говорю, не по-ло-же-но, – отреагировал начальник партии. – Вася, вообще-то, ты не смотри в нашу сторону. У твоего вертолета, между прочим, колесо спустило. Вот иди и подкачай его.
Пилот хохотнул, махнул рукой и отправился в кабину. Подняв в воздух вертолет, сделав круг над городом, взял курс на базу. Летать на винтокрылой машине Вале не приходилось никогда. Прижав лицо к иллюминатору, девушка с затаенным дыханием смотрела на тайгу, расстилающуюся под ними. Вертолет снизился и полетел вдоль речки, плутавшей по лесу, повторяя все ее повороты. Летел так низко, что по его бокам поднялись водяные брызги.
– Красота-то какая! – прокричала Валя.
– Это Васька перед тобой так выделывается, – пояснил ей Семеныч.
Валя смутилась.
Василий направил вертолет на одну из сопок. Подлетев с пологой стороны, он стал карабкаться к вершине. Когда оставалось совсем немного, мотор натужно загудел. Валю прижало к полу. Перевалив через вершину, вертолет зашуршал лопастями и стал медленно опускаться с отключенным мотором к ее подножию. Валю потянуло вверх.
– Мы что, падаем? – удивленно спросила она у Вадима Семеновича без тени страха.
– Нет, это авторотация. Валь, а ты не трусиха.
На базе ее определили в пустующий домик сталинских времен. Небольшие постройки рассыпались среди деревьев. Здесь когда-то был пионерский лагерь. Вечером в одной из них собрались бригадиры. Их было трое: Юра, Валера и ее тезка Валя. Они прибыли на базу сдать измерения предыдущего задания и получить новое. Всех их она знала. Юра взял гитару и стал потихоньку петь. Девушка организовала чаепитие. Ребята не успели сесть за стол, как в коридоре послышался шум. Вадим Семенович вышел. Вернулся, неся в руках начатую бутылку водки. В помещение буквально ворвался за ним рабочий по базе.
– Начальник, отдай, – потребовал он.
– Нет. Демьяныч, ты знаешь, во время полевого сезона действует сухой закон.
– Отдай, не имеешь права, она моя, – продолжал канючить рабочий, намереваясь вырвать бутылку из рук начальника.
Вадим Семенович на глазах у бича вылил на пол остатки водки, произнеся:
– Забудь.
Бич полез драться. В приоткрытую дверь стали протискиваться его изрядно выпившие друзья, стремясь устроить потасовку с начальником и бригадирами.
Валя испугалась, увидев озлобленных мужчин, прижалась к стене. Спокойным голосом начальник партии приказал ей не выходить из комнаты, а сам направился к выходу, тесня перед собой взбунтовавшихся рабочих. Парни последовали за ним, плотно прикрыв за собой дверь. Спустя некоторое время они вернулись и как ни в чем не бывало сели за стол пить чай. Юра снова взял в руки гитару. Валя улыбнулась.
– Тихо-то как. Быстро же вам удалось усмирить пьяниц,
– Буйных привязали к кроватям, остальным пригрозили увольнением. Вот и все, – пояснил Валера, намазывая масло на хлеб.
Позже Вадим Семенович рассказал Вале, как бичи, не имея денег, добыли водку. Оказывается, они послали двоих в лес за ягодами. Те насобирали, пришли в поселок, продали, а на вырученные деньги купили спиртное.
Стемнело.
– Завтра полетим по бригадам, вставать придется рано, так что, Валя, отбой. Или ты не хочешь лететь? – спросил ее Семеныч.
– Зачем же я тогда здесь?
– Вот и славно.
Утром, подойдя к вертолету, девушка поприветствовала пилота, помахав ему рукой.
– Вадим Семенович, летим? – уточнил Василий у подошедшего начальника.
– Летим, Вася, летим. Сначала к Атаманову, перебросим его на другую пирамиду, потом к начальнику порта.
– Понял.
Заурчал мотор, закрутились лопасти, вертолет взмыл. Валя прильнула к иллюминатору. Облачность была низкой. Летели, то и дело попадая в облака. Создавалось впечатление, будто полет происходит в густом тумане. Когда вынырнули из очередного облака, перед ней возникла скала. Она была так близко, что казалось: вытяни руку – и дотронешься до нее. От неожиданности девушка отпрянула от иллюминатора, обернулась, посмотрела на Вадима Семеновича и выдохнула: «Вот это да!»
Внизу, под ними, виднелась небольшая скальная площадка. На ней, готовые к переброске на другой объект, сидели работники бригады, рядом с ними лежал бутор. Вертолет вначале завис, потом стал снижаться. Выглядело, будто он опускается прямо на людей. Валя, закрыв глаза, замерла от страха. Замолчал мотор, лопасти перестали крутиться.
– Валя, выходи, – услышала она спокойный голос начальника партии, после чего решилась открыть глаза.
Ноги подчинились ей не сразу. Осторожно опустилась на землю, осмотрелась. Колеса вертолета стояли в полуметре от рабочих.
– Ювелирная точность! – восхитилась девушка.
– Я такой! – гордо проговорил, вылезая из кабины, Василий.
Оглядев присутствующих, увидел среди них практикантку, сидящую на рюкзаке.
– Девочка, как тебя зовут? – обратился он к ней.
Она назвала свое имя.
– У тебя мама с папой есть? – продолжил интересоваться он.
– Естественно.
– Так какого, – Василий выдержал паузу, – они тебя сюда отпустили?
– Сама захотела.
– И?
– Очень хочу домой.
Василий покачал головой.
– Никогда не понимал таких барышень.
– Атаманов, грузимся, – дал распоряжение начальник.
Забрав работников, полетели на сопку, где стояла триангуляционная пирамида. Во время полета Валя видела, как Атаманов прижимал к себе девушку. Внутри у нее стала подниматься волна возмущения. «Почему он так себя ведет? У него милая жена Ксюша». Она посмотрела в сторону Вадима Семеновича, который с увлечением просматривал отработанный материал данной бригады, бормоча:
– Так-так. Этот полигон замерили неплохо. Надо бы на базе предварительно все же его просчитать.
– Мужчины, кроме своей работы, ничего не видят! – то ли осуждая, то ли восхищаясь, произнесла Валя.
Ее высказывание из-за шума в салоне никто не услышал. Она вновь вернулась к своим размышлениям: «Знал бы он: Ксюша, как все жены геодезистов, работающие в камеральной группе, перестала улыбаться и теперь вздрагивает, когда приходят вести из полевых бригад, надеясь, что плохие обойдут ее стороной. С облегчением начинает разговаривать ни о чем, чтобы чуть-чуть расслабиться, узнав, что в данный момент ее супруг жив и здоров. Что же это? Парни и здесь, как в Москве, умудряются флиртовать, забыв о существовании жен?»
Бригаду Атаманова высадили на очередной сопке для дальнейшей работы. Вертолет взлетел и продолжил полет по намеченному курсу. Уже стемнело, когда он приземлился в поле и утихомирил свои лопасти. Вадим Семенович подвел Валю к пожилому мужчине, встречающему их, и представил:
– Константин Николаевич, начальник аэропорта,
Она изумленно посмотрела на Семеныча и тут же спросила:
– Какого аэропорта?
– Разве ты не видишь огороженное место с бочками бензина? Костю мы в шутку так называем. Вообще-то здесь он охраняет горючее. Это место является дозаправкой вертолетов, что очень важно для работы геодезистов. Иначе пришлось бы им мерить землю-матушку своими шагами от начального пункта измерений до следующего.
– Щи уж готовы, идемте обедать, – предложил начальник порта.
Кружком сели у костра, стали есть духмяное варево. После обеда Константин, которому, бесспорно, было за пятьдесят, слушал, улыбаясь, россказни пилота. Семеныч дремал. Валя завороженно смотрела на черное небо, восхищаясь яркими мерцающими звездами. Она надолго запомнила пляску пламени костра, который освещал лица людей, сидящих около него. Ее воображение населило тьму за спинами мужчин лешими, ведьмами…
Василий замолчал. Тишина окутала всех. И только ветки потрескивали в костре.
– Ребята, пошли, выдам спальники. Валя, кажись, так тебя зовут? Будешь спать в палатке, мужики у костра, – распорядился Константин Николаевич, нарушив безмолвие.
– Холодно. Замерзнете, – усомнилась в правильности его решения Валя и высказала ему свои опасения.
– У него всегда в костре лежат камни. Они, если их положить в спальник, долго держат тепло, до самого утра, – пояснил Семеныч.
– Не знала.
– Поживешь с нами, много чего узнаешь, многому научишься.
Опьянев от воздуха, пропитанного запахом трав, девушка залезла в спальный мешок и мгновенно уснула, чувствуя тепло камня, лежащего у нее в ногах.
Утром, заправив вертолет очередной порцией горючего, пилот взял курс на базу. Когда прилетели, Валя обратила внимание на то, что не было видно ни одного работника. Увидев ее замешательство, Вадим Семенович пояснил:
– Они стараются не попасться мне на глаза. Боятся увольнения за вчерашний дебош. Уверен, на базе порядок и нас ждет отменный завтрак.
Поглощая с аппетитом оладьи, Валентина искренне восхитилась ими, чем порадовала повара. День выдался солнечным. Вся земля среди деревьев была усыпана прошлогодними листьями. Пахло весной. Сидеть в доме Вале не хотелось. Она решила погулять около базы. Шуршала листва под ногами, где-то чирикали птички. Необычное спокойствие охватило ее. Ни о чем не думалось. И тут она увидела среди листьев ржавую лошадиную подкову, пролежавшую здесь, по всей вероятности, много лет. «Вот так удача!» – обрадовалась она, поднимая ее.
На базе все были заняты подготовкой к следующему заданию. Утром Юру, Валеру и Валю с членами их бригад забросят вертолетом на новые участки работ. Вечером парни проводили Валю к вездеходу, на котором она с начальником партии отправилась к трассе.
– Тебе понравилось путешествие? – спросил Вадим Семенович, прощаясь с ней возле автобуса, направлявшегося в город.
– Очень! Большое вам спасибо! Запомню на всю жизнь!
– К утру доберешься. Обними за меня мою любовь.
– С удовольствием!
Примерно через год после этих событий летчик Василий и его друг Эдик погибли, лихача на вертолете. Они, прицепив дымовую шашку к его хвосту, пытались написать в воздухе имя друга в честь дня его рождения. Пилот не справился с управлением.
Атаманов, завершив полевой сезон, уволился и улетел с Ксюшей на материк. Причину своего увольнения он никому не объяснил.
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ