Навстречу рассветам летят самолёты,
Порты назначенья – Анадырь, Шмидт.
Двенадцать, четырнадцать – время полёта
И то, если трассой нигде не пуржит.
Летят чудаки, тащат сетки с редиской,
Оттянуты лямки на рюкзаках
Летят на восток, и путь их не близкий,
Унты в чемоданах и шубы в руках.
А «ИЛ» серебристый нырнул в поднебесье –
За пару часов из заката рассвет.
Вздремнул ненадолго в опущённом кресле,
Проснулся и – суток считай уже нет.
Лишь сопки и тундра – всё как обычно,
Одноэтажные зданья портов.
До боли знакомо, до боли привычно,
Как будто встречаешь родительский кров.
В долинах у рек, у заснеженных сопок
Живёт беспокойное племя людей.
Живёт на земле не истоптанных тропок,
Чтоб жизнь на земле этой, стала теплей.
Вы перстень с печаткой себе покупали,
Сынишке – солдат оловянных набор.
Всё это мы здесь, в мерзлоте добывали,
Простите, заметил я вам не в укор.
Мы просто хотели, чтоб нас вспоминали,
Чтоб знали, зачем мы летели сюда.
Мы уголь из шахт «на гора» выдавали,
Мы строили рудники и города.
Могучая техника вздыбила недра,
Над тундрой Билибинской атомки мощь,
В краю ураганного, жгучего ветра,
Где полгода солнце, а полгода – ночь.
Всё здесь необычно: закаты, рассветы,
Сиянье в полнеба и клик журавля.
Жаль, мало про них ещё песен пропето,
Поэтов не балуют эти края.
Живут чудаки на далёкой Чукотке.
Работают, любят, мечтают, поют.
Живут на земле, что не жалует робких.
Ту землю суровую, домом зовут.