/Воспоминания о войне/
Когда я только начал служить во флоте меня отправили на берег И Цзын около острова Смерти. Самым красивым среди нас был юный Эжен Данглибер. У него были светлые, немного вьющиеся волосы, румяные щеки, пухлые и алые, как у молодой бретонки, губы. Я удивительно хорошо запомнил его глубокие серые глаза под светлыми бровями. Они, кажется, всегда смотрели на меня с грустью и надеждой. Возможно я запомнил их такими потому что Эжен действительно надеялся на меня в тот момент, когда я последний раз его видел.
В тот день, когда я поступил в распоряжение к нашему командиру была большая буря и не одно судно не стало бы выходить в море, однако, вскоре было замечено, что какая-то (французская) шхуна движется прямо к нашему берегу. Она явно был неуправляема и явно шла на скалы.
В волнении все (в том числе и я), высыпали с биноклями под навес дозорной башни откуда было хорошо видно острые камни нашего берега. Когда шхуна приблизилась к нам на достаточно близкое расстояние многие заметили что на палубе находится привязанный к штурвалу человек. Я закрепил свой бинокль около одной из балок и четко различил, что это белый мужчина в светлой одежде, обхвативший что-то руками. Я никак не мог рассмотреть что это и тогда я спросил у кого-то из товарищей, – «что это у него в руках?», – мой вопрос остался без ответа, лишь тяжелые взгляды обратились в мою сторону. Тогда я понял, что мужчина пытается удержать тело своего товарища.
Волны захлестывали небольшую шхуну и норовили смыть за борт обоих, однако, человек привязанный к штурвалу стойко сносил удары. С самого начала его компаньон напоминал куклу и не производил впечатление живого человека, но когда судно стало так близко к камням, что гибель стала выглядеть неизбежной, мне вдруг показалось, что второй мужчина приподнял голову, изогнул все тело посмотрел на державшего его моряка. В этот момент руки того вдруг разжались и оглушительная волна на мгновении скрыла обоих…
Вскоре все море с невероятной быстротою успокоилось и нам даже удалось подтащить шхуну к берегу. Чудом мне показалось то, что ее не разбило о камни, однако, куда больше меня удивило то что никто из нашей команды никак не осудил человека, который отдал друга на растерзание стихии, спасая свою жизнь.
Около трех месяцев этого человека выхаживали у нас в госпитале. Я слышал что в бреду он часто повторял: «Я не мог выносить эти его стоны…» и «он выскользнул,.. он просто выскользнул». (Я не знал перед кем и для чего он оправдывается).
Когда походил к концу первый год моей службы мы вышли в долгое плаванье, спустя несколько месяцев мы взяли курс на берег И Цзын Вернуться на И Цзын всегда сложнее чем уплыть. Когда мы были уже близки к Острову Мертвых нас встретило свинговое небо. Решив обогнуть неблагоприятное место капитан отдал команду «полный назад», однако, было уже поздно. Вой ветра возвещал стремительное приближение бури.
Это был шторм каких я не видел ни до ни после. Волны обрушались на палубу словно лавины, сходящие с Альп. Грохот стол неимоверный. Ужас, всегдашний спутник шторма, обуял всю команду.
«За бортом!.. за бортом!», – донеслись до меня слова произносимые справа и слева. Точно гром обрушилось на меня осознание, что за бортом оказался мой друг. Эжен был за бортом.
Никто из нас не имел права двигаться с места – все должны были как можно крепче зафиксировать свое положение на палубе и держаться за что бы то ни было в то время как до Эжена, казалось, можно было дотянуться рукой.
И вот, когда мой борт так накренило волной, что судно не то готово было перевернуться, не то зачерпнуть воды и сразу пойти ко дну, я увидел глаза Эжена.
То, что я увидел — было невероятно, учитывая обстоятельства.
Время на какой-то момент остановилось и я уловил его, проникнутый глубокой печалью, не свойственной случаю, взгляд. Он словно был ответом на мой ужас – он был одновременно исполнен скорби и спокойствия.
В этот момент мой борт резко поднялся, а его затянуло в пучину!
Ветер взревел как древний бог в ответ на крик моей души – уста же мои оставались безмолвны; если бы мои щеки не были залиты морской водой, я думаю они оставались бы сухими, однако, мое сердце сжималось, а горло пересохло и сейчас, когда я пишу эти строк – я готов рыдать.
Буря все кружила наш корабль – многих уже смыло за борт, но я и мой капитан держались как могли и несмотря на холодную воду, дикий ветер и беспрестанный грохот. Мы готовы были пойти ко дну только вместе с кораблем.
Ветер, который и до этого свистел в тех тросах, что еще не успели оборваться, стал издавать кошмарные, неправдоподобные звуки. Я на момент решил, что схожу с ума или что мои уши попала вода и теперь хитро искажает звуки – это было похоже на стоны многих людей, прием звучали они так, как если бы их записали на грампластинку и включили ее с замедленной скоростью на гигантском невидимом граммофоне.
«Что это?», - крикнул я капитану. Он верно не слыхал моих слов, но, однако, понял мой вопрос. По его лицу я прочитал, что это явление ему знакомо и понял что не один слышу чудовищные звуки.
В серии ярких вспышек я увидел, что на палубу вынесло чье-то тело. Еще один удар волны и почти у самой моей груди оказалась белокурая голова с синеватой кожей.
Боги! Как тяжело мне писать о том, что я увидел. Это был он, посиневший от холодной воды, почти недвижимый. Я, хотя это было запрещено всеми правилами, освободил правую руку и обхватил его грудь прижав к себе. Он был холоден как лед.
Капитан, еще более бледный, чем прежде мотал головой и что-то кричал мне, а все члены команды, которые меня тогда видели, казалось, были в панике, куда большей, чем раньше, когда все уже успели принять опасную ситуацию, в которой оказались.
Тело его было обмякшим, а одежда словно бы скользкой. Я решил, что он запутался в водорослях и потерял сознание. Я был уверен тогда, что Эжен жив. Тут я заметил, что его синие губы шевелятся и когда шквал ветра на время стих я понял, что он также издает стон на подобие тех, что разносились всюду – странные грудные звуки, которые не моет производить человек в состоянии рассудка. Я заглянул ему в лицо и увидел, что глаза его раскрыты и вытаращены, а белки на фоне синевы кожи кажутся очень желтыми.
Волны все больше нахлестывали воду на палубу, судно все сильнее раскачивалось, как если бы им играл разбаловавшийся циклопический ребенок, а он лежал у меня на коленях и выл… Я боялся его больше чем шторма вокруг, и больше смерти, которая могла в любой момент меня настичь, но я не мог его отпустить – я держал его крепко, хотя это и было не легко. Казалось, чем крепче я его держал, тем сильнее на меня накатывала стихия.
С новым большим ударом корабль начал трещать, но, несмотря на это, до меня долетел крик. Я посмотрел на капитана – он кричал, - «Отпусти! Отпусти! Отпусти!». После этого я перевел взгляд на колени и увидел умаляющие глаза и стучащие зубы, увидел, что его неестественно свернутая голова обратилась ко мне еще сильнее. И услышал КАК он воет!.. Руки мои разжались без сил и он как бы выскользнул и унесся за борт.
Я понял, что зацепился ремнем за что-то и это не дало мне сорваться в бездну вместе с ним. Я новь схватился и уперся ногами.
Шторм кончился – на палубе выжили командир и трое матросов – среди них – я. Эжен утонул где-то рядом с Остовом Мертвых, который так называется из-за спонтанных штормов в том месте, частых кораблекрушений, а так же потому что в бурю там слышно, как воют мертвецы.
Январской ночью 2012 года.