Вчера, в свой день рождения, я написал в дневнике:
Спасибо, мамочка, что дала мне жизнь, сберегла в трудную пору!
Все-таки, я что-то сделал в этой жизни, среди всего прочего, чем-то полезен был людям...
Сегодня я среди своих бумаг нашел твой рассказ "САНЬКА".
Я не помню, чтобы я его читал раньше. Ты его написала давно, когда у нас еще не было ни Саши, ни Юли, - году примерно в 1951-52. Я так был растроган...
А сегодня решил опубликовать этот рассказ на своих страницах в Интернете. Все-таки, я узнал в ребенке-герое себя. Да, это было время, когда ты работала в Детгизе, и иногда сама что-то писала.
Это ведь естественно - ты была журналистом.
Рассказики эти ты посылала в письмах отцу, который по полгода зимовал на Северах...
Единственно, я назвал этот рассказ "На сопках Манчжурии", так как именно эта музыка на пластинке меня спасала в кризисную ночь моей очередной болезни - в 1943 году. Ребенок, как ты потом рассказывала, открывал глаза и снова, и снова просил: - Музыку! Музыку!..
Я выкарабкался - и в тот раз...
Спасибо, милая мама! Послезавтра твой день рождения...
Прости, что я не был примерным сыном. Но...
Такое время, такая круговерть! Такие потери!
Я буду стараться...
30.11.2012
А.К. НАЗАРОВА (1918 – 1999)
«На сопках Манчжурии»
Вот он, Санька – светловолосый, большеглазый, щупленький. Сидит на скамейке в больничном коридоре, натянув рубашонку на голые ноги, и зачарованно смотрит на пальцы соседа, которые, словно птицы, прыгают по пуговкам баяна, извлекая удивительные звуки…
Санька даже рот раскрыл от изумления, а сердечко так и прыгает в такт мелодии.
- Это что? – шепчет он, подняв глаза на соседа-волшебника.
- Музыка. Вальс «На сопках Манчжурии», - тоже шепотом отвечает тот.
Не знает Санька ни сопок, ни Манчжурии. Да и человеку в три года не обязательно это знать. Ему открылся сейчас мир чудеснейших звуков, и он весь подался вперед, будто хочет вобрать их в себя.
- Еще! – требует он, когда баян умолкает.
Каждый вечер, когда больничное начальство уходит, раненый фронтовик и маленький дистрофик самозабвенно отдаются музыке. Не существует для них ни войны, ни голода, ни болезней.
Мальчику давно пора спать, но никакой силой не уложить его в постель, не может этого сделать и солдат.
- Для души человеческой радость нужна, - убеждает он рассерженную няньку.
- Музыка, ох как, помогает душевному состоянию! Небось, быстрее поправится мальчонка…
… Папа у Саньки моряк.
Санька ходил провожать его в плаванье.
А потом стал играть в капитана дома: на улице все равно дождь.
Мама сидит у стола – тихая, скучная, кажется, вот-вот заплачет.
- Мама, у тебя головка болит, да? – спрашивает Санька, забираясь к ней на колени. – Дай я тебя пожалею!
Мама улыбается:
- Какой ты у меня большой стал, сынок!
Санька очень любит маму. Она добрая, ласковая. После работы приходит за ним в садик, и, если нет дождя, они идут домой пешком. Санька шагает и самозабвенно поет:
- Душная тревога, душная тревога! Отбой! Отбой! – это он по радио слышал такие слова.
Вечером, укладывая Саньку спать, мама читает ему книжку или рассказывает сказку.
Она много знает сказок.
Обхватив шею ручонками, Санька долго шепчет маме на ухо:
- Мамочка, ты хорошая, я тебя очень-очень люблю. Больше всех…
… Просыпается Санька от непонятных режущих звуков. Они все приближаются, усиливаются, от них начинает дрожать дом, и звенят оконные стекла.
Саньке страшно, он натягивает одеяло на голову. А чудовищный грохот и завывание все ближе и ближе…
- Мама!.- дико кричит Санька, вскакивая в темноте с кроватки. Но мама уже с ним:
- Успокойся, успокойся, сынок. Это сирена. Зенитки. Фашисты бомбят. Пойдем в убежище…
Она завертывает Саньку в одеяло, босого, полуголого, и бежит с ним в бомбоубежище.
Потом все замолкает, и они снова ложатся спать. Только теперь Санька спит с мамой.
Фашисты прилетают часто. Опять ревут сирены, свистят бомбы, отчаянно отстреливаются зенитки… Эти звуки давно знакомы Саньке, но он никак не может привыкнуть к ним. Он больше не кричит, только крепко зажимает уши, прячет голову и начинает тихонько дрожать…
… У Саньки появилась сестренка – такая маленькая, розовенькая плакса. Санька смотрит на нее с любопытством и некоторым разочарованием: уж лучше бы мама «купила» братика, как у соседского Валерки. Тот хоть, по крайней мере, не пищит.
Пищит – это еще полбеды. С тех пор, как появилась сестренка, Санька только и слышит:
- Перестань стучать, Ниночку разбудишь!
- Перестань петь, ребенок проснется!
- Не прыгай по комнате, испугаешь сестричку!
И так каждый день… Выходит, теперь Саньке только сидеть да молчать? А он хочет прыгать, петь, смеяться!
Нарочито громко он поет:
- Бабочка-липочка, сядь на травку…
Да разве споешь… Сестренка просыпается и начинает кричать. С кухни спешит рассерженная мама и шлепает Саньку мокрым полотенцем. Не больно, конечно, но обидно: раньше мама никогда его не шлепала…
… Папа опять ушел в плаванье. У мамы кончился отпуск. Она стала ходить на работу.
Санька – в садик, а Ниночка – в ясли. Теперь мама совсем «испортилась». Утром кричит, чтоб Санька скорее одевался, скорее ел, скорее шел, потому что ей надо еще успеть сестренку в ясли отнести и на работу не опоздать. А когда на Саньку кричат, он не может быстро есть, просто давится и плачет. Мама дергает его за чуб и начинает одевать:
- Некогда, и так опаздываем!
Вечером, когда Санька просит почитать книжку, мама сердится:
- Отстань, некогда! У меня еще куча дел!
Мама устала, похудела. Саньке очень жалко ее, он хочет приласкаться, а она опять сердится:
- Ну что ты вертишься под ногами как неприкаянный, без тебя тошно!
И Санька ложится в постель, недоумевая: почему мама разлюбила его? Чем больше становится сестренка, тем больше ему попадает. Научилась Ниночка есть, – и ей сразу же сладкую кашку дают, да еще и печенье откуда-то приносят:
- Это Ниночке, она искусственница…
Саньке тоже хочется печенья, может он тоже искусственник! Начнет просить – ему же и попадает: мама научилась больно дергать за чуб. Вот Санька возьмет и сострижет свою
челку, чтоб не дергали!..
Ему становится жалко себя, и он тихонечко плачет под одеялом…
… Быстро пролетело лето. Вот и папа вернулся с моря.
Санька ходит за ним по пятам и ловит каждое слово. С каким нетерпением он ждал отца! Конечно, папа, как всегда, поведет его на корабль, расскажет про рейс и даст подержать штурвал…
А сестренка тут как тут, - влезла к нему на колени:
- Папа мой!
Подумаешь, научилась говорить, так сразу: «мама моя», «папа мой»! А у Саньки -никого!
- Папа, пойдем на пароход, - просит Санька.
- Не хочется, сынок. Давай лучше с Ниночкой поиграем. Вон какая она стала большая!..
- Мой папа! – пищит сестренка, отпихивая Саньку. Ну, уж этого стерпеть он не может и дергает ее за волосенки. Она кричит.
- Если еще раз я увижу, что ты обижаешь сестренку, дело будешь иметь вот с этим, - говорит сердито отец и показывает ремень. Санька уходит со слезами на глазах…
В воскресенье они всей семьей собираются в гости.
Ниночке сшили белое платье и повязали голубой бант. Саньке штаны сшить не успели, а старые обносились. Маме не понравилось:
- Как оборванец какой, стыдно с ним идти. Пусть останется дома.
Но Санька протестует: он не хочет дома, он хочет в гости.
Он все равно пойдет в гости… Санька просит, кричит, а потом бежит за ними следом, долго бежит… Тогда папа снимает ремень и порет его. Санька от испуга садится прямо на мостовую… Он больше не кричит, а тихо всхлипывает, сжимая кулачки от горькой обиды, от боли. От своей беспомощности… А они ушли.
Санька никого не будет любить. Он ненавидит плаксу-сестренку, которой все можно, а Саньке нельзя. Вот он вырастет большой…
Наплакавшись, он засыпает…
Санька важничает: он научился читать. Соседи и родители удивляются:
- Смотри-ка, способный мальчонка! За неделю читать выучился!
Санька берет у папы толстые книжки и читает из них буквы сестренке. Только она еще глупая, ничего не понимает в книгах, дергает их и рвет. А попадает Саньке.
За все ему попадает. Покажет сестренке кулак – та кричит:
- Мама! Санька дерется!
Саньке опять попадает.
Вот пойдет он скоро в школу, пусть без него справляются. В садик кто будет Нинку водить? А за хлебом – кто? А за молоком? Пожалеют. Что его обижали…
В школу Санька ходит с радостью. Учительница Софья Александровна красивая и добрая, никогда не кричит. Подойдет и спросит ласково:
- А как Саша написал сегодня?
Если хорошо, скажет: «Молодец, постарался!», а если с кляксами, огорчится: «Ой, а клякса тебя подвела. Завтра без клякс постарайся».
И Санька старается. Вот только сестренка мешает: лезет на стол и в тетрадку – обязательно и ей писать потребовалось. А ведь не умеет. Эх, и надавал бы ей Санька тумаков, чтоб не лезла, да папа выпорет. А стол-то один, куда от нее денешься.
Учительница у Саньки умная, она даже по глазам может все мысли узнавать. Посмотрит на Саньку – и сразу увидит, что ему очень хочется ответить урок. И спросит. А если Санька не сделал арифметику (ох и трудная!), хоть и старается он не смотреть на учительницу, она все равно увидит, что не сделал, и скажет:
- Саша сегодня подождет меня. Поможет нести тетради.
И спросит после уроков, почему не сделал арифметику? И даст Саньке одну-две задачки решать, пока проверяет тетрадки. Подскажет немного. А Санька, если ему даже чуть подсказать, может хоть десять задачек решить…
… Сегодня у Саньки самый счастливый день: папа купил ему настоящий баян!
Мама ходила с Санькой в музыкальную школу, где его проверили и сказали, что у него хороший музыкальный слух. И записали в класс баяна. Скоро Санька научится играть! Он так взволнован, что не может сегодня ни есть, ни пить. А уж про уроки и говорить нечего… Он и в школу пришел раньше всех, и ждет - не дождется, когда же появится учительница.
- Что с тобой, Сашенька? – спрашивает Софья Александровна, заметив сияющее Санькино лицо.
- Мне купили баян, я буду учиться в музыкальной школе! – спешит он поделиться своей радостью.
- Очень хорошо! – улыбается учительница, - А уроки, конечно, ты сегодня не выучил.
Понимает она, что Саньке сегодня не до уроков: ведь на баяне почти сто кнопок, он их точно еще и сосчитать не успел…
- Можно я посижу с вами после уроков. Все сделаю, пока вы тетрадки проверяете – просит Санька.
- Но только пусть баян урокам больше не мешает, хорошо?
Санька улыбается и кивает: он постарается!..
Ученики стоят в коридоре школы и волнуются: сегодня они выступают перед родителями на классном собрании. Толя Орлов шепчет стихотворение. А Рита что-то пищит – пробует голос…
У Саньки чуть дрожат руки – то ли от волнения, то ли от тяжести баяна. Он потихоньку перебирает пальцами кнопки баяна, прислушиваясь – те ли звуки должны сейчас, вот-вот, прозвучать.
Наконец, Софья Александровна приглашает их в класс.
- Сейчас, - говорит она, - ребята покажут, чему они научились за четыре года, а я расскажу о каждом из них.
Сначала поет Рита. Она хорошо училась, и учительница хвалит ее.
Потом Санька исполняет на баяне песню «Не слышно шума городского». Родители и ребята хлопают ему.
- Саша хорошо учился в классе и одновременно в музыкальной школе – говорит Софья Александровна. – Правда, у него бывают затруднения с арифметикой, но он честно старался справиться с ними. Я ставлю ему по арифметике твердую тройку, а по остальным у него 4 и 5.
- Учись, Саша, и в дальнейшем хорошо, - говорит учительница, и вручает ему «Похвальную грамоту».
Хорошая у них Софья Александровна! От радости Санька не знает, что ответить, и тихонько спрашивает:
Можно я Вам еще сыграю? Учительница кивает.
И Санька, волнуясь, играет отрывок из вальса «На сопках Манчжурии», который он подобрал на слух…
А у мамы - Санька это видит – слезы на глазах…