И смерть, и бог
И всё на свете -
Есть только ты один...
Однажды в гостях, один доктор рассказывал как происходит инфаркт. Симптомы инфаркта странным образом похожи на сильные эмоциональные блоки, которые живут в теле - там где сердце, и делают человека уязвимого в этом месте настолько же сентиментальным, насколько и жестоким. Эти блоки словно кирпичи, которые были кем-то когда-то свалены огромной кучей, и забыты у входа в неизвестно куда. Жестокость эта не агрессивная, а скорее привычная и будничная, а потому человеком как правило не замечается вовсе. Более того, она считается само собой разумеющейся составляющей жизни и даже возводится порой в достоинство, а по сути является повсеместным безучастием и равнодушием к себе, к жизни и к ее невообразимым проявлениям.
Но человеки - существа разумные, а потому способны получать информацию невербально, и будто погруженные в сон машины - реагируют на жестокость, пусть и не видимую - тем же. Так равнодушие и распространяется - от человека к человеку, от ребенка - ребенку и переносится даже на природу. Кстати те, кто хорошо осведомлены об этой особенности, часто зная, что за баррикадами не восприятия таиться сентиментальная и уязвимая душа - подбрасывают дрова в виде жалостливых, искренних или высоких проявлений в эту изголодавшуюся по любви душу - печку. Так человека цепляет реклама, или политика, или какой-то фильм - от которого наконец можно подышать, вспомнить себя на мгновение и опять забыться, продолжая жить в неразрешимом конфликте, даже не всегда замечая его.
Может это и не совсем так, но наш герой встречался с таким в себе самом - он знал себя как ему казалось очень хорошо, был добродушен и часто искренне не понимал, почему жизнь не отвечает ему тем же. Грубость ото всюду сделала его лицо неприступным, а тело большим, но это не помогало защититься от мира. Тогда он не знал что сам его внешний вид с годами становился грубым и привлекал к нему такое же отношение. Пока однажды с ним не произошло вот что - раздирающая грудину жгучая боль, такая, словно когти зверя хотят вынуть сердце, мокрый пот и конечно же страх или даже ужас неизбежно приближающейся смерти. Так это по крайней мере выглядело. Почему выглядело? Да потому что наш герой теперь знает, что все что в этот момент переживалось им как реальное, всего лишь выглядело таковым.
Можно сказать что ему повезло. Иначе бы он наверняка ушел в монастырь, ведь и ангелов видел, и божественную музыку слышал, и сердце необычайно тихо замолчало, и голос с небес, и свет, тот самый, что в конце туннеля - показался. Но тут, почти готовый раствориться в объятиях рая, он обернулся и увидел внизу схватившегося за плечо себя и... не узнал. Мало того, что тот бурдюк внизу не вызывал никакого желания даже поздороваться, он еще задыхаясь смотрел прямо на нашего героя так, словно увидел свою надвигающуюся смерть, парализованный страхом он был не в силах ей сопротивляться.
- Эей, не бойся - шепнул наш герой глядя на самого себя из под потолка.
Лицо умирающего сначала исказилось как будто от громкого звука в ушах, а потом вдруг как-то расправилось и в глазах появился слабый отблеск надежды.
- Молодец, так держать - улыбнулся наш герой - ничего не бойся
Умирающий благоговейно кивнул и положил одну руку справа на груди, другой же рукой сделал попытку дотянуться до того с кем говорил, но она не слушалась, будто весила много, много тонн.
Надо сказать наш герой, за время зависания под потолком хрущевки, каким-то образом легко и непринужденно знал всё и сразу, в отличие от балбеса на полу, явно пребывающего в неведении. Знал всё - это не то слово конечно, ведь каждый знает, что все знать не возможно, да и не нужно. Но из того, что знают люди наш герой теперь не знал ровным счетом ничего, и не потому что забыл, а потому что эта видимость знания его больше не интересовала. Но он знал. Абсолютно знал, и это было самое простое и обычное ощущение, знакомое и доступное, как он теперь тоже знал - каждому.
Однако балбес на полу похоже решил умирать в серьез. Наш герой понимал, что зря он так, да и причин для ухода не было никаких. Если бы не надуманный страх, да еще эта слепая вера в то, что случилось нечто непоправимое, то было бы конечно проще. А тут. Как же его остановить? - не успел подумать наш герой, как поймал себя на том что показывает увальню на полу то, ради чего просто необходимо остаться в живых. Игра света создавала образы - картинки из детства и юности, что, где и когда происходило и почему. Как постепенно он превращался из беззаботного мальчишки в большое и больное существо. Жена, дети с их нуждами и заботами, не доделанные дела и конечно не сбывшиеся мечты, которые были жестоко переданы ради создания маленького рая в стенах хрущёвки. Подлинный смысл жизни - радость, был утрачен в вещах и удовольствиях, которые не надолго заслоняли одиночество, которое всегда ждало его. Оно как верный пес встречало хозяина каждый вечер перед сном, мучило бессонницей, выло совестью и накрывало печалью. Но балбес боялся этой черной дыры, которая только сейчас, когда он уже не мог сопротивляться - раскрыла перед ним свой тайный смысл.
Увидев, что виртуальное кино все еще не возимело действия, герой приблизился к самому кончику носа балбеса, затем нырнул в ноздрю прохладой свежого ветра, и мигом оказавшись в области самого сердца, обдал его жаром. Сердечная мышца сократилась и наш герой услышал сначала учащенный а потом и ровный стук. Он открыл глаза, впервые замечая живительную прохладу дыхания, и слушая непередаваемую музыку самой жизни, которая звучала по всюду, и как он раньше это не замечал? Жар отступил уступая место ласковым лучикам, которые были похожи на лечебные процедуры, только теперь откуда то изнутри наполнявшие тело теплом и светом. Он улыбаясь смотрел на потолок своей хрущевки и как ему теперь казалось, даже сквозь потолок - в самый далекий космос, без всякого желания что-то о нем узнать.
- Ну что разлегся? Вставай, балбес - услышал он знакомый голос и подчинившись ему подскочил так, будто и не умирал тут пол часа назад "страшною смертью".
- Но я же болен, мне нельзя так скакать - попробовал привычно пожаловаться балбес, почему-то поднимая глаза к потолку, как будто там и находился его невидимый собеседник.
- Так я тебе и поверил - засмеялся наш герой откуда то из самой неизведанной и красивейшей глубины своего личного космоса.
- Да, да - вяло произнес доктор, выслушав собеседника и сильно сощурил глаза. - Я много слышал подобных теорий, но к сожалению все они не имеют практического подтверждения - сухо заметил он, как будто не слышал только что живой рассказ героя и не видел перед своим носом ничего стоящего внимания. Затем доктор предложил выключить свет, сославшись на усталость мокрых глаз, которые то и дело предательски слезились.
- Вот так гораздо лучше - сказал он, когда в комнате воцарилась полутьма, и продолжил рассказывать гостям - об особенностях операции по удалению аппендикса..
Метаморфоза со светом, обыкновенном светом лампочки в квартире, который так сильно, вдруг, ослепил глаза доктора и гостей, впервые озадачила нашего героя. Ведь лампочка горела совершенно нормально, никакой мистики.. Он обнаружил, что сам того не желая оказался по ту сторону обычной жизни обычных людей. Очевидное для него здесь, казалось фикцией там, впрочем как и самому герою в его, уже прошлой жизни. Он не мог теперь сказать, что та жизнь была настоящей, ведь он в ней почти не присутствовал, разве что как фантом. Там у него было имя, фамилия и все как полагается, теперь он даже не представлял.. зачем ему - имя.
Кстати, как же нам назвать нашего героя? В прошлой жизни его звали Бубликовым, и это очень символично. Мало того что бублик это нечто аппетитное, а тело Бубликова выглядело именно аппетитным. Так еще и дырка от бублика, которая не справедливо оставалась им не замечаемой.
К странностям измерений он со временем привык и был безмерно благодарен жизни, за ее мудрость. Он как юный студент учился у нее всему 24 часа в сутки. История со светом подсказала ему что в другом измерении его воспринимают болезненно и не охотно, поэтому он стал осторожней и больше проводил времени в уединении.
Он стал легок, словно лист на ветру , с невинным восприятием он встречал мысли, которые все реже посещали его. Но когда он попадал в измерение людей, а сам он уже не мог сказать о себе что был человеком, то ощущал, будто вихри и тайфуны возмущения на поверхности океана. Иногда он безошибочно определял "диагноз" беды человека, встреченного им в метро или даже просто на экране телевизора, мог видеть его судьбу и недуги. А позже, когда буря утихала, в одиночестве он вдруг находил индивидуальное "лекарство". Но и лекарство это он не мог предложить на том берегу. Там оно чаще воспринималось как яд. Он обнаружил себя абсолютно беспомощным, словно доктор с волшебными снадобьями, которые не возможно отдать так нуждающемуся в них человеку. Тогда он начал сам принимать свои лекарства, и как ни странно - они помогали. Все меньше бури волновали и захватывали его в свой круговорот. А снадобья порой появлялись тут же, без всякой нужды в уединенности. Можно сказать он стал ходячим эликсиром, побулькивающим и проливающимся то тут, то там. Принятое им лекарство действовало на любого кто попадал в поле его внимания. Оно действовало само, и совершенно незаметно, проникая в сознание и каким-то образом изменяло, структурировало его. Хотя сила того берега все же преобладала, поэтому действие лекарства было временным, оставляя человеку лишь слабый проблеск прикосновения к чему-то настоящему...