http://boomstarter.ru/projects/5757/roman_chto_esli
Я стою посреди пшеничного поля. Чувствую ветер, легкий ветер. Вокруг всё какое-то серое. Я никогда здесь раньше не был. Да и сейчас что я тут забыл? Мне одновременно спокойно и тревожно. Я оглядываюсь и вижу часовню, белую и высокую. Удивительно. Кто догадался в поле построить часовню? Мне становится интересно. Я иду к ней, а ветер тем временем усиливается. Когда до часовни остается пару шагов, ветер дует прямо мне в лицо, и идти становится трудно.
Дверь сразу не поддается, но, приложив достаточное количество усилий, я ее смог открыть, и теперь стою внутри. Все приобретает коричневатый оттенок, как будто свечи освещают эту часовню, но их нигде нет. Я вообще не вижу источник света. Потолок тёмный, окон нет. Зато есть лестница без поручней, которая простилается вдоль круглых стен куда-то вверх, в темноту. Я иду наверх. С каждой ступенью я ощущаю всё меньше света. Теперь я вообще ничего не вижу, но упорно иду дальше, опираясь на стену. Зачем? Не знаю.
И вот он свет. Я добираюсь до самого верха этой часовни и осматриваю необъятное поле, лишь несколько деревьев виднеются вдалеке. Они выделяются на фоне этого поля своей яркой зеленой листвой. Только одно дерево повалено.
И тут я вижу, что не один в этой местности. На этом обрубке сидит кто-то ко мне спиной. Вроде женщина, но не уверен. Я пытаюсь крикнуть, но сильный ветер заглушает мой голос. Такое впечатление, что он дует на меня со всех сторон. Я кричу настолько сильно, что через секунду закашливаюсь. Но это приносит свои плоды. Человек на дереве оборачивается, затем встает. Это – женщина, но с такого расстояния я не могу разглядеть лицо. Я опираюсь руками на каменное ограждение, чтобы приблизить свой взор хоть немного, но чувствую, что оно сыпется у меня в руках, и я падаю. В полете я еще раз пытаюсь разглядеть лицо девушки, но не могу нигде её найти. Тут я ловлю себя на мысли, что часовня очень высокая, и меня одолевает страх. Я начинаю кричать…
Этим бужу свою подружку. Я оказываюсь в привычной для меня комнате, в которой, кроме кровати и телевизора, ничего нет, в которой я почти каждый день просыпаюсь вот уже четыре года. Хотя иногда я могу проснуться и на полу, предположим, ванной или, того хуже, в обнимку с моим белым другом. Чему я был бы рад сейчас, потому что голова болит настолько, что я готов засунуть себе подушку через ухо в голову.
- Дима! - слышу я откуда-то сбоку.
Оборачиваюсь и вижу девушку. Не ту, которая во сне была. Эту я вообще впервые вижу. Хотя, получается, не впервые. Я ж ее привел сюда, значит, видел ее вчера. Или она сама пришла? Мне как-то не до неё сейчас. Признаюсь, что если бы я не выпил вчера столько коньяка, она показалась бы мне сейчас достаточно интересной. Но, с другой стороны, ее бы вообще тут не было тогда. Всё взаимосвязано.
Мне все ещё не даёт покоя мой сон. Я, молча, встаю и иду в свою вторую комнату, переступаю там через моего здоровенного друга Костю, расположившегося на полу, и пару голых дам, которые вцепились в него мёртвой хваткой. Эта комната отличается от предыдущей только наличием книжного шкафа, стола и дивана, вместо кровати, которым по какой-то причине сонная троица не воспользовалась. Кстати, этих девушек я тоже вижу впервые, и они тоже не из сна.
Я беру книгу с полки под названием «Сонник» и листаю его, думая, что же посмотреть – часовню, ветер, девушку, деревья… Настроения нет читать много, и решаю остановиться на часовне.
«Если Вам приснилось, что Вы находитесь в часовне, то Вас ожидают разочарования и перемены в делах. Для молодых людей сон, в котором они входят в часовню, означает, что в реальной жизни у них появятся враги, а любовь принесет разочарование.»
Ну, я и не ожидал что-то хорошее найти. Я вообще не люблю читать сонники и даже не знаю, откуда у меня этот сонник. Но этот сон сильно врезался в мою память и оставил после себя достаточно тревожные ощущения. Я кладу книгу на место, хватаю несколько пустых бутылок возле Кости и иду на кухню, к мусорному ведру. Не люблю, когда у меня кто-то остается на ночь, потому что каждый раз на следующий день, пока все спят, я убираю за ними.
Проходя мимо спальни, я замечаю, что подружка из моей кровати одевается с обиженным лицом.
- Куда ты собралась? – интересуюсь я.
Она молчит. Я решаю, что надо ее успокоить. Ненавижу, когда на меня обижаются женщины.
Я бегу на кухню, выбрасываю бутылки и возвращаюсь в спальню. Она уже надела белье и взялась за майку. Я вырываю ее у нее из рук и поднимаю над головой. Она отворачивается, складывает руки крестом, активно демонстрируя мне свою обиду. Я бы предпочел не играть в эти игры сейчас, потому что у меня пухнет голова, ужасно хочется пить, и настроение поганое после этого сна.
Секунд десять я так стою, надеясь, что она одумается, но нет. Приходится играть по ее правилам.
Я подхожу, обнимаю ее за талию, кладу голову на плечо и тихо говорю:
- Не капризничай, милая. Я – невнимательный хам. Но исправлюсь. Сделаю тебе завтрак, например. Не знаю, насколько он будет вкусным, правда.
- Я сама сделаю… - наконец, говорит эта незнакомка, улыбается и опускает голову, демонстрируя свою стеснительность.
А ведь стоило только признать, что ты во всем виноват, как девушка растаяла, и даже готова тебя накормить. Эх, женщины, загадочные существа…
Хорошо было бы узнать, как ее зовут, потому что я намерен с ней продолжить отношения. Попробую убить двух зайцев.
- Набери, пожалуйста, мой номер, - говорю я ей, - а то нигде не могу найти свой телефон.
В этом есть доля правды – я его нигде не вижу. Она послушно достает свой телефон из сумки и набирает номер. Слышу вибрацию. Где-то из комнаты номер два. Я иду туда. Одна из голых девушек протягивает мне мой телефон, с трудом приоткрыв один глаз, и заваливается дальше спать.
- Спасибо, - говорю я, но ей, похоже, на меня пофиг.
Я убил своим выстрелом примерно полтора зайца, потому что на телефоне высветилось: «Яля». Насколько я знаю, такого имени нет. Я толкаю опять эту голую девушку и шепотом спрашиваю:
- Ты Юлю знаешь?
- Да. - отвечает она, не открывая глаза.
- А Элю?
- Нет.
Понадеявшись на то, что они друг друга знают с моей подружкой, я решаю, что ее зовут Юля.
Возвращаюсь в спальню, девушка стоит в том положении, в котором я ее оставил.
- Нашел, - с улыбкой произношу я, - пойду в ванную, приведу себя в человеческое состояние.
- Мне тоже надо. - отвечает девушка.
- Ты и так прекрасна, Юлечка, - решаю я попытать счастье.
Успех! Она мило улыбается и смотрит на меня своими зелеными глазами. Я целую ее в лоб и иду в ванную, а она проходит на кухню.
Слышу её вздох. Да, в холодильнике мышь повесилась, хорошего завтрака ждать не приходится.
Я подхожу к зеркалу и вижу там какого-то мужика с красными глазами, хотя вчера они были серыми, русыми растрепанными волосами, небрежной щетиной и синяками под глазами. Благодаря Косте, мужик в зеркале имеет неплохую фигуру, и это, действительно, помогает успешно знакомиться со слабым полом.
Я принимаю решение искупаться.
Выхожу свежим, обернутый одним полотенцем. Чувствую запах яичницы. Хорошо. Юля сделала завтрак на двоих, и я решаю друга своего пока не будить. Сажусь за стол, и мы с Юлей начинаем завтракать. Яйца очень солёные, но я не подаю вида. Девушка смотрит на меня искренними глазами. Не пойму – либо она хочет, чтобы я оценил ее кулинарные способности, либо влюбилась в меня.
- Очень вкусно, - говорю я.
Она кивает и продолжает смотреть на меня. Этого мне сейчас не хватало.
- Сколько тебе лет? – спрашиваю я.
- Девятнадцать будет в июне. – отвечает она, не отрываясь от моей морды лица.
Совсем юная. Теперь понятно.
Замечаю, что на часах ещё семи часов утра нет. Чего мне не спится? Алкаши рано встают – плохой признак.
Поев соленые яйца и выпив мочу (такое ощущение, что пакетик чая в моей кружке и двух секунд не продержался), я встаю, целую юную подругу в щеку (от чего она вообще растаяла, представляя, как будет каждый день кормить меня) и иду в комнату номер два.
Троица спит как младенцы. Посередине Костя лежит на животе, правая рука его расположена на спине одной из дам, а та, что слева девушка (которая не знает Элю) лежит отдельно от них.
Я передвигаю правую руку Кости на задницу девушки, хорошенько шлепаю ее ладошкой и прыгаю на диван, притворяясь спящим. Девушка с визгом подскакивает, Костя тут же просыпается и смотрит на нее. Она со словами «Ах ты, козлина!» бьет ему кулаком между глаз. Тем временем другая девушка даже не двигается. Костя, вместо того, чтобы обложить ее по полной программе, да и вообще показать, что он больше и сильнее, извиняется и рассказывает, что «он не хотел, и это случайно», даже не понимая, в чем он, собственно, виноват. Девушка трет себя по красному пятну на заднице.
Костя, вообще, один из самых добрых и наивных людей, которых я знаю. Я никогда не слышал, чтоб этот кареглазый мешок протеинов повышал голос, ругался или спорил. Хотя со стороны он выглядит устрашающе. В профиль Костя напоминает мне Метта ЛеБланка из друзей.
После всех этих оправданий у меня бы растаяло сердце на месте этой краснопопой девицы. И, действительно, оказывается, что у нее сердце не железное.
Она проводит рукой по его черным волосам, а затем впивается в его губы. О, нет!
- Костя! – зову я его, - надо сходить в универ…
- Да, точно. – отвечает Костя и быстренько встает, не обращая теперь никакого внимания на краснопопую особу.
Он надевает серую рубашку, затем черные пиджак и костюмные штаны, которые с вечера аккуратно повесил на спинку дивана. Он считает, что это - его фирменная фишка – ходить всегда в костюме. Берет свой сотовый телефон со стола, смотрит на него и, морщась, мне говорит:
- Так семь часов только…
- Зато не опоздаем.
Костя опять раздевается:
- Тогда я позавтракаю…
- А зачем разделся?
- Чтоб не испачкать костюм.
О, Боже…
Я иду в спальню, скидываю полотенце, нахожу какие-то трусы, натягиваю джинсы и носки, надеваю черную рубашку с короткими рукавами, выхожу в прихожую и обуваю черные кроссовки. Затем возвращаюсь в комнату номер два, где Костя опять нежится со своими подружками. Я одергиваю его и даю ему в руки ключи.
- Не опаздывай.
- А ты куда? – спрашивает Костя.
- Пойду прогуляюсь.
- Хорошо.
- И тетрадь мою захвати.
- А где она?
- Не знаю, поищи где-нибудь здесь. Счастливо, дамы! Накормите своего мужчину, а то исхудал совсем.
- Обязательно. - дуэтом отвечают они.
Я захожу на кухню, где Юля ведет активную уборку. Ох…
- Я пошел в универ. Ты можешь уйти с Костей и подругами, а можешь остаться. Если что, я позвоню вечерком. Хорошо?
- Хорошо. – отвечает она и целует так, как будто хочет съесть мое лицо.
- Ну и отлично.
На улице солнце светит как безумное. Жара. Я иду по блестящему знойному асфальту, его блеск так режет глаза, что мне приходится одеть очки. Я не знаю точно, люблю ли я свой город или мне это просто кажется. Воздух у нас слишком спёртый, сухой, а небо слишком голубое. Иногда мне кажется, что это город, который можно увидеть на картинках в журналах с большими яркими фотографиями, в каких-нибудь «Geo» или «Вокруг света». Или это город, который дети Африки или, скажем, Индии видят в своих снах. Если бы он располагался в Штатах, его бы назвали Dreamland, а если в Германии, то Traumburg. Только мне суждено было родиться в России. Это крупный город, но дорога в 7 утра от дома до моего университета напоминает пустыню с деревьями и домами. Кажется, что я - последний человек в этом городе. Я живу на тихой улице, цивилизация добирается сюда редкими рывками; и в этот час я - единственный человек по дороге к университету. Я присаживаюсь на лавочку и начинаю думать о своем сне, о жизни, о женщинах.
Появляются люди. Много людей. Они мешают мне думать о высоком, и я решаю, что пора идти к аудитории, не дожидаясь Костю.
По дороге я опять возвращаюсь в свои мысли, вспоминаю часовню и девушку. Вдруг я слышу крик за спиной и чувствую, что на меня запрыгнуло что-то тяжелое.
- ****ь! Я чуть в штаны не наложил!
- Ты должен быть готов к неожиданностям. - вдруг очень серьезно говорит Костя, не слезая при этом.
- К каким неожиданностям? Ты о чем вообще? Cлезь с меня нафиг!
Костя послушно слазает, чешет свою репу и выдает:
- К любым! Например, удовлетворить вот эту дамочку с классной попкой. – Костя показывает пальцем на идущую к нам спиной женщину с цветами метрах в пятнадцати, одетую в обтягивающие белые джинсы и белый пиджак.
- Чувак, это Екатерина Павловна.
- Кто?
- Историчка.
- Брр, меня аж передернуло, - слегка корчится Костя, но почти сразу возвращает нормальное выражение лица, - хотя…
Я усмехаюсь. Мне сейчас совершенно не до нее. Хотя…
Меня клонит в сон. Физические науки в университете действует не хуже снотворного. Костя рядом что-то бубнит какой-то девушке с потока, а я кладу голову на стол и…
… опять эта долбанная часовня. Я снова стою посередине поля. Но теперь я вижу какого-то человека наверху часовни. Он что-то кричит, но не мне. Я подхожу ближе. Это - я сам! Я вижу себя со стороны. По-моему, видеть себя со стороны во сне - хреново. Мне становится не по себе. Я подхожу еще ближе и вижу, как срываюсь с этой часовни и лечу вниз. Но тут слышу гром и смотрю в небо. Все вокруг становится еще более серым. Я возвращаю свой взор на часовню, но меня там нет. Тут вспоминаю про девушку и оборачиваюсь, в поисках срубленного дерева. Нашел! Я иду к ней. Опять гроза, и я опять смотрю в небо. Опускаю голову…
- Дим… - слышу голос Кости.
- Что?
- Тебя препод спрашивает.
Я встаю с места и тупо смотрю на своего препода – мужчину средних лет, лысеющего, в старомодном костюме, достаточно высокого роста.
- Ну? – издает преподаватель.
- Ну? – повторяю я.
- Так что же Вы можете рассказать про Единую теорию поля?
- А Вы уверены, что она входит в наш учебный план?
На секунду мой лектор остолбеневает, понимая, что я имею представление об этой теории, но не сдается.
- А Вы сами-то знаете, что входит в учебный план?
- Конечно, знаю, - начинаю возмущаться я, - если я не посещаю лекции, это не значит, что тупой.
Препод опять замер.
- Я хочу поговорить с Вами после пар, - говорит лектор, - садитесь.
- Отлично! – почти кричу я, ожидая долгий разговор о моей успеваемости и моем поведении.
Еще несколько секунд все люди в аудитории смотрят на меня. Затем слышу голос Кости:
- Мужик, ты его разозлил.
- Ему просто чай не с кем выпить, вот и оставляет меня, а может, что и покрепче…
- А что это за теория такая?
- Костя! Ты меня только не грузи.
Костя понимающе отстаёт, а я из последних сил досиживаю эту нудную лекцию. Звонок.
Все бегом вылетают из аудитории, только Костя ко мне подходит.
- С тобой подойти?
- Нет, сам разберусь.
- Тогда до следующей лекции. Вторая вышка.
Я кивнул.
Когда аудитория освобождается от людей, остаемся только мы вдвоем. Я подхожу к учительскому столу. Бажин смотрит на меня. Затем достает из своего портфеля термос.
- Чай будешь? – обращается он ко мне.
«Лучше что-нибудь покрепче» - думаю я про себя, - Откажусь, пожалуй.
- Что ты знаешь о теории?
- О какой именно? – все еще пытаюсь съехать я.
- Ты меня прекрасно понимаешь.
- Знаю, что Эйнштейн работал над этой теорией, что корабль исчез во время экспериментов, а люди, находившиеся на нем, сошли с ума или погибли.
- А с физической точки зрения что-нибудь знаешь?
Я тяжело вздыхаю.
- Смысл теории состоит в том, чтобы с помощью одного уравнения объяснить взаимодействие между универсальными силами - электромагнетизмом, силой тяготения и ядерной энергией и сверхслабым взаимодействием.
- Я восхищен.
Я так и подумал.
- Сделай работу на эту тему, - продолжает лектор и зачем-то лезет в портфель, - всем будет интересно, а я закрою глаза на твои пропуски.
- Нет, – резко отрезаю я, - никому физика не интересна, и мне в том числе. Я пожалел, что не пошел на лингвиста или что-то более литературное, потому что предпочитаю писать книги.
- И что же ты пишешь.
- Роман.
- Фантастику?
- Ни в коем случае.
- Почему тебе разонравилась физика?
- Стиль жизни изменился. Я нашел себя в другом.
- Возьми вот это, - Бажин протягивает мне пачку листов, – и сделай работу для меня. Не создавай себе проблемы на экзамене.
Я хватаю листы, понимая, что другого выхода у меня нет, и, сказав «До свиданья», наконец, покидаю эту унылую комнату.
Звонок. Я, не спеша, иду на свою следующую лекцию. Прохожу к своему месту в аудитории, с улыбкой киваю нашей историчке, Екатерине Павловне, которая уже привыкла к моим небольшим опозданиям, и сажусь. Эта лекция не такая скучная. Тут, по крайней мере, можно лицезреть попку нашей уже не молодой, но еще в отличной форме лекторши. Правда, мне кажется, что я один здесь так думаю. Сама же лекция - про позднее советское время, время молодости Екатерины Павловны, поэтому она читает ее с особым энтузиазмом. Но все равно уныло.
Сначала смотрю листы Бажина, в которых, как я и думал, нет ничего нового для меня. Обычная писанина из интернета. Погружаюсь в свои мысли и начинаю параноидально связывать всё происходящее сегодня: часовня, теория о перемещениях во времени Энштейна и сама история. Прямо как роковое число «23». Из моего внутреннего мира меня выбивает голос Кости:
- Екатерина Павловна, а правда, что в Советском Союзе не было секса?
Все начинают пялиться на преподавателя, да и мне интересно, как она выкрутится.
- Не было, - говорит она, и все начинают похихикивать, - в нём была любовь…
Ой, романтика. Как мило.
Время идёт, а я жду, когда же закончится этот студенческий день, и начнётся мой писательский. Я, действительно, пишу роман. Пишу о девушках, вернее, о парне и множестве его девушек . Парне, который любил всех своих девушек, но любил не больше дня, может, недели. Как я. Длительные отношения однообразны и скучны. Мне кажется, что Костя разделяет мои взгляды, поэтому я с ним и общаюсь. Это ни в коем случае не значит, что я их бросаю на следующий день. Не всегда. Иногда они злятся и мстят мне. Однажды отец одной из моих любовных увлечений пришел разбираться ко мне домой. Долго орал на меня, ударил, потом я его, потом пришел Костя. И мы мило выпили по стопке другой. Я понимаю этого отца, представляю себя на его месте. Но я никого насильно не тащу к себе в постель, всё сугубо добровольно. Я не обещаю вечной любви.
А у Кости не бывает таких проблем, он приводит почти каждый день новую девушку (приводит ко мне домой, между прочим), а они его продолжают любить, никогда не обижаются и, похоже, сами готовы хоть раз побывать с ним в постели. Он запросто может обольстить любую, не прикладывая никаких усилий. Я не пойму, как это получается, потому что красноречием Костя не блещет, соображает достаточно туго и, вообще, может нести полную фигню, от которой женщина будет в восторге. Я бы мог свалить всё на его фигуру, но нет. Фигура, конечно, способствует привлечению девушек, но не может давать им столько счастья, что они всю жизнь готовы ждать такого мужика. Вот и мой роман о том, почему девушки ждут продолжения, что дает им надежду на дальнейшие отношения, и почему они воспринимают двух мужиков с одинаковыми взглядами совершенно по-разному.
Звонок. Наконец-то. Мой желудок почти съел меня изнутри.
- Костя, - обращаюсь я, - пошли поедим?
- Ничего против не имею.
- Ну и отлично.
У нас есть любимое место - маленькая кафешка неподалеку от университета, буквально через дорогу. Мы ходим сюда часто после пар, и обычно тут много посетителей, но наш любимый столик сейчас свободен. Мы берем по пиву и по порции жареной картошки с сосисками и садимся на наши места.
- Мы пойдем сегодня? – спрашивает Костя.
- Я планировал сегодня книгу писать.
- Ну что еще может вселять так музу, как приключения?
- Бутылка коньяка и секс ночь напролёт.
- А когда ж писать?
- Логично. Хорошо, мы пойдем, раз ты так упорно хочешь пообщаться с Кириллом.
- А почему нельзя обойтись без него?
- Потому что именно он имеет талант находить места для приключений на задницу и достает обмундирование.
Я знаю Кирилла с детства. Сейчас он достаточно мерзкий тип. Костю терпеть не может из-за его недалекости. Хотя, скорее, завидует его телосложению. Он учится в медицинском, действительно, умен, но не скромничает по этому поводу. В общении невыносим больше получаса. У него четыре года не было женщины. Лена бросила его ради какого-то мажора вдвое старше ее, уехала в Москву с ним и родила ребенка через год. Этот страдалец себе места не находил, потом и вовсе ушел в себя, а вернулся мерзким циником. До этих событий он, конечно, не был душкой, как Костя, но вполне сносным его можно было назвать. Их отношения продлились больше трех лет. Но, все равно, не пойму, как можно в его возрасте так долго выдерживать этот траур?
Я был рад найти замену в виде Кости, и мое общение с Кириллом сократилось до телефонных разговоров, и с недавних пор до сталкерства. Хотя не отрицаю, что мне нравятся эти походы по всяким заброшенным местам. Да и кажется мне, что Кирилл ищет повод со мной пообщаться. Может, образумится…
У меня звонит телефон. Кто бы мог подумать? Это - Кирилл.
- Он тебя услышал… - говорю я Косте и снимаю трубку.
- Я буду через 14 минут. - слышу в трубке.
- И тебе привет. - отвечаю я, - Возьми три комплекта.
- Что?! Он опять пойдет?
- А что тебе не нравится?
- Обезьяны мне не нравятся!
- Ну, можем не пойти. - говорю я.
- Только не ной. Сейчас приду. – отвечает Кирилл и бросает трубку.
- Ну что? – спрашивает Костя.
- Говорит, что я ною…
Я не засёк время, но уверен, что прошло именно 14 минут. Заходит худощавый высокий парень со светлорусыми волосами, закрывающими глаза и трехдневной щетиной, одетый в джинсы, серую майку и старые кеды. В одной руке у него два небольших рюкзака, в другой еще один.
- Принцесса, тебе не жарко? – обращается Кирилл к Косте, увидев на нем пиджак (честно говоря, я сам в шоке).
Костя хмурится, но молчит.
- А не боишься свое платье испачкать? – продолжает Кирилл.
Костя встает со стула.
- Спокойно, ковбой, я шучу – сделав шаг назад, продолжает Кирилл.
- К чему весь этот цирк? – вмешиваюсь я.
- Вот и я ему говорю: к чему весь этот цирк? – обращается Кирилл к Косте.
Кирилл хватает ближайший стул и ставит его к нашему столу.
- Тут занято! – слышится возмущенный голос девушки с соседнего стола.
- Перезвони позже. – отвечает Кирилл.
- Поставь стул на место! – продолжает она возмущаться.
- А где его место?
- За этим столом!
- Там написано?
Пока Кирилл спорит, Костя приносит стул от пустующего стола и ставит его к столику с девушкой.
- Ты опять всё испортил! – возмущается Кирилл, затем садится за стол.
- Козёл! – добавляет девушка в адрес Кирилла.
Кирилл поворачивается к ней ответить, но я его хватаю за плечо.
- Успокойся, - говорю я, - расскажи лучше, куда мы идем сегодня.
- Ты слышал?! Она несправедливо обозвала меня козлом! - возмущается Кирилл и начинает рассказывать, - В десяти километрах от города есть вход в тоннели, которые проходят даже под нашим городом. Они огромны, там можно ходить сутками. Они были созданы в качестве убежища во время Второй Мировой войны, а, может, и раньше. Дальше километра туда никто не заходил, а мы можем попробовать.
- Так идем! – говорит Костя.
- Значит, не сменишь свой вечерний наряд, – добавляет Кирилл – только потом не плач, что испачкался.
Уже через пятнадцать минут мы приходим на остановку автобуса, ещё через пятнадцать приходит сам автобус. Мы усаживаемся в самом хвосте.
- Ты веришь в сны? – вдруг неожиданно для себя я обращаюсь к Кириллу.
- Конечно, - кивает он, - верю, что во сне я всемогущ.
- Я так и думал…
- Да рассказывай.
- Я видел сегодня два сна странных – в одном я залез на часовню и упал, а во втором – со стороны наблюдал за этим. При этом я чувствовал всё, как наяву, вплоть до ветра.
Про девушку я не хочу ему рассказывать.
- Моя бабуля говорила, что видеть во сне себя со стороны – это очень плохо, - влезает Костя.
- Сам знаю, - продолжаю я, - часовня тоже не к счастью.
- Но это еще не самое ужасное, - говорит Кирилл, - хорошо ощущаемые сны видят только психи, так ученые считают.
- Я – псих? – спрашиваю я.
- Конечно, псих! – отвечает Кирилл и показывает пальцем на Костю, - посмотри, с кем ты общаешься!
Костя на это не обращает внимания, потому что увлеченно смотрит в окно.
- Только не ревнуй! – ехидничаю я.
- Ну что ты, сладкий, я тебе полностью доверяю.
Протелепавшись в автобусе двадцать минут, мы оказываемся на нужной нам остановке. Вокруг чистое поле, разбавленное редкими домишками начала прошлого века.
Небо затянулось тучами за время нашей поездки. Будет дождь.
- За тем холмиком один из входов. – говорит Кирилл.
- Откуда ты всё это узнаешь? – спрашиваю я.
- Общаюсь с правильными людьми. – отвечает Кирилл и идет в сторону холма.
Это - обычная пещера, с одной дверцей от ржавых ворот на входе, которая держится на честном слове. Почему ее на металл еще не спёрли? В глаза сразу бросаются разукрашенные всякими сектантскими знаками стены, а в нос бросается запах мочи.
Мы заходим. Первые метров двадцать пол состоит из мусора разного рода. Видно, что когда-то здесь было освещение, потому что остатки светильников всё ещё висят на потолке. Мы включаем фонарики, потому что свет уже не доходит до нас. Я свечу вдаль – конца не видно, одна лишь дорога прямо, дорога в никуда. Жутковато. Всё достаточно однообразно, пока мы не натыкаемся на своего рода комнаты слева и справа от нас. Костя сворачивает в одну из них.
- Стой, одноклеточное! – кричит Кирилл, - Нам нужно идти всё время прямо, если ты хочешь домой сегодня вернуться!
- Еще раз так меня назовешь… - говорит Костя и смотрит на Кирилла.
- Спокойно, мужик, – успокаиваю я его, - давай придерживаться плана Кирилла.
Костя раздраженно вздыхает и возвращается в строй.
Мы идем, росписи на стенках заканчиваются, становится холодно, воздух спёртый, я оборачиваюсь и не вижу выхода.
С каждым шагом становится холоднее, а тишина сводит меня с ума. Я останавливаюсь, чтобы убедиться, что нет лишних звуков, кроме наших шагов.
- Что с тобой? – громко спрашивает Костя.
Его голос мгновенно превращается в долгое эхо. Я сполна ощутил этот звук со всех сторон.
- Чё орешь? – полушепотом спрашивает Кирилл.
- Мне не по себе, - говорю я, - дышать трудно.
Кирилл достает коробок спичек и зажигает одну. Она горит мелким огнем.
- Мы еще и километра не прошли - говорит он мне, - а ты уже ноешь.
- Я не ною! – раздражаюсь я и резко двигаюсь вперед, обгоняя их.
Они догоняют меня.
- Ну, так бы сразу пошли, - говорит Кирилл, - а то еле плетемся.
- Лучше б я пошел домой, напился чего-нибудь и написал пару страниц гениального бреда, вместо пустой траты времени.
- Ты считаешь, что попусту тратишь здесь свое время?
- Именно!
- Иди домой…
- Что?!
- Я говорю: иди домой!
- Ты совсем идиот? Завел меня сюда и теперь «иди домой»?!
- Ты сам шел сюда, я тебя не тащил!
- Я бы и не пошел сюда, если бы не Костя!.. А где он?!
Кирилл нервно вздыхает.
- Костя! - кричу я, и эхо окружает меня со всех сторон.
- Я здесь! - слышу впереди, - Идите сюда!
Я резко бегу вперед. Слышу шаги сзади – Кирилл следует за мной. Вижу Костю.
Не успеваю, я высказать свои недовольства, как он говорит:
- Я знаю, почему дальше километра никто не заходил, - Костя показывает пальцем на металлическую дверь, - это – единственная дорога дальше.
Дверь выглядит очень старой, вся покрыта ржавчиной и паутиной. У нее всего один замок. Я оглядываюсь.
- Может, туда? - я показываю на подобие дверного проема.
- Нет, я там посмотрел, - говорит Костя, - очередная комната.
- Придурок… - тихо комментирует Кирилл.
- Что дальше будем делать, умник? – обращаюсь я к Кириллу, - С правильными людьми общаешься?!
Кирилл скидывает с себя рюкзак, что-то в нем ищет, потом идет к двери, сдергивает паутину и ковыряется возле замка.
- Что ты делаешь? – спрашиваю я.
- Я знал, что тут дверь.
- Ах ты…
Не успеваю я высказать, что думаю об этом ублюдке, как возле двери начинает что-то искриться, а Кирилл пробегает мимо меня. Мы с Костей бежим за ним. Через несколько секунд сзади слышится громкий звук взрыва, переходящий в свист у меня в ушах. Воздух резко наполняется запахом пороха.
- Ты – хренов псих, Кирилл! – меня наполняет ярость.
- Ты каким-то нытиком стал… - спокойно говорит Кирилл и идет обратно к двери.
- Ну пошли, интересно же. – говорит Костя и следует за Кириллом.
- Мне нет… - бубню я себя под нос и всё равно иду за ними.
Камни возле замка разлетелись, и язычки его теперь свободны. Костя дергает дверь.
- Это ещё не всё, - констатирует Кирилл и достает из рюкзака что-то типа кайло, только меньше раза в два, и вручает Косте, - бей здесь, качок, – он показывает пальцем на верхушку двери, ближе к правому углу, - тут потайной замок.
Костя принимается молотить. Думаю, не нужно объяснять, в каком шоке я нахожусь от познаний Кирилла.
- А что за дверью? – обращаюсь я к Кириллу.
- Ты меня удивляешь! Ну откуда я знаю?
- Я тебя удивляю?! А откуда ты знаешь про секретный замок?
- Дима, ты деградируешь, общаясь с этим идиотом, - вздыхает Кирилл, - дверь под землей в километре от входа в тоннель – сама по себе секретная. Кто бы закрыл эту металлическую дверь всего на один вшивый замок? Разве что этот неандерталец.
- Но почему именно сверху этот замок?
- Потому что все скрытые замки находятся сверху.
Ну что за логика такая?
- Я закончил! – слышится голос Кости.
И действительно, сверху есть еще язычки от замка.
- А теперь докажи, что хоть на что-то годен, - говорит Кирилл Косте, - напряги все свои стероидные мышцы и открой дверь.
- Я не принимаю стероиды. - говорит Костя и пытается открыть дверь.
Костя пыхтит и краснеет, а дверь не двигается. Я тоже хватаюсь за дверь. Затем Кирилл. Мы начинаем кричать от натуги и, наконец, она, нехотя, распахивается.
- От тебя никакой пользы, - говорит Кирилл, - даже дверь без меня открыть не можешь.
Мы заходим в открытое нами помещение. Здесь очень сыро, и пейзаж немного меняется. На полу разбросаны мелкие осколки стекла, а метрах в сорока виднеется проем, а там… тусклый свет…
- Это выход что ли? – спрашиваю я.
- Не думаю. – отвечает Кирилл.
Мы пролезаем в этот проем. Видимо, здесь было окно, а стёкла каким-то образом вылетели. Рядом есть входная дверь в это помещение, но она закрыта.
Попав сюда, я прибываю в полнейшей прострации. Над нами очень тускло светит одна лампочка, причем очень старая, но не похожа по форме на лампу накаливания. Точнее не могу сказать, потому что сделана она из какого-то бежевого стекла. Почему не перегорела? Не знаю.
Но это ничто по сравнению с тем, что мы видим дальше: всё это помещение обставлено доисторической электроникой. На приборах огромное количество кнопок с незнакомыми мне обозначениями, а также датчики, показывающие в основном ток, напряжение, но есть и показания вовсе без обозначений.
- Почему лампа горит? – спрашивает Костя.
- Откуда здесь вообще электричество взялось? – добавляю я.
Я подхожу к какому-то прибору с показаниями напряжений, где максимально возможное значение - сто тридцать вольт, на остальных - напряжения меньше тысячи нет. Следом подходит Костя. Мы замечаем рычажок с нарисованным кругом рядом. Он привлекает внимание лишь своим красным цветом, и Костя без лишних слов дергает этот рычаг…
Раздается ужасный скрежет металла, потом сильное бульканье, как будто что-то крупное упало в воду. Лампочка начинает светить ярче раз в двадцать, а стрелка вольтметра подлетает до приблизительно ста двадцати семи.
- Еще что-нибудь тронешь, и я тебе руку ампутирую! – кричит Кирилл на Костю.
- Ты слышал это бульканье? – спрашиваю я Кирилла.
- Нечего удивляться, - отвечает он, - тут подземная река.
- Тебя вообще не удивишь, да?
- Что удивительного в местной гидроэлектростанции?
- Ты думаешь, что это подземная гидроэлектростанция?
- Есть иные идеи?
Я слышу опять какие-то переключения. Костя назло Кириллу клацает самый большой электронный стенд с непонятными мне индикаторами.
Не успеваю я что-то сказать, как раздается скрежет намного жестче предыдущего. Стрелки совершенно на всех приборах зашкаливают, кроме того, что Костя нажимал. Я чувствую вибрацию. Поднимается пыль.
Кирилл подлетает к Косте.
- Что ты опять натворил, обезьяна безмозглая!
- Я… я… не хотел.
- Выключи это!
Костя показывает Кириллу рычажок, оставшийся у него в руке.
Вибрация усиливается, переходя в землетрясение. У меня начинается паника.
Я вижу, что из-за одного из приборов вылетает много пыли и просматривается свет. Там еще одна комната! Именно оттуда идут эти звуки, и она является источником вибраций.
- Смотрите! – говорю я и врываюсь в нее, чтобы найти причину этого кошмара.
Костя и Кирилл подбегают ко мне.
Вдоль стен простираются металлические пластины, переходящие вверху в своеобразный купол. Он движется вверх, создавая эти ужасные звуки и вибрации. В самом верху купола - острый наконечник, который пробивается к поверхности сквозь камни и почву.
Он останавливается. Наступает тишина. Мы молчим в ожидании. Вдруг раздается звук грома. Купол начинает искриться. Молния проходит по металлическим пластинам. Образуется зеленоватый дым. Меня охватывает ужасный страх. Я бегу к проему в соседнее помещение, но его не видно за этим дымом. Костя пытается сквозь него пробежать, но его отбрасывает электрический заряд. То же самое происходит с Кириллом.
Мы становимся в самом центре этой комнаты, понимая, что осталось нам немного. Мне хочется кричать от безысходности. А потом всё моё тело пронизывает дикая, острая боль. И я кричу, все мы кричим. И тут я понимаю, что отрубаюсь.
;