Из цикла «Природа человека»
Количество – 3
Несколько вступительных слов
Человеческие перевоплощения (злые языки не упустят случая, извращения).
Много ли их, этих перевоплощений. И бывают ли они, если не вспоминать Золушку.
Муж, жена, ребенок, молодые, обитают в коммунальной квартире. А сама квартира? Ряды дверей, это комнаты, длинный коридор, «коридорная система». Длинный узкий стол, кухня. Вокруг такого стола кучка женщин, готовят, потом кормят. Еще стоят в очереди, вернее, в очередях. На стирку, на помывку, на другие неотложные личные надобности. Тут же коммунальная стихия – новости, слухи, сплетни, даже газеты.
Муж работает, жена дома трудится, а за плечами техникум, диплом химика.
И тут газета, и зачем она вам, нет же, ухватилась. А там объявление, открывается лаборатория, нужны специалисты. Вот он, шанс, «уступила свою очередь на стирку в общей ванной» (Черепахова, с.59), поехала. Когда муж вернулся, с работы, его взору открылась картинка: жена рыдает, «даже не сняв пальто», на плече соседки. Дело-т, оказывается, привычное: «Я ведь где только не плакала, – всхлипывая, говорила жена. – И в роно, и в горздраве, и всюду…» (Там же). Заплачешь, диплом пропадает, туда же направилась жизнь, а с кем оставить ребенка? Выручила соседка, согласилась, трое моих, да ваш, не перетянет, оставляйте.
Свершилось, жена «поступила на работу».
Соседку отблагодарили, щедро. А далее жизнь стала налаживаться. Через несколько месяцев ребенка «отдали в заводской детский сад» (Там же, с.60). А молодую женщину, бывает, «как ей и мечталось, сделали хозяйкой лаборатории» (Там же). Менялась жизнь, менялась и молодая женщина. «Она теперь и держалась по-другому, с каким-то новым, сдержанным достоинством, и в голосе у нее появились незнакомые, низкие, рокочущие нотки» (Там же). Уже везде обнаруживался этот новый, рокочущий голос, не до слез.
Растрачиваться на мелочи? Нет, надо оставить след, говорил новый голос.
И мог этот новый голос не только теплеть, но и холодеть.
1.
Всего несколько месяцев, а как изменился дипломированный химик, в мир вошел новый человек.
А нельзя ли еще быстрее, за месяц, за неделю, за час?
Пожилой человек, но «старый большевик», едет на малую родину, лет сорок не бывал.
Понятно, вспоминает, вот здесь все было. Совсем юные, сжимались как винтовки.
Был тут «сборный пункт дезертиров» (Аксенов, с.4). Сколько их, тысячи. А мальчишек с винтовками? «…конвой наш был малочислен, слаб. Трудно сказать, почему они не перебили тогда нас, конвоиров» (Там же). Действительно, дело нехитрое, свалились толпой. Не навалились, каждый сам по себе, никто никого не слушает, куда им организоваться. Даже сейчас, старому большевику не приходит в голову, а, может быть, и не хотели расправляться? Держала, удержала их, видно, надежда, не расстреляют, а там кривая вывезет.
Как их, интересно кормили, тысячи! – но об этом ветеран ни слова.
Вывели толпу, кое-как сбили в каре, в центре поставили трибуну.
Для комиссара, приехал из Москвы, ему и вещать, с этой шаткой трибуны.
А почему шаткая? Не могли сколотить покрепче, дело-то нехитрое. Если бы завелась толпа, не спасла бы оратора трибуна, отсюда шаткость, раскачивание, в глубине человеческого моря. Московский комиссар, большая черная машина, весь в коже, в очках, «узкое и бледное лицо». Время воспоминаний – 1960-й. Имя Троцкого – табу, поэтому просто комиссар, только приметы.
И вот комиссар выходит к толпе, лицом к морю.
Заревело море, конвоиры за винтовки, «как вдруг над полем прокатился, как медленный гром, голос комиссара» (Там же). Ну да, гром, катится, рокочет. Что-то очень знакомое. Низкие, рокочущие нотки, всего лишь хозяйка лаборатории. А тут комиссар, рокот его голоса накрыл все поле, перекрыл рев толпы, а иначе бы не услышали. Но услышали, что же говорил комиссар, вернее, на кого показывал? На конвоиров.
Что здесь делают эти бездельники, убрать конвой, дезертиры даже рты раскрыли.
Но зачем же так сурово? И тогда комиссар «заревел еще более тяжелым, еще более гневным голосом» (Там же, с.5). Голос, каждый ощутил толчок в грудь, какой голос: «Перед нами не белогвардейская сволочь, а революционные бойцы! Снять конвой!» (Там же). Мгновенная пауза, а далее прокатился ответный восторг толпы, вдруг превратившейся в боевую революционную часть, понимающую, что такое дисциплина.
А голос рокотал, чаша истории, мы наклонили ее «в нашу пользу».
Деникин разгромлен, под Орлом, осталось добить. Куда потянется революционная часть, понятно, на фронт. Добьем Деникина, заодно буржуев. Стоит ли останавливаться, сразу мировая революция, даешь. Над этой ликующей частью «маленькая фигурка комиссара с дрожащим над головой кулаком…» (Там же). Веди нас, комиссар, он же товарищ, командир, заодно и вождь. Что там, на очереди, «горящая Европа». На Европе не остановимся. Заполыхал огонь «американской, азиатской, австралийской, африканской революций» (Там же). Не чудо ли, несколько слов, и начался марш. Сколько их этих маршей, к общей черте.
Если бы Троцкий знал, придет время, в далекой Мексике ему раскроят голову. От той дальней черты он был тогда слишком далеко, потому и предлагал, вот вам, взамен другая черта. Общая черта, все вместе к общей черте, даешь. Приблизить эту общую черту, большое искусство. Какой же прием выложил Троцкий? Как ни парадоксально, он предложил поучаствовать в охоте, стать гонщиками «за очередной изобретенной «черной собакой» (Старикова, с.217). Когда-то такая погоня называлось «охотой на ведьм».
Много позже пели, "погоня, погоня, в горячей крови", кто быстрее.
2.
Не все в легенде о Золушке выдумано, случаются с нами перевоплощения.
Все же поражает скорость процесса, как назвать человека, который способен осуществлять подобные, почти мгновенные превращения? Человек работает с людьми, над людьми. Какое отдать ему имя? В данном случае, подобрать имя = дать определение. Можно ли подводить черту? Для выделения общего приходится продолжать «сравнительный ряд», сопоставлять аналогичные превращения, перейдем в иную плоскость. Из плоскости человеческих настроений – в плоскость вещей, не знающих людских переживаний.
Охота, погоня, гонка. Был просто комиссар, а теперь, неужели охотники?
Мы вынуждены соотносить себя – со всем человечеством, ведь мы = часть его.
И вдруг все поменялось, теперь человечество будет соотносить себя с нами. По терминологии тех лет Россия «стоит во главе всемирной социальной революции». Это значит, впереди Европы. Что же случилось? Случился «внезапный коммунизм». Тот самый хорошо и печально известный военный коммунизм. Пришел, дальше начались следствия, одно из них, всероссийская голодовка. По причине долгой войны и привычной засухи, так мы объясняли неожиданно отставшему человечеству.
По счастью, есть независимые наблюдатели.
«...голод у нас не стихийный, а искусственный, и пока мы не избавимся от некоторых наших приемов, мы из него не выйдем» (Короленко, с.73). Какие же приемы преобразили лицо страны? «настоящий голод не стихийный. Он порождение излишней торопливости» (Там же, с.72). Спешка, куда была направлена лишняя спешка, вернее, на кого? «...нарушен естественный порядок труда, вызваны вперед худшие элементы, самые нетрудоспособные, и им дан перевес, а самые трудоспособные подавлены» (Там же). А практически?
Семья, «очень трудоспособная», сорок десятин, чуть больше сорока гектар.
Простой прием, отобрали половину, на всю большую семью оставили двадцать десятин. «Но все-таки семья опять справилась лучше других, и живет зажиточнее» (Там же). Сколько можно терпеть, следует тот же прием, отобрали еще восемь десятин. От прежних владений осталось чуть более четверти (30%). К месту, наконец-то, этих выделявшихся приставили к месту? «Семья живет все-таки лучше других» (Там же). Чаша народного терпения переполнилась, решили изгнать «их совсем из села».
3.
Бедные (= нищие) просто изгнали зажиточных (= богатых).
Лучше сказать, несостоятельные элементы. Или как говорит Короленко, нетрудоспособные элементы. Вот эти не слишком производительные элементы отделались от элементов с высокой производительностью. Нищета – в этой нищете нищих есть весомый вклад самих нищих. Вклад, если угодно взнос. Говоря короче, ими движет воля к нищете. Если есть нищета философии, почему бы не быть нищете воли? Странное, даже абсурдное утверждение. Понятно, о нищете нищие не мечтают. Но вот к равенству, и тут их воля становится неукротимой. Но что означает равенство, состоятельность в труде и несостоятельность в этом же труде? Это значит, сведение состоятельных к уровню несостоятельных (= несостоявшихся). И я утверждаю, что данное сведение означает: речь идет о количестве. Понятно, старательность, умение, трудолюбие, все это есть. Тем не менее, людей здесь надо рассматривать с точки зрения количества.
Люди, взятые как количество = трудовой потенциал.
Как смотрело большинство на вырвавшихся? Ага, у них сорок десятин, вот и жируют. Решили, отнять половину, то есть сведем их к нашему уровню, уровню большинства. А они все равно жируют! Так отрежем у них еще. Большинство смотрело только на площадь земли? И в упор не замечало трудовой потенциал этой семьи? Напротив, как раз на трудовой потенциал, который и складывается из квалификации, старательности и умения и смотрели. В самом деле, куда смотреть инертному большинству, лишь на уровень жизни. Раз они такие старательные, пусть у них будет поменьше земли. Уравновесим, у них побольше трудовой потенциал, а у нас будет побольше землицы. Они с меньшей земли соберут столько же, сколько мы соберем с большей земли. И будем жить одинаково, будет равенство. Действовали испытанным методом, проб и ошибок, и все одно, не удался абсолютному большинству этот, с виду несложный баланс, вот тогда хорошим хозяевам и предложили: это неизбежно, а потому торопитесь, земля, понятно, останется.
Понятно, в те времена термин «трудовой потенциал» не употреблялся.
Но суть дела понимали хорошо. Разумеется, плодородие земли – вещь важная, учитывали строго. Но еще важнее трудовой потенциал. А вот размер этого потенциала (= количество + вес) изменяется от одного хозяйства – к другому. Что не удивительно, ибо основные его составляющие = здоровье + нравственность + способности + активность + организованность + образование + профессионализм/квалификация + ресурсы рабочего времени . Вот этот размер и взялись урезать, то есть взялись уменьшать количество (вес).
Ибо размер "потенциала человека" и есть выражение человеческого количества.
"Город нищих", не верится, но это о Москве, правда, о Москве-89.
Но если такова столица, тогда страна автоматически переворачивается в "нищую страну". Все же есть некоторое (тонкое?) различие, город нищих или нищая страна. Что способен передать по наследству нищий? Спорить не приходится. А что может передать нищая страна своим обывателям? Хорошую жизнь.
4.
накопление трудового потенциала – занятие долгое, отнимает не одно поколение.
Другое дело, процесс социального переустройства. Тут можно действовать быстро, ударно, собрались и устроили передел. Чего-чего, а навыки тут отработаны не то, что годами, столетиями. Быстренько бросить, «всех под одно» (Короленко). Вот это повсеместное коллективное действие (+ поддержка новых властей) и породило в России «внезапный коммунизм».
Короленко: торопливость.
Слишком быстро. Значит, можно медленнее. Значит, можно говорить о скорости процесса.
Медленнее? Довольно жить законом, данным Адамом. Если начнем увеличивать скорость процесса? Тогда само переустройство пойдет быстрее. Еще быстрее, и еще быстрее. Но если скорость станет большой, почти бесконечной? Тогда и процесс социального переустройства займет очень малое время. Такими, столь простыми соображениями вдохновлялось немалое число людей. Классический пример, уже знакомый нам и миру, Александр Скрябин. Композитор, получил известность, решил заняться переустройством мира.
Итак, композитор, его работа, приступил к созданию нового опуса.
А поклонники пришли в благоговейный ужас, и было от чего. Композитор не просто творил, он сразу же ошеломил доверчивый народ: «его «Мистерия» будет исполнена лишь один раз, однократно» (Рекемчук, с.51). Подобрал место, Индия, будет построено святилище, оркестр + хор + балетная группа. Современные, для того времени, технические устройства светового сопровождения. Зачем? «Скрябин был убежден в том, что однократный творческий акт – преобразит, преобразует мир» (Там же). Разумеется, мир социальный. И этот социальный «мир в одночасье изменится, обретет иное лицо, иное духовное наполнение, что все станет иным» (Там же). Иным = противоположным? Скрябин думал о другом, «буквально все, что крайне важно! – обретут счастье» (Там же). Он просто хотел дать людям счастье, им даже не надо будет напрягаться, что-то произойдет в этом большом мире, мир изменится, повинуясь музыке, изменятся и люди, как неотъемлемые части этого мира. Главное, выбрать нужное место и нужный «промежуток времени».
Счастье людям, они заслужили, но не могли сами или просто не знали как?
Кто знает, Скрябин не успел, умер из-за паршивого прыщика.
Творческий акт одного человека, пусть даже гения?
Был реализован другой подход, однократный акт, исполненный народом. Почему-то считалось, что в прямом действии народных масс столь же прямо, непосредственно проявляются законы истории. Несколько упрощая, действие народа – это и есть проявление самих исторических законов. Почему бы не открыть этим законам простор для долгожданного действия. Удивительно скромные законы оказались, мирно дожидались своей очереди на бескрайних просторах России. Скрытая сущность этих законов? Русский народ «медленно, но верно подымался до высшей формы советского человека» (Нагибин, с.513). Откуда эта страсть?
к мгновенному преобразованию мира, к мгновенному возвышению?
К возвышению еще до всякого преобразования, до всякого однократного творческого акта? Но может быть, такие люди лишены чувства вины, они не могут быть виноваты, по определению. Должны быть, здесь их трагедия, неограниченными, ведь все они – творческие личности, в этом убеждены свято. Одновременно, они вынуждены быть, оставаться ограниченными. Творческий человек – имя твое ограниченность, крайняя. Да еще догматизм, да еще безнадежный эгоцентризм. Быть ограниченным ради неограниченности, вот твоя вина, жалкий творец. Вся жизнь на то, чтобы прорваться к неограниченности, вот твоя доля, жадный творец, но где же она, твоя неограниченность? Неограниченность – имя твое скорость.
А чего можно ждать от крупной личности, да еще творческой.
5.
По виду это город нищих…
Нагибин
Должен ли человек быть слепым, хотя бы полуслепым?
Странный вопрос. Но тогда, как человек превращается в слепого? Некоторые трудности есть, но путь ясен, нужно заполучить толику власти. Все, процесс ослепления пошел. И чем больше у него власти, тем он больше слепнет. Что остается власть имущему = верх? Рассчитывать на встречное ослепление, снизу.
Власть над ближними.
Но еще страшнее, власть над событиями. Впрочем, иногда трудно определиться, что страшнее, наша власть над событиями или власть событий над нами. Бороться с властью событий, чтобы заменить их власть своей властью над ними? Длинный ряд отчаянных борцов, включая Ленина, Троцкого, Хрущева, Горбачева. Я подолгу гляжу на них, горящие лица, невидящие глаза, опьянение, самое подходящее слово.
А чем опьяняться, словом, конечно, а если их нет, слов?
Председатель, стал председателем еще до того, как его выбрали таковым.
Да и нужно ли выбирать, если он и так не сомневается в своей избранности.
В забытую Богом деревню приходит носитель истины. Я заставлю, я заставлю вас работать, ради вас же самих. А иначе, зачем посылать в эту забытую деревню и.о. Бога. Ну да, идет перенос действия с уровня страны – на уровень отдельно взятой деревни. В стране уже побывал носитель истины, страна приобщилась, страна достаточно богата, чтобы грозить вооруженным кулаком, теперь очередь за деревней. А чем же будет грозиться деревня?
Репортаж с места событий, действующие лица.
Носитель нового знания, а значит, и вестник нового будущего.
Жители деревни, носители темного сознания, а значит, и смирения перед будущим.
Вывод: активный субъект, действующий в пассивной среде, не способной к сопротивлению.
Первый план.
Ночь, совсем бы темнота, да луна выручает. Идет человек, помимо каких-то остатков (или останков?) жизни, стропила, голые печи. Темнеют уцелевшие избы, направляется к ним, на пути яма, вода, приходится перескакивать. Вылетают собаки, голодные, одичавшие, клыки. Еле отбился. Бегом к избе, яростно колотит, наконец-то, полоска света. Входит в избу, начинается разговор. О чем? Важнее, чем закончился, «я вас всех заставлю работать: и тебя, и ее … и старших ребят. Не думайте отвертеться, я человек жестокий» (Нагибин, 1963, с.30). Деревня + колхоз, деревня нищих + нищий колхоз, дальше некуда.
Путь апостола: тьма, воды, чудовища.
И свет.
Второй план.
Деревенская улица = толстая черная грязь.
А почему? Ведь нет еще тяжелых тракторов, вообще техники, как же удалось разбить улицу до такого состояния. Впрочем, апостолу не до улицы, он направляется в центр колхозной жизни, в коровник. Там его встречает старуха. И снова тьма, в глубине с десяток коров, или собак? «так мелки и худы их изможденные голодом тела» (Там же, с.31). Что с ними, а что с тобой будет, если тебя не кормить. Ну что ж, неси кнут. Да, еще доярок сюда веди. И вдруг заулыбалась старуха, чему, сама еще не знает.
Что ж, пришло время первого подвига.
Третий план.
Женщины, лица холодны. Пробует «щелкнуть кнутом», попробуй тут, в навозном болоте. Конечно, слышится смех. Трубников, так зовут апостола, «рванул кнут», одна рука, да и та левая. Конечно, женщины засмеялись погромче, какое-никакое, а развлечение. Собрался Трубников, сосредоточился, «снова взмахнул кнутом. Звонко, крупно ахнул выстрел. Еще и еще!» (Там же, с.32). И зашевелились коровы, начали дергать шеями, помогайте, люди. Помогли, дудочка зовет, кнут гонит, пришли коровы в движение. За этим первым неуверенным движением видится и другое, общее движение, возрождение умирающего колхоза.
А иначе, зачем апостолу будить эту землю, да еще выстрелами.
Удар (раскат?) грома, и мир перевернулся, пришел в движение.
Всего-то, один удар бичом, конечно, кнутом, я оговорился, и сдвинулась жизнь. Но люди – не коровы, их-то как преобразовать? Точно так же, все тот же «однократный творческий акт». Трубников приступает, с ходу, «будто в смех», обещает колхозникам личных коров. Врешь! Будет, бабы, и у вас будет что-то личное, и сами вы станете чуть-чуть больше. Колхозник + личная корова = субъект. Крохотный, едва заметно, но все же отрывается он от земли, благодаря корове! Обретете количество, и сможете это количество увеличивать, (на языке экономистов, накоплять). Не слишком, до капитала не дойдете, но накоплять сможете.
Накоплять буду я, стану не просто крупным, большим человеком.
Его, конечно, выбрали, через тебя и мы станем побольше.
6.
в небывало короткий исторический срок скачок из царства нищеты…
Осьминин
Юрий Нагибин и показал скачок на примере колхозников отдельно взятого колхоза.
вот так упрямая и крупная личность, созданная волей писателя и драматурга, помогла другим людям, безвестным колхозникам обрести количество, количественную определенность. А если количество есть, его можно увеличивать, вести рост, они и пошли в рост, так по сценарию. Потом сняли фильм, резанный, он все же дошел до экрана, люди «срывались в слезы». Роль апостола = Председателя, исполнил Михаил Ульянов, получил Ленинскую, при этом «ленту не разрешили продавать заграницу» (Рекемчук, с.313).
как быстро свершился процесс, несколько часов, нужно ли людям меняться?
Когда-то подчеркивали: «В невероятно короткий исторический срок меняются судьбы стран, народов, меняются судьбы и взгляды людей» (Осьминин, с.7). Судьбы меняются, кто спорит, но вот великие народы, их судьбы меняются или они сами их меняют? Народ –; из отдельных людей, люди меняют взгляды, тогда как сам народ (= большая организация) продолжает оставаться самим собой, хранит свое лицо. Может быть, это тот случай, когда народ хранит постоянство, чтобы люди, его составляющие, могли меняться? Могли бы легко и свободно менять свои взгляды, провозглашать манифесты, давать слово, брать обратно.
Как быстро меняются люди? Иногда быстро, вместе с изменением внешних условий. Тогда,
может быть, все наоборот? Люди должны хранить постоянство взглядов (= мировоззрение). А власть должна менять их очень легко, быстро, почти мгновенно? Тогда возникнет разрыв. Остается, власть должна хранить постоянство своих взглядов, для реализации господства. И должна уметь управлять воображением подданных, чтобы быстро менять их настроение. Запустить процесс изменения настроения, и скорость этого процесса должны быть почти бесконечной. Иначе подходящий момент будет упущен.
Вместо заключения
«Либо погибнуть, либо догнать передовые страны и перегнать» (Ленин; Осьминин, с.8).
зачем все-таки гибнуть? Пожить хочется, тогда догнать и перегнать. Перегнать = пусть они погибнут. Разновидность классовой борьбы, другой борьбы Ильич не признавал. Для него даже экономически, догнать и перегнать = классовая борьба, закопаем. Догнать = темпы, а это и есть скорость, экономически.
Чаще всего, людям и не надо меняться.
Им лишь нужно менять скорость процессов, которыми они управляют. Да, добраться до управления. А там, жми на газ, до отказа. Внутри каждого из нас дремлет Человек-Скорость. Даешь скорость, начинаем большую охоту, начинаем погоню. Наконец-то, мы сможем проявить свою безжалостность: «Мы говорим: наш прекрасный мир стал еще прекраснее – теперь в нем есть скорость» (Маринетти. Фромм, с.45). Почти классический переход, от скорости как средства ; к скорости как цели. Почти? Классический переход, то есть инверсия = от цели ; к средству, превращение средства в цель. Например, поначалу власть = средство построения нового общества, затем власть = действительная цель.
История России с точки зрения Скорости?
Из двух циклов. Один, власть предлагает всем, всему народу, давайте вместе, все вместе, решимся на рывок к счастью, к счастливой жизни. Возьмемся за руки, и пойдем. Другой цикл, народу предоставляется возможность, самому сходить к хорошей жизни. Давайте людишки, дерзайте, беритесь. Можете сами о себе позаботиться. Откуда этот маятник? Потому что власть наша хороша в экстремальных условиях, ломит как мастодонт, напролом, победа будет за нами. Но та же самая власть совершенно не "боеспособна" в условиях нормальных. Когда нужно только не мешать людям, делайте свою жизнь нормальной, потом хорошей, очень хорошей. Стройте изобилие в одной, отдельно взятой жизни, кто-то обязательно вырвется.
Не мешать не может, ей нужна скорость.
Ибо суть скорости = власть, а людишек хватает лишь на один забег. Не отделение скорости от власти, это невозможно, но отделение власти скорости от монополии господства той или иной группы (Хяюрюнен, с. 48 – 49). Но возможно ли такое?
Литература:
1. Аксенов. Дикой // Юность, 1964, № 12.
2. Генкин Б.М. Экономика и социология труда. – М.: НОРМА, 2007.
3. Короленко В.Г. «Если возможен еще выход для России, то он только в одном: в возвращении к свободе» // Родина, 1989, № 3.
4. Нагибин Ю.М. Трудный путь // Искусство кино, 1963, № 11.
5. Нагибин Ю.М. Дневник. – М.: АСТ, ЛЮКС, 2005.
6. Рекемчук А. Мамонты. – М.: Издательство «МИК», 2006.
7. Осьминин В. Прекрасная правда // Искусство кино, 1963, № 10.
8. Старикова Е. Книга о добре и зле, или смерть Ивана Ильича // Новый мир, 1987, № 12.
9. Фромм Э. Душа человека. – М.: Республика, 1992.
10. Хяюрюнен Ю.-П. Как быстро человек может измениться: некоторые аспекты, связанные с временем, творчеством и властью // Психологический журнал, 1991, № 4.
11. Черепахова Э. Варька // Юность, 1964, № 9.