Глава 5
Раз, два, три, четыре, пять.
Я иду искать.
Игра в прятки
И вот наступил новый день. Правда, на космолёте день был чисто символическим понятием, и определялся он только показаниями часов, идущих по раз и навсегда заведённому циклу. Но этот день был именно тот, когда богатая дама решила, что её время настало, и серая мышка превратилась в царевну-лягушку. Богатая дама сняла уродливые очки, сделала высокую причёску, навела красоту, и, надев вечернее платье, наполовину прикрывающее её костлявые прелести, явилась в обеденный зал. «У Адель сегодня день рождения», — пронёсся по залу шепоток. С Крида на Дэкки возвращалось около восьмидесяти рудокопов, и для них, изголодавшихся по женскому обществу, Адель была самой прекрасной и самой желанной, и ради неё они были готовы пойти на любые безумства и выполнить любые её желания. Адель это отлично понимала. Внимание мужчин являлось для неё той питательной средой, в которой она чувствовала себя как рыба в воде. Ловя на себе жадные взоры рудокопов, Адель заняла своё место и приступила к трапезе.
Мом сидел в дальнем углу зала и, казалось, ни на что не обращал внимания. Заметив оживление среди мужчин, он неприязненно подумал о предмете их повышенного интереса: «Ни кожи, ни рожи, ни сиси, ни писи, доска - два соска, а как мужиков подзавела. Ну и стервозина». Мысли Мома раздваивались: ломая голову над замысловатым кроссвордом, он пытался сформулировать критерии обнаружения живого существа в замкнутом пространстве. То, что Фрэд находится на корабле, он уже знал почти наверняка. Выяснил это Мом довольно просто. Он попросту познакомился с двумя проводниками, обслуживавшими каюты третьего класса. Заметив на экране их монитора в списках пассажиров искомую фамилию, он как бы ненароком бросил:
— Я слышал, что Фрэд Марич убит, а он оказывается ваш пассажир.
— Он у нас только числится. Мы уже докладывали о его отсутствии капитану Сноу, но тот ответил, что оснований для беспокойства нет.
— Как нет? Пассажир-то отсутствует?
— Если пассажира из списков не выкинули, значит с ним всё в порядке, и, кроме того, наш капитан не любит лишних вопросов, — пояснил проводник.
Появление на сцене нового действующего лица прояснило для Мома многое. Значит, Фрэду просто повезло. В критическую минуту он оказался в поле зрения капитана, и тот на всякий случай спрятал его у кого-то из своих подчинённых. Недооценивать сложившуюся ситуацию, конечно, было нельзя. Слишком уж умён и хитёр был капитан Сноу. Не зря же его прозвали «Космическим Лисом». Но и переоценивать тоже не следовало.
У Мома теперь появился реальный противник, и его планы наконец-то приобрели необходимую конкретность и направленность. Вот и сейчас он, сидя за столом, неторопливо рассуждал: «Фрэд — живое существо и, следовательно, он ест, пьёт, оправляет естественные надобности, мусорит, моется, передвигается, спит, храпит и общается с себе подобными. Так на чём же его можно вычислить. Обжорством на космолёте вроде бы никто не страдает. Да оно и понятно, если за дело взялся капитан Сноу, то он наверняка уже снабдил Фрэда достаточным количеством продовольствия. С мочой наверно тоже всё в порядке. Её можно временно подержать в буферной ёмкости, а потом в подходящий момент вылить в раковину. Сколько воды по трубе протечёт, с ходу и не определишь. А вот с калом посложнее, он полуавтоматически упаковывается в полиэтиленовый мешок и падает в контейнер. Так кто же на космолёте самый большой засранец? Пожалуй, это может знать только сантехник. А впрочем, как раз в его каюте наиболее удобно спрятать Фрэда, сразу отпадает множество проблем. Надо будет в одежду сантехника обязательно вмострячить «жучок». По роду деятельности ему наверно многое известно. И, кроме того, не мешало бы спровоцировать шумок, под который можно было бы беспрепятственно пошарить по каютам членов экипажа. Но как это сделать? Задача непростая».
Адель между тем, закончив есть, пригласила с десяток мужчин к себе в каюту для того, чтобы отпраздновать в интимной обстановке свой день рождения. Мом тупо проследил глазами за её худыми ногами на высоких каблуках и недовольно поморщился: «Не ноги, а спички». В зале царило оживление. Рудокопы откровенно завидовали немногочисленным счастливчикам. «Самцы!» — ухмыльнулся Мом. «А впрочем, баба на космолёте это бич божий и кара небесная. Если так пойдёт дальше, то она быстро превратит каюты третьего класса в преисподнюю, и капитану Сноу станет не до Фрэда. Нужно выждать дней десять, а пока можно заняться побочными вариантами».
Рич, уткнувшись в бокал с вином, сидел через столик от Мома. Поражённый профессиональным чутьём этого незаурядного любителя кроссвордов, он почувствовал себя по сравнению с ним настоящим щенком. И Рич невольно задал себе вопрос: «Почему не обиженный природой Мом выбрал убийство своим ремеслом?». И тут же нашёл ответ: «Да потому что совесть в его душе спит вечным сном и навряд ли проснётся». В этот момент Рич окончательно осознал, что он может проиграть битву с Момом, даже не начав её, и поэтому (как бы глупо не выглядело это с его стороны) он решил обратиться за помощью к капитану Сноу.
Благодаря Добу, Рич уже на следующий день беседовал с капитаном в его кабинете. Сухопарый, подтянутый, гладко выбритый, всегда одетый в тщательно отутюженную форму, капитан Сноу производил впечатление желчного и въедливого педанта. Порядок на космолёте он держал идеальный и за малейшее проявление недисциплинированности безжалостно увольнял. Но как ни странно члены экипажа боготворили своего капитана и на это у них, по-видимому, были свои причины. Капитан Сноу не любил журналистов и называл их не иначе, как журналюги-нахалюги, но к Ричу он отнёсся на редкость благосклонно. Внимательно выслушав несколько сумбурный и эмоциональный рассказ Рича, капитан сухо ответил:
— Молодой чёл, вполне возможно, что Вашему другу действительно грозит серьёзная опасность. Но изолировать Мома только на основании Ваших подозрений я не могу. Разумеется, я пошлю на него запрос на Дэкки и, кроме того, прикажу усилить контроль за передвижениями пассажиров в коридорах космолёта. Но это всё, что я могу для Вас сделать.
— Меня беспокоят «радиожучки».
— Использование на космолётах любых незарегистрированных передатчиков официально запрещено. И наша служба строго следит за соблюдением этого запрета. Если вы имеете дело с профессионалом, то он не будет использовать активные «жучки». А с пассивными вам придётся бороться самим. Разумеется, наш патруль периодически проводит проверку коридоров на наличие посторонних предметов, но это касается только отсеков, в которых проживают специалисты.
— Могу ли я в критическую минуту рассчитывать на Вашу помощь?
— Разумеется. Вы хотели посмотреть панораму открытого космоса? Пройдёмте на пульт управления.
Отсек с пультом управления поразил Рича своим простором и обилием экранов. Но не это было главное. Как завороженный уставился Рич сквозь громадное стекло на стену непроглядной тьмы, в которой шляпками гвоздей ярко сверкали звёзды.
— Картина открытого космоса вначале гипнотизирует и завораживает, — задумчиво промолвил капитан. — А потом буравящий свет звёзд начинает потихоньку сводить с ума. Слишком мелок чёл для космоса, и слишком мизерны пространственно-временные соотношения его ничтожного мирка по сравнению с величественным миром звёзд и галактик. Но с другой стороны как всё-таки тесен космос. Лет тридцать назад произошла уникальная космическая катастрофа: космолёт, летящий на Дэкки, на середине пути практически лоб в лоб столкнулся с космолётом, летящим на Крид. Свидетелей не осталось, погибли все. На Дэкки в то время шли бурные дебаты на тему: летать или не летать гралу. Потрясение от катастрофы было настолько велико, что на выпуск летающих гралов был наложен официальный запрет. Органы правопорядка предпочли бороться с пробками на дорогах, а не с хаосом в небесах.
— Не та ли это катастрофа, в которой погиб Дан Лумида — основатель транспортной кридоловой кампании?
— Та самая. Дан должен был лететь на другом корабле, но задержался из-за какого-то уникального камня, который нашла геологоразведочная экспедиция. Потом этот камень искали и на космолёте и в офисе Дана на Криде, да так и не нашли.
— А что это был за камень?
— Не знаю. Можете поинтересоваться у дака Дикузы. Он был членом той самой геологоразведочной экспедиции.
На следующий день Рич завтракал за одним столиком с профессором Дикузой и, воспользовавшись случаем, напросился на интервью. Если бы это было на Дэкки, то профессор с Ричем без предварительного знакомства и разговаривать бы не стал. Но на космолёте была такая скука, и так хотелось с кем-то поболтать. После завтрака к профессору Дикузе внезапно подошёл Мом и, вытащив из кармана небольшой блестящий предмет, поинтересовался:
— Скажите, дак, я не слишком прогадал, купив эту безделицу за триста грейт.
Дикуза неторопливо водрузил на нос очки, взял камешек и, разглядев его под разными углами, уверенно заявил:
— Поздравляю Вас с выгодным приобретением. Этот глюкорит на Дэкки будет стоить никак не меньше полутора тысяч грейт.
— Я слышал, дак, что Вы везёте уникальную коллекцию камней, хотелось бы собственными глазами взглянуть на богатства Крида, — продолжил разговор Мом и, глянув на Рича, добавил, — Журналисту наверно тоже это будет небезынтересно.
Под свою коллекцию Дикуза добился выделения отдельной каюты с кондиционером и потребовал, чтобы в ней поддерживалась температура равная четырём градусам и влажность не выше 35 процентов. Уже через полчаса Мом и Рич были в этой каюте. Профессор, проверив на всякий случай показания термометра, приступил к показу своих сокровищ. Коллекция хранилась в пятнадцати продолговатых пластмассовых ящиках, крышки которых запирались на замок. Дикуза по очереди открывал ящики и подробно рассказывал об их содержимом. Каждый экземпляр коллекции находился в отдельной ячейке и был снабжён подробным описанием. На взгляд Рича это были обыкновенные куски породы, не представляющие абсолютно никакой ценности, однако Дикуза буквально трясся над каждым экспонатом. Больше всего смутило Рича то, что Мом, оказывается, успел проштудировать учебник кридологии и теперь довольно умело поддерживал беседу с профессором. Казалось, что Мома ничего кроме коллекции не интересует, но когда Дикуза открыл один из трёх больших ящиков, Рич поймал его злорадную мысль: «Если этот ящик освободить от лишнего хлама и перегородок, то в нём элементарно поместится тело Фрэда. Вот будет потеха, когда дак обнаружит неожиданный сюрприз. А журналиста не мешало бы засунуть в соседний ящик. Уж очень он любопытен. Не шпик ли часом?».
По спине Рича непроизвольно поползли неприятные мурашки, и от вида импровизированных гробов ему стало не по себе. Мом, разумеется, заметил бы замешательство Рича, но Дикуза в этот момент отвлёк его вопросом:
— Как мне лучше поступить с моей коллекцией? Подарить её институту геологии или оставить у себя?
Мом довольно ухмыльнулся:
— Отвечу притчей. «Сын надумал жениться и спросил у отца совета. «Поступай, как хочешь», — ответил тот. – «Но каким бы не был твой выбор, всё равно ты о нём впоследствии пожалеешь». Вот и в Вашем случае, каким бы не был Ваш выбор, Вы всё равно о нём впоследствии пожалеете.
— Мудро! — погрустнел Дикуза. — Знаете что? Пройдёмте ко мне в каюту и выпьем по чашечке горячего тхави.
Озябшие Мом и Рич с удовольствием приняли его приглашение. В этот день Рич так и не взял интервью у профессора Дикузы. А вечером он просмотрел в электронной библиотеке учебник по кридологии и на всякий случай детально изучил большой атлас Крида.
Точно в назначенное время Рич позвонил в дверь каюты Дикузы. Профессор его уже ждал. На столе дымились две чашки с горячим тхави, в блюдечке лежали галеты «Полярные». Рич удобно устроился в кресле, включил диктофон, взял чашечку с тхави и задал Дикузе вопрос:
— Расскажите, пожалуйста, дак, как Вы попали на Крид?
— Амурная история, — мечтательно улыбнулся Дикуза. — В жизни, молодой чёл, очень много решает любовь, иногда даже слишком много. В институте я отчаянно влюбился в свою однокурсницу Джекки, смелую и отважную дивчину. Она полетела на Крид за романтикой, а я за ней. Только романтики на Криде не оказалось. Нас ждал повседневный каторжный труд в чуждой для жителей Дэкки среде. Редко кто выдерживает такие адские условия, и только фанатики типа меня надолго прикипают к Криду. Джекки хватило всего лишь на два года, но за это время я успел жениться на ней. И хотя большую часть жизни мы провели на разных планетах, наш брак оказался на редкость счастливым.
Дикуза отхлебнул немного тхави и продолжил:
— На Криде мы с Джекки попали в группу Глона, легендарной к тому времени личности. Вначале мы занимались поисками залежей кридола. А потом Дан Лумида отправил нашу группу на поиски следов экспедиции, бесследно пропавшей около ста лет назад в котловине Дьёра. Сколько фантастических романов и повестей было к тому времени написано об этой экспедиции, не перечесть. Одни только названия чего стоили: «Тайна исчезнувшей экспедиции», «Голубые призраки Дьёра», «Кошмары пещёр Дьёра» и так далее. Помнится, Джекки тогда зачитывалась этими романами. Но реальность оказалась более прозаичной и более суровой.
В котловине Дьёра меня более всего поразило обилие длинных и узких пещёр. Вначале я подумал, что это брошенные шахты, но потом понял что ошибся. Ведь в котловине Дьёра абсолютно нечего добывать. Кроме мизерных количеств бесполезного глауберита я там ничего не нашёл. Но пещёры, скажу я Вам, расположены в странном месте, обладающем, по-видимому, очень сильной энергетикой. Не раз испытывал я в них сильнейшие галлюцинации. Тела членов экспедиции мы так и не обнаружили, скорее всего, они покоятся в какой-то пещёре под одним из многочисленных каменных завалов. Но кое-что из снаряжения экспедиции нам всё-таки удалось найти, и мы передали найденное Дану. Куда потом всё это подевалось, я не знаю. Нашли мы также один уникальный камень, по форме отдалённо напоминающий жезл. Он очень удобно ложился в руку. Удивительной красоты, скажу я Вам, был этот камень. Дан как увидел его, так к нему и присох.
Дан Лумида был уникальнейшей личностью. Он подолгу жил на Криде, участвовал во всевозможных космических экспедициях, но практически никогда не посещал Дэкки. О его богатстве слагали легенды и он не жалел никаких средств на исследование и освоение Крида. Почти всё, что есть на Криде, построено на его деньги. Дан питал к Джекки особую симпатию и вот однажды она набралась смелости и спросила у него: «Дан, у Вас на Дэкки есть красавица-жена и сын. Почему Вы так редко их посещаете?». Дан печально посмотрел на неё и ответил: «Моя жена дьявол в юбке. И дёрнуло же меня жениться на мерганке. Все мерганки прекрасны, умны, эгоистичны и очень властолюбивы, и только большая любовь способна смягчить их каменные сердца. Но моя жена не любит даже собственного сына».
«У меня тёща тоже мерганка», — подумал Рич. — «Но дочь свою она любит без памяти. Значит, мне крупно повезло».
Профессор ещё долго рассказывал об экспедициях, о буровых, об удачных находках и крупных неудачах. Рич внимательно его слушал и лишь изредка задавал наводящие вопросы. Между прочим Дикуза рассказал, что когда лет пятнадцать назад он работал около лагеря монстров, те предлагали ему кридол по цене в полтора раза выше закупочной, уверяя, что отдают по дешёвке. «Вот ещё одно подтверждение того, что кто-то скупал у монстров кридол по явно завышенной цене. Кому и для чего это было нужно? Надо обязательно сообщить об этом Нику», — расстроенно подумал Рич по этому поводу.
Наконец профессор замолчал и о чём-то задумался. Рич только для того, чтобы прервать затянувшуюся паузу, спросил:
— А не осталось ли у Вас чего-нибудь на память о пещёрах Дьёра?
Дикуза рассеянно посмотрел на Рича, и вдруг, внезапно хлопнув себя ладонью по лбу, вытащил из-под кушетки чемодан. Покопавшись в нём, он извлёк оттуда небольшой цилиндр из неизвестного материала.
— Вот этот цилиндрик я нашёл в одной из пещёр Дьёра уже после гибели Дана. Не знаю, как он туда попал, может быть, его кто-то попросту потерял. Может быть, он принадлежал кому-то из членов пропавшей экспедиции. Но, так или иначе, он остался у меня. На всякий случай я проверил его на наличие токсичных веществ и вредных излучений. Абсолютно безопасен. Внутри находится тонкая лента с письменами, прочесть которые я так и не смог.
Рич взял цилиндр и открутил крышку. Внутри действительно находилась лента шириной около десяти сантиметров, изготовленная из неизвестного упругого материала светло-серого цвета. Поперёк ленты были нанесены буквы, поражающие своей контрастной чернотой. Всмотревшись, Рич с удивлением обнаружил, что это буквы чачвекского алфавита, только непривычной конфигурации. Рич начал читать. Записка действительно была вроде бы на чачвекском языке, однако смысл написанного доходил с трудом. Скорее всего, это был какой-то очень древний диалект. А ведь Ник говорил, что их язык очень консервативен и вот уже несколько тысячелетий остаётся неизменным, но оказывается, что всё в жизни меняется.
— Мне немного знаком этот язык, — сказал Рич, — но для того, чтобы сделать мало-мальски грамотный перевод мне нужно время.
— Раз так, то я дарю Вам этот цилиндрик, — сделал великодушный жест Дикуза, и вдруг, спохватившись, спросил: — А что это за язык?
— Это язык одного маленького вымирающего племени, — слукавил Рич, — в котором я побывал по заданию редакции.
Несколько дней Рич потратил на расшифровку текста, и вот что он прочёл.
ПОСЛАНИЕ ПОТОМКАМ
Я, капитан Коррадо, оставляю это послание в назидание потомкам. Живите в мире и берегите мир вас окружающий.
На мою долю выпало поведать о несчастной судьбе планеты Ардо и её обитателей. Планета Ардо когда-то располагалась между Кридом и Крондом. По размерам она была немного больше Дэкки. На планете Ардо в результате развития цивилизации возникли две сверхдержавы Моккия и Геккия. Могущественная Моккия, юридически прикрываясь правом первенства, отхватила в своё единоличное владение Дэкки и Крид. Но временно смирившаяся с несправедливостью Геккия стремительно наращивала свою мощь. Одно из уникальнейших изобретений в области вооружения позволило ей поднять голову и потребовать равноправного участия не только в освоении сырьевых ресурсов Дэкки и Крида, но также и в их колонизации. Конфликт мирным путём уладить не удалось. Началась война, и геккане стали одерживать одну победу за другой. Неизбежность поражения и упорное нежелание делиться вынудило алчную элиту Моккии пойти на крайние меры. Ради победы, они пошли на чудовищнейшее преступление и не остановились даже перед полным уничтожением планеты Ардо вместе с её обитателями. Предварительно эвакуировав около миллиона избранных на Дэкки, президент Моккии отдал приказ на выполнение одновременного залпа по Ардо десятком супермощных боевых ракет с громадной проникающей и разрушающей способностью. Планета Ардо была буквально разнесена на куски суперракетами. Моккане торжествовали, «клоповник» уничтожен, и теперь колыбелью их новой цивилизации станет Дэкки.
Однако одно непредвиденное обстоятельство спутало их планы. Ещё до начала военных действий с Ардо на Немет вылетела на большом базовом корабле и двух десятках малых космическая экспедиция численностью около десяти тысяч геккан. Руководил ею старый и многоопытный адмирал Трикс. Я, капитан Коррадо, был в то время командиром небольшого разведывательного корабля «Пинаг». Согласно официальной версии наша экспедиция отправлялась на поиски и исследование небесных тел за Неметом. Но на самом деле основной её целью было в случае начала военных действий взятие под свой контроль космического пространства вокруг Крида. Поэтому наша маленькая эскадра была хорошо вооружена и оснащена и, кроме того, её корабли имели специальное светопоглощающее покрытие и могли быть обнаружены либо только специальным локатором, либо оптикой на фоне какого-нибудь небесного тела. На Немет, до которого нам нужно было добираться три с лишним года, мы, конечно, не полетели, а, отлетев подальше от Ардо, легли в дрейф в трёх месяцах пути от Крида.
С началом военных действий Трикс получил приказ идти к Криду и уничтожать появляющиеся в примыкающей к нему зоне космические корабли противника. Но для моккан Крид не был стратегически важным объектом, и поэтому они спешно эвакуировались на Ардо. Когда мы подошли к Криду, там уже, кроме небольшого гарнизона, никого не было, и мы только зря потратили время на ожидании вероятного противника.
В пылу военных действий о нашей экспедиции забыли практически все. После супервзрыва мы, потеряв связь с Ардо, поняли, что произошло нечто ужасное, но об истинных размерах катастрофы приходилось только догадываться. Ясно было одно, пора возвращаться к родным очагам. Но Трикс приказал вначале захватить Крид. Операция по захвату Крида прошла более чем успешно. Нас просто не ждали, и мы, захватив в плен немногочисленный гарнизон моккан, узнали от них подробности. Гибель планеты Ардо потрясла нас и в первый момент повергла в отчаяние. Известие о том, что наша прекрасная Ардо, планета гейзеров и вулканов, планета вечных льдов и вечного лета, перестала существовать, привело адмирала Трикса в неописуемую ярость, и он в гневе приказал казнить всех моккан за исключением женщин. Вернувшись на базовый корабль, он собрал совет, на котором было решено захватить Дэкки и поселиться на ней. Но как это сделать с минимальным ущербом для нашего будущего прибежища? Решение пришло само собой. При обследовании останков Ардо мы обнаружили большие скопления гигантских ледяных глыб, каковые и было решено обрушить на моккан, находящихся на Дэкки, тем более, что траектория их полёта и наши технические и энергетические возможности позволяли это сделать. Часть ледяных глыб мы начинили плазменной взрывчаткой для того, чтобы при входе в атмосферу Дэкки они взрывались и падали на её поверхность уже в расплавленном состоянии. Бомбардировка позиций моккан льдом вызвала на Дэкки грандиозное наводнение и вынудила элитную верхушку моккан взлететь. Вот тут-то на взлёте мы их и посбивали. Нельзя сказать, что победа досталась нам легко. Особенно много неприятностей нам доставила лунная база моккан, которую мы не сумели вовремя обезвредить. В жесточайшем бою очень сильно пострадал наш базовый корабль, и только чистая случайность спасла его экипаж от неминуемой гибели.
После уничтожения моккан, наша экспедиция высадилась на полуострове Ститоун, оставив базовый корабль доживать свой век на орбите Дэкки. Наши воины довольно быстро очистили обширную территорию от племён воинственных аборигенов. Но тут подкралась новая беда. Оказалось, что мы генетически несовместимы с туземцами, и их самки годятся нам только в наложницы. А наших женщин катастрофически не хватало. Почти на десять тысяч мужчин приходилось всего около двухсот представительниц женского пола, причём в продуктивном детородном возрасте находилось не более двух третей. Впереди нас ждала жесточайшая борьба за существование. Женщины стали величайшей ценностью. От них зависело, жить нашему народу или не жить, и я был послан на Крид за десятью мокканками. Но мокканки не пожелали просто так лететь на Дэкки и потребовали гарантий своего будущего привилегированного положения. Пришлось бросить жребий, который оказался, увы, не в нашу пользу, и выдать им соответствующую грамоту. Для того чтобы мокканки не передумали, я приказал уничтожить на Криде все энергетические установки и колпаки жизнеобеспечения. Оставляю своё послание в одной из мокканских шахт. На Крид теперь не только моему поколению, но и многим будущим путь закрыт. Надеюсь, что мои отдалённые потомки, достигнув достаточно высокого научно - технического уровня, найдут моё послание и отнесутся с пониманием к нашим нелёгким проблемам.
С глубочайшим уважением к своим потомкам, капитан Коррадо.
Прочитав послание, Рич подумал: «А чем чёрт не шутит? Может быть, геккане, одичав в джунглях Ститоуна, и дали начало цивилизации чачвеков».
Он показал перевод Дикузе, но тот уверенно заявил:
—Подделка. Мистификация. Очередная попытка какого-то недоумка ещё раз ввести историков в заблуждение. Этого просто не может быть. Во-первых, на Криде до сих пор не обнаружено даже малейших следов пребывания в прошлом каких бы то ни было космических пришельцев. Во-вторых, суммарная масса космических тел в астероидном поясе, образованном планетой Ардо, существенно меньше массы Дэкки. И, в-третьих, на этих астероидах не обнаружено никаких следов органики.
Рич возражать не стал. Разочарованно повертев в руках цилиндр, он решил подарить его Нику. Но всё-таки в его голове промелькнула мысль: «Профессор сказал, что нашёл послание в пещёре. Но если это послание не подделка, то пещёры должны быть мокканскими шахтами. Так что же моккане добывали в них? По-видимому, Крид хранит ещё немало тайн».
Атмосфера на космолёте между тем сгущалась не в пользу Фрэда. Адель оказалась искусной интриганкой и за короткий срок сумела перессорить всех рудокопов. Приёмчики её были просты, как грабли, но действовали они безотказно. Так, какому-нибудь Дилу она доверительно сообщала, что была бы счастлива с ним, если бы не грязные приставания его дружка Била. Билу же в свою очередь она заявляла, что только о нём и мечтает, но уж очень её шокируют гнусные предложения и намёки Дила. И смотришь, два лучших друга уже готовы были чистить друг другу физиономии и мало того под общий смех и гоготанье сотоварищей чистили. В общем, Адель умело пользовалась классическим приёмом женщин всех времён и народов, говоря каждому из своих воздыхателей: «Я Вас люблю, к чему лукавить, но...». И очередной поклонник, окончательно потеряв голову, бросался устранять это досадное «но». Однако «но» тоже оказывалось с кулаками.
Лимит времени, отпущенный Момом, кончался, и Рич кожей ощущал нависшую угрозу. Мало того в этот вечер его талисман начал пульсировать, предупреждая об опасности, но Рич не знал что делать. Ему было понятно, что Фрэда нужно куда-то переместить. Но куда? Новое место могло оказаться ещё опаснее. В полной прострации Рич прилёг на кушетку и задумался. Мом оказался слишком серьёзным и непредсказуемым противником. Он уже обследовал каюты пассажиров второго и третьего классов, и теперь на очереди была каюта Рича. Но похоже, что её Мом оставит на закуску, так как у него появилась уникальная возможность почти беспрепятственно обшарить каюты членов экипажа. И в этом ему сильно помогла Адель, доведшая рудокопов до умопомешательства. Обстановка в пассажирском отсеке настолько накалилась, что всё внимание служб безопасности космолёта было приковано только к нему. Мало того, по приказу капитана большинство видеокамер было перенесено из служебных отсеков в пассажирский. Положение усугублялось ещё тем, что Мом уже практически вычислил местоположение Фрэда.
Рич чувствовал себя абсолютно беспомощным. Похоже, что Фрэд был обречён. Никогда ещё Рич не оказывался в такой безвыходной ситуации. Чтобы как-то сосредоточиться он прикрыл глаза. И вдруг перед ним всплыла почти полностью забытая им Света. Она стояла, как живая, в школьной форме и с тугой косой за спиной, в глазах её светилась укоризна: «Ну что? Сдаёшься?».
Димка влюбился в Свету, когда учился в шестом классе. Ему в ней всё нравилось: и её походка, и манера говорить, и её улыбчивое лицо с карими глазами, и её длинная почти до пояса коса. Одно упоминание имени Светы вгоняло Димку в жар. Света училась в седьмом классе и на Димку не обращала никакого внимания. Она хорошо училась, участвовала в оформлении школьной стенгазеты и была пионервожатой в младших классах. На переменах она собирала младшекласников, и они, взявшись цепочкой за руки, ходили вместе с ней по кругу и пели: «Взвейтесь кострами синие ночи», «Дан приказ ему на запад», «По долинам и по взгорьям», и так далее. Димке нравилось, присев в школьном коридоре на скамейку, наблюдать за ней. В отличие от Светы в общественной жизни Димка был пассивен, в пионеры он вступил только для того, чтобы не приставали, от пионерских поручений он активно отлынивал, а стать пионервожатым не согласился бы ни за какие коврижки. Ну, а уж хождение в хороводе со школьной мелюзгой он вообще считал девчоночьим занятием.
И хотя Димка был парнем не робкого десятка, подойти к Свете просто так он не решался, а вдруг она не воспримет его всерьёз. Поэтому, надеясь на случайное знакомство, он старался как можно чаще попадаться ей на глаза. Но всё было напрасно, она его даже не замечала. Неизвестно чем бы это кончилось, если бы не досадная случайность. У Светы на школьной скамейке было любимое место, на которое она обычно присаживалась в свободные минуты. И вот как-то на большой перемене Димка сел на это самое место и о чём-то задумался. И вдруг над самым его ухом раздался громкий голос Светы: «А это ещё кто тут расселся? А ну! Гэть с моего места!». Кровь ударила Димке в голову, даже не взглянув на Свету, он резко вскочил и пошёл прочь, продираясь сквозь толпу школьников.
Димку догнал его друг Витька, видевший эту сцену. «Ты что? Не мог ей ответить как следует?» — возмутился он. — «Такого девчонкам прощать нельзя. Иначе они совсем обнаглеют и перестанут нас уважать». Но Димка только отмахнулся от него. Если бы это был кто-нибудь другой, а не Света, то он нашёл бы что ответить. Но это была Света, ненаглядная Светик, с которой он в ночных сновидениях участвовал в немыслимых приключениях, спасая её, казалось бы, из безвыходных ситуаций. А теперь выяснилось, что он для неё всего лишь просто «Гэть!». Эх!
К счастью, Света вместе со своими родителями вскоре уехала куда-то в европейскую часть Союза. Сердечная рана у Димки постепенно затянулась, и уже через год он на уроках поглядывал на свою одноклассницу Клару, обладательницу симпатичного личика и белых, ниспадающих на плечи волос. Но смотрел Димка на неё, как на иллюстрацию в журнале или на портрет в картинной галерее. И если бы Клара проявила к нему хоть капельку симпатии, он, скорее всего, отгородился бы от неё стеной отчуждённости. И причиной того была какая-то неестественность в Кларе, в её маленьком ротике, чересчур правильно выговаривающем слова, в её фарфоровом личике и неправдоподобно белых, отливающих лёгкой желтизной волосах. Конечно, Клара не могла не заметить столь откровенного внимания к себе, но к Димке не проявила абсолютно никакого интереса.
Чтобы избавиться от наваждения, Рич встряхнул головой и открыл глаза. Но когда он их снова закрыл, Света появилась вновь, и на душе у Рича стало так тревожно, тоскливо и гадко, что впору было завыть. Сильнейший телепатический удар вывел Рича из состояния полусна. В соседней каюте от переизбытка чувственных ощущений визжала Адель. Нервные клетки её головного мозга, генерирующие импульсы наслаждения, молили о пощаде. «Кто же её так?» - заинтересовался Рич. Минут через пять Адель пришла в норму, и Ричу удалось поймать знакомый мозговой ритм. «Ты гляди», — удивился Рич. — «Мом и здесь на высоте. Но что же ему нужно от Адель? Ведь она абсолютно не в его вкусе».
Рич сосредоточил всё своё внимание на мыслях Мома и не напрасно. Вскоре коварный план хладнокровного хищника стал ему абсолютно ясен. Оказывается, взаимоотношения Рича и Доба для Мома не остались незамеченными, и поэтому их каюты он хотел обследовать одновременно. А для этого ему нужен был помощник. Испытавшая всю полноту страсти, Адель стала теперь послушным орудием в его руках. Он представился ей комиссаром полиции по делам нравственности, в задачу которого входило раскрытие на космолёте притона «голубых», и авантюристка Адель, разумеется, согласилась помочь ему в столь щекотливом деле. Она даже выразила подозрение, что журналист Рич и сантехник Доб и являются таковыми извращенцами, уж очень часто они уединяются вместе. Мом несколькими к месту сказанными фразами закрепил её подозрения и намекнул, что вполне возможно Доб и Рич устраивают грязные групповые оргии. Поэтому не мешало бы выяснить, а не прячется ли кто-нибудь ещё в каюте Рича. Подсказав Адель как это сделать, Мом под благовидным предлогом ушёл. У него и правда впереди было много дел. В эту ночь он намеревался детально обследовать все подсобные помещения сантехника Доба.
На прощанье Мом задал Адель вопрос:
— Знаешь, чем отличается женщина от разбойника?
— Ну и чем же, милый? — в свою очередь поинтересовалась Адель
— Разбойник требует что-то одно: либо кошелёк, либо жизнь, а женщина и то и другое.
— Можешь не беспокоиться милый, твой кошелёк мне абсолютно не нужен. Я достаточно богата, чтобы содержать и себя и тебя. А вот про жизнь мы с тобой ещё поговорим.
«Как бы не так худосочная стервозина», — язвительно ухмыльнулся Мом. «Ты голубушка теперь полностью в моей власти, и только за одно моё обещание побыть с тобой ты для меня сделаешь всё что угодно». Мом ушёл, а Адель ещё долго вздыхала, мысленно восклицая: «Мом, Момчик, Момуша, Момуля, Момульчик, м-м-м!», при этом всё её тело сладострастно вздрагивало. «Несчастная раба любви», — пожалел её Рич и, повернувшись на бок, моментально заснул. Теперь он знал, как спасти Фрэда.
На следующий день Рич с утра пораньше зашёл к Добу и Фрэду, и они втроём обсудили стратегию своего дальнейшего поведения. Потом Фрэд надел рабочий халат Доба и отправился в подсобку. Рич его подстраховал. Убедившись, что всё нормально, он запер Фрэда в подсобке и вернулся к Добу. Вдвоём они ещё раз тщательно проверили каюту на наличие посторонних предметов, и только после этого Рич отправился в буфет. Мома на привычном месте не было, по-видимому, он отдыхал после ночных бдений.
В три часа Доб, как обычно, зашёл к Ричу поиграть в шахматы. Однако игра не клеилась, Добу было очень неприятно осознавать, что кто-то в это время роется в его вещах. Прошло минут сорок, но Адель и не думала их ревизировать. «Наверно что-то не сложилось», — подумал Рич. Вдруг отчаянно резко зазвонил звонок. Рич открыл дверь, мимо него шустро проскользнула Адель и, сделав круг по каюте, юркнула в туалет. Минут через десять она выскочила оттуда и, ухватив растерявшегося Доба за грудки, завопила:
— Это безобразие. Гнать таких сантехников нужно ко всем чертям. Из-за тебя я чуть заворот кишок не получила. Сегодня же напишу жалобу капитану.
Пришлось Добу взять сумку с инструментом и пройти в каюту Адель. Через полчаса он вернулся и, довольно улыбаясь, сообщил Ричу:
— В её туалете заклинило выдвижную крышку унитаза. А дамочке-то приспичило, вот она и запрыгала.
Сыграв ещё партейку в шахматы, Рич проводил Доба в его каюту. В каюте всё располагалось на своих местах, но по некоторым признакам Рич убедился, что она действительно была тщательно обследована. Проверив помещение на наличие «жучков» он дал добро на возвращение Фрэда. Вернувшись в свою каюту, Рич обнаружил на туалетной полке очешник Адель. «Эти очкарики вечно забывают где попало свои футляры для очков» — недовольно поморщился он, но никаких действий не предпринял.
А утром звонок опять отчаянно затрезвонил. Рич открыл дверь и сказал Адель:
— Ваш футляр для очков на туалетной полке.
Адель возмутилась:
— Какая некультурность. Что? Трудно было уважить даму и самому вернуть ей очешник?
Взяв футляр для очков, Адель со словами:
— Я, может быть, ещё что-нибудь у Вас забыла, — заглянула под стол и под кушетку.
Рич насмешливо наблюдал за её действиями. Когда дама закончила осмотр каюты, он в категоричной форме заявил ей:
— Прошу Вас у меня больше не появляться. Я не хочу быть избитым Вашими поклонниками.
Адель зло сверкнула глазами:
— Вы ещё горько пожалеете о своих словах. И не раз.
Громко хлопнув дверью, она удалилась.
После обеда Рич обнаружил, что в его каюте кто-то побывал. И хотя всё оставалось на своих местах, едва уловимые чуть-чуть ясно говорили о том, что здесь поработал профессионал. Насвистывая мажорную мелодию, Рич достал из кармана пиджака ручку, подаренную Ником, и провёл тщательную проверку на наличие «жучков». Всё было чисто. Рич задумался: «Моя каюта очень неудобна для того, чтобы кого-нибудь прятать, во-первых, она тесновата, во-вторых, лежачее место в ней только одно, в-третьих, укрыться в случае чего, кроме туалета, абсолютно негде. Имеется большая вероятность того, что мою каюту Мом забракует. Другое дело каюта Доба: два отделения, отдельная кухня, просторный туалет. Надо срочно переводить Фрэда в мою каюту, завтра может оказаться поздно». На всякий случай Рич потрогал амулет, ответом ему было спокойное ровное тепло. Этим же вечером Фрэд поселился в каюте Рича.
Рич оказался прав, на следующий день каюта Доба была обшарена вторично. Мало того в пояс рабочего халата Доба был искусно вставлен «жучок». Стало понятно, что гроза миновала, и что Мом занялся проработкой других вариантов. Рич заранее предупредил Фрэда, что перегородки между каютами тонкие, и поэтому шуметь в одиночку не рекомендуется. По вечерам, включив телевизор, он подолгу беседовал с Фрэдом.
Правда из физических проблем Рича интересовала только возможность путешествий во времени, на что Фрэд прочёл целую лекцию. Начал он, как обычно, издалека:
— Что такое время? В чём его смысл? И является ли оно основной физической единицей? Лично я при рассмотрении вопросов движения считаю скорость первичной, а время вторичным. Другое дело, что для нас проще пользоваться понятием времени. Последовательность событий нами отображается во времени, причём для времени абсолютно безразлично в каком направлении они идут. Относительно не само время, а абстрактное время, фиксируемое субъектом. В зависимости от местоположения наблюдатель может зарегистрировать более поздние события раньше и наоборот. Это происходит из-за того, что он с помощью своего времени фиксирует не сами события, а моменты прихода информации о них. Сама же последовательность событий определяется не временем, а причинностью. Если для неживой природы причинность симметрична, то для живой симметрия нарушается. И мёртвые не восстанут из гробов и не будут, поглощая задним местом нечистоты, вырыгивать качественные продукты питания. Конечно, мертвецов можно оживить, но это уже нежить, время для которой всё равно идёт вперёд. Чтобы для жизни изменить причинность, необходимо изменить форму её существования.
Фантасты часто рассматривают наш мир в качестве слоёного пирога, по слоям которого бежит волна времени, наше настоящее. Слои пирога могут представлять собой застывшие мультипликационные картинки и тогда мир становится фатальным. Свободы выбора никакой, всё заранее предопределено слоями. Это нам кажется, что мы выбираем, а на самом деле выбор уже сделан. Каждая новая волна повторяет, как и очередной сеанс кинофильма, одно и то же развитие событий. Путешествие во времени здесь будет определяться перепрыгиванием с одного гребня волны на другой. Но и это путешествие должно быть заранее фатально предопределено совокупностью слоёв. Этот мир похож на заезженную патефонную пластинку.
Есть и иная концепция, которая зиждется на том, что в нашем мире вместо фатальной неизбежности царствует вероятность. Такой мир неповторим и уникален, и путешествие во времени, это всего лишь путешествие в разные не связанные друг с другом миры. Конечно, физический детерминизм говорит не в пользу многовариантного вероятностного мира. Но что может нарушить строгий физический детерминизм. Его может нарушить жизнь с её непредсказуемостью и вероятностной свободой выбора. И не для того ли она зародилась во вселенной? И не в этом ли её предназначение? Я верю, что на определённом этапе развития жизнь непременно вырвет вселенную из физического детерминизма. И, кроме того, так ли уж всеобщ физический детерминизм? Ведь материальные тела, которые мы наблюдаем и ощущаем, есть ни что иное, как порождение полей, пространство образующих. По полям носятся бури и ураганы, разрушающие детерминизм своими чуть-чуть. То есть микронеоднородности пространства тоже могут в конечном итоге нарушить физический детерминизм макрооднородного пространства.
Из всех этих мудрёных рассуждений Рич понял только то, что Фрэд считает реальные путешествия во времени невозможными, но вполне логичными для научной фантастики.
Прошла ещё неделя, за которую Адель умудрилась накалить обстановку в каютах третьего класса до невозможности. И тут её охватил писательский зуд. В коридорах космолёта из-за неё дрались мужчины, а она, запершись в своей каюте и повизгивая от восторга, яростно колотила всеми десятью пальчиками по клавишам портативного компьютера. На экране монитора слова пулемётной очередью вытягивались в строки. Рождался новый бестселлер, который взахлёб будут читать миллионы женщин. С талантом проще, он либо есть, либо его нет. А дама, безусловно, была талантлива. А вот с вдохновением намного сложнее, его ни за какие деньги не купишь и не продашь, оно приходит внезапно, и так же внезапно уходит. Поэтому, если оно пришло, то из него нужно выжать всё до последней мыслишки. И в этом серьёзном деле нельзя терять ни секунды. И дама старалась вовсю, главное текст, а редактирование потом, потом, потом. О! Какие слова найдены! Как великолепно до мельчайших подробностей описаны чувства. Да тут только от одного прочтения постельной сцены с Момом в оргазм войдёшь. И броское название для бестселлера уже придумано: «Адель в космосе».
Капитан Сноу невозмутимо наблюдал по монитору за толпой дерущихся мужчин.
— Сколько уже чёлов лежит в госпитале, — поинтересовался он у помощника.
— Около десятка, — ответил тот.
— Пора прекратить это безумие, иначе до Дэкки мы довезём одних калек, — задумчиво произнёс капитан. — Придётся припугнуть писательницу и поставить её перед выбором: либо госпиталь, либо стопроцентная изоляция.
Капитан Сноу и его помощник посетили Адель, и после разговора с ними она вдруг сказалась больной и легла в госпиталь, Рудокопы успокоились и стали по очереди навещать её, принося ей из буфета всякие вкусности.
Мом сидел за столиком в буфете и лениво размышлял. До Луны оставался всего лишь месяц лёта, а он в поисках Фрэда не продвинулся ни на йоту, несмотря на то, что умудрился обшарить даже каюту самого капитана Сноу. Жучок, вмонтированный в пояс рабочего халата сантехника, не дал абсолютно никаких результатов. «Трудно найти чёрную кошку в тёмной комнате, особенно тогда, когда её там нет», — уныло размышлял Мом. — «Может быть, коварство капитана Сноу и заключается в том, что он тайно переправил Фрэда со своего космолёта на Крид, и теперь тот спокойно летит в другом космолёте. Собственно говоря, мне Фрэд и на фиг не нужен, мне нужен диск. Но без Фрэда нет и диска. Надо же было так лопухнуться и провалить такое простое задание. Со мной это впервые. Наверно старею. Нюхом чую, что пахнет жареным. Не засветился ли я где-нибудь при поисках Фрэда? Если засветился, то соглядатаи того и гляди сядут на хвост. Вон у буфетной стойки журналист стоит. Как он меня раздражает. С удовольствием придушил бы мерзавца. Всё, обыскиваю завтра его каюту, и завязываю с этим безнадёжным делом».
В этот же вечер Рич переправил Фрэда в каюту Доба. А на следующий день Рича вызвал к себе капитан Сноу и сообщил, что согласно полученной с Дэкки депеше, личность чёла, выдающего себя за Мома Рипперу, не идентифицирована, и что с этого момента за ним устанавливается официальная слежка. Кроме того, капитан добавил, что на Дэкки Фрэда он доставит на собственном аниаке. Рич теперь мог свободно вздохнуть. Он понимал, что торжествовать победу ещё рановато, но у него появилась твёрдая уверенность, что незримый бой с опасным противником выигран.
Мом сразу почуял за собой слежку и залёг на дно. Теперь он постоянно сидел в своей каюте и никуда без нужды не высовывался. После посадки на Луну Мом бесследно исчез. Никто не заметил когда он покинул космолёт, и полицейские напрасно прождав его в лунном космопорту, вынуждены были вернуться на Дэкки ни с чем.
В Сквам из Акки Рич прилетел в полдень. Семья Оразов его уже ждала. Гард тепло пожал ему руку, Нуркинэ, расчувствовавшись, чмокнула зятя в шёчку. Рич обнял слегка похудевшую Синди, и она тут же провела его в комнату, в центре которой стояла большая детская кроватка. Ревниво следя за реакцией Рича, она с гордостью показала ему своих дочушек, которым шёл уже пятый месяц. Девочки лежали рядышком, и Рич с волнением взглянул на их уши. Они были такие же остроконечные, как и у всех чёлов. «Слава богу, тут всё в порядке», — довольно улыбнулся Рич. Две головки одновременно повернулись к нему своими мордашками и дружно заулыбались беззубыми ртами. И тут у Рича появилось чувство, что в девочках что-то не так, и в следующее мгновение он понял: его дочки - телепатки. Он ещё раз улыбнулся девочкам и поинтересовался у жены:
— Кто из них Анни, а кто Линни?
— У Линни на руке лиловая повязка, а у Анни - алая, — ответила довольная Синди.