Останкинские пляжи
ОСТАНКИНСКИЕ ПЛЯЖИ
В послевоенные годы, для молодых родителей, предстоящий отдых детей был не предсказуем, так как зависел от многих случайностей. В те суровые времена, всегда была туманна судьба будущих обстоятельств. Прежде всего, достанется ли на заводе дефицитная путевка в пионер - лагерь, если нет то, сможет ли принять на лето, состарившаяся, и плохо чувствующая себя бабушка в деревне. В конце концов, будут - ли готовы родители со скромной зарплатой, занять денег, чтобы взять детей на юг к морю и многое еще другое, что могло все изменить.
Но всегда оставался проверенный и исполняемый вариант - провести часть, а может и полностью лето в своем, не имеющим границ, Останкинском дворе. Это было не менее интересным и захватывающим, чем каникулы в деревне. Не буду перечислять местные преимущества, просто расскажу, о нескольких днях детской жизни в его близких и дальних окрестностях.
Самым распространенным занятием школьной детворы был дворовый футбол, иными словами, гонка любого подобия мяча на заброшенных лужайках пустыря. Любимы были купанья или рыбалка на свободных берегах дворцового пруда, дальняя прогулка в всегда открытый детский городок парка, или, на случай дождя, посещение Летнего кинотеатра.
Останкинский дворцовый пруд в стародавние времена был сотворен обычной запрудой небольшой реки, притекавшей со стороны Бутырского хутора с волшебным именем Горленка(Горянка). Земляная платина, насыпанная руками крепостных крестьян, чудесно изменила ландшафтный облик усадьбы. Со всех сторон, подступающая к невысокому поместью роща - отодвинулась, - предоставив место широкой воде и побережью. Образовался нужный простор, возвысив деревянную церковь и господский дом. Со временем многое поменялось: церковь Святой Троицы стала каменной, старый дом превратился в царственный дворец графа Шереметьева, стало знаменитым в Москве окружающее дачное предместье Останкино, только пруд с его скрытой от глаз платиной, по сути, оставался прежним, получив новое почетное звание дворцовый.
Первый день.
Для нашего детского купанья было важно знание мест пруда, куда можно было, не боясь войти в воду. Возникший рельеф дна, от построенной трехметровой платины имел своеобразие, присущее затопленной пойме. Это были, хорошо изученные, в понятиях нашего ребячьего роста, глубокие или пологие места - болотистые осоковые, застойные рыбные или присыпанные купальным песком - пляжные входы с почти плоским дном.
Там где когда-то протекала речка, со своими крутыми берегами и сбегающими склонами образовалась наиболее глубокая часть пруда, проходившая ближе к его середине. Сейчас это мысленная линия луча от зданий телецентра к дальней трамвайной дороге, бегущей к Ярославскому шоссе. Эта невидимая нить прятала опасность глубины, которая возрастала к центру древней платины, соседствуя с деревянным причалом лодочной станции.
В давние времена, уложенными в землю камнями, платину хорошо укрепили, и время не поколебало ее стену. У открытого заплотинного слива воды, с перекинутым над ним деревянным мостом, было купальное место опасное для детей, потому что глубина там была самая большая, и совсем близкое к прогулочной аллее. Желающие спешно остудиться, попадались в эту не задуманную ловушку. Конечно, мы знали об этом от старших. И не испытывали судьбу, но были приезжавшие из города, и они не редко оказывались в этой роковой яме.
Не так давно, бывшие когда-то широкие и удобные пляжи исчезли под асфальтом сегодняшних трасс. В начале прошлого века, и даже совсем недавно, пруд был значительно шире, раза в два - три. Купальни, лежащие, напротив церкви по обе стороны пруда были самыми посещаемыми, приходящим к ним людом. Как говорили старожилы, у церкви была господская купальня, а со стороны телебашни - простонародная.Ее широкая полоса водного побережья заходила за пределы бетонных опор сегодняшней монорельсовой дороги.
Берег имел, слабый уклон и слегка примятая трава прибрежной полосы свободно, восстанавливалась после ребячьих лежаний и посиделок. Место было зеленным, никогда не затоптанным, а тем более голым. Пологий спуск пруда, присыпанный неизвестно когда мелким песком, был любим ребятами, позволяя, ежегодным новичкам обучаться плавать, забираться на все новые глубинные рубежи. Ходовые выражения "зашел по горлышко", «по - грудку" или «там с головкой" являлись стартовыми словами для ребятни и становились своеобразными рекордами плаванья к берегу.
Обсыхали и отдыхали мы быстро, выкручивая трусики, присев, в прибрежные картофельные грядки. Для повзрослевших ребят,испытавших первый стыд, отжим был у дальних кустов боярышниковой ограды питомника. Возвращались к берегу, чтобы снова окунуться по-второму или третьему разу. Для младших, приходивших с нами братьев или сестренок, желание купаться было ненасытным, особенно любил сидеть в воде мой брат. Ему часто приходилось возвращаться домой с недовольным укором на меня за прерванный заплыв. Но дома уже заждалась мать с томленым борщом, котлетами с гречкой, киселем и убедительной просьбой возвращаться вовремя. Данное мной, торжественное обещание брату - после еды, погонять с ребятами в футбол, слегка рассеивало обиду.
И не было никакого послеобеденного желания полежать, в жизни был только восторг или сожаление о том, что не успел сделать, и постоянное чувство куда-то снова отправиться.
Раз в неделю, во второй половине дня мы ходили добывать билеты на 16-ти часовой детский киносеанс летнего театра парка Дзержинского.
Оборудованный под показ фильмов, театр располагался в ближнем круге Шереметьевского дворца, на недалеком расстоянии от главного входа. Добираться до него не составляло труда и было для нас всегда загадочным и интересным....
Дойдя до правого крыла дворца, свернув у широченного ствола кедра, накрывшим ветками часть крыши и проложенную под ним тропу, предстояло пройти мимо торжественных выходов дворца в английский парк. В трех шагах от их огромных дверей, на постаменте, нисходящих белыми ступеньками каменных лестниц, поросшими в углах изумрудным ковром мха-лежали мраморные львы грозно взирающие на проходящих.
Затем,насмотревшись на дворцовое чудо, надлежало идти по широкой затененной тропе в глубину парка, и уже через несколько сотен метров, среди липовых крон, появлялось ожидаемое очертание деревянного купола и круглого контура летнего театра.
В те времена, самое труднее было достать на кинофильм дешевые билеты. Продавались они при входе в парк, и заранее большая и сердитая толпа мальчишек, ещё за два часа до сеанса, собиралась, на пятачке входной площади. Сейчас по этой линии выстроен забор, огородивший большую территорию дворца. Тогда вместо сегодняшней преграды находилась всегда открытая гостеприимная деревянная калитка и несколько прислонившихся к ней кассовых кабинок. Их крошечные окошки предназначались только для слепого протягивания денег и получения взамен желанного синего билета, с небрежно расчёркнутыми чернилами номера места в первом или втором ряду, ценой в рубль. Добыть самые дешевые, с товарищеской возможностью обеспечить билетами всех своих дружков и их сестренок, считалось высшим знаком благородства
Сейчас трудно представить картину с пацаном, вырвавшегося из плотно прижавшейся к кассе толпы, с зажатым листом из синих билетов и его счастливых товарищей от восторга орущих вместе с ним.
До сеанса всегда оставалось еще много времени и можно было, пошататься по парку, и если были деньги, купить себе самого доступного фруктового мороженного за семьдесят копеек. Можно зайти в всегда открытый детский городок, с набором простейших игр, или сходить на большую спортивную базу близ Щелкановской улицы с постоянным пульсом непрерывных тренировок спортсменов.
После кино, вечером по-возвращению домой, мы играли во что-то обычное-пряталки, ссалки, штандер или бродили по близлежащим дворам без видимых границ - пока нас не призывали ко сну.
Второй день,
Следующий день мало отличался от предыдущего. Опять поход к пруду, но уже с другим занятием - ловлей карасей плетеной корзиной. Ее находили на задворках Пушкинского рынка, выброшенной за негодностью,в старом базарном мусоре. Раздернутые по краям прутья, не мешали вождению ее по дну мелкого затона. Поврежденная часть корзины, имевшая дыры, затыкалась высохшей жестковатой тиной, в обилии валявшейся на берегу.
Проводку корзины в воде обычно делали вдвоем, согнувшись пополам и погрузившись по плечо, продвигались на ощупь по илистому дну, заполняя почти полностью дно корзины водорослями. Уже на берегу она вытряхивалась и мы, с жаром разгребая тину, выискивали золотистых карасиков, размерами не более указательного пальца.
Помню случай ссоры, которую на берегу брат учинил с ребятами, вычищавшими остатки брошенной нами тины. Они обнаружили достойного внимания карася. Саша потребовал возврата его в нашу банку. Стоя с корзиной по пояс в воде мы услыхали "Отдай это наш карась». Противники уже сцепились и катались по берегу. Вылетев в брызгах, мы постарше, постарались восстановить справедливость. После победной стычки - благородно пообещали соперникам, отдать им для ловли дефицитную корзину - «но, потом", и, посоветовав "не промышлять в чужой тине".
Отсутствие плетеных корзин, сдерживал рыбачий азарт многих мальчишек, проводящих свое время в разных уголках пруда. До рынка было далековато, и обычно для ловли находился суррогат, чья-то майка или рубашка. Но это было уже не то.
Упомянутый мелкий затон был очень удобен для всех ребячьих возрастов. Находился он на ровно сбегающих затопленных лугах, на самом краю нисходящей платины, рядом от угла исчезнувшего впоследствии питомника.
Для подобной корзиночной рыбалки имелось еще более удачливое местечко, на противоположной стороне, там, куда впадал в озеро небольшой ручей, когда-то бывший речкой Горленкой(Горянкой). Место это было топкое, болотистое, на выходе оно сужалось в небольшой ручеек с деревянным переходным мостиком. На этих, вечно мокроватых местах с высокой осокой и появилось впоследствии здание телецентра. Тогда этот угол пруда был пристанищем карасей, размером с ладонь. Жившие, рядом в деревне Кашенкин луг,местные жители говорили, что в это устье идет слив с пивоваренного завода, богатый отработанными дрожжами, где и разводились в огромном количестве красные червячки - мотыли, поэтому караси здесь и пасуться.
Попытки ловли там производилось постоянно, но была одна мешающая причина, сводящая на нет все наши старания. Глубина черного ила этого болота доходила до коленок, двигаться быстро в след за убегающими спинами карасей было не возможно. И еще была одно обстоятельство, исключающая даже лов с бреднем. Место было любимо отдыхающими гражданами и засорено заржавленными вскрытыми консервными банками и битым стеклом бутылок, которые сбрасывались туда, как в гиблое место. После нескольких неудачных порезов, мы забросили это занятие.