На улицах города N танцевал дождь. Капельки отрывались от низких туч, прыгали по лужам, барабанили по зонтам прохожих и нагло рвались в трубы домов.
В такую погодку, когда автомобили, застыв перед светофором, негласно ругали своих хозяев на своем машинном языке за то, что глупые люди решили проехаться от дома и до работы, на перекрестке появился всадник в потертых джинсах и синей рваной футболке с надписью: «Domini canes». Серая лошадь совершенно не замечала холодного дождя, а человек же как будто вообще и не думал о нем…
В городе появился Пророк. Он смело ринулся на центральную площадь, соскочил с лошади и начал проповедь. Проповедь под дождем. И горожане стали толпами стекаться к нему. Он молил, увещевал, говорил о Боге, исцелял больных и воскрешал мертвых. Пока… Пока не прибыла полиция и не доставила арестованного чудака во Дворец Правителя.
В центральном зале, куда привели незадачливого проповедника, на троне восседал ни чем не примечательный мужчина небольшого роста, одетый в роскошную бардовую ливрею с позументами.
Старший полисмен объявил: «Ваша Усредненность, преступник доставлен».
Правитель резко вскочил и мелкими шажками подбежал к задержанному. Тонкий голосок зазвучал как-то громко и визгливо: «Ну, здравствуй, здравствуй, мил друг! Кто ты? Иисус, Матрейя, Магомет или Зороастр? Сказывай. Сказывай!»
Но молчал пророк.
Правитель сказал чуть тише: «Раз желаешь молчать, то молчи. Но, вишь ты, какая штука вырисовывается. Ты проповедуешь. А это образовательные услуги. Налог платить надо. Ты исцеляешь. Но ведь это медицинские услуги. И здесь налоговые выплаты полагаются по закону. Ты воскрешаешь мертвых. Явно ритуальные услуги. Опять налог. Ты публично молишься. Зачтем за религиозные услуги. Тоже налогом облагаются».
Но молчал пророк.
Голос правителя стал твердым как камень: «Мне все равно, что ты делаешь. Заплати казне. И трудись на благо общества. Все горожане так живут. Все довольны судьбой своей. И счастливы под нашей властью».
Плюнул пророк на дорогой паркет. И исчез…
Правитель слегка опечалился и обратился к полисмену: «А принеси-ка мне, дружочек, гамбургер с кабачковой икрой. Желудок просит. Всегда кушаю, когда душевно разволнуюсь».
И никогда больше в город N не приходили пророки…
***
Еще будучи студентом, читая труды древнеримских авторов, я с удивлением обнаружил, что городские рабы, разные там парикмахеры, слуги, философы, художники, поэты и педагоги, со значительным пренебрежением относились к рабам сельским, которые трудились на хозяина в тяжелейших условиях. Как-то сие совершенно не согласовывалось с классовым подходом и союзом обездоленных. Когда до городских рабов доходили рассказы о зверских порках в латифундиях, то подобная информация совершенно не вызывала у них сочувствия. Городские рабы полагали себя особами, приближенными к рабовладельцу и хотя сами подвергались часто унизительным и жестоким наказаниям, все равно испытывали гораздо большее ощущение привязанности к владельцу, чем к собратьям, обрабатывающим землю и пасущим скот. Наверное, так и возникла лакейская идеология. Ведь у лакея формируется сама по себе потребность преклоняться перед кем-нибудь в роли хозяина, унижать других лакеев (ниже по рангу) и оскорблять всех тех, кто выпадает из системы лакейских ценностей.
Ну, да ладно с Римом то! Ныне, похоже, весь свет превратился в Царство Великого Лакея. Федор Михайлович не мог такого предусмотреть. Великий Инквизитор со скорбным челом и думами о меньшей братии отошел в прошлое. Его образ сдан в утиль за ненадобностью. Смердяков восторжествовал и пирует, нахлобучив на голову корону…
На первый взгляд кажется странным, что почти все современные российские лакеи преклоняют колена перед Западом. Что на Востоке аналогов лакеев никогда не имелось? Да, были, были. Но все равно Запад считается в лакействующих массах приоритетом.
Впрочем, ларчик открывается просто. В «Акафисте Сладчайшему Господу нашему Иисусу Христу» есть 10-й кондак: «Спасти хотя мир. Восточе востоком, к темному западу – естеству нашему пришел, смирился еси до смерти; темже превознесеся имя Твое паче всякаго имене, и от всех колен небесных и земных слышиши: Аллилуиа». Темным западом названо естество наше, а Запад именно этому естеству и потакает, его ублаготворяет, его холит и лелеет. Лакей же всегда приставлен блюсти телеса господина, обеспечивать комфорт и потому только «темное естество» и понимает. Для лакея Запад близок и приятен, Восток же, с его попытками прорваться за горизонты материального мира, видится чушью, возведенной в квадрат.
Лакеи шастают по коридорам власти, пишут книги, снимают фильмы, рисуют картины, играют в футбол. Но все данные занятия для них значат не более, чем ливрея, которую легко можно заштопать, перекрасить или сменить на другую (только бы барин добрый попался и «чаевые» вовремя подкидывал).
Лакей всегда слышит зов денег, иные звуки не проникают в сознание его. Чисто лакейская фраза: «Человек стоит ровно столько, сколько он стоит». Лакей всех меряет своей мерой: «Кто дал больше «чаевых», тот и лучше».
Но лакей обладает и своей «духовностью». Суть ее описывается примерно так: «Обязательно иметь хозяина, предугадывать мечты его и следовать словам его». А мы еще и удивляемся: «Почему появляются «Сволочи»? Почему история России – это сплошная тьма? Почему из сталинской эпохи выделяются только репрессии? А Ивана Грозного представляют в образе маньяка, изготавливающего из прогрессивных бояр шашлыки на дымном костре?» Барин сказал – лакей исполнил.
Лакеи очень любят «меньшинства». Всякие: сексуальные, национальные и т. д. Потому что в любом нормальном обществе лакеи составляют меньшинство. Признаться в своем «лакеизме» не хочется, вот и выдумываются оправдания, когда лакеи возвышаются над всем миром вместе с крикливыми обиженными всех мастей. Конечно, лакеи – не анчоусы, они – настоящие дельфины, запертые в дельфинарии, и развлекающие барскую публику в обмен на свежую рыбу…
Капитализм точно строили не лакеи, но они сумели отлично воспользоваться результатами сего строительства. Они неплохо освоили и финансы, и все прочее. Лакею неважно производство. Он не понимает грубых форм заводов и фабрик. А вот игра с ценными и не очень бумагами – чисто лакейское занятие. Тем паче, что игра основывается на слухах и сообщениях, выдаваемых за реальные. В лакейской издревле скапливались сплетни о жизни в усадьбе. Теперь же нечто такое же распространяется и на биржах.
Лакей, приученный к подлости, находит подлость у каждого. Лакей требует кристальной чистоты от других потому, что чувствует себя покрытым грязью от ушей и до пят. Печальна та страна, где лакеи навязывают всем свое мнение. Например, в США вы никогда не станете президентом, если СМИ раскопают историю о том, что лет двадцать тому назад, вы ущипнули за попку свою секретаршу (ах, это было сексуальное домогательство!). США давно уже стали разновидностью лакейской. Наденьте на Барака Обаму ливрею и вы узрите перед собой типичного лакея. Проделайте тот же фокус с Олландом. И опять откроется сущность обыкновенного лакея. «Чего изволите?!» – их девиз…
Однако, лакеем быть на международной арене совсем и неплохо. Нобелевскую премию ведь присуждают тоже лакеи, и в НАТО они составляют большинство, и на Гаагском судилище тоже правят бал (в основном судят тех, кто не пожелал одеть ливрею в свой час).
Вообще, в XXI веке быть лакеем престижно и многодоходно. Но противно…
(Впервые опубликовано на сайте "Однако")