Когда мы зашли в дом, Даня, увидев меня, улыбнулся.
- Папа! - смешно затопав, бросился на встречу.
Я впервые услышал это слово из его уст и от радости потерял дар речи. Подхватив сына на руки, прижал его к сердцу и долго целовал, пока он не начал от меня отпихиваться, требуя свободы. Чрезмерную ласку Даниил никогда не одобрял.
- Очень независимый молодой человек! - улыбнулась Наташа.
- Он слишком долго ждал освобождения, и в этот раз не захочет быть ничем ограничен! У него ещё большое домашнее задание...
- О чём это вы? - бабушка вышла из кухни, вытирая руки полотенцем, я тут же уловил неповторимый запах домашней пищи и сглотнул набежавшую слюну.
- Мы о том, что Даня для нас особенный, мама! - ответила Наташа.
- Это да! Тут не поспоришь. Дочка, не поможешь мне?
Они ушли и мы остались с Даниилом тет-а-тет. Дедушка с Эрикой в саду наводили порядок, их было видно через окно.
"Хорошо, есть хоть небольшой участок земли возле дома, чтобы дети могли поиграть да и пенсионерам нашим в удовольствие поухаживать за деревьями и кустами."
Мой маленький ангел, говорил со мной пока только на своём тилимилитрямском*, не считая нескольких слов, которые уже можно разобрать по-русски. С усердием настоящего строителя, он собирал деревянные кубики на ковре.
- Даня, - тихонько позвал я, реакции не последовало. Не меняя голоса, я так же спокойно произнёс другое имя, - Йозеф!
Он тут же обернулся и в детском взгляде проявилось нечто более значимое. Значит, память ещё жива в нём.
- Иди ко мне, мой хороший! - я протянул к нему руки.
Кроха, похожий на неуклюжего медвежонка, подошёл, предложив мне кубик на раскрытой ладошке.
- Спасибо! - я принял щедрый дар. - Так счастлив, что ты с нами! - мой шёпот увлёк его, и сынишка залез ко мне на колени. - Не знаю, вспомнишь ли ты потом, кем был для меня, но я этого никогда не забуду, - глаза ребёнка стали ещё более внимательными, и проникновенный взгляд тронул моё сердце.
Мамин запах передался и ему, только с примесью, напоминающей корицу. Обоняние у меня обострилось в эти дни до невозможного. "Видимо, для того, чтобы ни один феромон не проскочил мимо незамеченным", - я тяжело вздохнул от этих мыслей, а он своей маленькой ручкой обнял меня за шею, словно утешая, и замер. Наши души прибывали в полной гармонии, и сердца, маленькое и большое, стучали в унисон, я даже прикрыл глаза от благословенного покоя, пришедшего так неожиданно.
Прижимал его к груди, пока не заметил, что сынишка задремал. Его мирное дыхание возле моего уха стало ровным и тихим. Переложив его аккуратно на правую руку, я любовался безмятежным детским личиком: на редкие волосики, больше похожие на длинный пушок, тоненькие и тёмные, не такие, как у сестрёнки; длинные, влажные реснички, слегка подрагивающие во сне; на тонкие бровки, так чётко очерченные, будто нарисованные серым карандашом (сейчас они совершенно расслаблены и придают выражению лица его вид блаженства), розовые пухлые щёчки и алые губки с тёмной точкой родинки, такой малюсенькой, но яркой на матово-светлой коже. "Не ребёнок, а произведение искусства, - подумал я, - хоть сейчас с него херувимов рисуй!"
Вспомнилось, как мама мечтала об этом: "Вот я и стал отцом, родная, держу на руках своего сына, плоть от плоти моей, кровь от крови..."
В комнату вошла Наташа и, увидев, что Даня заснул, решила подготовить для него кроватку. Я тихонечко отнёс наше сокровище и, положив на бочок, укрыл одеяльцем. Он сначала немного возмутился, что его оставляют, но сон победил.
Наташа провела рукой по моей спине, и ток пробежал от этого прикосновения.
- Я жду тебя, - прошептала она.
- Сейчас... - еле слышно ответил я.
"Благослови, Господи, Даниила, даруй ему мирный сон, пусть ничто его не потревожит, да возрастает и укрепляется в любви Твоей, у Бога и человеков! Направи его на пути Твои, и душу чистую сбереги!" - крестным знамением закрепил молитву, и, как можно бесшумнее, покинул комнату.
- Как ты себя чувствуешь? - она ждала, когда я выйду.
- Жить буду, солнышко, не переживай.
- Отец Филипп рассказал мне, что вы сделали, тебе стало легче?
- В какой-то степени, да. Но не всё так просто.
- Пожалуйста, постарайся поесть, хотя бы немного, тебе нужны силы, - она вздохнула, нежно погладив меня по небритой щеке. - Батюшка сказал, никаких больше постов и ограничений.
- Ну, если так сказал отец Филипп, я вынужден повиноваться, - я чувствовал, что жена хитрит, но ведь она желает мне только блага.
Вернулся с улицы Наташин отец и Эрика-кудряшка, её карамельные, как после бигудей, завитушки разбросаны по плечам. Как же я люблю эту солнечную девочку, в корне изменившую своим появлением на свет всю мою тихую и упорядоченную жизнь! Она вытянулась и стала совсем похожей на куколку. Маленькая копия моей любимой женщины растёт и хорошеет день ото дня, благословен Господь!
Все сели за стол в тесном семейном кругу. Тарелка с красным борщом вызвала во мне неожиданно острый приступ голода.
- Сынок, такое чувство, что ты полгода не ел в этой своей Франции!
- Наверное, так и есть, - шутливо поддержал я тёщины предположения, расхваливая великолепное блюдо.
Мне стало намного легче, о да, я начал возвращаться к жизни, кризис миновал. В такой атмосфере любви и добра, всё плохое отошло на задний план, и не хотелось оборачиваться. Не успел я насытиться, раздался телефонный звонок. Я поспешил снять трубку, пока не разбудили Даню.
Голос Агнешки звучал взволнованно.
- Эрик, срочно нужна твоя помощь, можешь приехать в больницу?
- Уже выезжаю...
* сказочный язык из серии мультфильмов "Трям! Здравствуйте!"
Продолжение: http://www.proza.ru/2012/12/03/907