Мою дочь с раннего детства интересовали разные букашки. Выпущу её во двор погулять, а сама готовлю обед и наблюдаю за ней из окна. Она долго бродит вдоль каменного забора, что-то с увлечением рассматривает в траве и на камнях.
Однажды я зашла к соседке, и мы из окна спросили дочку: «Что ты там собираешь?». Она охотно прибежала, протянула руку над столом и разжала кулачок. По скатерти во все стороны побежали, поползли, поскакали всякие жуки и таракашки.
Соседка с брезгливым ужасом сгребла скатерть и мгновенно вытряхнула всё за окно. Девочка пришла в негодование. А мы, как могли, успокоили её, что жукам уже давно пора домой по своим делам.
Время шло, а интерес к живому не пропадал. Она училась уже в классе пятом-шестом, когда у нас в доме, хрущёвской пятиэтажке, завелись муравьи. Светло-рыжие, очень маленькие – «домо;вые», как их все называли. Они оккупировали кухонные столы и шкафы, строили гнёзда прямо в продуктах, чтобы далеко не ходить. Особенно любили поселяться в таранке. Иногда расколешь грецкий орех, а там, вместо ядра, шевелится куча муравьёв. Вывести их было невозможно. Только вытряхнешь их с одного места, как они тут же перебазируются в другое. Но они исчезли сами. Откуда они появились и куда исчезли, для нас осталось тайной.
Как-то, увидев муравья в стакане с водой, дочка протянула ему палец помощи. Вначале он неподвижно сидел на нём – видимо, приходя в себя. Потом встряхнулся, как собака после купания, и стал обтираться лапками со всех сторон. Приведя себя в порядок, он на мгновение замер, как бы соображая, где он. Потом сунулся в одну сторону, в другую и пустился бежать по руке.
Муравьи – особенные насекомые. В детстве я часто наблюдала за ними. Найдя в палисаднике у дома муравейник, я брала его под свою опеку. Из осколков стекла строила крышу над норкой, чтобы туда не попадал дождь. Выкладывала возле муравейника газоны из зелёного мха и поливала их. Носила корм – сахар-песок, хлебные крошки – и наблюдала, как муравьи торопливо уносят всё это к себе. Наверно, я им здорово мешала, но мне казалось, что помогаю.
Теперь же, в годы моего садоводства, мне, хочешь не хочешь, приходится воевать с ними. Садоводы-огородники знают, какое это бедствие – муравьи! Разводят колонии тлей на молодых листочках растений, подгрызают корни у рассады, да и вообще, куда ни ступишь – везде муравьи.
Но посмотришь, как они храбро бросаются тебе на ноги, как изо всех своих сил, согнувшись от напряжения дугой, пытаются загрызть тебя, как, встав на задние лапы, наверняка щёлкают челюстями, а то и кричат при этом что-нибудь угрожающее и обидное, а самих-то еле видно с высоты нашего человеческого роста, - то начинаешь им сочувствовать и как-то даже уважать: «Безумству храбрых поём мы песню».
А когда мы встречаемся на моей асфальтовой дорожке, я стараюсь, насколько это возможно, не наступать на них. А они там, где пересекаются наши тропы, свою ведут под прикрытием выступа, который я не забываю перешагивать.
Но, когда уж сильно допекут, я начинаю выспрашивать соседей, есть ли какое средство от этой саранчи. Но то забуду записать совет, то потеряю записанное, то острота момента пройдёт, то средство не действует. Так и продолжаем с муравьями сосуществовать.
Мне всё-таки легче: сила на моей стороне.