- Подарок бесценный скорее лови:
Женись на ком хочешь, сынок, по любви!
Король Лугандии Лютий семьдесят шестой Самовластный с широкой улыбкой кивнул виновнику торжества (вот, мол, прочувствуй важность момента) и торжественно выпил доверху наполненный кубок. После чего медленно опустился на трон и взялся за закуску.
Виновник же, самый младший из трех королевских сыновей, принц Остелиан (для близких – Стелик или Ост), слегка недоумевал, переваривая горячую рифмованную речь отца в свою честь.
Во-первых, последняя строка показалась ему смутно знакомой. Во-вторых, он так и не понял, какой же такой бесценный подарок приготовил отец. Принц очень сильно рассчитывал на мотоцикл. Но интуиция подсказывала: с мотоциклом придется подождать.
Напротив Стелика сидели два его брата. Они, в отличие от младшего, как будто все поняли. Старший, по традиции названный династийным именем Лютий (для близких - Лютик, а в будущем - Лютий семьдесят седьмой Самобытный) подмигивал имениннику и украдкой показывал большой палец. Его радостное настроение, кажется, не разделяла жена Лютика. Бывшая принцесса Подгории, а ныне будущая королева Лугандии Ризия Справедливая справедливо полагала - не зря говорит народ, что стерпится слюбится, с лица воды не пить и не родись красивой. Лютик охотно согласился бы с женой, будь та лет на двадцать моложе и килограммов на пятьдесят легче.
А вот средний из братьев, Травор, завидовал младшему. Он не был женат, но свадьба его была не за горами. О тяжелом характере невесты Травора по всей стране ходили слухи и легенды. Но выбирать ему не приходилось. Союза с грозной герцогиней Одуваной было не избежать, зато он поможет избежать войны с герцогством Дуван, правил которым один из трех отцов Одуваны. Поэтому Травор, желая Осту счастья в личной жизни, сокрушался, что не родился младшим.
И лишь матушка всех троих принцев была совершенно искренне и безоглядно счастлива. Именно она подала идею бесценного подарка. Именно она, единственная в семье любительница поэзии, сочинила стихотворную поздравлялку, которую озвучил Лютий семьдесят шестой. Никто никогда так и не узнал, содержался ли какой-то намек в последней строке. А если и узнал, то благоразумно промолчал.
По обычаю, Стелик поблагодарил родителей за столь бесценный подарок, и лишь после этого сообразил, о чем, собственно, идет речь.
О том, что он может выбрать себе невесту по своему усмотрению.
Красивую. Умную. Веселую. Покладистую. И... он после подумает, какую еще. В шестнадцать лет он может обручиться. Но жениться – только в восемнадцать, не раньше. И, значит, у него есть как минимум два года, чтобы вволю помечтать о будущей жене.
- Только по любви, - сказал Лютик.
- Только по любви, - согласился Травор. – Хоть один из нас будет счастлив.
- Иногда, - добавил Лютик.
- Иногда? – удивился Стелик.
- Иногда, - кивнул Лютик. – Поверь, иногда быть счастливым – это очень, очень хорошо. Большинство людей вообще никогда не бывают счастливы.
Стелик подумал, что уж с ним-то этого не случится. Он женится так, чтобы всегда быть счастливым. Карт-бланш на это им получен.
- Скажите «Дор блю»! – крикнул подскочивший фотограф.
- Сы-ы-ыр! – братья с готовностью оскалили зубы.
Честно говоря, думать про невесту Остелиану было несколько рановато – ведь он еще не закончил обязательный для царственных особ мужского пола закрытый колледж. Закрыт он был со всех сторон высокими горами и находился в соседней с Лугандией стране Тучвершинии.
Уезжая в отчий дом на каникулы, Стелик предвкушал, что вернется с каникул на новом мотоцикле. По горному серпантину, да с ветерком! И заодно утрет нос своему другу и соседу по комнате юному графу Эделиану (а попросту - Эдику). Ну ладно, в этот раз не вышло, может, в будущем году. При условии, что папа не придумает еще какого-нибудь запупыристо-бесценного подарка.
Возвращаться пришлось на старом мопеде.
К общежитию колледжа Стелик подъехал поздно вечером. Уже стемнело, но он все равно сумел прочесть на каменном заборе надпись «Я (сердечко) Остелиана!!!». У забора возился общежитский сторож, огромный и черный дядька Черногор. Мыльной шваброй он нацеливался аккурат на сердечко.
- И пишуть, и пишуть, - ворчал он. – Я сегодня раз сто двадцать стирал, а оно опять вылазит.
- Сто двадцать?! – поразился Стелик.
- Ну, может, трохи меньше. Сто. Иди двадцать. Нэ помню. Для меня все одно много... Как воны сюда пробираются, окаянные?! А хто этот Остельян будет, не ведаешь? Видать, дюже гарный хлопец, ни?
- Это я, - признался Стелик.
- Ты?! Будя брехать, паря.
- Точно я. Вы меня, дядя Черногор, не узнали, что ли?
- Ну... тебя-то признал, Стелик. Но… как это… ты – и это самое?! У батькА свово, что ли, с деуками назнокомился?
- Не знакомился ни с кем. Сам не понимаю.
- Ну, добре. Може, обозналися оне. Но ежели твои, то сам за ими подтирай.
Стелик поплелся в общежитие. Подтирать за сотней девок ему не улыбалось.
У стойки с корреспонденцией он проверил свою полку. Там лежала одна-единственная записка: «Ваша почта в камере хранения».
Эдик не спал – валялся на кровати, читал фантастику. Увидел друга, швырнул книгу на тумбочку и расплылся в улыбке. То ли соскучился, то ли его развеселил вид Стелика, сгибающегося под мешком с письмами.
- Что, сынку, тяжело бремя славы? – спросил сочувственно.
- Какое бремя?! Какой славы?! – возопил принц, швыряя мешок на пол. – Эд, поверь мне. Я не совершил ничего героического. Никого не убил и не ограбил. Я не красавец. Не сердцеед.
Эдик быстро вскочил. Положил руку на грудь и проникновенно сказал:
- Верю. Верю, сын мой.
- Издеваешься.
Эд плюхнулся обратно.
- Ну, так, немного.
- Я не понимаю. Что произошло? Вот скажи – ты получаешь столько писем? Твое имя малюют на заборе? Черногор на тебя за это вызверяется?
- Слуш, Ост. Так ты правда не догадываешься?
Эдик схватил с тумбочки газету. Это был «Глас вопиющего», вестник пяти дружественных королевств, попахивающий желтизной. На первой странице красовались три принца Лугандии с ослепительными улыбками (фотография получилась мало того, что нечеткая, да еще и расползлась отчего-то вширь – видимо, типографский брак), а подпись аршинными буквами сообщала о невероятном подарке короля младшему сыну: «Принц Остелиан может выбрать невесту не по королевской указке, а по своему усмотрению! Девушки, не упустите шанс!».
- Ничего себе, - только и пробормотал Стелик.
- Да уж, - кивнул Эдик. – А что, дома они тебя не доставали?
Стелик пожал плечами.
- Наверное, не успели. Потому что только вчера ведь был день рождения, ну и стража во дворце не...
Но Эд не слушал товарища. Он уже схватил мешок и одним резким движением высыпал его содержимое на пол. Внушительная горка из писем, телеграмм и посылочек погребла под собой почти весь большой ковер.
- Я предлагаю поделиться, - сказал Эд. – С половиной девушек знакомлюсь я, с половиной – ты.
- Знакомься со всеми, - великодушно разрешил Стелик.
Эдик развлекался весь вечер и полночи. Выбирал из стопки письмо, распечатывал и читал с неподражаемым выражением. Показывал Стелику фотографии.
- «Дорогой принц, - пищал Эд. – Как только я увидела тебя, сразу полюбила с первого же взгляда и всей душой. Ты такой красивый…» Слышь, Ост, а фотограф этот, поди, специально вашу фотку отретушировал, чтобы все девки с одного взгляда западали! Ну-ну, остынь, глянь вот, как тебе эта? Ага, тоже с первого. И не только душой, но и телом... Слыхал? И телом тоже! Не, эту я оставляю себе.
- Я же сказал – забирай всех!
Стелик тоже не мог уснуть.
Вот же удружил ему папа! Представлялось, как толпа девиц разных сортов и мастей (но в основном очень похожих на жену старшего брата и невесту среднего) раздирают его, Стелика, в клочья, стремясь завоевать любовь.
Ворочаясь и злясь на возгласы друга, то восторженные, то завистливые, то ироничные, он все думал и думал, как ему быть в сложившейся ситуации. Рано или поздно ему действительно придется столкнуться с толпой девиц, так сказать, лицом к лицам. А до тех пор его ожидала каждодневная куча писем, выпачканный забор и выволочка от дядьки Черногора.
- Представляешь, - возбужденно говорил Эд за завтраком, - половина из них прислала фотки совершенно других девушек. Актрис, моделей, светских львиц. Есть и менее примелькавшиеся физиономии. Ну, там, премьер-министр в юности. Потом еще репродукция картины... эта, донна Лиса. Да ты знаешь ее, на ней не поймешь, мужик или баба нарисована. А еще одна фотка знаешь чья была? Стриптизера! Прикинь?
Так, уныло подумал Стелик. Мне только мужиков не хватало.
Надо с этим заканчивать.
И быстро.
После завтрака он зашел к дядьке Черногору и попросил разрешения позвонить по телефону.
- Это «Глас вопиющего»? Последние новости светской хроники! Принц Остелиан уже нашел себе невесту. И успел обручиться. Всех других девушек просят не беспокоиться. Нет, имя невесты не назову. Вы что, хотите, чтобы ее растерзали?
- Ну хотя бы намекните, кто она, - умолял глас вопиющего. – Социальное положение хотя бы.
- Она...
Принц задумался.
Надо назвать что-то такое, чего было много. Очень много. Или наоборот – мало, но недоступно. Короче, чтоб его лже-невесту физически не смогли найти.
- Она пастушка, - быстро сказал принц и тут же мысленно обругал себя: какая пастушка, что ты несешь? Где ты вообще видели живых пастушек?
Он уже хотел добавить, что пошутил, но глас вопиющего обрадовано воскликнул:
- Спасибо!
И повесил трубку.
Полдня Стелик провел за отмыванием забора.
- Сочувствую, - издевательски произнес Эд.
Стелик тихо злился.
- Ничего, - бормотал он, - завтра все прекратиться.
- Терпи, друг, - сказал Эд. – Я бы и рад помочь, но очень, очень занят. С двумя твоими невестами у меня вечером свидание, с двадцатью семи состою в переписке.
Стелик вытер пот со лба.
- Ты с ума сошел, что ли?
- Почему? Это забавно. И потом, я же не ты. Мне не надо будет на них всех жениться. Я, как и любой знатный вельможа, женюсь по суровой необходимости.
- Женись на ком хочешь, - буркнул Стелик.
- Я вообще не понимаю, что в этом плохого. Знаешь, в чем ошибка большинства монархов? Они не пользуются открывающимися возможностями. Вот смотри. Если жену не любишь, можно завести подружку. И не одну. А жену потерпеть положенное время да и сослать в монастырь.
- За что в монастырь?! – изумился Стелик.
- Да ни за что. Допустим, надоела. Обставить дело так, что она будто бы готовила государственный переворот...
-Но это же... вранье!
- Да? То есть, я врун? А ты, значит, такой честный, да? А то, что твоя невеста – пастушка, это что? Не вранье?
- Но... Это же совсем другое... Погоди, ты откуда знаешь?
- Вот!
Эд помахал свежим «Гласом вопиющего».
На первой странице под заголовком «Сенсация! 99 невест принца Остелиана!» сообщалось, что редакция газеты опросила сто пастушек пяти стран, и девяносто девять признались: именно они обручены с принцем.
- Одна из этой сотни, видимо, сумасшедшая, - ухмыльнулся Эд.
- Ну, ты, братишка, даешь, - сказал позвонивший вечером Травор. – Решил ковать железо, пока горячо? А то вдруг батюшка возьмет и передумает. Ну, и как твоя пастушка? Хороша?
- Да перестань, - возопил принц. – Я уже не знаю, что и делать. Придумал я эту пастушку, придумал. Но как теперь избавиться от девяноста девяти невест?
- Познакомься с той одной, которая не захотела ею стать.
- Эд сказал, что она сумасшедшая.
- О, да. Твой Эд - ну просто эталон истины. Он ведь что ни говорит, все в точку, да?
Достать адрес сумасшедшей пастушки в редакции гласа вопиющего не удалось. Просто по той причине, что они и сами его не знали. Но, поднапрягшись, журналист, проводивший опрос, вспомнил, что он встретил девушку рано утром на берегу озера, и довольно подробно описал ее внешность.
Озеро в королевстве было одно. Вокруг неприступной стеной возвышались горы, так что Стелик точно знал, куда идти.
Девушка была на берегу. Она сидела на большом валуне, глядя на водную гладь. Худенькая, в голубых джинсах и красной рубашке. Через плечо перекинута холщовая сумка. Светлые длинные волосы лохматил свежий ветерок.
- Привет, - сказал Стелик.
- Привет, - спокойно отозвалась девушка.
Принц присел на соседний валун.
Девушку звали Стелла.
- Надо же, а меня Стелик, - обрадовался парень.
- Ага, - сказала она.
Они то болтали, то молчали. Никаких признаков сумасшествия Стелик не заметил.
- Вчера забавный случай был, - вдруг сказала Стелла. – Пришел какой-то журналист и спросил, не я ли невеста какого-то принца.
Стелик замер.
- Я говорю: нет, мол, не я.
- А он?
- А он говорит: ну как же так, вы же, мол, пастушка, да? Забавный такой. Я отвечаю: да.
- А ты – пастушка? Или пошутила?
- Как тебе сказать...
Она задумалась.
- Только не смейся, ладно? Не то, чтобы пастушка. Но бывает, пасу облака и тучи.
- Что?!
Нет, все-таки сумасшедшая.
- Не веришь?
- Ну почему? Верю. Только... Разве облака пасут?
Девушка задумчиво посмотрела в глаза Стелику.
- Хочешь, покажу?
Взбираться на гору пришлось долго. Стелла проворно прыгала по камням, Стелик за ней еле поспевал.
Иногда они отдыхали, пили воду из фляги, которую девушка достала из сумки.
- Ты это сама придумала – пасти облака?
- Почему – сама? Этим все время кто-нибудь занимался. Но многие утратили навык. Меня научил дедушка, он тоже в молодости сюда взбирался. А теперь старенький, не может.
- А зачем это нужно-то? Я думал, что облака сами по себе летают...
- Летают. Сами по себе. Но ты представь, что вдруг наступила засуха. Солнце жарит вовсю, сгорают посевы, ручьи пересыхают, колодцы пустеют. Что делать?
- Не знаю.
- Тогда пастух – или пастушка – забираются на высокую гору и созывают облака и тучи. Те прилетают, закрывают небо от палящего солнца. Поливают поля дождиком.
- Так твой дедушка – предсказатель погоды?
- Ну... нет, не совсем. Он просто очень болеет за наше королевство. За посевы переживает.
- Агроном, что ли?
Стелла засмеялась.
- Вставай, пошли. Вон вершина уже видна.
Вид с вершины открывался такой, что у Стелика захватило дух.
Королевство лежало как на ладони. Озеро казалось маленькой лужицой. Крыши домов – разноцветной мозаикой. А людей не было заметно вообще.
По другую сторону гор расстилались поля, леса – сплошной зеленый ковер. Красота! Только ради этой панорамы стоило карабкаться так высоко.
Стелла достала из сумки две флейты.
- Вот смотри. Эта, светлая, для облаков. Дуешь в тонкий конец – облака слетаются, в широкий – разбегаются. Это если солнышка долго нет. Темная – для туч. То же самое, тонкий – призываем тучи, широкий – разгоняем. Видишь, небо совсем чистое. Сейчас попробуем позвать облака.
Стелик все еще сомневался. Но девушка, положив темную флейту на землю, поднесла к губам светлую. Стала дуть.
Ни одного звука Стелик не слышал. Только ветер шумел в ушах.
- Видишь, вот и первое облачко!
- Вижу. Но ничего не слышу! Музыка-то твоя где? Или я оглох?
- Не оглох. Просто... эта музыка не для наших ушей. А для облачных!
Стелла продолжила игру на флейте.
Облаков становилось все больше. Они летели с разных сторон, большие, маленькие, на разной высоте.
- Здорово, - прошептал Стелик.
Ему показалось, что он вдруг услышал мелодию флейты. Потому что тело его стало мелко-мелко вибрировать, волноваться, к горлу подкатило какое-то незнакомое тонкое чувство, похожее на нежность, и сам он стал невесомым, будто оказался на одном из облаков и плывет сейчас в этом безбрежном голубом океане...
А рядом плыла Стелла, хрупкая, тоже невесомая, светящаяся каким-то особенным светом, и не было на свете никого кроме них двоих...
Но тут мелодия закончилась.
Он потряс головой и опустился с облака на землю.
Сомнение и скептицизм пробудились в его душе.
Вполне могло быть так, что девчонка все выдумала. А облачность и игра на флейте просто совпали.
Вот сейчас он возьмет и выведет ее на чистую воду.
Стелик схватил темную флейту и дунул в узкий конец.
Дунул резко и даже немного зло – посмотрим, мол, как ваша музыка на тучи подействует.
Ветер задул сильнее, порывами, стал холодным, морозным.
Стелла резко повернулась к принцу.
Вырвала у него флейту.
- Рехнулся, да?
Она почти кричала, лицо ее стало злым.
- Нельзя этого делать без специального обучения! Иначе беда!
Стелик тоже разозлился. Сумасшедшая девица. Затащила его на гору, дурит голову какими-то облаками, да кому – ему, принцу Остелиану!
- Убирайся отсюда быстро! – кричала Стелла. – Сейчас же марш вниз!
- Не ори на меня, - сквозь зубы сказал Стелик. – Кто ты такая, чтобы на меня орать? Да окажись на твоем месте любая другая девчонка, она бы... она бы умерла от счастья, потому что...
- Почему же? – холодно спросила девушка.
- Да потому что рядом с ней – я!
Зачем он это сказал? Много раз потом будет он задавать себе этот вопрос. Зачем? Неужели его ослепили мешки писем, признания на заборе и дурацкие статейки?
Стелла отшатнулась. Спокойно сказала:
- Что ж, иди к ней.
- К кому? – опешил парень.
- К любой другой девчонке. Пусть умрет от счастья.
Она что, издевается над ним?! Принц аж задохнулся от гнева.
В этот миг тяжелые градины забарабанили по их плечам.
Пока они препирались, над горой появилась тяжелая черная грозовая туча. Только сейчас они заметили, как темно стало вокруг.
- Бежим! – Стелик опомнился, хватая девушку за руку.
- Беги один, мне нужно исправить твою работу, – ответила она, выдернула руку и толкнула его вниз по тропинке.
А сама вновь заиграла на флейте, на этот раз темной, отчаянно дуя в широкой конец.
Град сменился холодным дождем.
Стелик начал спускаться по тропе, но остановился и обернулся. Он еще некоторое время смотрел на тоненькую девичью фигурку, на то, как она качается от порывов ледяного ветра, как насквозь промокает красная рубашка, как белокурые волосы превращаются в сосульки, и думал: это, должно быть, неимоверно трудно – управлять тучами в ненастную погоду.
Тем временем дождь почти прекратился. Стелик посмотрел на небо. Оно светлело, тучки медленно расползались.
А вот Стеллы на вершине уже не было.
Принц бросился на то место, где она только что стояла. Куда она могла исчезнуть? Он крикнул, позвал ее. Где-то внизу сорвался камень и запрыгал вниз по круче. А вдруг и она упала, как этот камень?
Стелик еще долго бегал, отыскивая тропинку, по которой могла спуститься девушка.
Ну пожалуйста, думал он, отзовись, покажись. Я только извинюсь перед тобой и уйду, скроюсь, исчезну навсегда. Я дурак, обалдуй, идиот, высокомерный и ничтожный выскочка. Простишь ли ты меня, Стелла?
Спускаясь вниз с тяжелым сердцем, он думал, что она может заболеть, потому что наверняка промерзла до костей. И лишь в этот момент почувствовал, насколько промок и замерз он сам.
Вернувшись в общежитие, он залез в душ, долго стоял под горячими струями и все никак не мог согреться.
Не согрелся он и под тремя одеялами. У принца начался сильнейший жар.
Эд вернулся поздно. Два свидания прошли не совсем гладко и основательно подорвали его силы, и то, что товарищ заболел, он заметил далеко не сразу. Но, услышав с соседней кровати обрывки фраз «погоди, не уходи», «прости меня, я не хотел» и «помнишь, как мы летели на облаке», понял, что товарищ бредит и бросился за лекарем.
- Ну и денек сегодня, - ворчал лекарь, осматривая Стелика. – С утра жара, потом бац - небо потемнело. И вдруг град такой – с кулак.
Он выразительно показал, какой.
- Говорят, градом побило много посевов. Король в отчаянии. У нас ведь и так горная страна, полей немного. Придется закупать, наверное. Лишние затраты.
Эд, ничего не понимавший в политике, только кивал. Ему и самому досталось от Стеликовых невест. С первой вроде все нормально было сперва. Но - только обнял, только поцеловать захотел – она в крик. Ее, видите ли, черная туча испугала. Это, мол, дурной знак.
Со второй пришлось весь вечер просидеть в корчме – она твердила, мол, гулять не пойду, дождь, мол, вдруг опять польет, тогда прощай ее макияж и прическа. Вот дура. На что ему сдалась ее прическа. Да пусть она ей подавиться. Кучу денег корчмарю выложил, а она – прическа.
Стелик проболел неделю. Он ничего не знал о гибели посевов. Да они и не сильно его интересовали. Он все посылал Эда к озеру, на поиски девушки, худенькой блондинки, зовут Стелла. Эд ходил, искал, потом говорил, что нет там никакой Стеллы, и вздыхал:
- Эка тебя, дружище, скрутило.
Но даже когда болезнь отступила, Стелик все равно продолжал ощущать себя больным. Он как будто потерял что-то важное, и не знал, найдет ли когда-нибудь.
К озеру он пришел только один раз.
Стеллы там, конечно, не было. Он подошел к валуну, на котором она тогда сидела.
Возле валуна лежала светлая флейта.
Юноша подобрал ее, вернулся в общежитие, собрал вещи и вывел из гаража мопед.
- Папа! – закричал Стелик, врываясь в тронный зал. – Папа, я тебя очень прошу. Я хочу жениться, как мои старшие братья. Исходя из нужд государства.
Король усмехнулся.
- Это ты из-за «Гласа вопиющего», что ли? Брось, сынок. Мало ли какую ерунду они пишут.
- Не из-за них.
- А, вот что. Извини. Я ведь знал про твою мечту. Завтра же пойдем за мотоциклом. Да?
- Нет.
- Тогда в чем дело?
Раве мог Стелик сказать, что он уже встретил свою любовь, что потерял ее навсегда и уже никогда-никогда не сможет никого полюбить?
- Я хочу быть нужным государству, - твердо сказал он.
Король подумал.
- Что ж. Ты сам предложил.
Помолвку назначили через месяц.
- Понимаешь, - говорил король, - надо укрепить границы с юга. Нам очень нужен этот союз.
Стелик понимал. Весь месяц он ходил оглушенный, равнодушный ко всему.
Невеста прибыла рано утром.
- Говорят, очень хорошая девушка, - сказала королева. – Тебе наверняка понравится.
Мне все равно, думал Стелик. Мне все безразлично.
Когда она вошла в тронный зал, он глядел в окно, из которого были видны вершины гор. Интересно, пробормотал он, на какую гору мы забирались со Стеллой? Вот на эту? Или на ту?
- Отсюда ее не видно, - раздался сзади знакомый голос.
Он резко обернулся. Кровь прилила к его щекам. Ноги стали ватными. Он одновременно и радовался и находился в замешательстве.
На ней было длинное пышное платье. А красная рубашка и джинсы идут ей больше, подумал он.
Но... Она – тоже принцесса?! Боже. Какой же он идиот!
- Мой дедушка – король Тучвершинии, - просто сказала Стелла. – Я была у него в гостях.
- И он научил тебя пасти облака...
Она кивнула.
Он все смотрел на нее, не в силах поверить, что это она.
- Куда ты пропала тогда? – наконец спросил он.
- Да никуда. Домой уехала. Каникулы-то закончились.
- Да нет. Тогда, на вершине. Ты пропала куда-то. Я тебя искал, искал.
- А, вот что. Там у пастухов есть маленькая пещера. Чтобы в экстренных случаях переодеться и поесть.
Да уж. Тот случай был действительно экстренным.
- Слушай, Стелла. Я хочу тебя попросить. Пообещай мне одну вещь. Пожалуйста.
Она кивнула.
Он хотел сказать – не исчезай больше никогда-никогда. Но сказал другое:
- Обещай, что покажешь мне эту пещеру. А то мало ли что еще случится.