Я сижу на лавочке в сквере и поджидаю очередную жертву. Никто не догадывается, что сухощавый старик с тростью обладает странным даром.
Я – корректор.
В конце аллеи показалась женщина. Её лицо разглажено счастьем, а потому очень трудно определить возраст. Да он и не имеет значения.
С моих колен падает журнал, и я силюсь нагнуться. Она видит мои попытки и ускоряет шаг. Мне нужно лишь одно: чтобы мы на секунду встретились взглядами. Она протягивает мне предмет-наживку, и я мгновенно оказываюсь внутри неё.
Обычная женская душа, обременённая материнскими заботами. Но есть в ней уютный палисадник, где, словно напоказ, растёт душистая белая сирень. А в её тени распускается пока невидимый никому цветок.
И я спрашиваю:
- Машенька, ты любишь его?
Она теряется от простого вопроса. Так бывает почти всегда. Её душа вздыхает:
- Он так одинок….
- Ну, дружочек, это, конечно, очень убедительная причина. Одинокие люди – величайшая редкость. Все вокруг – поголовно – живут в полном согласии и окружены заботой родных и близких. Тебе повезло: найти одинокого человека в наше время – фантастика…
- Не смейся надо мной. Ну, может, не так сказала.
- Ты на вопрос не ответила. Любишь?
- Я не знаю. Всё так сложно.
- Давай разберёмся. Что именно – сложно?
- У него семья.
- И что?
- Нехорошо как-то. Жена у него есть. Дети. Правда, они живут самостоятельно.
- Он на жену жалуется? Может, говорит о ней плохо?
- Нет. Если говорит, то только хорошее. А мне это больно слышать.
- Что не жалуется и дурного не говорит – хороший признак.
- Почему?
- Нормальный мужик о жене плохого не скажет. Но это вовсе не означает, что он счастлив. Ты же понимаешь: от добра – добра не ищут.
- Я без него жить не могу.
- А он?
- Всякий раз прощаемся, как навсегда.
- Ты когда-нибудь так любила?
- В молодости всё по-другому.
- И куда ты идёшь?
- Договорились встретиться. Он ещё не знает, что в последний раз.
- Ты ему скажешь?
- Нет. Я решила уехать. Билет уже купила. В Питер.
- Вот и правильно. Зачем вам эта любовь? Одни несчастья да пустые хлопоты. С глаз долой – из сердца вон.
- Я надеюсь, что он на что-то решится. Не могу так жить.
- Конечно, уехать проще. Ты – в северную столицу, а он…. У него выбор богатый – хоть в запой, хоть в петлю – лишь бы поскорее на кладбище.
- Зачем ты так. Пусть живёт. Любит жену.
- Ты сама-то в это веришь?
- Я не знаю, что делать.
- А ты представь: вы вдвоём начали растить цветок. Вот он вылез из земли. Вот появился бутон. Но что-то мешает ему раскрыться. То ли солнышка не хватает, то ли земля холодная, то ли время ещё не пришло. Но он – живой. На него дышать нужно – вдвоём, отогревать – в четырёх ладонях. А ты вдруг говоришь: «не могу больше ждать». И даже не говоришь, а просто исчезаешь. И всё. Не будет цветка.
- Что же мне делать? Терпеть?
- Понимаешь, деточка, не бывает на свете сугубо личного счастья, когда ты счастлив – в одиночку. Радости могут быть личные. Мелкие или крупные. А счастье – не апельсин, на дольки не разделишь. Оно, как цветок. Один на двоих. Хочешь его вырастить – терпи. Кажется, мы пришли. Это он?
- Да.
- Ты ему в глаза загляни. Так нужно.
- Зачем?
- Я не могу объяснить.
Мужчина и женщина стояли друг перед другом. Он не прятал глаза, и переход состоялся без особых сложностей. Я сходу начал:
- Гриша, мне рассусоливать некогда. Ты хочешь её потерять?
- Как это… потерять…
- Очень просто. Завтра она уедет. И всё. Сливай воду.
- Куда уедет?
- Какая тебе разница. Она от тебя хочет убежать. Не может больше.
- Но у нас всё так хорошо…
- Ты её любишь?
- Конечно.
- Тогда принимай меры. Разводись. Женись на ней. Короче, что-то уже решай. Всё от тебя зависит. Моё дело предупредить. А сейчас пройдите с ней вон до той скамейки. Там сидит старик. Того и гляди помрёт. Ты его растолкай. Глаза ему открой. Пульс пощупай. Не мне тебя учить – ты же врач. А потом разберись со своей Марьей. Любит она тебя – без памяти. Вторую такую никогда уже не встретишь.
Меня кто-то начал трясти за плечи.
С огромным трудом удалось открыть глаза.
В работе корректора есть свои сложности и неприятные моменты.
Григорий внимательно смотрел на меня и считал пульс.
Я слабо улыбнулся, и душа благополучно вернулась на место.
Я успокоил немолодую, но такую славную пару: со мной всё в порядке, заснул нечаянно, возраст, сами понимаете….
А вы – будьте счастливы. И берегите этот редкий цветок…
Мне уже достаточно лет, чтобы с лёгкой иронией относиться к той оставшейся малости, которая полвека назад казалась чем-то туманно-неопределённым и сулила счастье. Как и все старики, я отчётливо помню далёкое прошлое и немного путаюсь в событиях дня вчерашнего: к дальнозоркости незаметно прибавилась дальнопамятность. И вряд ли уже получится разглядеть и осмыслить сегодняшний день во всех его прелестных мелочах – от рассвета до заката – для этого нужно прожить ещё лет двадцать. Но это невозможно, а потому я живу тем, что есть, что происходит в эту минуту и в этот час.
И легко забываю час предыдущий.