«Русская история до Петра Великого – сплошная панихида, а после него – одно уголовное дело» –
говаривал Тютчев. С тех пор многое переменилось, да. Нынче у нас вместо истории вообще сборник анекдотов.
Благодарная память потомков – штука сильная. Случается, люди такое помнят, чего и на свете не было.
Спроси сейчас любого, кто такой пекарь Филиппов? А, скажут, это тот, который нечаянно таракана в булке запек и за изюм его выдал. Вот так, дескать, и появились сайки с изюмом.
И то сказать, нынче все грамотные – Гиляровского, поди, читали. А некоторые – так даже раннего Чехова.
Антоша Чехонте своим шкодливым пером по репутации булочника так прохаживался, что покойный Иван Максимович небось в гробу переворачивался: «Московское общество акклиматизации присудит пекарю Филиппову медаль за разведение лучшей породы мышей и прусаков» – это из календаря, составленного Чеховым для журнала «Будильник».
А как насчет известного анекдота от дяди Гиляя? Мол, не досмотрели у Филиппова – запекли таракана в булке, а она возьми да и попади на стол самого московского генерал-губернатора Арсения Закревского. Вот и пришлось Филиппову выкручиваться: «Изюминка-с!».
До сих пор ведь эту байку за истину держат.
Однако Чурбан-баша, как называли Закревского добрые москвичи, хоть и был самодур, но сделать так, чтоб Филиппов с перепугу сайки с изюмом выдумал – все ж не мог. Чего там выдумывать, если саек этих – в каждой булочной навалом! И у Чуева, и у Севастьянова, и у самого Филиппова – ешь не хочу!
Хотя, если верить литераторам, в тогдашней выпечке (прямо, как в нынешней!) чего только не находили. Опять же на Чехова сошлюсь. Есть у него миниатюра «Коллекция», герой которой просит у своего друга Миши хлеба к чаю, а в ответ слышит:
«Врага, изволь, угощу хлебом, а друга никогда, – Миша подвел меня к столу и выдвинул один ящик:
– Десять лет собирал эти тряпочки, веревочки и гвоздички! – Видишь эту обгоревшую спичку? – сказал он, показывая мне обыкновенную, слегка обуглившуюся спичку. – Это интересная спичка. В прошлом году я нашел ее в баранке, купленной в булочной Севастьянова. Чуть было не подавился. Видишь этот ноготь? Три года тому назад он был найден в бисквите, купленном в булочной Филиппова. Бисквит, как видишь, был без рук, без ног, но с ногтями. Игра природы!
Этот крысиный хвостик и кусочек сафьяна были оба найдены в одном и том же филипповском хлебе».
Оставим, эти красочные подробности на совести классика, тем более что сам Чехов, как известно, отнюдь не утратил вкуса к филипповским баранкам.
К слову, не только проза – поэзия в стороне тоже не осталась. Когда знаменитый пекарь почил, вся Москва животами трясла – отнюдь не от скорби; просто местный рифмоплет Шумахер изволил эпитафией разразиться:
Вчера угас еще один из типов
Москве весьма известных и знакомых
Тмутараканский князь Иван Филиппов.
И в трауре оставил насекомых.
А если серьезно, то в байке про таракана больше невежества, чем остроумия. Отхватить «Поставщика Двора» – а Филиппов получил этот титул в 1855-м, – это ж не менее 8-ми лет из кожи вон лезть надо было! Во всех императорских выставках участвовать и непременно похвальные грамоты получать. А не похвалили – отсчет восьмилетия начинается заново. К примеру, знаменитому водочнику Смирнову чуть не 70 лет эдак стараться пришлось! Малейшая «осечка», жалоба потребителя (особенно такого, как Закревский!) – и все, прощай мечта, прощай свобода… Чай московский градоначальник – не чеховский Миша. Попадись ему в сайке насекомое – Филиппов свои булки на Колыме бы пек.
Какие уж тут тараканы…