Поздняя осень! Цветы на полу! Что же мы знаем, когда все в поту? Рабами родились, рабами умрём! Детей воспитаем, в могилу войдём!
Что же мы знаем, когда все в поту? Наверное то, что родились в пруду! Наверное, то, что в труде по заслугам и счастье в ответ, на место запрудам! Наверное то, что бобрами родившись, мы поменяли дерево с пиццей! И да! Плавсредства не всем по карману, и что говорить, то простому Ивану, потоп, что над дверью цветная игрушка и он в ней будто малая мушка, всплывёт, отнесёт, оторвёт, и хвост отрастёт и жабры, что крылья повиснут, чтоб в слое воды будто ангел зависнув, любить, не тужить, работать и пить, кормить, ну и рыбу глушить, для счастья, для весеннего блуда, где нерест и есть та запруда, которую выдают по заслугам, всем тем, кто работал как раб, для птиц, для ихних пенат.
А вот и снежок пахнул будто белая пена. Для осени это обычная смена, времени года, и просто замена, того что обычно хлестало дождём, на то отчего не прикрыться плащом.
Белый декабрь! Цветы давно на помойке. Трезвым лежу на расшатанной койке. Мыши в матрасе принялись жрать, то что запрятала старая мать. Трескаю мелкие суки, то, чем измазаны белые руки! То чем когда-то гордился отец! Циркуль, колумбик, и старый отвес!
Жалость к себе, сложная штука, о ней промолчит даже Бог и наука. И если ты с ней сидишь на коне, свалился с него, то по чьей-то вене.