«Спасибо товарищу И.В.Сталину за наше счастливое детство!» Этот плакат с портретом Сталина висел у входной двери школы, где училась я. Хотя мы - школьники всегда испытывали чувство голода, донашивали одежду до такой степени, что некуда было ставить заплатку, а обувь – до дыр, но мы были действительно счастливы. Если у кого-то в школе имелся кусочек сала с хлебом, то он на перемене обязательно делился с товарищем. Если один имел велосипед, то на нем катались все дети по очереди. Мы искренне радовались первому снегу, солнечному морозному дню, весенним ручьям, первым одуванчикам и первой зеленой травке. Всем казались самыми счастливыми те дети, у которых отцы вернулись с войны. И среди них была я, ибо видела, как дети, потерявшие отцов, тянулись всей душой в наш дом и рады были общению с «батьком», как они называли моего отца. Даже его наказания и порицания принимали как должное.
Дом, в котором мы жили, когда-то принадлежал барину, но при Советской власти его поделили на четыре квартиры, одну из которых выделили нашей семье, состоявшей из пяти человек. Это было еще до войны. Нам досталась самая большая комната – в сорок квадратных метров, большая часть зала с двумя огромными окнами, а меньшая – с одним окном – отошла соседке Петрушихе. В нашей квартире был большой камин, но отец заложил его кирпичом, и тепло в него поступало из печки, что находилась на кухне. От горящего угля, которым топилась печка, камин нагревался до такой степени, что до него нельзя было дотронуться. В нашей квартире даже в сильную стужу всегда было жарко. И поэтому после воины зимними вечерами к нам сходились все соседи, чтобы погреться. Вдовам с детьми было интересно послушать рассказы моего отца - живого свидетеля сражений. А он любил и умел рассказывать.
К Новому году мы с братьями готовилась заранее: собирали обертки от конфет и клеили из них цепочки, фонарики и другие елочные украшения. Отцу, имевшему пятеро детей, выделяли на заводе большую елку, которую он устанавливал посреди комнаты. Готовились к празднику основательно. У каждого был свой репертуар: Я читала стихи, ибо память была отличная! Зимка, курчавая и смуглая, плясала цыганочку и исполняла акробатические этюды, так как была гибкая и подвижная. Валик – мой брат – выбивал чечетку. Нина Петрушина пела. Голосок у нее был нежный, чистый и красивый, как она сама – беленькая, розовощекая, с ямочками на щеках. Все ребята были в нее влюблены. Толя Алексейченко играл на баяне. У него были большие серые глаза с длинными ресницами. Я его любила с четвертого класса, но он не обращал на меня внимания – тощую и конопатую девчонку.
Отец заранее покупал килограмм конфет «подушечек» и пряников, чтобы награждать выступающих. Это были самые ценные призы, так как тогда жили бедно и впроголодь. Сценой была табуретка у камина, а зрителями были матери и бабушки, да и просто соседи из близлежащих домов. Отец, как всегда, был Дедом-Морозом, и даже мы - его родные дети, узнавали его с трудом. Это был праздник души и именины сердца!
После выступлений мама заливала в самовар чай из заваренных веток вишни и смородины. Его аромат был изумительным, а цвет – чуть ли не рубиновый. Все пили чай с «подушечками» и пряниками вприкуску. Это был пир на весь мир!