Во дворе, на улице тихо, июнь, солнце утром спешит, а тут выходной, на работу не нужно… Окно ночью открыл, не спалось, душно, худо, лишь с рассветом ненадолго забылся. Сейчас тянет свежестью.
Лёгкой весточкой доносится снаружи и осторожно достигает моего сознания усердный, явственный шорох. Шаркает метла, неспешно метёт себе тротуар внизу под окном. Дворник с раннего утра принялся за работу. Люди выспятся, детей, старичков и всех остальных поманит на воздух, на улицу, а там – кругом чисто и прибрано.
Продолжает мести. В скромном шуршании метлы мой слух находит благое прилежание и бескорыстную обо мне заботу. Я знаю, конечно, о какой-то плате, городскими властями назначенной за этот труд. Знаю о заурядном найме – и всё же увлечен как раз бесценной добротностью звука, который сопровождает простую работу.
Приятно тщательный, без напряжения, без порывов, и странно врачующий шелест. Готов поклясться, что невидимый мне человек под окнами делает своё дело с любовью и удовольствием. Я это слышу.
Представляю берёзовые прутья, по старинке и ладно увязанные в тугой пучок, насаженный на метловище. Воображаю, как сгибаются кончики прутьев, в размашистом и продолжительном движении прижимаясь к замусоренному тротуару. Наподобие кисти художника, напитанной нужной краской и кладущей на холст удивительно точный, единственно необходимый мазок.
Мысленно благодарю мерный шелест метлы за окном, завладевший моим вниманием, приветливый и уместный.
Мало-помалу разметался мрак в моём самочувствии светлыми красками. И сегодня утром я, можно сказать, пробуждаюсь вторично.