RLD
Во имя Отца, и Сына, и Святого Духа!
17 сентября 1939 года, то есть еще до того, как гитлеровские войска, напавшие на «панскую» Польшу 1 сентября, во исполнение разработанного германским Генеральным Штабом оперативного плана «Вейсс» («Белый»), взяли Варшаву, части советской Рабоче-Крестьянской Красной Армии (РККА), в соответствии в подписанном в 1939 году в красной Москве «пактом Молотова-Риббентропа (Гитлера-Сталина)» (между прочим, подписавшие договор имперский министр иностранных дел фон Риббентроп и его советский коллега наркоминдел Молотов учились в юности в одной петербургской гимназии, в связи с чем Риббентроп и вспоминал, что во время подписания германо-советского договора в Москве «чувствовал себя среди старых товарищей») перешли советско-польскую границу, объявив на весь мир, что идут освобождать от «польских панов» Западную Украину и Белоруссию. Советские силы вторжения состояли из 2 групп армий – Белорусского фронта Ковалева (3-я, 11-я, 10-я и 4-я армии) и Украинского фронта Тимошенко (5-я, 6-я и 12-я армии). Ошеломленные внезапным нападением, «белополяки» оказались в состоянии противопоставить мощной ударной группировке советских «освободителей» только 9 сильно потрепанных дивизий и 3 не менее потрепанные бригады, сметенные наступающими советскими «сынами трудового народа», как пыль.
Поскольку к этому времени «западные демократии» Англия и Франция, связанные с «панской» Польшей договором о военном союзе, уже объявили войну гитлеровской Германии, как стране-агрессору, и локальная германо-польская война разом превратилась в войну мировую, факт вторжения советских войск в Польшу, союзную Англии и Франции, объявившим войну Германии, означал не что иное, как вступление СССР во Вторую мировую войну на стороне Германии, (обстоятельство, на которое почему-то мало кто из историков обращает внимание - как, впрочем, и на то, что Англия и Франция, объявив войну одному антипольскому агрессору - гитлеровскому Третьему рейху -, не объявили войну другому антипольскому агрессору - сталинскому СССР).
Только узнав о начале советского вторжения, «буржуазное» правительство «панской» Польши сбежало в «боярскую» Румынию (все еще формально связанную с Польшей совместным членством в антисоветской и антигерманской par excellence «Малой Антанте», хотя уже начавшую переориентироваться на страны «Оси Берлин-Рим»). В Румынии же нашли себе прибежище остатки «белопольских» войск, счастливо избежавшие германского и советского плена, и улетели 116 уцелевших от разгрома польских военных самолетов (все остальные были уничтожены асами гитлеровской «Люфтваффе» прямо на аэродромах или в воздушных боях).
Надо сказать, что для поколения советских людей, к которому принадлежит автор данной исторической миниатюры, участие Красной «Армии Мировой Революции» в сокрушительном разгроме «панской» Польши (этого «гнилого порождения Версальского договора», по крылатому изречению советского наркоминдела В.М. Молотова) не являлось секретом, начиная с самого юного возраста. В школе мы читали (и даже, помнится, заучивали наизусть для детских утренников) стихотворение (а может, даже поэму, точно не помню!) любимого детского писателя и поэта, столбового дворянина, сына царского нижегородского губернатора, верного сына трудового народа и Коммунистической партии (большевиков) Сергея Михалкова, автора текста всех государственных гимнов СССР (тогда еще нам, да, пожалуй, и самому стихотворцу и баснописцу было неведомо, что ему же придется сочинить - уже без своего первоначального соавтора Эль-Регистана, еще и текст государственного гимна Российской Федерации!), главного редактора сатирически-юмористического журнала «Крокодил» и киножурнала «Фитиль» (нещадно бичевавших «родимые пятна капитализма» и другие «отдельные недостатки советского общества, идущего семимильными шагами вперед к светлому коммунистическому будущему»), председателя Союза писателей СССР и прочая, и прочая, и прочая...
Сочинение Сергея Михалкова называлось «Пастух Михась» и повествовало о тяжелой подневольной жизни крестьянского мальчика под свирепым гнетом антинародной «белопольской» власти. Михась каждый день пас скот, принадлежавший злому помещику, распоряжавшемуся и владевшему буквально всем и вся.
«Везде хозяин пан и князь... И на лугу его трава... Да и в лесу его дрова... Все-все принадлежит ему, и только одному...»(приходится цитировать по памяти, сейчас эту некогда столь популярную среди советских школьников поэму почему-то днем с огнем не сыщешь - надо непременно предложить Никите Сергеевичу Михалкову переиздать ее в «Сибирском Цирюльнике»).
Однажды утром пастух Михась столкнулся нос к носу с ...самим паном-князем собственной персоной, яростно подгонявшим шпорами коня и мчавшимся куда-то без оглядки. И тут смышленый пастушонок вспомнил, что ведь «вчера была стрельба у пограничного столба». Из дальнейшего текста поэмы Сергея Михалкова явствовало, что речь идет о столбе на границе «панской» Польши с «Отечеством пролетариев всего мира», и что стрельба, соответственно, была между «белополяками» и бойцами Красной «Армии Мировой революции». Вскоре в село, где жил пастух Михась, «вползли броневики», железной поступью вошли «советские полки» и красный командир (надо, думать, комиссар) обратился к собравшимся селянам с пламенной речью. Тогда Михась (оказавшийся вдруг на удивление «идеологически подкованным» и информированным для неграмотного сельского паренька, которого злые польские паны специально держали в темноте и невежестве) спросил большевицкого оратора:
«А Ленин с вами, пан солдат?
Скажите, пан солдат!»
«Да, Ленин с нами! Он везде!» (или еще что-то в этом роде) заявил красный командир, достал советскую газету
«И ветер «Правду» развернул,
И Ленин руку протянул»...
Такой вот компот. Впрочем, это так, к слову...
Основной удар Красной Армии, вступившей в пределы Жечи Посполитой Польской, пришелся по частям польской пограничной стражи (ПОК) генерала Вильгельма Орлик-Рюкемана. Бои советских сил вторжения с «белопольскими» войсками местами носили крайне ожесточенный характер(«Значит, война / Все же была», как писала Марина Цветаева - правда, по другому поводу). Вильно (Вильнюс) Красной Армии удалось захватить лишь после 3 дней кровопролитных боев. Искушенный макиавеллист товарищ Сталин передал отбитый у поляков город - столицу средневекового Великого Княжества Литовского - «буржуазной» Литовской республике, вскоре, в свою очередь, присоединенной им к СССР (в соответствии с секретными протоколами-приложениями к «пакту Молотова-Риббентропа» о разделе Восточной Европы на германскую и советскую сферы влияния). Вот что вышло на поверку из хвастливых планов победного «марша на Ковно» (литовский Каунас), вынашивавшихся элитой довоенной Польши...
По оперативным отчетом 6-й советской армии, 24 сентября 1939 немецкое командование сообщило командиру 8-го советского стрелкового корпуса Рубина о боях со значительной польской группировкой в районе Грубешов-Томашев-Замостье. Для довершения ее разгрома по просьбе немецкой военной делегации советский командарм-6 Голиков послал 2-й конный корпус и 24-ю танковую бригаду, которые не допустили прорыва поляков из района Жовква-Туринка-Добросин на Львов и Каменку-Струмилову...
26-27 сентября 1939 года была проведена совместная операция гитлеровцев и сталинцев против группы генерала Владислава Андерса в районе Мостиска-Медыня. Группа Андерса (2 конные бригады и другие подразделения) пыталась пробиться из района Рава-Руська коридором между войсками обоих агрессоров на Карпаты и Венгрию. При переходе через железную дорогу на участке Мостиска-Судова Вишня Андерса атаковали и гитлеровцы, и сталинцы 17-го стрелкового корпуса 12-й армии. Группа Андерса была рассеяна, частично уничтожена и взята в плен. Раненому Андерсу командарм-12 Тюленев сообщил, что потерял в боях с ним 18 танков и много людей.
27 сентября 1939 командарм 1-го ранга Тимошенко, командующий войсками Украинского фронта, доложил товарищам Сталину и Ворошилову об осуществленном подчиненными ему советскими частями, совместном с немцами, разгроме в районе Немирова на Львовщине 6-тысячной польской группировки генерала Перховского.
В период «Освободительного похода в Западную Украину и Западную Белоруссию» (как официально именовалась Советско-польская война 1939 года большевицкой пропагандистской машиной) Красная «Армия Мировой революции», понеся незначительные потери - всего 1100 (а по другим данным и того меньше - 737) человек убитыми, 1859 ранеными и 17 танков - отодвинула западную границу «Отечества пролетариев всего мира» на 250-300 километров, завоевав («освободив от гнета польских помещиков и буржуазии») территорию размером ни много ни мало - в 140 000 квадратных километров с 12 миллионами населения. Совместная победа над «польскими панами» дала товарищу Сталину повод говорить (на протяжении последующих почти полутора лет) о «скрепленной кровью немецко-советской дружбе». Но и это так, к слову...
В сражениях с германским вермахтом в 1939 году «белопольская» армия потеряла около 70 000 человек убитыми, 133 000 ранеными и почти 694 000 пленными. Советские военные власти сообщили о пленении Красной Армией 217 000 польских офицеров и солдат (не указав числа убитых и раненых «белополяков»).
Приведем, в заключение, несколько любопытных фактов. Адольф Гитлер отдал приказ о разработке плана операции по разгрому «панской» Польши - упоминавшегося нами выше оперативного плана «Вейсс» 3 апреля 1939 года. Между тем, «панская» Польша начала разрабатывать свой собственный план войны с Германией «Захуд» («Запад») на 2 месяца раньше, еще 2 февраля того же 1939 года! Разработка польского плана военного разгрома Германии была завершёна 4 марта 1939 года, за месяц до того, как немцы начали разработку оперативного плана «Вейсс». Уже 23 марта «польские паны» начали развёртывание 5 армий («Краков», «Модлин», «Лодзь», «Поможе» и «Армия Познань») и 1 оперативной группы («Нарев»). Видно, кому-то было необходимо, чтобы воинственные «польские паны» во что бы то ни стало спровоцировали гитлеровскую Германию на военный конфликт. Но все же, почему «панская» Польша начала развертывание своих армий именно 23 марта 1939 года? Ответ можно без особого труда найти в весьма содержательной книге современного белорусского историка Александра Усовского «Антинюрнберг», которую мы позволим себе процитировать: «Потому что 22 марта Англия и Франция создают военный союз и приступают к стратегическому планированию будущей войны, объявляют гарантии ряду государств Европы, оставляя, однако, без гарантий Прибалтику. 19 мая к военным соглашениям присоединяется Польша. Получается - вопрос о начале Второй мировой войны был решен 22 МАРТА 1939 г. - и решили начать эту войну отнюдь не немцы!» (конец цитаты - В.А.).
Германский рейх несколько раз делал «панской» Польше мирные предложения, однако все они неизменно отклонялись гордыми «белополяками», упорно не желавшими ни возвращать немцам Гданьск (Данциг, отделенный от побежденной в Первой мировой войне Германии победоносными державами Антанты и объявленный ими «вольным городом», а фактически - отданный на откуп «панской» Польше)), ни соглашаться на передачу немцам экстерриториальной автострады и железной дороги через «Польский (Данцигский) коридор», соединявший Данциг с территорией гитлеровского Третьего рейха! Гитлеровцы предлагали «польским панам» взамен часть бывшей Чехословакии - Закарпатскую Украину. Однако «белополякам» этого показалось мало, и они потребовали от Германии отдать Польше...Словакию (являвшуюся к тому времени независимым государством, связанным с Германским рейхом союзническими отношениями). Впрочем, это тоже так, к слову...
После совместного советско-германского военного «парада Победы» 22 сентября 1939 года в Бресте (захваченном немцами, сломившими упорное сопротивление польского гарнизона Брестской крепости, и любезно уступившими город и крепость своим советским «заклятым друзьям»), который принимали германский генерал Гудериан и советский генерал Кривошеин , Польша, как это и предусматривалось «пактом Молотова-Риббентропа», в очередной раз в своей многострадальной истории, стала объектом раздела между соседними великими державами (на этот раз – между Третьим рейхом и СССР).
На занятых частями Красной Армии польских «восточных кресах» (пограничных территориях), естественно, сразу же начали закрывать церкви и арестовывать священников (как польских католических ксендзов, так и православных батюшек или, по бессмертному ленинскому определению – «контрреволюционное черносотенное духовенство»). А вот на территориях довоенной Жечи Посполитой Польской, оккупированных германцами, православным приходам было возвращено все имущество, отобранное у них польскими католическими властями «косцьола польскего». Этот факт не особенно укладывается в распространяемые ныне легенды о том, что гитлеровский Третий рейх был, якобы, «оккультным», «сатанинским», «языческим» (и уж, во всяком случае, «антихристианским» вообще и «антиправославным», в частности) государством, а сталинский (официально безбожный – безо всяких кавычек!) СССР – чуть ли не «оплотом Святого Православия и Христианской веры». Но это опять же так, к слову...
На оккупированных польских территориях начались «зачистки», осуществлявшиеся, соответственно, силами германских «эйнзацкоманд» и советского НКВД. «Эйнзацкоманды» охотились, в основном, на масонов, коммунистов и евреев, энкаведисты – на русских эмигрантов, бывших белогвардейцев, уже упомянутое нами выше «реакционное духовенство», польских, украинских и белорусских «буржуазных националистов», «контрреволюционеров» и представителей «эксплуататорских классов» (среди которых также могли попадаться масоны, розенкрейцеры, бойскауты и даже евреи – например, видный сионист и будущий премьер-министр Израиля Менахем Бегин, написавший впоследствии весьма интересную книгу воспоминаний о своем пребывании в застенках НКВД и сталинских концлагерях). А большинство взятых в плен Красной Армией польских офицеров и генералов ждал расстрел в Катынском лесу под Смоленском, у деревни Медное в Тверской области, в 6-м квартале лесопарковой зоны под Харьковом и в других местах. Всего по решению Политбюро ЦК ВКП (б) от 3 марта 1940 года были тайно расстреляны 21 857 сдавшихся в плен «Рабоче-Крестьянской» Красной Армии польских военнослужащих...
Здесь конец и Господу нашему слава!
ПРИЛОЖЕНИЕ
Максим ПЕТРОВ
Специально для «Аналитической газеты "Секретные исследования"»
КАТЫНСКОЕ ДЕЛО.
Уничтожение пленных поляков в 1940 году.
1. Сколько было пленных
В Войске Польском в мае 1939 года служили 98 генералов и 18.402 офицера; в Корпусе охраны границ – 846, в резерве состояли до 60 тысяч офицеров, в отставке – 12 тысяч. Итого – свыше 91 тысячи человек. В результате разгрома Польши в сентябре – октябре в немецком плену оказались более 18 тысяч офицеров и свыше 400 тысяч солдат.
Погибли в боях с немцами и большевиками около 66 тысяч польских солдат и офицеров, еще 133 тысячи получили серьезные ранения и находились в военных лазаретах, гражданских больницах, по домам. Часть польской армии ушла в сопредельные страны. В Венгрию – свыше 40 тысяч человек; в Румынию – более 20 тысяч (в том числе 25 генералов), в Литву и Латвию – около 12 тысяч, а всего – до 73 тысяч человек.
По официальным советским данным, Украинский фронт в период с 17 сентября по 2 октября 1939 года взял в плен 392.334 человека, в том числе 16.723 офицера; Белорусский фронт с 17 по 30 сентября – 60.202 человека, из них 2066 офицеров. Итого 452.536 человек, в том числе 18.789 офицеров.
Однако все исследователи, как польские, так и российские, единодушно утверждают, что в плен к большевикам попали 240 – 250 тысяч польских военнослужащих. Откуда столь большая разбежка? Дело в том, что еще в августе 1939 года Л.П. Берия издал приказ №00931. Этот приказ предписывал считать военнопленными не только польских солдат и офицеров, но также всех лиц, захваченных подразделениями РККА и органами НКВД в ходе «зачисток»: пограничников, таможенников, полицейских, судей и прокуроров, сотрудников гражданской администрации всех уровней.
Приказ командующего войсками Белорусского фронта №5 от 21 сентября (пункты 4, 5) требовал направлять в пункты приема военнопленных всех обнаруженных в населенных пунктах солдат и офицеров польской армии, в том числе не имевших оружия. В результате военнопленными стали даже запасники, еще только проходившие обучение.
3 декабря 1939 года Политбюро ЦК ВКП(б) утвердило предложение НКВД СССР об аресте на территории БССР и УССР всех взятых на учет кадровых офицеров бывшей польской армии, включая отставных. Большинство их оказалось в тюрьмах, некоторых доставили в лагеря.
* * *
Сдавшиеся польские военнослужащие начали поступать в приемные пункты на территории БССР и УССР уже 17 сентября. Например, в БССР такие пункты были развернуты на станциях Друть, Жлобин, Житковичи, Заболотники, Ореховно, Радошковичи, Столбцы, Тимковичи, Хлюстино. Они представляли собой участки, обнесенные колючей проволокой высотой 2,5 м. Охрану их осуществляли конвойные войска НКВД.
19 сентября 1939 года Л.П. Берия издал приказ №0308 «Об организации лагерей военнопленных». В соответствии с этим приказом в структуре НКВД СССР было создано Управление по военнопленным (УПВ). Его начальником стал майор П.К. Сопруненко, комиссаром – полковой комиссар С. Нехорошев.
Сдавшихся военнослужащих и арестованных польских граждан поместили в 138 лагерей и в многочисленные следственные изоляторы (тюрьмы). В правовом отношении все это было произволом. Во-первых, СССР и Польша не находились в состоянии войны, поэтому сдавшихся военнослужащих Войска Польского следовало квалифицировать как интернированных, а не пленных. Во-вторых, передача карательным органам (в данном случае НКВД) и пленных, и интернированных лиц запрещена международным правом.
Не имея возможности обеспечить массу людей продовольствием и жилыми помещениями, сталинское руководство решило в начале октября отпустить по домам рядовых и унтер-офицеров – уроженцев Западной Беларуси и Западной Украины, а также тяжелораненых и больных туберкулезом. По распоряжению Берия от 3 октября, в октябре – ноябре 1939 года были отпущены 42.400 военнослужащих беларусов, украинцев и поляков.
Кроме того, на основе советско-германского соглашения об обмене военнопленными и интернированными советские власти с середины октября до конца 1939 года передали немецкой стороне 42.492 польских военнослужащих, призванных на службу из той части Польши, что оказалась под властью Германии, затем дополнительно – еще 562 человека, а немцы по тому же принципу – 13.757 интернированных лиц.
Но это еще не всё. По решению Экономического совета СССР (председатель А.И. Микоян) 14 тысяч пленных (рядовой и сержантский состав) были направлены в Ровенский автодорожный лагерь для строительства шоссе Новоград-Волынский – Корец – Львов, а 10.300 пленных – на рудники и шахты Донецкого и Криворожского бассейнов (Запорожский, Елено-Каракубский, Криворожский и другие лагеря).
После того, как были отпущены по домам пленные солдаты и младшие унтер-офицеры беларуской и украинской национальностей, и пленные некоторых других категорий, произведен обмен с немцами, за колючей проволокой к январю 1940 года остались 130.242 польских военнослужащих, в том числе почти все пленные и арестованные офицеры.
Наилучшим ориентиром в вопросе о числе пленных польских военнослужащих служит цифра, приведенная в отчете командования конвойных воск НКВД – 226.397 человек. Вычтем из 226,4 тысяч пленных 42,4 тыс. отпущенных по домам солдат беларусов и украинцев, 24,3 тыс. отправленных на принудительные работы, примерно 3 тысячи тяжело раненых и больных туберкулезом, 42,5 тыс. переданных немцам, затем прибавим 13,7 тыс. переданных ими. Получим цифру около 130 тысяч человек!
2. Где они содержались
19 октября 1939 года Берия приказал создать два «офицерских» лагеря (в Старобельске и Козельске) и лагерь для полицейских, тюремщиков и пограничников в Осташкове.
Старобельский лагерь находился недалеко от Харькова (Ворошиловградская область УССР). Он занимал бывший монастырь и несколько зданий в городе, где содержались генералы и полковники. Начальник лагеря – старший лейтенант госбезопасности А.Г. Бережков, начальник особого отделения – младший лейтенант А. Эйльман. На 14 октября 1939 года в нем содержались 7045 человек – 2232 офицера, 4813 солдат. Когда его превратили в офицерский, солдат вывезли, а число офицеров увеличили вдвое.
Осташковский лагерь помещался в бывшем монастыре Нилова Пустынь на острове Столбный (озеро Селигер). Начальник лагеря – лейтенант госбезопасности П.Ф. Борисовец, начальник особого отделения – младший лейтенант госбезопасности Г.В. Корытов.
На 10 октября 1939 года здесь содержались 92 помещика, 184 офицера, 6938 солдат и унтер-офицеров из «советских воеводств» и 1913 из этнической Польши. Затем солдат отправили в другие лагеря, а здесь собрали исключительно чинов полиции, жандармерии, корпуса погранохраны, осадников.
Козельский лагерь занимал бывший монастырь Оптина пустынь (Смоленская область, ныне Калужская), в 5 км от города Козельск. Им командовал старший лейтенант госбезопасности В.Н. Королев, начальник особого отделения – младший лейтенант М.И. Лебедев.
Первоначально (в декабре 1939 – феврале 1940) руководство НКВД намеревалось «разобраться» только с контингентом Осташковского лагеря. Этих пленников хотели обвинить по статье 58–13 Уголовного кодекса РСФСР, предусматривавшей наказание лиц, «боровшихся с международным рабочим движением». Согласно данной формулировке можно было вынести обвинительный приговор любому полицейскому или надзирателю тюрьмы. Статья предусматривала от 5 до 7 лет лагерей или до 8 лет ссылки.
Что делать с пленными армейскими офицерами, Берия тогда еще не знал, так как главный «пахан» (Сталин) пребывал в раздумьях.
Помимо лагерей, на тот момент в тюрьмах западных областей БССР и УССР содержалось более 18 тысяч арестованных поляков. Примерно 11 тысяч из них составляли участники отрядов Сопротивления, офицеры-резервисты и отставники, которые не были мобилизованы, государственные служащие, представители местной администрации, в общем, по мнению большевиков – «социально чуждые и опасные элементы».
3. Судьба пленных поляков
В апреле – мае 1940 года все поляки, находившиеся в Козельском, Осташковском и Старобельском лагерях, бесследно исчезли.
Мрачные подозрения относительно их судьбы возникли еще осенью 1941 года, когда в СССР на основе договоров, заключенных 30 июля и 14 августа с эмигрантским правительством Сикорского в Лондоне, в районе города Куйбышев началось формирование Польской армии (так называемой «армии генерала Андерса»). Командование этой армии и польское эмигрантское правительство неоднократно запрашивали руководство СССР о причинах неявки офицеров из лагерей, но никакого ответа они не получали.
С целью выяснения ситуации польские представители провели много встреч с официальными советскими лицами; направили несколько сотен петиций и нот, а также личных просьб о выяснении судьбы пропавших без вести. В польском генеральном штабе в Лондоне была создана специальная комиссия, составившая список: более 11 тысяч фамилий офицеров, не прибывших в армию Андерса. Этот список был направлен правительству СССР. Но Сталин и его подручные давали циничные лживые ответы.
Бесследное исчезновение почти 22 тысяч офицеров, полицейских и гражданских лиц вызвало огромное беспокойство среди их родных и близких, которые бомбардировали НКВД запросами. Например, пани Изабелла Томяк писала начальнику Осташковского лагеря П.Ф. Борисовцу:
«Простите, что осмеливаюсь Вас беспокоить, но руководит мною сильная любовь к мужу и забота о нем. ...Не сплю по ночам, беспокоюсь ужасно. Умоляю, пожалейте меня, напишите, жив ли муж, можно ли ему помочь деньгами, и, если его нет уже в тюрьме, укажите место пребывания его или к кому я должна обратиться для того, чтобы узнать, где теперь находится. Прошу, пожалейте меня, не откажите в моей просьбе, буду от души благодарна. Зная, что муж жив, буду спокойно работать, зарабатывать на содержание шитьем одежды. С почтением Изабелла Томяк».
На письме имеется пометка «1-й Спецотдел». Это значит, что И.И. Томяка, мужа Изабеллы, к моменту получения письма уже не было в живых.
Первая информация о судьбе пропавших людей появилась 13 апреля 1943 года. В тот день радио Берлина передало на весь мир, что в Катынском лесу (по названию ближайшей деревни Катынь), в 30-и километрах западнее Смоленска, в восьми общих могилах найдены останки 4143 человек. Все они были убиты выстрелами в затылок. Их обнаружили вольнонаемные поляки, работавшие в немецкой строительной организации Ф. Тодта.
Останки казненных людей в марте – начале апреля исследовала комиссия немецких специалистов, которую возглавил профессор судебно-медицинской экспертизы Буц. При эксгумации были найдены личные документы, письма, дневники, польские монеты, крупные купюры злотых и т.д. Стреляли в затылок с близкого расстояния.
10 апреля немцы продемонстрировали свои ужасные находки группе польских общественных деятелей, доставленных с этой целью в Катынь из Варшавы и Кракова. Они заявили, что это преступление совершили «красные». Разумеется, Совинформбюро через несколько дней (15 апреля) дало яростное опровержение. В нем говорилось: «Польские военнопленные, которые были заняты на строительных работах на запад от Смоленска, летом 1941 года попали в руки немецко-фашистских палачей и были расстреляны… Немецко-фашистские преступники... никого не обманут своей подлой клеветой и ложью... им не избежать страшной справедливой мести за свои кровавые преступления».
Осенью 1943 года, вскоре после освобождения Смоленска, по указанию Сталина была создана специальная комиссия по «расследованию», во главе с генерал-полковником медицинской службы Н.Н. Бурденко. Комиссия, завершившая свою работу 24 января 1944 года, эксгумировала 925 трупов и заявила, что «почерк немецкий». При этом главный ее аргумент сводился к тому, что «только немецкие палачи» убивали свои жертвы выстрелом в затылок. О том, что точно таким же был официально утвержденный метод действия пресловутых «исполнителей» НКВД, члены комиссии не смели даже заикнуться.
Весьма любопытно следующее обстоятельство: комиссия Бурденко указала, что в Катынском лесу погибли 11 тысяч человек, хотя реально там было казнено около 4-х тысяч!
Польское эмигрантское правительство в Лондоне, опираясь на показания немногочисленных свидетелей, используя немецкие данные об эксгумации трупов, но главное – хорошо зная изуверскую сущность большевиков, сразу обвинило в казни пленных поляков именно НКВД. Это привело 25 апреля 1943 года к разрыву дипломатических отношений между лондонским правительством и правительством СССР.
Более того, польский премьер генерал Владислав Сикорский потребовал от Черчилля разрыва отношения Англии с СССР. Однако для британской монархии в то время дружба со Сталиным была гораздо важнее, чем установление истины в деле об исчезнувших поляках. Каждый день англичане гибли в боях с нацистами. Правительству его величества короля Георга VI были нужны советские удары на восточном фронте. Поэтому власти Соединенного Королевства «закрыли глаза» на случившееся.
Но Сикорский не мог молчать о трагедии польских пленников. В мае 1943 года он выступил с резкими обвинениями в адрес Сталина. Спустя несколько недель после своего выступления, 4 июля 1943 года, он погиб при аварии британского транспортного самолета, упавшего в воду возле Гибралтара. Английский пилот, который никогда не надевал спасательный жилет, именно в этот раз одел его и остался живым.
В мае того же 1943 года прокоммунистический Союз польских патриотов начал формировать в СССР из поляков-добровольцев дивизию имени Тадеуша Костюшко. Ее командир, подполковник Зыгмунт Берлинг, обратился к заместителю Берии В.Н. Меркулову с просьбой предоставить ему необходимое число офицеров из числа тех, что попали в плен в сентябре 1939 года. Меркулов процедил сквозь зубы: «Не рассчитывайте на них. Их уже нет на территории Советского Союза. В отношении их мы допустили большую ошибку»...
* * *
Сомнения в достоверности выводов комиссии Бурденко возникли еще на Нюрнбергском процессе. Поэтому Катынское дело в приговор нацистским вождям не вошло. И что весьма показательно – советская сторона тогда не протестовала.
Зато в Варшаве 1980-х годов, как только в день поминовения усопших (1 ноября) на воинском кладбище Повонзки появлялся деревянный крест, у подножия которого горели сотни лампад – в память о жертвах Катыни, посольство СССР немедленно делало заявление об «антисоветской провокации», устроенной профсоюзом «Солидарность». После этого крест убирали, но на следующий день он появлялся снова…
В сентябре 1990 года Главная военная прокуратура ССР возбудила уголовное дело №159. Следственная группа (далее СГВП) во главе с полковником юстиции Александром Третецким вела его до лета 1992 года. Материалы дела составили 160 томов. СГВП убедительно доказала: выводы комиссии Бурденко – ложь.
В частности, комиссия Бурденко утверждала в своем заключении, что польские офицеры, «находившиеся в трех лагерях западнее Смоленска», были расстреляны немцами в сентябре – декабре 1941 года, после оккупации Смоленска. Но, во-первых, ни Осташково, ни Медное не были под оккупацией ни одного дня. Во-вторых, при эксгумации трупов в Медном (за голенищем сапога одного из казненных) был найден полуистлевший экземпляр газеты «Калининская правда» от 2 апреля 1940 года. Никак не мог человек таскать в сапоге газету полтора года! В-третьих, в одежде нескольких десятков жертв удалось обнаружить личные документы, их фамилии находятся в списках поляков, хранящихся в архиве НКВД.
4. Документы
Документы, доказывающие преступное уничтожение советскими палачами интернированных и арестованных поляков, содержатся в ныне рассекреченном пакете, долгое время хранившемся в архиве НКВД – МГБ – КГБ СССР. Ключевое место среди них занимают следующие два: 1) Записка наркома внутренних дел № 794/Б («Б» – личный шифр Берия) генеральному секретарю ВКП(б) Сталину от 5 марта 1940 года; 2) Решение Политбюро ЦК ВКП(б), датированное тем же днем. Вот несколько фрагментов из записки Л.П. Берия:
«О бывших офицерах польской армии, содержащихся в лагерях для военнопленных.
В лагерях для военнопленных НКВД СССР и в тюрьмах западных областей Украины и Белоруссии в настоящее время содержится большое количество бывших офицеров польской армии, бывших работников польской полиции и разведывательных органов, членов польских националистических контрреволюционных партий, участников вскрытых контрреволюционных повстанческих организаций, перебежчиков и др. Все они являются заклятыми врагами Советской власти, преисполненными ненависти к советскому строю… Каждый из них только и ждет освобождения, чтобы иметь возможность активно включиться в борьбу против Советской власти…
В лагерях для военнопленных содержится всего (не считая солдат и унтер-офицерского состава) 14.736 бывших офицеров, чиновников, помещиков, полицейских, жандармов, тюремщиков, осадников и разведчиков. По национальности свыше 97% – поляки... В тюрьмах западных областей Украины и Белоруссии всего содержится 18.632 арестованных (из них 10.685 – поляки)... Исходя из того, что все они являются закоренелыми, неисправимыми врагами Советской власти, НКВД СССР считает необходимым:
I. Предложить НКВД СССР: 1) дела о находящихся в лагерях для военнопленных 14.700 человек (точная цифра – 14.836 – Авт.), бывших польских офицеров, чиновников, помещиков, полицейских, разведчиков, жандармов, осадников и тюремщиков;
2) дела об арестованных и находящихся в тюрьмах западных областей Украины и Белоруссии в количестве 11.000 человек (видимо, Берия предлагал казнить в основном поляков, так как их среди арестованных было 10.685 – Авт.), членов различных контрреволюционных шпионских и диверсионных организаций, бывших помещиков, фабрикантов, бывших польских офицеров, чиновников и перебежчиков, рассмотреть в особом порядке, с применением к ним высшей меры наказания – расстрела.
II. Рассмотрение дел провести без вызова арестованных в суд и без предъявления обвинения, постановления об окончании следствия и обвинительного заключения в следующем порядке: а) на лиц, находящихся в лагерях военнопленных – по справкам, предъявляемым управлением по делам военнопленных НКВД СССР; б) на лиц арестованных – по справкам из дел, предоставляемым НКВД УССР и НКВД БССР.
III. Рассмотрение дел и вынесение решения возложить на «тройку» в составе тт. Меркулова, Кобулова, Баштакова».
Как видим, с целью формального обоснования уже избранного Сталиным (2 марта) метода расправы над польскими офицерами и интеллигентами, Берия намеренно включил в свою записку резко негативную характеристику этих людей. Первым на его записке поставил слово «за» и расписался Сталин, затем Ворошилов, Молотов и Микоян. На полях документа секретарь заседания отметил: «Калинин – за, Каганович – за».
В тот же день предложение Берия единогласно утвердили на своем заседании члены Политбюро ЦК ВКП(б). Персональный состав этого органа в тот момент был таков: Андреев А.А., Ворошилов К.Е., Жданов А.А., Каганович Л.М., Калинин М.И., Микоян А.И., Молотов В.М., Сталин И.В., Хрущев Н.С. Кандидаты в члены – Берия Л.П. и Шверник Н.М. Все они, кроме Берия, жили долго и умерли своей смертью. Следовательно, душевных неудобств по поводу совершенных ими многочисленных преступлений они не испытывали.
Текст постановления Политбюро гласил:
«I) Дела о находящихся в лагерях для военнопленных 14.700 человек бывших польских офицеров, чиновников, помещиков, полицейских, разведчиков, жандармов, осадников и тюремщиков, 2) а также дела об арестованных и находящихся в тюрьмах западных областей Украины и Белоруссии в количестве 11.000 человек членов различных к/онтр/-р/еволюционных/ шпионских и диверсионных организаций, бывших помещиков, фабрикантов, бывших польских офицеров, чиновников и перебежчиков – рассмотреть в особом порядке, с применением к ним высшей меры наказания – расстрела.
II. Рассмотрение дел провести без вызова арестованных и без предъявления обвинения, постановления об окончании следствия и обвинительного заключения – в следующем порядке: а) на лиц, находящихся в лагерях военнопленных, – по справкам, представленным Управлением по делам военнопленных НКВД СССР; б) на лиц арестованных – по справкам из дел, представляемым НКВД УССР и НКВД БССР.
III. Рассмотрение дел и вынесение решения возложить на тройку в составе т.т. Меркулова, Кобулова и Баштакова».
Лиц, обреченных на смерть, как следует из записки Берия, насчитывалось 25 тысяч человек. Из них казнили около 22 тысяч (т.е. 88% от планировавшегося количества).
Формальное решение о казни (приговор) приняли в апреле 1940 года на нескольких заседаниях члены Особого совещания НКВД СССР: Всеволод Меркулов, Бачо Кобулов, Иван Баштаков. СГВП установила, что по решению этой «тройки», основанному на постановлении Политбюро ЦК ВКП(б) от 5 марта, в апреле – мае 1940 года были казнены 21.857 пленных и заключенных (65,84% от общего числа 33.368, т.е. 20.940 польских офицеров, полицейских, пограничников и 12.428 гражданских лиц, содержавшихся в трех указанных лагерях и в тюрьмах западных областей БССР и УССР).
В том числе: в Катынском лесу – 3897 человек из Козельского лагеря, в Калинине – 6295 человек из Осташковского лагеря, в Харькове –4403 человека из Старобельского лагеря – 4403. Итого – 14.595 человек.
Председатель КГБ ССР А.Н. Шелепин в своей записке Н.С. Хрущеву от 3 марта 1959 года привел несколько иные цифры: в Катынском лесу – 4421 человек; в Калинине – 6311 человек; в Харькове – 3820. Итого – 14.552 человека (на 43 человека меньше, чем по данным СГВП). Согласно записке Шелепина, еще 7305 человек чекисты казнили в лагерях и тюрьмах на территории БССР и УССР. Военный историк полковник А. Шарков указал в 2004 году в газете «Республика», что из них 3870 человек в БССР, 3435 человек – в УССР.
Такие же цифры назвал С. Снежко, заместитель генерального прокурора Польской Республики, на пресс-конференции в Минске 16 сентября 1994 года.
5. Кого казнили и почему?
В конце февраля 1940 года НКВД СССР готовился к отправке в лагеря ГУЛАГа на Камчатке большей части осташковского контингента со сроками заключения от 3-х до 8 лет, а остатка – в местные тюрьмы. Но в последний момент планы высшего руководства изменились. Сталина 2 марта 1940 года сказал Берия, что польских офицеров, полицейских и чиновников надо не заключать в лагеря и не ссылать, а расстреливать.
Закрепив 28 сентября 1939 года «Советско-германским договором о дружбе и границе» ликвидацию польского государства, Сталин и Гитлер, каждый со своей стороны, предприняли далеко идущие меры по подрыву самих основ польской государственности. Массовые казни и депортации поляков, превращение их в рабов – заключенных трудовых и концентрационных лагерей, уничтожение гражданского населения – все это элементы политики геноцида, вызванной желанием уничтожить навеки само понятие «Польша».
Узники Козельска, Старобельска и Осташкова представляли собой часть польской военной и интеллектуальной элиты. Они были полны решимости вступить в борьбу за восстановление независимости своей страны, в том числе на отошедших к СССР территориях. Следовательно, по логике Сталина и его приближенных, носителей инакомыслия надо было ликвидировать. Нельзя забывать и о той ненависти, которую питал «вождь народов» к польскому офицерству, заставившему его испытать в 1920 году горечь сокрушительного поражения.
Уже 2 марта Берия, после разговора со Сталиным, приказал своим подчиненным представить ему сводные данные о наличии в системе лагерей и тюрем НКВД польских пленных и арестованных, с разбивкой их на категории. А к 5 марта он подготовил приведенное выше письмо Сталину, содержавшее формальное предложение о казни этих людей без всякой судебной процедуры.
На техническую подготовку гекатомбы ушел месяц. В частности, среди пленных был проведен анкетный опрос, содержавший три варианта ответа относительно дальнейших планов узников: выезд на территорию Польши, оккупированную немцами, выезд в нейтральные страны, поселение в СССР. Все избравшие первые два варианта были обречены, а третий вариант выбрали в трех лагерях несколько десятков человек (в основном те, кого удалось завербовать в качестве осведомителей).
С 16 марта центральный аппарат НКВД вел интенсивную работу по составлению справок (на основе следственных дел, поступавших из лагерей и тюрем) на пленных и заключенных, по которым «тройка» (Особое совещание при НКВД СССР) должна была принимать решения об их участи. С этого же дня всем пленным запретили переписку с семьями. Начальство ужесточило пропускной режим в лагерях и усилило охрану.
22 марта Берия подписал приказ №00350 «О разгрузке тюрем НКВД УССР и БССР». Согласно ему, надлежало в течение 10 дней доставить в Киевскую, Харьковскую и Херсонскую тюрьмы (для расстрела) 900 заключенных-поляков из Львовской тюрьмы, 500 – из Ровенской, 500 – из Волынской, 500 – из Тарнопольской, 200 – из Дрогобычской, 400 – из Станиславовской. В Минск приказ предписывал привезти 500 арестантов из Пинска, 1500 – из Бреста, 500 – из Вилейки, 450 – из Баранович.
Несколько позже чекисты казнили еще 1355 узников тюрем – польских офицеров, полицейских, жандармов, гражданских лиц.
* * *
Берия издал приказ о начале «разгрузки» Старобельского, Осташковского и Козельского лагерей 29 марта.
В это время в Старобельске содержались 3893 пленника: 8 генералов, 55 полковников, 126 подполковников, 316 майоров, 843 капитана, 2527 офицеров других чинов, 9 ксендзов, 2 помещика, 5 государственных чиновников, 1 гимназист, 1 лакей президента Польши.
В Козельске – 4.599 пленных: 1 адмирал, 4 генерала, 26 полковников, 72 подполковника, 232 майора, 647 капитанов, 12 капитанов Морфлота, 3 капитана II ранга, 2 капитана I ранга, 3480 других офицеров, 8 ксендзов, 9 помещиков, 61 государственный чиновник, 5 солдат, 37 других лиц.
В Осташковском лагере – 6.316 человек, том числе офицеров армии – 48, офицеров полиции и жандармерии – 240, полицейских и жандармов младшего командного состава – 775, рядовых полиции – 4924, тюремных работников – 189, разведчиков – 9, ксендзов – 5, солдат и младших командиров армии – 72, прочих – 54.
Таким образом, в трех лагерях к началу «разгрузки» находились 14.628 человек, но в процессе «операции» туда дополнительно привозили пленных из больниц и тюрем.
Первые списки на отправку военнопленных из лагерей в распоряжение УНКВД, т.е. к местам расстрела, начали поступать в Козельск, Старобельск и Осташков 3-5 апреля, в тюрьмы Киева, Харькова, Херсона и Минска – 20 апреля. Чаще всего каждый список содержал фамилии около 100 человек.
Списки готовила группа сотрудников 1-го спецотдела НКВД СССР под руководством заместителя начальника отдела капитана госбезопасности А.Я. Герцовского. При этом они использовали материалы следственных дел, подготовленных бригадами, ранее работавшими в лагерях военнопленных и в тюрьмах западных областей страны. С 14 апреля списки подписывал начальник заместитель начальника УПВ И.И. Хохлов.
В списках содержалось предписание начальникам лагерей отправить указанных лиц в Калинин, Смоленск и Харьков для передачи их УНКВД Калининской, Смоленской и Харьковской областей. Аналогичные списки, но за подписью Меркулова, получали начальники УНКВД этих областей; они содержали приказ о расстреле перечисленных лиц.
Первые три списка-предписания на отправку из Осташковского лагеря были подписаны уже 1 апреля, они включали 343 человека. Именно столько людей было отправлено поездом Осташков – Калинин и приняты от конвоя помощником начальника УНКВД области Т.Ф. Качиным. 9 апреля были подписаны 13 списков на 1297 человек. Риторический вопрос: могла ли «тройка», на основании решений которой составлялись списки отправляемых, за один день рассмотреть по существу почти 1300 дел? Это физически невозможно. Следовательно, в задачу тройки входило только «штамповка» списков, оформление заранее принятого решения специальными протоколами.
Именно о них сообщал Н.С. Хрущеву председатель КГБ А.Н. Шелепин 3 марта 1959 года, предлагая уничтожить все личные и следственные дела военнопленных, но сохранить протоколы «тройки». Хрущев приказал Шелепину по телефону сжечь всё, включая протоколы. Он сам был причастен к операции по «разгрузке» тюрем западных областей Украины, расстрелы узников которых оформлялись протоколами этой тройки, поэтому понятно его стремление уничтожить всю документацию.
Как правило, из Москвы сразу поступали от 3-х до 5 списков, в результате единовременно из лагерей вывозили от 300 до 450 человек.
20-22 апреля были подписаны первые писки на расстрел 1070 заключенных украинских тюрем, 23-26 апреля – списки №№ 047, 048, 049 на расстрел заключенных, собранных в минской тюрьме. Кстати говоря, эти три списка до сих пор не найдены.
Всего на расстрел из трех лагерей, согласно секретным справкам 1941-43 гг., были отправлены 15.131 человек. Шелепин же в 1959 году сообщил Хрущеву о 21.857 расстрелянных, из них 14.552 – пленные, а 7.305 – заключенные тюрем. Как видим, статистика «органов» страдает погрешностями. Но, как отмечают исследователи, наиболее верны верхние значения.
В списки людей, передаваемых УНКВД, вошли 97% всех офицеров, полицейских и других лиц, содержавшихся в трех спецлагерях. Среди них были кадровые военные, запасники и отставные офицеры; члены партий и беспартийные; поляки, беларусы, украинцы, евреи. Военных врачей, исполнявших гуманитарные обязанности, сталинские палачи обрекли на смерть наравне с жандармами и тюремными надзирателями.
Те, кого отправляли в областные УНКВД – на казнь, не догадывались о том, что их ждет. Комиссар УПВ С.В. Нехорошев сообщал заместителям наркома И.И. Масленникову, В.Н. Меркулову и В.В. Чернышеву, что «в связи с отправкой настроение военнопленных приподнятое». Они надеялись попасть в нейтральные страны, рассчитывая оттуда пробраться во Францию и продолжить борьбу против нацистов.
6. Кто и как казнил поляков
Вот что рассказал на допросах в Следственной группе Дмитрий Семенович Токарев, бывший начальник Управления НКВД по Калининской области, где находился Осташковский лагерь.
14 марта 1940 года Б.З. Кобулов, один из заместителей Берия, провел в своем кабинете совещание с начальниками управлений НКВД по Калининской, Смоленской и Харьковской областям, их заместителями и комендантами. Совещание носило инструктивный характер. Токарев сказал следующее: «Кобулов нам объяснил, что есть указание высшей инстанции (он не уточнил, что это за инстанция) о расстреле представителей карательных органов Польской республики, которые были захвачены в плен при вхождении наших войск на территорию Польши, в восточные ее области». После этого он пустил по кругу для ознакомления документ с небольшим текстом (в четверть страницы) за подписью Сталина – решение Политбюро о казни пленных поляков. Тогда же Токарев спросил Кобулова: «Надо ли обо всем поставить в известность первого секретаря обкома партии?» Кобулов ответил: «Ни в коем случае, ни одного живого свидетеля быть не должно».
Получив задание, Токарев отбыл к месту службы в Калинин, куда вскоре приехала группа высших офицеров НКВД из Москвы – майор госбезопасности Н.И. Синегубов (этот чин соответствовал общевойсковому званию генерал-майора), начальник Главного управления конвойных войск НКВД комбриг М.С. Кривенко, комендант НКВД В.М. Блохин. Они поселились в вагоне-салоне на станции и начали готовить операцию по «разгрузке лагеря».
Поляков доставляли из Осташковского лагеря в здание управления НКВД Калининской области (по улице Советской), в подвале которого находилась внутренняя тюрьма (ныне это здание медицинского института). Ее избрали местом казни для 6 тысяч человек! Тюрьму временно очистили от других заключенных.
СГВП установила, что применительно ко всем трем лагерям действовала одна и та же схема уничтожения людей. Маршрут смерти начинался в лагере (пленных вывозили поездом, по одному – два вагона в день), проходил через внутреннюю тюрьму НКВД (сюда их доставляли со станции в автобусах или на крытых грузовиках) и заканчивался в ямах, отрытых экскаватором в лесу за городом. Расположенный неподалеку поселок назывался Медное.
Из камер поляков поодиночке приводили в «красный уголок» (Ленинскую комнату). Здесь сверяли данные о нем (фамилию, имя, год рождения), чтобы не случилось ошибки. Удостоверившись, что это тот самый человек, который указан в списке смертников, на него надевали наручники и вели в подвал, в расстрельную камеру, где стреляли в затылок. Потом через другую дверь тело выносили во двор, где грузили в грузовики. Дверь камеры смерти была обшита кошмой, поглощавшей звуки. В подвале грохотала вентиляция, у выхода из подвала стоял грузовик с включенным мотором.
В расстрелах в Калинине участвовали около 30 человек – вся комендантская команда, надзиратели внутренней тюрьмы, шоферы и сам Блохин. Майор привез с собой двух экскаваторщиков и целый чемодан немецких пистолетов «Вальтер-ПП» (калибр 7,65 мм), так как, по словам Блохина, отечественные «ТТ» не выдерживали повышенной нагрузки, быстро изнашивались. Блохин выдавал исполнителям пистолеты, а после их забирал.
В первый день расстрелов он зашел в кабинет к Токареву и сказал: «Ну, пойдем». Токарев вспоминал: «Мы пошли в подвал, и я увидел весь этот ужас. Блохин надел свое спецобмундирование – кожаную коричневую кепку, кожаный коричневый фартук, кожаные коричневого цвета перчатки выше локтей. Я увидел палача».
Трупы вывозили на рассвете. Грузовых машин было 5-6, трупы в кузовах сверху накрывали брезентом. После завершения казни Блохин приказал водителям сжечь брезентовые полотнища. Кровь с кузовов смывали ежедневно. Трупы в Медном сваливали в ямы как попало. Закапывал их тот же экскаватор «Комсомолец».
В первую ночь расстреляли 300 человек. Заканчивали при восходе солнца, торопились. Поэтому Блохин приказал, чтобы больше 250 не привозили. После каждой ночи расстрелов Токарев сообщал В.Н. Меркулову: по такому-то наряду исполнено (т.е. расстреляно) столько-то. 5 апреля он, в частности, отправил шифровку: «Первому наряду исполнено №343». Именно столько 3 апреля было отправлено пленных из Осташкова в Калинин.
Окончив очередной расстрел, Блохин выдавал исполнителям спиртные напитки, которые покупал ящиками, в том числе на деньги, изъятые у жертв. Токарев сказал на допросе: «Когда это грязное дело закончили, москвичи устроили в своем салоне банкет, настойчиво приглашали меня, я не пошел».
* * *
Офицеров из Старобельского лагеря расстреливали в Харьковской внутренней тюрьме НКВД по улице Дзержинского. В расстрелах принимали личное участие начальник УНКВД Харьковской области майор госбезопасности П.С. Сафонов, его заместитель капитан П.Н. Тихонов и комендант УНКВД старший лейтенант Т.Ф. Куприн.
Технология казни была такой же, как в Калинине. Пленным связывали руки за спиной и выводили в расстрельную камеру, где стреляли в затылок. Тела казненных отвозили в пригородный лес (ныне это 6-й район лесопарковой зоны Харькова, в полутора километрах от села Семихатки). Как в Катыни и в Медном, здесь с середины 20-х годов находилось место захоронения трупов людей, расстрелянных органами ГПУ – НКВД.
В лесу экскаватор выкапывал большие ямы. Общий маршрут грузовиков с трупами был тот же, что и в годы предыдущих репрессий против «своих»: сначала – по Белгородскому шоссе, затем поворот на грунтовку, которую местные жители называли «черной дорогой». Но если раньше из тюрьмы НКВД сюда привозили до десяти трупов за ночь, то когда заработал «польский конвейер», машины приезжали набитые мертвецами почти до верха брезента.
Массовые захоронения казненных людей в пригороде Харькова и возле поселка Медный были обнаружены в 1991 году. Проведенная эксгумация показала следующее. Там, где лежали советские люди, в ямах нашли только кости и обувь – сапоги да калоши с маркой фабрики «Красный треугольник». Это означает, что «советских» заставляли перед казнью раздеваться донага, чтобы не оставлять в захоронениях никаких следов. Однако и калоши стали вещественными доказательствами… А поляков спешили убивать как можно быстрее. Поэтому их не раздевали, даже не обыскивали. Следователи извлекли из ям золотые нательные крестики, личные медальоны, ордена и медали, погоны и нашивки, даже чудом сохранившиеся личные документы жертв.
В Смоленске, после первой массовой экзекуции в Катынском лесу, остальных пленных тоже расстреливали во внутренней тюрьме. Бывший сотрудник Смоленского УНКВД П. Климов рассказал следователям СГВП о том, как это происходило: «В маленькой подвальной комнате был люк, канализационный. Жертву заводили и открывали люк, голову клали на его край и стреляли в затылок или в висок, по всякому… Стреляли почти каждый Божий день с вечера и вывозили в Козьи горы, а возвращались к двум часам ночи»…
26 октября 1940 года Берия издал секретный приказ о награждении работников НКВД месячным окладом за успешное выполнение специального задания. В списке 143 фамилии – офицеры госбезопасности, коменданты, надзиратели, вахтеры, шофера. Награду они заслужили. Митрофан Сыромятников, старший по корпусу харьковской внутренней тюрьмы НКВД в 1939-40 гг., сказал на допросе в СГВП: «Мы не управлялись, спали всего по три часа». Ему можно верить: он грузил трупы в машины, заматывал шинелями головы убитых, чтобы не кровоточили, засыпал могилы землей….
7. Кто избежал казни
Тех узников, которым решили сохранить жизнь, включали в списки на отправку в Юхновский лагерь. Ни исследователи, ни оставшиеся в живых пленные долго не могли понять, почему они уцелели. Однако вновь открытые материалы дали ответ на этот вопрос.
Так, в справке, составленной начальником УПВ П.К. Сопруненко, указано: «Всего отправлено в Юхновский лагерь 395 человек. Из них: а) по заданию 5-го Отдела ГУГБ – 47 чел.; б) по заданию германского посольства – 47 чел.; в) по запросу литовской миссии – 19 чел.; г) немцев – 24 чел.; д) по распоряжению зам. народного комиссара внутренних дел Союза ССР тов. Меркулова – 91 чел.; е) прочих – 167 чел.»
Другой документ – это список людей, отправленных в Юхнов, с указанием, по какой из указанных причин был вывезен тот или иной человек. Так, разведка (т.е. 5-й отдел ГУГБ) представила в УПВ список лиц, интересовавших ее как источники информации, либо выразивших готовность сражаться вместе с Красной Армией в случае нападения Германии на СССР. По запросам германского посольства оставили в живых не только немцев, но и тех, о ком ходатайствовали влиятельные европейцы, прежде всего итальянцы. В частности, это граф Ю. Чапский (известный польский художник-импрессионист), В. Комарницкий (будущий министр в правительстве В. Сикорского), О. Слизень (адъютант генерала Андерса), Б. Млинарский (сын главного дирижера Варшавского оперного театра).
В группе, отобранной по указанию Меркулова, были те, от кого надеялись получить сведения, интересующие НКВД, а также те, кто не являлись ни офицерами, ни служащими карательных органов – рядовые, унтер-офицеры, подхорунжие, беженцы.
В Юхновский лагерь попали также люди, заявившие о своих коммунистических убеждениях. В группу «прочих» вошли осведомители, поставлявшие информацию особым отделениям лагерей, рядовые и сержанты, беженцы, подростки.
8. Судьба палачей
После войны в Катынском лесу (в Козьих Горах) находились дачи Смоленского областного управления КГБ. Окрестности Медного – это территория дачного поселка Калининского областного управления КГБ. В 6-м квартале лесопарковой зоны Харькова был создан пансионат КГБ. Совестливая часть русского народа когда-то воздвигала храмы «Спаса на крови», а бессовестная его часть строила на могилах своих жертв дачи.
Понимали ли палачи, что творили? Трудно сказать. Но вот несколько фактов. Комендант Калининского УНКВД Рубанов сошел с ума. Павлов, первый заместитель Токарева, застрелился. Его личный шофер Сухарев, сказав шефу после одной из расстрельных ночей – «сегодня поработал здорово», тоже застрелился. Спился и покончил с собой в 1950-е годы Блохин. Комендант дач КГБ в Козьих Горах Карцев, по свидетельству его дочери, напившись, рыдал на могилах поляков. Он тоже покончил с собой...
9. Кто знал о казни
Содержание указанных выше документов от 5 марта 1940 года было известно всем первым секретарям ЦК КПСС (Н.С. Хрущеву, Л.И. Брежневу, Ю.В. Андропову, В.У. Черненко, М.С. Горбачеву) и всем председателям КГБ СССР (И.А. Серову, А.Н. Шелепину, В.И. Семичастному, Ю.В. Андропову, В.В. Федорчуку, В.М. Чебрикову, В.А. Крючкову).
Была рассекречена и стала достоянием исследователей «Записка» председателя КГБ А.Н. Шелепина первому секретарю ЦК КПСС Н.С. Хрущеву от 3 марта 1959 года. В ней руководитель КГБ предлагал руководителю КПСС уничтожить все дела казненных поляков во избежание «нежелательных последствий». Вот текст этого документа, с несколькими купюрами:
Особая папка
Совершенно секретно
Товарищу Хрущеву Н.С.
«В Комитете государственной безопасности при Совете Министров СССР с 1940 года хранятся учетные дела и другие материалы на расстрелянных в том же году пленных и интернированных офицеров, жандармов, полицейских, осадников, помещиков и т.п. лиц бывшей буржуазной Польши. Всего по решениям специальной тройки НКВД СССР было расстреляно 21.857 человек, из них: в Катынском лесу (Смоленская область) 4421 человек, в Старобельском лагере близ Харькова 3820 человек, в Осташковском лагере (Калининская область) 6311 человек, и 7305 были расстреляны в других лагерях и тюрьмах Западной Украины и Западной Белоруссии…
Для советских органов все эти дела не представляют ни оперативного интереса, ни исторической ценности. Вряд ли они могут представлять действительный интерес для наших польских друзей. Наоборот, какая-нибудь непредвиденная случайность может привести к расконспирации проведенной операции со всеми нежелательными для нашего государства последствиями, тем более, что в отношении расстрелянных в Катынском лесу существует официальная версия, подтвержденная произведенным по инициативе советских органов власти в 1944 году расследованием…
Выводы комиссии прочно укрепились в международном общественном мнении…
Исходя из изложенного представляется целесообразным уничтожить все учетные дела на лиц, расстрелянных в 1940 году, по названной выше операции.
Председатель КГБ при СМ СССР А. Шелепин»
Впрочем, насчет «укрепленности» официальной советской версии в международном общественности мнении Шелепин, мягко говоря, лукавил, а говоря жестко – просто врал. Никто ей не верил, кроме советских граждан, оболваненных пропагандой.
10. Ложь о судьбе казненных поляков
Советские власти пытались скрыть правду о трагедии в Катыни путем не только целенаправленной лжи, но и ликвидации всех источников информации, касающихся ее. Так, в августе 1945 года особым решением была изъята из торговой сети и библиотек книга «Сообщение специальной комиссии по установлению и расследованию обстоятельств расстрела немецко-фашистскими захватчиками в Катынском лесу военнопленных польских офицеров» (Госполитиздат, 1944). Все изъятые экземпляры уничтожили.
Напрасно было бы искать материалы о Катынской бойне в 7-м томе «Советской исторической энциклопедии», изданном в 1965 году. После статьи «Катуков» в ней идет статья «Катырев-Ростовский». Зато о Ленском расстреле вы можете прочитать в ее 8-м томе. Пресловутые «царские сатрапы» 4 апреля 1912 года убили возле Надеждинского прииска около 250 человек и до 270 ранили. Как видим, этому событию присвоен ранг «исторического». А вот тайное уничтожение почти 22 тысяч граждан иностранного государства – событие явно «не историческое». И после этого российские граждане еще удивляются той ненависти, которую питают к ним поляки!
Начиная с весны 1943 года, высшее руководство СССР постоянно лгало всему миру (в том числе руководству компартии и правительству «братской» Польши) о судьбе казненных поляков. Только в 1989 году генеральный секретарь ЦК КПСС М.С. Горбачев и секретарь Политбюро ЦК КПСС А.Н. Яковлев официально признали, что в Катынском лесу в апреле – мае 1940 года палачи НКВД, в соответствии с секретным постановлением ЦК ВКП(б) от 5 марта 1940 года, расстреляли более 4-х тысяч польских офицеров, содержавшихся в лагере военнопленных в Козельске. Более того, они заявили, что документы об этой казни (в частности, списки расстрелянных поляков) всегда находились в распоряжении членов Политбюро ЦК ВКП(б) – КПСС. Документы хранились в специальном фонде (так называемая «особая папка») под грифами «совершенно секретно» и «хранить вечно».
В апреле 1990 года, по распоряжению М.С. Горбачева, президенту Польской республики Войцеху Ярузельскому были переданы копии списков казненных поляков, а также некоторые другие документы, связанные с этой трагедией.
* * *
Весьма характерно то обстоятельство, что ни последний генсек КПСС (Горбачев), ни президент «новой России» Ельцин не выразили сожаления и не попросили прощения за плановое целенаправленное истребление пленных офицеров. А российская военная прокуратура, проводившая расследование всего произошедшего в 1940 году, отказалась квалифицировать эту трагедию военным преступлением, преступлением против человечности или геноцидом. Дело №159 было прекращено «за смертью виновных».
В Польше, наоборот, в декабре 2004 года было начато следствие по делу об убийстве сотрудниками НКВД СССР весной 1940 года 22-24 тысяч польских граждан. Кроме того, 800 тысяч поляков, объединившихся в союз «Катынских семей», требуют от России, как правопреемницы СССР, выплаты денежной компенсации за своих погибших родственников...