Девятый весенний день осени.
Я сидела на скале, и смотрела на небо. Оно было почему-то лиловым. На сиреневом фоне висела красная Луна – красиво. Ко мне подошло чудище крылатое и село рядом.
-Ты кто?- спросила я.
-Твой чёрный хранитель, демон.
-А кто я?
-Ты женщина.
Информативный ответ! Я оглядела демона – красивое лицо, черные глаза, пушистые крылья. От него шёл жар, как от духовки. Я отодвинулась от этой чёртовой печки с крыльями и сказала:
-Я ничего не помню.
-Я знаю. Но это временно, скоро вспомнишь.
-А зачем? Вспомнить, как меня бросил муж? У меня нашёлся брат, неплохой человек. Буду жить с ним, ухаживать за розами, может замуж, ещё выйду.
-Нет, нельзя.
-Что нельзя?
-Замуж. Быть с мужчиной. Ты кровью подписалась!
-Зачем?
-Я требовал. Условие сделки.
-Я продала душу?!!
-Да.
Вот так новость! Я - новоявленный Фауст.
-Надеюсь, взамен что-то стоящее получила?
-Да, жизнь.
-Я умирала?
-Не ты.
-Я согласилась идти в ад за чужую жизнь?
-Да.
-А моё одиночество причём?
-Я так захотел.
-А не много с меня, и душа и обет безбрачия?
Демон молчал.
-А богатства мне не полагаются? Вот в средние века многие продавали себя за золото или титул. Я что-нибудь получила подобное в нагрузку?
-Нет. Я пришёл, чтоб напомнить, у тебя время до воскресенья. Успеешь, сниму обет безбрачия, не успеешь, он умрёт.
-Кто умрёт?
-Тот, кто заставил тебя грызть карандаши. Прощай.
Я открыла глаза. Слава богу, это только сон! Присниться же такая чушь! Почему–то моё тело было горячим. Температура? За окном была темень, соседки по палате храпели. Я встала, умылась холодной водой, взяла тетради, принесённые Богданом, и вышла в коридор. Медсестра на посту позвала меня и заботливо сообщила, что мне оставлен ужин. Проводила меня в столовую, принесла еду на подносе, пожелала приятного аппетита, напомнила, чтобы я не забыла выключить свет.
-И самое главное к окнам не подходить, не открывать! - строго наказала она и вышла.
Дались всем эти окна! Боятся что я невзначай выпаду из него? Сяду так на подоконник облокочусь на воздух и привет земля? Я что выгляжу совсем псих больной?! Я придвинула к себе тарелку и открыла тетрадь. На первой странице корявый подчерк сообщил, что учительница посоветовала писать хоть строчку в неделю. Я внимательно прочла всё, что было в тетради, и сделала выводы: я была, неумная, и мне повезло в любви. Училась я ужасно, все уроки за меня делали Игорь и Андрей. Без них я бы не получила аттестата. Я часто бывала у Игоря в гостях, меня там принимали всегда радушно. У Андрея же семья была странная, они жили на окраине и были нелюдимы. Андрей никогда не звал в гости, редко когда ему разрешали пригласить домой друзей. У них была большая стеклянная теплица за домом, и они в ней выращивали круглый год цветы и овощи на продажу. Я любила цветы, умоляла Андрея показать мне теплицу изнутри, но все тщетно. Он всегда говорил, что родители не разрешают. Читая безграмотные строки, я поняла, что Игорь всегда был для меня моей второй половиной. Любое дело мы делали вместе, конфеты и всё вкусное делили пополам. Его признание в любви, моё в ответ, наш первый поцелуй, был описан очень романтично и почти без ошибок. Моими лучшими подругами были Зина и Наташа, им я доверяла все тайны, кроме одной - Андрей писал мне любовные записки. Я говорила ему, что люблю Игоря, а он просил хранить его тайну, то есть его любовь ко мне, от всех в секрете. Он и Игорь были близкими друзьями. Андрей дорожил этой дружбой и не хотел ссоры. Зина была влюблена в Андрея, а Наташе явно нравился Игорь. И Игорь, и Андрей, и Зина с Наташей считали меня очень хорошей. Я закрыла тетрадь и задумалась. Неужели это всё я? Еле-еле училась в школе, но была «хорошей девчонкой» и своего избранника любила, чуть ли не с пелёнок?
Вторая тетрадь была начата после школы. Я пошла, работать к маме в больницу, помощницей повара. Много записей было, о работе, о моих коллегах. Строчки об Игоре, мне поведали, что я мечтала, чтоб он провалился в институт, и злилась, когда он поступил. Виделись мы теперь только по выходным и праздникам, и то он не всегда приезжал. Я хотела переехать в город найти там работу, чтоб быть поближе к любимому, но маме нужна была помощь, у меня появился маленький брат. Мама и отчим работали, а я, оставив свою, нянчилась с Богданом. Вот тогда я и увлеклась розами. Цветы в моей жизни были всегда, но профессионально стала разводить их в ту пору, когда Игорь учился. Я была погружена в заботах о братике и колючих кустах, и это мне помогло перенести разлуку. Андрей тоже учился в институте, он также приезжал по выходным. Иногда мы вместе проводили время, но только как друзья. Зина поступила в торговое училище, и уже не «бегала» за Андреем, у неё был городской ухажёр. Наташа, как и я, закончила десятилетку и осталась в селе, вышла замуж, родила. Учёбу Игоря и год его службы в армию я пережила только потому, что всю себя посвятила Богдану. Я сильно его любила, он мне был как сын.
Я отвлеклась от дневника, и представила себя на месте брата. Он любил свою старшую сестру, которая в один день всё бросила и уехала. Заботливая сестрёнка не захотела больше иметь брата? Я вспомнила глаза Богдана, когда он смотрел на меня в первый раз после долгой разлуки – взгляд надежды и боли. А потом он услышал от меня, что я не помню его, и ему я не сестра! В моей душе что-то изменилось - я почувствовала, что люблю брата, люблю как сына. Зачем я уехала, от него и мамы? Из-за приставаний Андрея? Глупо! К Игорю в любовницы? Нет, я бы тогда приезжала, навещала бы их. Я убежала навсегда от того, что напоминало о нём, посчитала, что так мне будет легче. Но убежать, от своих чувств нельзя, а вот сделать несчастными родных можно. А мать? Она умирала, и дочь не пришла к ней попрощаться! Ко всему прочему я сплю с чужим мужем, да так, что грызу деревянные поверхности! Сволочь я большая! Я вздохнула, и опять погрузилась в чтение.
Игорь вернулся из армии, мы поженились. Он работал в НИИ селекционером, выводил новые сорта растений, выращивал элитные семена. Андрей стал химиком, работали жил в городе, но в начале девяностых вернулся, взял землю в аренду, стал фермером. Вернулась Зина, с дочкой, она развелась с городским мужем. Смогла женить на себе Андрея, родила ещё двух детей - мальчиков. Много в тетради было записей касающихся цветов. Семья Андрея, всё также выращивала овощи, цветы на продажу. Черные, красные, сиреневые тюльпаны, герберы и, конечно же, розы. Предметом моей зависти стали чайные розы. Они были очень красивые и похожи на персики, крупные с красными отметинами. Я их так и называла – персиковые розы. Пыталась выпросить у Андрея черенок, но тщетно. Два раза в неделю к ним приезжал фургон, и забирали у них оптово цветы. Я же свои розы сама везла в город и сдавала продавцам. Просила Андрея поговорить с его оптовыми покупателями. Забрали у него, пусть и мои прихватят, но они отказались, мои розы им не понравились. Моей заветной мечтой была голубая роза, но Игорь сказал, что такой в природе нет, и не будет. Но он выведет для меня розу не хуже, а может и красивее, голубой. «Он применит новую технологию,- писала я,- в его НИИ, где он работал, уже так делали».
Я задумалась. Богдан сказал, что на двадцатую годовщину, мне был подарен куст, который потом погиб. Можно предположить, что Игорь создал эту уникальную розу для меня, только она так и не расцвела. Я вздохнула - какая она была моя роза?
Мои мысли перебила медсестра, ужин был давно съеден, и она заставила меня покинуть столовую. Я не знала чем заняться. Читать, больше не удаться - в коридоре, в палате темно, нельзя разглядеть ни строчки. Уснуть из-за храпа, тоже проблемно. Я легла и стала обдумывать то, что узнала о себе, читая дневники. Я сожалела, что не могу вспомнить брата, как любила его, как заботилась о нем. Но я поняла, откуда в моем сердце такая бездонная тоска. Всю мою жизнь я провела рядом с любимым, с детского сада, мы были вместе. И вот в сорок четыре года я должна была научиться жить без него. Не смогла, через два года удрала, от всего, что мне напоминало о любимом. Семь лет малый срок, чтоб забыть, и я до сих пор страдаю. Я люблю Игоря, а чувство сожаления, которое вызывает у меня золотое кольцо, может символизировать что-то другое, например ушедшую юность. Кольцо из белого золота – вероятно последний подарок Игоря, скорее всего на двадцатую годовщину, я чувствую это. Богдан мог и не знать о нём. Как я прожила последние шесть лет? С Тоней и Сашей? Кто они? И кто тот, кто заставил меня грызть карандаши? Это не Игорь, я почему- то была в этом уверена. Если у меня есть любовник, да такой, что приходится грызть не один карандаш, то почему я чувствую в сердце одиночество, а не любовь к нему?
Утром до врачебного обхода я прочла третью тетрадь. Я вначале описывала, как я счастлива с Игорем, какой он необыкновенный человек. Мы договорились, что у нас будут дети - мальчик и девочка. Но время текло, а я не беременела. В дневник я записывала все посещения врачей, их указания. Игорю тоже досталось немало - и анализы и процедуры. Мучительные болезненные лечения, не давали никакого эффекта. Находили кучу разных причин, которые могли повлиять, устраняли их по очереди, но все бес толку. Два раза делали мне искусственное оплодотворение, но зародыши не желали жить в моем чреве. Я плакала по ночам, ходила в церковь и молилась, чтоб у меня был ребёночек. Так прошло двенадцать лет. Работала всё там же в больнице, только уже не на кухне, а в поликлинике, заводила на больных карточки и выдавала талоны на приём к специалистам. Писала я уже сносно, ошибок не так много, подчерк читаемый. Мама очень переживала за меня, успокаивала, приводила много примеров из жизни, когда женщины долго не имели детей, потом рожали чуть ли не тройню. Говорила, что она родила Богдана в сорок три, и я ещё успею родить и не один раз. Об отчиме я почти не писала, но и по тем скудным строкам я поняла, что он был хорошим человеком. Его имя было - Степан, он был участковым, и его шутливо называли «дядя Стёпа». Богдан рос, любимый всеми, заласканный донельзя. Несколько страниц было посвящено его успехам в школе, и тому, какой он замечательный ребёнок. А как я гордилась его хорошими отметками! Все село шутило, что у мальчика две мамы и два отца. Я продолжала дружить с Наташей, но с Зиной мы общались редко. Мы совсем не встречались бы, но Наташа жила на краю посёлка напротив дома Андрея и, идя в гости, к подруге, я иногда сталкивалась с Зиной, которая за что-то невзлюбила меня, несмотря, на нашу школьную дружбу. Андрей работал так: уезжал на два месяца, потом возвращался, и два месяца был дома, какая-то вахтенная работа. Фермой занимались его жена, сестра с зятем, даже постаревшие родители помогали. Вначале они жили вместе всей большой семьёй, но уже год спустя Андрей построил огромный трёхэтажный коттедж рядом, и я написала, что его старый дом, выглядел на его фоне детским, хотя по застойным временам он был самым большим в селе. С Андреем я старалась не видеться, а почему не писала. Продолжала зарабатывать на розах, но вырученные деньги богатством назвать было нельзя, шли тяжёлые девяностые годы, всё дорожало, люди впрок запасались самым необходимым, и им было не до букетика цветов. Наступили времена, когда у меня закупали только четверть выращенных роз, их развод стал убыточен. Я оставила только коллекционные кусты, и занялась выращиванием овощей. Мама, отчим, я и Игорь взяли тридцать соток земли, и урожая хватало, и себе, и на рынок снести. В тетради, я аккуратно, расчерчивала план участка с грядками, записывала, когда было что посажено, какие семена, а ими снабжал нас Игорь, он приносил с работы самые лучшие и поэтому урожай у нас всегда был отменный. Расходы удобрения ядов от жуков и прочих вредителей, их название, дозировку, все я аккуратно вносила в тетрадь.
Обход закончился, я уже потянулась к последней, четвертой тетради, но мой лечащий врач вернулся. Он посмотрел на меня, хитро улыбнулся и сообщил:
-Пришли факсом ваши документы. К сожалению, на страховом медицинском свидетельстве, где должно значится предприятие, где вы работаете, смазался текст. Видно только номер и какая-то цифра. Надеюсь, до выписки вы вспомните, нам надо его в больничном указать. Всё, и фамилия и имя сходится, кроме даты рождения, вы уменьшили себе возраст. По паспорту вы шестьдесят четвёртого года рождения. Ну, глядя на вас можно так и подумать. Запросто можно было и десять списать.
-Постеснялась. А кто отослал их, проверили?
-Да, это оказался адрес интернет кафе. Там ответили, что была женщина лет сорока и всё, больше нет никаких зацепок. В принципе мы можем отпустить вас. Богдан Степанович обещал нам, что сделает все необходимое для вас. Будете лежать дома, принимать лекарства, а на приём в пятницу утром придёте. Согласны?
Конечно, согласна, не спать по ночам из-за чужого храпа мне не хотелось. Только где мой дом? Я увидела Богдана в дверях, он ободряюще сказал:
-Поехали домой сестрёнка. Вдруг память вернётся, как дома окажешься.
Я осмотрела принесённые мне вещи: боты, джинсы, клетчатая рубашка были ещё терпимы, но куртка выглядела ужасно. Такие носили лет двадцать назад. Куда я шла в таком виде? В гости к брату? Я что бомжа?! Ах, нет, у меня есть паспорт с регистрацией. Позже, когда выздоровею, съезжу по этому адресу. В кармане куртки я нашла целлофановый пакет с мужским шарфом. Сразу возникли две версии. Первая - он принадлежит хозяину карандашей, вторая - я везла его в подарок брату. Шарф был немного грязными запылённым. «Постираю, потом подумаю, что с ним делать»,- решила я, и засунула его обратно в карман. Переоделась, собрала нехитрое своё барахло в потёртую под стать куртки сумку, и, пожелав всем скорейшего выздоровления, вышла в больничный коридор, к брату. Шагнув за порог больницы, я, вдохнула полной грудью, и чуть не упала в обморок, от свежего приятного воздуха. Скорей бы под душ и смыть с себя этот больничный запах. Богдан взял меня под руку и аккуратно повёл к милицейской машине.
-А сирена и мигалка работают?- спросила я, плюхаясь на переднее сидение.
-Наверное, я никогда не включал.
-А пистолет у тебя есть?
-Да
-Покажи!
-Спрятан, или мне надо было захватить его с собой? Поугрожать всем как в американских фильмах, на тот случай если бы тебя не отпустили?- усмехнулся он.
-Крепкий Орешек, а ехать далеко? Где ты живёшь?
Богдан удивлённо посмотрел на меня, потом видимо вспомнил об амнезии и сказал:
-Не очень, но мне надо заехать в несколько мест, далее в магазин - еды купить, дома хоть шаром покати.
-Братишка, ты везёшь меня домой, где нечего есть?! Может, я вернусь в больницу, а ты заберёшь меня после обеда?
-Я всё куплю! Я всё сделаю!- обиделся он.
Мне было невыносимо скучно. Осень в станице выглядит тоскливо - голые ветки, убранные огороды, тлеющие костры. Богдан остановил машину и со словами: «мне надо поговорить тут с одним кадром, его жена просила, руки стал распускать», зашёл в калитку скучного сельского дома. Вскоре он вышел, но через несколько дворов он повторил всю процедуру. Когда он зашёл в пятую по очереди калитку, я уже бесилась от вынужденного безделья. Можно было конечно почитать последний дневник, но почему-то, я хотела это сделать лёжа в постели. Открыла бардачок, в нём сверху лежали: карты Апшеронского, и Северского районов, жвачка «орбит». «Большой, однако», - подумала я, рассматривая схему посёлка Ильский. Изучив карту, я сделала вывод - надо его срочно переименовать в город Ильск. Положила в рот сразу три подушечки, с удовольствием почувствовала, как он наполнился мятным вкусом, надула большой пузырь, и стала изучать содержимое бардачка дальше. Ничего не привлекло моё внимание, обыкновенный набор барахла – фонарь, салфетки, ручки, блокноты. Наконец, вытащила на свет, что-то интересное – наручники и электрошокер. Шокер я сразу вернула на место, не люблю всё, что связано с электричеством, а наручники решила рассмотреть. Я вертела их в руках - тяжёлые, блестящие, краем глаза заметила подходящего Богдана.
-Не балуй, с ними… - строго сказал он, садясь за руль. Я не обращая внимания, на его слова защёлкнула их на своих запястьях и тут же услышала,-…я ключи потерял.
-Что?! Предупредить раньше не мог?! - закричала я, и подавилась резиновым мятным комком. Быстро открыла дверь, наклонилась низко над землёй и судорожно пыталась выкашлять его. Братец не задумываясь, треснул меня что есть силы по спине. В результате я приземлилась личиком в дорожную пыль, но тройной орбит меня покинул.
Попытки отереть грязь с лица носовым платком брата, не были успешны, я только растёрла её по всему лицу.
-Давай попросимся умыться, - осипшим голосом предложила я, указывая на ближайшую калитку. Горло из-за погостившего в нём, наглого орбита, болело, несколько дней придётся похрипеть.
-С наручниками? Подумают арестованная, а скажу правду, что сестра, представь какие толки пойдут! Ничего, приедем домой, я их сниму, и помоешься. Мне тут надо ещё девчонок-подростков найти. Школу прогуливают, на родителей плевали, беда с ними. Покружим по посёлку немного, ладно? Вдруг их увидим и ты, может, вспомнишь что?
Мы объехали весь посёлок, результат не удовлетворил никого. Богдан не нашёл прогульщиц, я из знакомого мне обнаружила только небо и голые ветки.
-А тут всегда так уныло?
-Уныло? Что ты имеешь в виду?
-Серо, скучно. Куда все ходят развлекаться?
-Совсем городская стала, сестрёнка,- вздохнул брат, - а раньше город терпеть не могла. Говорила: суета, толчея, люди вокруг чужие, машин много, воздух грязный, ужасные большие дома. Куда бы ты пошла, если прогуливала бы школу? Мы вроде все исколесили.
-У кого-нибудь дома сидят.
-Нет, все предупреждены, мне бы сразу сообщили. Они на улице, может, ещё поездим?
-Бесполезно братишка, ты едешь на машине, они видят тебя издали и переходят туда, где ты был до этого. Поехали в магазин, и домой, есть хочется, и отдохнуть не мешало. Если ты забыл, то напоминаю - я болею, мне лежать надо. А тебе ещё браслеты снимать с меня.
-Тогда в магазин и домой.
Я осталась в машине, Богдан меня в магазин не взял, видимо постеснялся наручников болтающихся на моих руках или моего грязного лица. Я была недовольна, разве мужчина в состоянии самостоятельно правильно выбрать продукты питания. Купит молоко и солёные огурцы, и будет считать, что ужин уже есть. От длительного пребывания в машине, заныла спина, по ногам как будто пробежали иголки. Я решила выйти и размять ноги. Чтоб не смущать местных жителей своим видом, я зашла за магазин. Там была помойка, гараж и куча ящиков. На ящиках примостились три девчонки с пивом в руках и сигаретами в зубах. Я направилась к ним, одна из них, высокая, явно верховодила другими. Самая маленькая, курила через силу и глотала с отвращением пиво. Ясно, хочет выглядеть крутой перед этой главнючкой. Девчонка среднего роста обманывала всех - она не курила, вдыхала в рот дым и выпускала его. В глубине души я их понимала - мне тоже было тоскливо и скучно. И погода такая что ни работать, ни учиться не хочется. Что ж повеселимся вместе. Я подошла к ним и прохрипела:
-Киски, угостите арестованную бухлом и сигой. В батарею, то есть в тюрьму еду, больше посмаковать не придётся.
Мне придвинули ящик, дали бутылку, протянули пачку. Я вытащила три, по одной засунула за каждое ухо, прикрыла их волосами и со словами: «так в хату, смогу пронести, мусора не зашмонят»,- раскурила третью. Хлебнула из бутылки, пиво было плохим и старым. Продавщица, продав им эти помои, решила проблему залежавшегося товара.
-У вас, что комиксы или вы от скулы косите? Учиться в лом?
-Надоело. А зачем? Тройки уже заработали, а нам больше и не нужно, мы в институты не рвёмся. После школы в город жить уедем, навсегда,- произнесла средняя.
-Значить скорешились, и драпать из кантри? Я тоже в своё время, думала как вы. Ломало учиться, начала с того, что не выучила таблицу умножения, а потом математику вооще не догоняла. Мои одноклассницы зубрили: иксы, косинусы, синусы, углы падения - равны отражению, дуэль Ленского, и прочей мурой мозги компостировали. Смотрела я на них и думала: бедные жизнь такая интересная, а они носом в тетради и сопят. А правила правописания? Кому они нужны? Только некрасивым, что им ещё делать, как не учиться. Уехала в город, баклана нашла, села ему на шею. А он вором оказался, повезло мне. Что пельмешки смотрите? Думаете, в городе вас ждут? Порядочных парней городские Барби разбирают, а нам необразованным колхозницам достаются ошмётки. И то если повезёт, подберут, а продинамитесь, тогда только в жабы.
-Что значит в жабы?- спросила самая маленькая.
-В проститутки, а что ещё делать? Батрачить за гроши? Потом сливать их за съёмную хату? Я была центровой девкой…
-Что это значит?- перебила меня средняя.
-Красивой, не догоняете? Устроилась я на зависть всем, стала его жучкой, ну воровкой, раз в месяц брали хату, потом жили в кайф. Так продолжалось долго - целый год, потом повязали нас и в тюрягу. Села зелёной молодкой, вышла через пятнадцать годков матерой волчицей. Нежные годы на нарах чалилась.
-Пятнадцать лет за воровство?!!- воскликнули испугано хором девчонки и уставились на меня.
-Нет, я в камере двух замочила, срок натянули. Иначе нельзя - или я их, или они меня. Но все равно не схоронилась. Заточкой мне живот распанахали. Думаете, гоню? Смотрите,- я задрала куртку, рубашку и продемонстрировала всем шрам. Чудо что выкарабкалась, доктора сказали - амба, конец мне, не смолить уже небеса. Я затянулась, запрокинула голову и выпустила колечки дыма. Я так умею?! Я бывшая заключённая!?
-А дальше что было?- испуганно прошептала старшая. А младшая протянула мне горстку леденцов:- На, чтоб не пахло, - и вздохнула.
Девчонки неплохие, только не по той дороге топать решили.
-Ландрики, спасибо, - наигранно обрадовалась я и продолжила вешать им лапшу на уши, - Что дальше? На свободу с чистой совестью. Власти выслали в какую-то Градопуковку батрачить на свиноферме, дерьмо убирать. Ну, спину горбатила, пока меня блатные корки не нашли. Выгодное дельце обмозговали, жухнули много, и желтухи и хрустов, почти кислого взяли. Ну, лимон,- пояснила я, ошарашенным девчонкам, - и в Сочи дёрнули. Закутили, как королевы, за месяц всё спустили. Решили повторить налёт, но лоханка накрыла - ждали нас мусора. Опять тюремный паровоз и привет Белый Лебедь. Я посмотрела на девчонок, полный ужас на лицах, - Тюряга в лесной зоне так красиво зовётся. А там всё по-старому, мокруха, а мне заточка в булку ну в ягодицу. Могу штаны спустить продемонстрировать шрам.
- Нет, мы верим. А дети есть у тебя?
-Вы что герлы! Счастье если с зоны полноценной бабой вернёшься. Нема женских органов. Пилка для ногтей есть у кого?
-А зачем тебе, наручники снять? Тут средняя испугалась не на шутку, - может убить, кого?
-Ну, блин вы и даёте! Хочу, чтоб в камере у меня были самые красивые ногти.
-А сейчас за что тебя?- спросила «мелкая», протягивая мне пилочку.
-Не знаю. Кого-то порезали, тот концы отдал, а меня повязали, мордой в грязь и браслеты на грабельки. Я легавому верёвки наплела, повинилась, что я это была. Ну, это и к лучшему, зима идёт, идти мне некуда, вообще вилы. А так и крыша над головой, и плошка баланды, и кадры рядом родные. Вот на днях встретила одноклассницу - а она сделала вид, что не узнала, упакована вся, машинка, прикид фирменный, дитятки рядом. Страшненькая такая была, ни кожи, ни рожи, все зубрила, училась. Вот что девчат, хотите совет, чтоб жить как она в шоколаде? – спросила я, видя, что довела бедных детей до шока. Те, молча, кивнули. – Первое завязывайте с куревом и бухлом.
-Только не говорите, как наши училки, что от них мозги умирают. Вот мои черепа смолят всю жизнь и ничего деньги умеют делать, - выдала высокая.
-Мозги это ерунда. Они убивают женское начало. Как там по-китайски гуторят? Инь, янь? Вам это не понять пока вы молодые. Я ведь как мужик утром бреюсь, полезли волосы, ни одна депиляция не спасает надолго. Девочки выплюнули пиво и уставились на моё лицо. – Не смотрите, я вывеску только утром подправила. И ещё от этого чувствительность притупляется, последний раз, когда целовалась, очень противно было. И в город езжайте только затем, что б учиться. Я понимаю вас, ужасно сидеть в классе и чувствовать себя самой тупой. Легче сделать перед всеми вид, что просто забила на учёбу, чем то, что ты тормоз. В каком классе учитесь?
-В восьмом
-Давайте в школу возвращайтесь, а на каникулах в библиотеку, учебники за пятый – седьмой класс взяли и вперёд, докажите себе что вы не дуры. А лучше черепов потрясите, пусть реперов вам наймут или… - меня перебил автомобильный гудок. Богдан, небось, с покупками вернулся. А вот он и сам, Братик шёл к нам. Он подошёл и скомандовал, глядя на меня:
-В машину!
Я не ожидала, что он может так говорить, будто в голосе растворили металл.
-Не шуми гражданин начальник. Ноги не сделаю, куда мне с браслетками на крыльях, дай в последний раз свободным воздухом подышать, возможно, на пожизненное иду.
За меня вступились девчушки:
-Степаныч отпусти её, не убивала она никого. Дяде Фёдору работницы нужны, пусть попробует.
Богдан застыл, посмотрел на меня более внимательно. Я незаметно подмигнула ему. Молодец мой брат, сообразил, включился в игру:
-А что вы тут делаете? Хотите стать уголовниками как она, тогда добро пожаловать, правильно начинаете. На учёт вас сейчас поставлю, родителям скажу, что пиво с заключённой под стражу распиваете.
У малой и средней нервишки не выдержали, они отбежали на приличное расстояние. Главнючка осталась и сказала:
-Степаныч, не шуми, погода подействовала на нас, погулять захотелось. Завтра в школу вернёмся. Ты нас не видел, договорились? Обещаю, мы больше не будем. Родителям ни-ни, хорошо? На, возьми, тебе нужнее - она протянула мне пачку сигарет, и леденцы посмотрела на меня, вздохнула с сочувствием, и побежала к подругам.
-Богдан, какая-то сволочь продала им просроченное пиво. Вот бутылки. Сколько магазинов в посёлке? Давай объездим все, попугаем продавщиц? Типа, мол, отпечатки пальцев снимем и узнаем, кто продаёт?
-Я позже сам займусь этим, тебе отдыхать пора. Богдан аккуратно взял бутылки, и мы пошли к машине. На заднем сидении лежали увесистые пакеты.
-Не хило ты накупился, - сказала я, изучая содержимое. Томатный сок есть?
-Нет. Яблочный купил, твой любимый. Ты томатный сок стала пить?! А что ты наплела девчонкам? Для чего этот спектакль?
-Для наглядности. Романтику будущей жизни, если учиться бросят. Иди томатный докупи. Кстати, я вижу рядом аптеку, заскочи и в неё, нужно полоскание, или леденцы какие, чтоб горло полечить. Дерёт из-за твоей жвачки. Я посмотрела на себя в зеркало заднего вида, рыжая лохудра с черными у корней волосами и сигаретами за ушами, – Братец и краску для волос, каштановую самую дешёвую, ещё крем для рук.
Богдан вздохнул и пошёл обратно в магазин. Я откинулась на сидении, и с удивлением почувствовала, что скука исчезла. В ближайших домах разглядела утопающие в цветах палисадники. В них красовались жёлтые и белые хризантемы, разноцветные дубки, у некоторых были даже розы, и ещё много неизвестных мне видов цветов. Посёлок Ильский, почти город Ильск выглядел неплохо, и начинал мне нравиться. Солнце светило, забыв о календаре, нагленько по-весеннему, воздух пьянил своей чистотой. Может, здесь я найду своё счастье? Семью в виде брата я уже нашла. Я достала из кармана пилку и начала приводить ногти в приемлемый вид. Кем я работаю, что у меня такие неухоженные руки? Уборщицей?
Богдан вернулся, неся в руках две коробки сока и аптечный пакет. Я рассмотрела краску – тёмный каштан, крем для рук был с травяной добавкой.
-Спасибо, - сказала я брату, - тот кивнул и завёл мотор. Мимо машины прошла женщина в чёрной одежде. Не прошла, а проплыла, как приведение. Я вздрогнула - неприятное зрелище.
-Кто она?
-Зина, твоя бывшая подруга,- вздохнул Богдан, смотря на неё. Андрея вчера вечером похоронили. На кладбище идёт, тут недалеко. И чего он непонятно, всё было - семья, дети, обеспечен, с севера огромные бабки привозил. И ферма доход даёт, и розовый бизнес процветает. А он в петлю.
Чёрная Зина плыла по дороге, а в руках у неё были две чёрные розы. Не насыщено бардовые, чернея чёрного, были розы в её руке.
Дом, у которого остановился Богдан, был типичным кубанским домом постройки восьмидесятых годов, окружённый забором - сеткой. В былые времена, такие хоромы вызывали у многих зависть - приличный кирпичный дом да ещё двухэтажный с балконом и комнатами под крышей. Я смотрела на него, и ждала, что память вот–вот вернётся ко мне. Нет, не пожелала, родной дом её нисколько не взволновал. Голубые ставенки, резной конёк, труба и криво привязанная антенна на шиферной крыше - все как будто я видела впервые. Желает более сильный стимул? Может мои розы заставят её вздрогнуть? Калитка не была заперта на замок, просто еле-еле связаны проволокой были её ручка и столб-опора забора.
-Богдан, собаки нет?- спросила я, снимая проволоку.
-Нет, только кошка, входи не бойся.
Значит, единственная цель этой проволоки, чтоб калитка не открывалась при ветре. Впереди дома, под окнами был неухоженный палисадник. Я зашла за дом и уставилась, как я поняла на огород. На нём красовался высохший бурьян в рост человека и мои обрезанные кусты роз. Братец ухаживал за розами, ничего не скажешь - в розарии земля была чистая без сорняков, перекопанная. А в остальном - «вышел в поле погулять - потерял дивчину». Присев около присыпанных землёй колючих палок, я начала будить свою память:
-Давай, сволочь, просыпайся! Я напрягала мозги, пока не почувствовала, как они опять начали превращаться в свинцовые. Ладно, - пробормотала я, - ты здесь удержалась на ногах, посмотрим, как ты походишь в доме. Где-нибудь да спотыкнёшься. И психиатр обещал, что ты вернёшься, я подожду, а когда закончится моё терпение, я попрошу его применить гипноз. Так что сдавайся лучше сейчас, зачем нам эта война?
Я обошла двор - летняя кухня, различные постройки, которые могут служить, как и сарайчиками, так и свинарниками и курятниками - как захочется. Беседка, стол, на столе спал чёрный кот огромных размеров - почти пантера. Он позволил погладить себя и замурчал.
Богдан, заехал во двор, закрыл калитку на ржавый крючок. Калитка без засова? Хотя зачем он нужен, кому придёт в голову угонять машину с мигалкой?
-Люба иди сюда, помоги, открой. Братец с пакетами в руках стоял перед входной дверью. Пантера и я прибежали одновременно, кот стал тереться об его ноги, с такой силой, что брат еле-еле сохранял равновесие. Я спросила:
-Ключи, в каком кармане? Или мне пакеты подержать?
-Черныш прекрати!- притворно строго он крикнул коту. - Кульки тяжёлые, ключ возьми, на старом месте, - он спохватился, - извини, ты же не помнишь! Обойди дом, там летняя кухня, она не заперта, войди в неё, около стола на стене набиты гвозди, ключ от двери на связке, что весит выше других, к нему ещё красный бант привязан, найдёшь сразу. Ключ я принесла через несколько секунд. Дверь была закрыта на один оборот.
-Братец, какой смысл в запирании двери?- спросила я, переступая порог,- Ты бы ещё стрелочки бы от калитки к кухне нарисовал, подписал бы около гвоздика: это от двери дома, заходите, если хотите. Или лучше дверь тоже проволокой, как и калитку, а сверху транспарант – «добро пожаловать воры дорогие». В Ильске все такие доверчивые, ключи на видное место и с яркими бантами?
-Нет, чаще прячут в собачьих будках, или на шею у цепных псов вешают. Я не менял порядок, думал, ты вернёшься, найдёшь ключ на старом месте. Бант, привязал потому, что я вечно его ищу, когда ухожу из дома, забываю куда положил.
Богдан скинул обувь надел тапочки, я повторила его движения. Сунула ноги в новые пушистые тапки моего размера на плоской резиновой подошве.
-Когда успел купить?
-Рано утром. За мной,- приказал он и быстро пошёл вдоль прихожей. Мы с котом наперегонки побежали за ним. Кот победил.
Богдан привёл меня в кухню, положил пакеты на стол, выдвинул ящик тумбочки, долго перебирал в нём разные столовые принадлежности - вилки, ножи, штопор, части от мясорубки, были там и гаечный ключ и стамеска. Чёрная пантера истошно мяукала.
-Черныш потерпи, сейчас покормлю,- ласково сказал ему братец. Наконец нашёл какую-то железку, которая ему понравилась. Покрутив её в замках наручников, он освободил мне руки. Ощущение было таким, будто руки превратились в крылья.
-Ты как мыться, кушать, или наоборот покушаешь потом в ванну? Что приготовить?- спросил брат, открывая кошачьи консервы. Черныш подбежал начал есть. Брат улыбнулся и погладил кота. Видно было, что он сильно любит это чёрное чудовище. И почему кот такой крупный? Гормоны кололи коту, или наоборот пантере, рост затормозили?
-Мыться, конечно, как можно в таком виде за стол садиться? А после кушать будем, хочу жареную картошку с томатным соком. А ты что умеешь готовить?- удивилась я, протирая запястье. – Может я лучше?
-Я сам всё сделаю, готовить умею. Но если честно признаться, твоя Наташа мне часто помогает. Прибежит, борща наварит, полы помоет. Хорошая у тебя подруга, она очень обрадовалась, узнав, что домой тебя забираю из больницы, ругала, что раньше не сообщил о тебе. Рвалась сюда, убрать хотела, я её предупредил, что б завтра приходила, сегодня ты отдыхать будешь. Так что сестрёнка не сетуй на грязь в доме. Я сейчас нагреватель включу, и купайся. Твои вещи в шкафу, который стоит в зале у окна, там же есть и полотенца. Ванна знаешь где.
Откуда я знаю? Попробую найти сама, надо не давать мозгам лениться. На второй этаж я решила не подниматься, вряд ли там ванная, обследовала помещения внизу. Кухня, где Богдан стоял и чистил картошку, три маленькие комнатки-спальни и зал. Зал был довольно-таки большой квадратов восемнадцать. С одной стороны полированная коричневая мебельная стенка, с другой диван и мягкие кресла. Около кресел, инкрустированный журнальный столик и торшер. У третьей стены рядом с дверью, примостился стол-тумба и на нём хрустальная ваза в виде бадьи, красный палас на полу. На стене висели три довольно красивые картины - написанные в невероятном стиле - небо, море изображено масляными красками, все остальное сделано из природных материалов. В книжном шкафу выстроились в ряд собрания сочинений русских классиков, в серванте – сервиз чайный, столовый, бокалы, рюмки на длинных ножках, пара хрустальных ваз. Всё в комнате было мне знакомо и вызвало ностальгическое чувство. Как будто я вернулась на родину из эмиграции. Ну, вот началось! Спотыкнулась дорогуша? Давай возвращайся! Но нет, она не соизволила, я вздохнула, ещё раз оглядела комнату -аккуратно и чисто, если не считать слой пыли и большие паутины по углам. Раскрыла шкаф и уставилась на полки - где тут мои вещи? На вешалке висела курточка точно такая же, как и была на мне, но более в приличном виде не ношеная. Я что их про запас скупила? В сельмаг только эти модели и привозили? «Какая красота»,- воскликнула я, увидев серебристое платье. Обыскивая полки, обнаружила шерстяные носки, байковую пижаму и махровый халат. Прихватив к ним ещё два полотенца, я пошла на поиски ванны. Если рассуждать логически, то она должна быть там, куда ведут водопроводные трубы. «Но я не в городе тут могут мыться и с вёдер!- испугалась я, - Должно быть и туалет на улице!» Но опасения были напрасны. Толкнув первую дверь в прихожей, я увидела унитаз. Никогда не думала, что сей сантехнический предмет, вызовет у меня сильную положительную эмоцию - чуть ли не хлопая в ладоши и прыгая от радости, я открыла дверь расположенную рядом и обнаружила ванну. В этот момент подошёл брат, что-то жуя, он, стал крутить краны, потом проглотил то, что жевал и выдал:
-Будет горячо, крути кран с обозначением - горячая вода, холодно - холодная. Когда ставили смеситель, спьяна перепутали. Он открыл шкафчик,- Тут шампуни, пены и разная ерунда. Мази от жены остались, но осторожно с ними. Она три года как бросила меня. Срок годности вышел.
-Жены?- я удивилась, и уставилась на брата,- у твоей бывшей был срок годности?
Брат усмехнулся, показал на косметику на полке:
-Нет у них.
В ванне я провела больше часа, чувствуя себя счастливым тюленем. Братец несколько раз скребся в дверь и тревожно интересовался, не стало ли мне там плохо, и вообще он уже в третий раз обед разогревает. А что он ожидал, что я намылюсь и смою мыло водой? Будто женат не был! Покраска волос, коррекция бровей неудобным пинцетом бывшей невестки, скраб, маска просроченным кремом, ногти – все потребовало много времени и усердия. Наконец я покинула ванну. На кухне меня ждал Богдан с разогретым четыре раза обедом. Готовить мой брат умел. Суп из пакетиков улучшил добавлением колбасы, зелени и грибов. Жареная картошка с луком на сале была самой вкусной картошкой, какую я только ела. А поджаренные крылышки с хрустящей кожицей - язык проглотишь. Я все это ела и ела, запивая томатным соком. Апогеем всего стала чашка зелёного чая, в которую брат добавил мяту, и пирожные. Неудивительно, что я весила больше, когда я жила здесь, и если судить по размеру халата, то такую картошку я ела часто.
После обеда мои глаза начали закрываться, тело потребовало отдыха. Богдан повёл меня в комнату, я плюхнулась на старинную кровать с железными боковинами и уснула. Проснулась глухой ночью, и, полежав немного, пришла к выводу, что мне больше не уснуть - выспалась. Я встала, зажгла свет. Хилая лампочка смогла только осветить старую побелку и трещины на потолке и всё, больше толку от неё не было. Мощности в ней, наверное, ватт пятнадцать, не больше, экономно, но читать при таком тусклом свете невозможно. На ощупь пошла в зал, стукнувшись раз-два об какую-то мебель и сетуя на себя, что теперь будут синяки, я добралась до торшера. Яркий свет на сто пятьдесят ватт осветил кресло и журнальный стол. Спящий на диване огромный Черныш недовольно посмотрел на меня, щуря глаза, свет ему мешал.
-Ничего пантера, потерпишь, - заявила я коту, доставая и сумки дневник № 4. Прежде чем устроиться в кресле и начать читать, зашла в кухню, и приготовила себе перекус - томатный сок и бутерброд с варёной колбасой. Кот тоже заглянул в кухню на перекус, колбаска пришлась ему по душе. Наливая сок в древний гранёный стакан, я снова вспомнила школьную столовую. В памяти мелькнул ещё один эпизод -какой-то мальчишка протягивает мне свою порцию сока. Игорь, наверное. Я обрадовалась – память возвращается. Но через несколько секунд поняла – нет, кроме гранёного стакана с красным соком ничего не помню. Подошла к зеркалу, висящему около двери, и сказала своему отражению:
-Боишься, что вспомню что-то плохое? Не бойся, если не вспомню, так узнаю. Может надо вначале раскрыть твою тайну, а потом стать той кто я есть на самом деле? Тайну - почему тебя бросил Игорь. Прочитаю сейчас последнюю тетрадь и все выясню!
Через час я вернулась к своему отражению. Я глядела на себя и мысленно благодарила свою память - она знала что делает. Такое лучше не помнить. Мне повезло, что я всё забыла. Шрам на моём животе – это кесарево сечение. Я смогла в сорок лет забеременеть. Вся тетрадь было наполнено счастьем. Я каждый день в течение семи месяцев записывала подробно все: что сказал врач, свой вес, что ела, пила, какие витамины принимала. День, когда малыш толкнул меня в животе в первый раз, стал самым счастливым днём для нас с Игорем. Мне сделали УЗИ, сказали - девочка, дали послушать её сердце. Для неё было подобрано имя – Марина, Мариночка, Маришка. Я с ней разговаривала, обещала стать самой лучшей мамой на свете. Последняя запись была такая - «Моя девочка прожила две недели и умерла, её не спасли». И всё, записей больше нет, как будто и моя жизнь оборвалась.
Я плакала, говоря своему отражению:
-В сорок один год, ты потеряла дочку, через три года уехал Игорь. Вот что с тобой было - ты умирала два раза. Игорь мог бросить тебя только по одной причине – не смогла родить ему ребёночка! Я теперь знаю всё, давай возвращайся, хуже мне уже не будет! Но память была упряма. – Неужели есть ещё что-то?- я заглянула в свои глаза, пытаясь понять, что может прятать мой мозг от памяти. Ещё одна смерть?! О ней мне надо узнать? Отец Богдана? Мама? Какая смерть не пускает память ко мне? «Андрей!»,- вспышкой осветило моё сознание. Это он! Я должна выяснить, почему мой друг детства решил покончить с собой, зачем ему понадобилось лезть в петлю? Друг, который безответно любил меня. Когда я это пойму, тогда я стану сама собой. Вспомню всех кого забыла здесь в Ильском и там, в Краснодаре - Тоню, Сашу и того, кто заставил меня грызть карандаши.