Восьмой весенний день осени
Я открыла глаза, и первая моя мысль была: «Где я нахожусь?» Потом когда поняла что в больнице, пришла следующая мысль: «Что со мной случилось?», а после этой пришла другая, которая мне совсем не понравилась: «Кто я?»
-Очнулись?- спросила стоящая рядом девушка. Я Ксения помните?
-Приятно познакомиться, а я ...Я не помню кто я такая! Что со мной произошло?
Ксения выскочила из палаты и через секунду вернулась с девушкой в белом халате. На её бейдже значилось - дежурная медицинская сестра Юлия. Она осмотрела меня, померила давление и сказала:
-У вас небольшое сотрясение. Некоторое время голова поболит и всё. Скоро придёт ваш лечащий врач, он вас осмотрит. Вам тут записку велели передать, когда в себя придёте.
Она протянула мне листок.
«Прости что уехала, я не могла остаться. В больнице мне обещали, что сделают для тебя всё что нужно. Выздоравливай. А за Сашку не волнуйся, я за ним присмотрю. К тебе на работу тоже позвоню и предупрежу, что болеешь. Ни о чём не беспокойся, лежи, сколько врачи скажут. Тоня».
Кто такая Тоня? И кто Саша? И кто я?!
-А мне ходить можно?- спросила я у медсестры Юлии.
-Да, только осторожно, и в окна не высовываться!
Я приподнялась и села. Голова болела, и было ощущение, что мне в неё налили чугун или свинец. Я была одета в байковый халат с уродливым рисунком, около койки одиноко стояли невероятно большого размера тапочки. Посмотрела на тумбочку - пусто. У меня должны же быть вещи, у каждой женщины есть сумочка. Где мои вещи? Кто я?
-А моя сумка, где она?
-Сейчас принесу, - ответила медсестра и вышла.
Я встала, узнала у соседок по палате, где туалет. Девушка Ксения, соседка с койки напротив, плакала, смотря на меня. Подозрительно это всё, очень подозрительно. Когда я спросила причину её слёз, стала что-то мямлить, и прятать глаза. Она вызвалась меня проводить и предложила попользоваться своим рулоном бумаги. Я была благодарна за её участие, одна бы я не справилась, на ногах болтались огромные тапки и всё время качался пол. Девушка осторожно вела меня, поддерживая под руку, и я сделала открытие, что росточком я совсем не вышла, и Ксения, и все кто мне встречался по дороге, были намного выше меня. Меня укоротили!!! Ещё мне видимо наполнили свинцом голову. А моё тело!? Мне под кожу жир закачали? Я же была худая! Куда я попала? В секретную медицинскую лабораторию? Или это происки инопланетян? Мы на другой планете и поэтому нельзя смотреть в окно! Тогда все объясняется и потеря памяти и свинец в голове и жир на теле - опыты ставят над людьми, мутантов делают. В туалете зеркала не было. Ясно, не хотят, чтоб мутанты себя видели. Ещё я обнаружила безобразный шрам на животе - от пупка до интимного места. Разумно спросить докторов-инопланетян о его природе, но тогда придётся демонстрировать живот, а мне не хотелось оголяться перед мужчинами хоть и инопланетными. Почему-то я была уверена, что врачи здесь только мужчины.
Когда мы вернулись в палату, женщины резко замолчали и посмотрели на меня как на чудо природы. Срочно надо глянуть в зеркало – вдруг мне пришили чужую голову? Точно! Поэтому она так болит, и я ничего не помню! У меня затряслись поджилки, а вдруг голова козья?! Ощупав осторожно её, я успокоилась – человеческая. У меня отлегло от сердца.
Медсестра принесла сумку, страшную такую, потёртую. С такой стыдно даже на базар ходить. Содержимое ничего не прояснило. Смена белья, ужасная косметичка с дешёвой косметикой, зубная щётка, почти пустой кошелёк, зарядное устройство для мобильника, небольшой свёрток. Я развернула его, внутри лежали поломанные карандаши, выглядели так, будто их жевали и грызли. Для чего они мне?! В косметичке нашла небольшое зеркало, из него на меня смотрела незнакомая стареющая женщина! Я что как в фантастическом фильме обменялась с ней телами? Меня инопланетяне засунули в это тело?! А где моё тело, молодое? И вообще кто я? А вдруг, та в зеркале это я настоящая? Я уснула молодой и проспала лет тридцать летаргическим сном? Я рассмотрела женщину в зеркале внимательнее. Совсем за внешностью не следит! Брови давно подправить надо, волосы у корней подкрасить, кожа на лице в пигментных пятнах. Глубокое отшелушивание требуется. О боже - сколько подбородков!
- Как вы себя чувствуете? – это спросил мужчина в белом халате.
-Голова наполнена свинцом. С какой вы планеты?
-Я ваш лечащий врач Анатолий Афанасьевич. Что ж вы так, осторожней надо в окна смотреть. Ваш брат был здесь вчера, он вас узнал. Обрадовался очень, что вы вернулись. Вы Иванова Любовь Михайловна, 1958 года рождения, семь лет назад вы уехали из посёлка и не сказали никому ни слова. И вот вы решили приехать в гости к брату упали и попали к нам, а потом ещё раз упали? Так?
Мне что пятьдесят три года?! Проспала всю жизнь? Но, буду оптимисткой, я могла бы очнуться и в семьдесят. И как я могла упасть два раза подряд?
-Так, если вы в этом уверены. Я не люблю спорить с врачами. Тем более с теми, которые опыты делают на головном мозге. Вы инопланетяне? У меня есть брат?!
Доктор внимательно на меня посмотрел и спросил:
-Что последнее вы помните?
-Туалетную комнату. Почему нет зеркала в ней?
-Помните, как упали, как курили в душе?
-Нет. А почему в душе? И как это можно курить стоя под водой?
-Вспоминайте, что было до падения,- строго сказал доктор, смотря на меня поверх своих очков. Инопланетяне страдают близорукостью?
- В этом мире всё постоянно, я так подозреваю, что до моего падения было то же самое - небо, солнце и планета Земля с людьми.
-Что помните о себе?
-Меня убили, закопали. А ещё черные розы, - почему-то вырвалось у меня.
Ксения начала опять всхлипывать, врач изменился в лице, достал из кармана мобильник и выскочил из палаты. Вскоре мы услышали его взволнованный голос из коридора:
-Прошу вас придите в больницу. Понимаю что выходной, но вы срочно нужны в моей пациентке.
Я уставилась в зеркальце и попыталась хоть что-то вспомнить о себе, но память была пуста, как и мой кошелёк в сумке. Решила расслабиться и вспомнить детство. Память о детстве у любого человека наполнена событиями, которые оставили эмоциональный след в душе. В моей памяти должно всплыть что-то яркое незабываемое – родители, первый звонок, первая оценка, наказание, первая симпатия. Я представила, что я в безопасности, мне спокойно и радостно одновременно. Сейчас в памяти должны всплыть картинки счастливого детства, лицо мамы. Память ассоциировала мою радость и безопасность со школьной столовой, бутербродом на тарелке и томатным соком в гранёном стакане!
От образа вкусного школьного завтрака к образу себя на больничной койке привёл шёпот:
-Эта та, что ночью выпала. Осмотрели, откатали на томографе - ничего серьёзного. Повезло, но полная амнезия. Из родственников только брат, но он не знает как она жила последние шесть лет. Семейная драма.
Я открыла глаза и увидела двух инопланетян косивших под людей в белых халатах. Одного, Игоря Афанасьевича, я уже знала, другой пожилой был неизвестен. Я подозрительно уставилась на него – опыты над моим телом не закончены?
У пожилого инопланетянина на бейдже было написано - Вениамин Сергеевич, врач-психиатр.
Вениамин Сергеевич, представился, сел на стул рядом со мной и спросил:
-Так что с вами случилось?
-Я была молодой и красивой девушкой, а теперь мне более полтинника, и вот я, все мои подбородки, морщины и свинцовая голова лежим здесь. Зачем людям заменять обычные мозги свинцовыми? Задание правительства? А я в тайной лаборатории? Вот я лежу и думаю, куда делась молодость? Почему она пронеслась, как японская электричка «пуля», что я даже не успела насладиться видом из окна?
-Сам удивляюсь. Жизнь пролетела как реактивный самолёт. Кажется, ещё вчера был молодым, женщин любил, а сегодня смотрю на себя в зеркало и не узнаю - старик. Почему вы думаете, что вам больше пятидесяти?
-Этот,- я показала на моего лечащего врача,- сказал, что я пятьдесят восьмого года рождения. А сейчас две тысячи одиннадцатый год. Сложнейшие математические вычисления привели меня к цифре пятьдесят три.
-А какое сейчас время года?
-Если верить календарю осень, если погоде- то весна, теплынь, птицы поют.
-А число?
-Сегодня воскресенье и несчастливое тринадцатое.
-Вот видите, вы всё помните.
-Ничего я не помню. Игорь Афанасьевич говорил с кем-то по мобиле и упомянул что сегодня выходной, да и календарь висит на стене с отмеченной датой. Солнечная аномальная погода в окне маячит. А может я родилась уже пятидесятитрёхлетней? Или с рождения в коме была? Вы точно меня не совали в чужое тело?
-Кроме того, что вам сменили мозги на свинцовые, и вы в чужом теле, что вы можете сказать? Ощущения какие-то?
Седой психиатр мне начинал нравиться. Наверное, поэтому я понесла чушь, лишь бы удержать его внимание к своей персоне:
-Я помню свет в конце туннеля. Я плыву на этот свет. Тут меня хватают за ноги и бьют по спине. Мне больно я кричу. А тот, кто меня бил ещё сказал: «У вас девочка. Поздравляю». А ещё я помню своё зачатие, как мужская моя половина плыла к женской половине. Мне так хотелось успеть первому, но многие были проворнее. Я - мужское начало, остановился и крикнул: «стойте, вы не знаете дороги, можете заблудиться, идите за мной я выведу вас, у меня есть джи пи эс навигатор. Все пристроились сзади и пошли за мной, но я - то пришёл первым, и яйцеклетка была моя. А я, яйцеклетка, не любила наглых и первых и не пускала, в свою половину, пока я, мужское начало, не шепнуло женской, что куплю обручальное кольцо и мы слились.
Седой рассмеялся и спросил:
-Ну и как купил?
-Конечно, моя мама забеременела, и мой отец женился на ней. Понимаете, он был намного старше её, поэтому не хотел портить ей жизнь, тем более мои бабушка и дедушка были против их союза. А тут сделали меня, и всё, пришлось сочетаться законным браком. Маму лишили наследства и выгнали из дома. Знаете, мне ещё в детстве сказали, что примут любого кого бы я ни выбрала. Мои родители всегда верили в любовь и ставили её на первое место. Важнее всего. А вот мне не повезло.
Я замолчала и уставилась на него. Что за бред я несла? Или не бред?
-Любовь Михайловна, я был знаком с вашей мамой. Она и ваш отец никогда не были женаты. И вас я помню. Я зайду позже. Отдыхайте. Он посмотрел на мою тумбочку, на которой стояла только больничная кружка с чаем, и заботливо поинтересовался, - Вам что-нибудь нужно?
-А вы не инопланетяне? Почему у меня мозги свинцовые?
-Нет, мы обыкновенные сельские врачи, и вы в обыкновенной сельской больнице. Вы упали два раза, и у вас лёгкое сотрясение. Амнезия должна скоро пройти. Что принести?
-Ручку, или карандаш, желательно два и разных цветов, бумагу чтоб писать. И ещё рулон туалетной бумаги. Ах да зубную пасту. Безобразие, а не туалет в отделении ни зеркала, ни бумаги. Было упомянуто, что у меня есть брат. И что он не мог мне принести необходимое? Его что жаба огромная душит? Вот повезло мне, мало того, что мозги отшибла, так ещё брат, зажал бутылку минералки. И где он, почему не навестил сестру?
-Хорошо он вас навестит днём. Это мы не пускали его к вам. Хотели вначале с вами поговорить. Мало ли что,- подал голос Анатолий Афанасьевич.
-Боялись эмоционального перегруза? Не бойтесь у меня к нему иммунитет.
Я задумалась, а почему я не волнуюсь при мысли, что увижу брата? Мы с ним чужие, не ладили? Поэтому я уехала?
-Хорошо, его не пускали, а вещи от него тоже, что ли под запретом? Может, я не хочу в больничном халате здесь щеголять, а хочу в цветастом, ярком. Мало ли что вдруг судьбу встречу.
Седой опять засмеялся, а лечащий стал оправдываться:
-Он здесь был по другим делам, тут вас привезли без документов. Женщина что была с вами, продиктовала фамилию имя и убежала, пообещав, что всё факсом перешлёт. Вот ждём. А брат вас узнал. Сказал, что семь лет назад вы уехали из дома и не давали о себе знать. Это ваша не первая потеря памяти?
-Не знаю. Я растерянно смотрела на них.
-Отдыхайте, набирайтесь сил,- сказал Вениамин Сергеевич и похлопал меня по руке. Хороший мужик, интересно, а он женат? Я зевнула и решила немного поспать.
Когда я открыла глаза, на тумбочке уже стояла бутылка минералки, два яблока, апельсин. Лежала общая тетрадь, синяя и красная ручки, рулон туалетной бумаги и тюбик зубной пасты. Хороший человек этот психиатр. А может я ему понравилась? Мне бы халатик ярче, макияж, и сходила бы я к нему на приёмчик…
-Тут к тебе доктор приходил, - вторглась в мои мысли пожилая соседка,- Ну ты нас повеселила, молодец, а то лежим здесь скучаем. Действительно память отшибло?
-Начисто!
-Да что ты говоришь!
-А где я нахожусь?
- В больнице.
-До этого я допетрила. Где она находиться?
-Ильский посёлок.
-А где он находится?
-Северский район.
-А он где?
-Рядом с Апшеронским.
-А относительно России?
-Здесь. Ой, извини Краснодарский край.
К соседкам пришли родственники и они вышли. Я решила перекусить, а потом попытаться понять кто я. Яблоки оказались очень вкусными, апельсин то же ничего. Когда с фруктами было покончено, я открыла тетрадь и написала заглавие: «Я». Под заголовком записала: «Иванова Любовь Михайловна, 1958 года рождения. Не замужем», почему- то я в этом была уверенна и не только из-за отсутствия обручального кольца. Я вздохнула, и в скобках приписала: «но хочу». Далее вздохнула и написала, - «плохо выгляжу, лишний вес около 15 кг. Не слежу за внешностью! Я близорука. В настоящее время работаю. По словам брата, удрала из дома шесть лет назад». Красной ручкой написала,- «вышла из тюрьмы? Псих дома? Без средств, в долгах? Аскет?» Нет не совсем аскет и нищая – на моем пальце красовалось красивое кольцо из белого золота с маленькими бриллиантами. Кроме этого кольца, было ещё серебряное с бирюзой тоже довольно красивое, и золотое безвкусное. Каждое из них отзывалось в душе чувством. Серебряное - чувство вины, золотое - сожаление. А когда я смотрела на дорогое с бриллиантами, мне хотелось выть на луну – так тоскливо было на душе. Кольца что-то означали, но память не пожелала выбрать их как причину возращения. Перевернула страницу, озаглавила: «Тоня». «Она знает, кто я. Привезла меня, не смогла остаться торопилась. Знает, где я работаю. Имеет доступ к моим документам. Знает Сашу». Красной пастой, приписала: «Подруга? Коллега? Сестра? Родственница?» На следующей странице написала: «Саша». «Требует ухода. За него я могу волноваться». Красным дописала: «Сын? Любовник (Сожитель)? Домашнее животное?» Следующий заголовок - «Сумка». «Старая, потёртая, внутри - зарядка, очки, дешёвая косметика, тощий кошелёк. Я ночевала не дома, так как в сумке есть смена белья и зубная щётка». Красной ручкой вывела - «У любовника? Подруги? Родственников? В гостинице или что-то вроде этого? Особенность – есть зарядка, нет мобильника. Украли? Забрала Тоня? Потеряла? Забыла там, где ночевала? Загадка - пакет с погрызенными карандашами». Следующий заголовок «Брат». «Случайно был в больнице, узнал. Не принёс вещи. Не передал записки. Не беспокоится обо мне. Не жаждет увидеть. Сказал, врачам, что я уехала из дома семь лет назад. Думал, что я мертва? А хочет ли он, чтоб я нашлась?» Я взяла красную ручку,- «Боится за имущество? Мы в ссоре? Семейная тайна? У него нет моих вещей?»
Заглянул лечащий врач, спросил как самочувствие? А как оно может быть со свинцовыми мозгами? Если извлечь свинец из моей головы, то его хватит на изготовление сейфа.
-А документы мои по факсу пришли? Мой доктор покачал головой. - Понимаете, женщина, которая меня привезла, обо мне всё знает, даже доступ к документам имеет. Не прозевайте того, кто их отошлёт. На страховом свидетельстве будет написано место моей работы. Это ниточка к моей памяти.
-Не беспокойтесь, мы всё сделаем. Вас хочет видеть ваш брат. Вы как? Готовы к встрече?
Я кивнула. В палату вошёл полицейский. Я поняла что, не разбираюсь в звёздах на погонах, в званиях, еле вспомнила что одна - майор, но у этого было их несколько. На вид ему было лет так тридцать, с хвостиком. Он вошёл и застыл, смотря на меня, в руке держал увесистый пакет. На его лице был немой вопрос, а в глазах - радость, боль, надежда и любовь одновременно. Он молчал я тоже. Наконец ему надоело играть в молчанку:
-А ты совсем не изменилась. Выглядишь как всегда молодо и классно. Мне сказали, что ты всё забыла. Меня не помнишь?
-А надо? Может, есть причина, чтоб не вспоминать?
-Сестрёнка ты что!?- испуганно воскликнул новоявленный брат.
-Я что? Я тебя не помню, и поэтому не чувствую привязанности к тебе. Но ты- то знал что я здесь, ни продуктов, ни одежды, ни записки типа, мол, рад видеть выздоравливай. Кто такие Тоня и Саша?
-В посёлке много Саш, а вот Тонь нет. Есть Антонина Ивановна, ей за семьдесят, не ходит почти. Сестрёнка прости, тут такое случилось! Андрюха твой… умер! Руки на себя наложил, я там был, пока управился, протокол, понятые…
-Мой Андрюха? А кто он мне?- перебила я его.
-Друг детства. Хороший друг. Он и твой муж….
-У меня есть муж?!!
-Он тебя бросил, уехал.
Час от часу не легче. Муж бросил, друг умер.
-А дети есть у меня?
-Нет.
Что-то очень тоскливо стало на душе. Хоть вой. Я вздохнула.
-А ты уверен, что я твоя сестра? Может, похожа просто на неё.
-Что такое Пурецца?
-Роза белого цвета, без шипов.
-А Чёрная Магия и Чёрная Красавица?
-Считаются черными розами. Почти черные. Но они темно бордовые.
-Ланкастер-Йоркский?
-Английские садовники вывели особенный сорт розы, на одном и том же кусте цветут и красные, и белые розы. В память о братоубийственной тридцатилетней войне между Алой и Белой розой, то есть в войне между домом Йорков и домом Ланкастеров. Началась эта война в середине пятнадцатого века в дворцовом парке Тампль из-за пустячной ссоры между Йорками и Ланкастерами. На гербе Йорков красовалась белая роза, а на гербе Ланкастеров – красная, - на одном дыхании выпалила я и удивилась, - Откуда я это знаю?
Новоявленный брат подошёл ко мне, обнял, и прошептал:
-Ты всегда была завёрнутая на розах. Я до сих пор ухаживаю за ними. Несколько кустов погибли, а остальные живы. Летом так красиво цвели! Они всегда мне напоминают о тебе.
-Я ничего не помню! Может это не я? Ты уверен? Мало ли что, вдруг я тоже, как она, садовник?
Брат взял меня за руку.
-На запястье видишь родинки. Три родинки. Как треугольник. Если ты закатаешь рукав халата, то чуть выше около локтя будет точно такой треугольник.
Я оголила свою руку и увидела треугольник.
-У меня безобразный шрам на животе, знаешь от чего он.
-Знаю, но не скажу, не смогу. Я принесу твои тетради, ты вела дневники. Прочтёшь, вдруг сразу вспомнишь.
-Братишка, мухой за ними. Фото не забудь, семейные. Как кстати твоё имя.
-Богдан.
Ксения воспользовалась тем, что Анатолий Афанасьевич на работе и выписалась. Девушка смахивала слезы с уголков глаз, когда прощалась со мной. Современная молодёжь - такая нервная! Я осмотрела пакет, принесённый Богданом. Там была разнообразная вкуснятина, халат и тапки. Перекусив немного бананами, конфетами, орехами, йогуртами, выпив две коробочки сока, я переоделась в симпатичный голубой халатик, кстати, он был чуть великоват. Ужас, моя талия была ещё больше?! Волосы стянула сзади красивой заколкой, её я обнаружила в кармане халата, оставив по бокам два кокетливых локона. Надела тапочки на каблучках, что было, кстати, с моим невысоким ростом. Вот теперь можно и прогуляться по отделению. Я вышла в коридор, пол уже не шатался. Вот такие в сельских больницах специалисты - и пол укрепят, и мозги сменят! Узнав на посту медсестры, где кабинет психотерапевта, я пошла к Вениамину Сергеевичу. Около столовой наткнулась на большое зеркало. Оглядев себя со всех сторон, я осталась довольна своей внешностью, для полтинника сойдёт. Синяки под глазами и ссадина на лбу – результат травмы они со временем исчезнут. Но в остальном работы непочатый край - строгая диета, интенсивный уход за кожей лица и рук, физическая нагрузка на мышцы спины - сутулость надо срочно убирать. А ногти! Это ужас! Мне нужен маникюрный набор, надо по палатам походить, попросить одолжить хотя бы пилку.
Я без стука открыла дверь кабинета, подошла к столу и села напротив Вениамина Сергеевича. Он смотрел на розу в хрустальной вазе. Сорт Чёрный Нефрит насыщенный тёмный цвет лепестков, почти чёрный. Что это была за роза! Королева всех роз! Букет из таких роз дарят только на знаменательное памятное событие. Но она одна сиротливо скучала в вазе, а под вазой стояла фотография женщины.
-Жена?- спросила я, показывал на розу, - Когда?
-Пять лет назад. Инфаркт. Сегодня ей исполнилось бы шестьдесят.
Я молчала с минуту, он тоже.
-Зайду в другой раз, - наконец сказала я, и уже поднялась, чтоб уйти, но Вениамин Сергеевич, подскочил ко мне, взял за руку и повёл вглубь кабинета, где были два кресла, столик с кофейником и конфетами на блюдце. Он налил кофе, придвинул ко мне блюдце и спросил:
-Так ничего и не вспомнили?
-Сколько я буду так? Ни прошлого, ни настоящего, ни будущего? А вдруг память совсем не вернётся?
-Вернётся. Зацепится за какую-нибудь мелочь, и вы всё вспомните.
-Может, виноват не ушиб головы, а я? Вдруг в той моей жизни есть то, что хочется забыть. Такое, например,- я, указала на розу. А вдруг, вспомнив все, я пожалею об этом? Вы упоминали, что знали мою маму?
-И маму и тебя. Но не близко, по работе общались. Она терапевтом в больнице работала, а ты в регистратуре в поликлинике.
-Не помню. Я жила в Ильском? Вот названия других станиц помню - например, Холмская, Динская, Ленинградская, а Ильский нет. Как будто в первый раз слышу о нём. Странно.
-Вас что-то тревожит? Как ваша голова?
-С головой всё в порядке. Намного меньше стала болеть, я уже почти не чувствую свинец. Но вот в душе появилось чувство тоски. Как у волка, когда он воет на луну. Хочется открыть окно и выть.
-Вот только к окнам не подходите. И часто вы воете на луну?
-Раз в месяц. Не знаю…, почему я в этом уверена? Я на вашу розу глянула и сердце сжалось. Как будто в моей жизни тоже роза, но не чёрная, а жёлтая - расставания, разлука. Брат приходил, он меня признал. А я смотрю на него и ничего не чувствую. Он сказал, что меня муж бросил и уехал. Принесёт мне сейчас семейные фотографии и мои дневники. Мне можно их читать? Вреда не будет?
- Нет. Конечно же, нет. Читайте.
-На моей руке кольца. Я чувствую, что они что – то значат для меня. Но как я, ни напрягала память – бесполезно. Я протянула руку Вениамину Сергеевичу, он нежно взял её и стал рассматривать кольца.
-Они не сочетаются друг с другом, следовательно, они важны для вас, все три. Скорее всего, это память о ком-то, кого вы не хотите забывать. Вы за этим пришли, спросить?
-Я пришла не за этим. Я осматривала свои вещи в сумке. Думала, как и вы, что память за что-то зацепится, спотыкнётся. В сумке я обнаружило то, что не вписывается ни в одно логическое объяснение. Мне важно узнать ваше профессиональное мнение. Я достала бумажный свёрток из кармана и развернула его. Вениамин Сергеевич начал внимательно изучать искалеченные карандаши.
-Любопытно, - пробормотал он, с интересом рассматривая следы зубов на самом неповреждённом карандаше. - Согласны на эксперимент?
-Конечно. Я подумала о гипнозе или что-то в этом роде. Доктор встал, подошёл к столу, потом к раковине. Зачем ему мыть руки перед сеансом гипноза? Он вернулся ко мне, протирая ваткой карандаш. Воздух наполнился запахом этилового спирта.
-Прикусите со всей силы,- сказал он, протягивая мне карандаш. Я смотрела на него, и не могла понять, серьёзно ли он это говорит или у него такой странный юмор. В любом случае мне он нравился, и я не хотела его разочаровывать.
-Если я сломаю зубы, вы мне оплатите стоматолога, договорились? Вениамин Сергеевич кивнул, я зажала карандаш зубами, но надавить сил не было. Тут я вспомнила слова брата: «муж бросил, друг умер, детей нет», разозлившись на свою неудачную жизнь, я с ненавистью сжала зубы, и не один раз. То, что осталось от карандаша, я выплюнула на салфетку, заботливо протянутую доктором.
-Слишком сильно, вы его сжевали,- сказал он, рассматривая огрызки. – Давайте повторим, на этот раз постарайтесь не так яростно.
Запах этилового спирта вызвал у меня желание выпить. У врачей всегда есть коньяк, только удобно ли просить угостить спиртным? Я зажала карандаш зубами и вспомнила что мне пятьдесят, и я не помню свою юность, не помню того, кого любила, кто любил меня. А был ли он? Карандаш треснул на две половины.
-Хорошо,- изрёк мой доктор,- но мне надо, чтоб он остался цел. Повторим ещё раз.
-А вам не жалко карандашей?
-У меня их много. Для хорошего человека не жалко. Грызите на здоровье.
-Ладно, только с условием. Вы мне в кофе добавите ложку коньяка. И столовую, а не чайную.
Я стиснула зубы, думая, о своём лишнем весе, о морщинах, о подбородках. Карандаш остался почти целым.
Психотерапевт внимательно рассматривал следы зубов на убитых мной карандашах, я пила кофе с привкусом коньяка. Настроение улучшалась. Жизнь в пятьдесят только начинается, вспомнила я чьи-то слова. Что ж начну её с чистого листа.
-Ваш вердикт доктор? Какое вы сделали умозаключение?
-Эти карандаши в сумке, ваши, то есть их грызли вы. Следы зубов на принесённых и моих карандашах идентичны. Вы их видимо собирались выкинуть, но забыли или не успели. Ничего не приходит в голову? Почему вы их кусали? Доктор снисходительно смотрел на меня и улыбался.
-Зачем мне надо было грызть карандаши?- удивилась я, тут меня осенило, и я прошептала,- я, что сбежала из психушки?! Я доктор, видимо обыкновенная псих больная, ударилась головой и от этого пришла в норму. А когда голова перестанет болеть, сумасшествие вернётся! О боже мне придётся все время ударяться головой, чтоб быть нормальной!?
Доктор затрясся и сквозь смех спросил:
-Вы при мне, когда их грызли, о чём думали?
Я честно призналась. Психиатрам и священникам надо говорить правду. Тем более, хуже мне уже не будет. Подлечат, и отправят обратно в психушку.
-Скажем так, нахлынувшие на вас чувства вы перевели в силу сжатия зубов?
Я изобрела новую формулу? Сила эмоций равнозначна силе сжатия зубов действующей на карандаш. Я гений – соединила физику и лирику.
-Значит, я грызу карандаши от избытка чувств?
-Похоже. Сильный был видимо избыток. И несколько раз.
-Это же ненормально!
-Нормально. Если я правильно догадываюсь, о причине побудившей вас прикусывать их, то поверьте моему опыту, это норма.
-Сколько, вы, опытный психиатр, знаете женщин, которые грызут карандаши?
Вениамин Сергеевич налил мне ещё кофе, добавил коньячок. Я хлебнула этот великолепный напиток и с немым вопросом посмотрела на него.
-Когда был молодым, я много знал таких женщин. Потом женился, моя жена иногда кричала, иногда зажимала рот подушкой. А было и так, что кусала меня. Карандашей в её зубах, правда, никогда не было, не догадались мы глупые. У вас была неспокойная ночь, судя по их количеству и качеству сжёванности. Любовь Михайловна, поверьте мне, такую женщину как вы нельзя потерять, забыть. Тот, кто заставил вас грызть карандаши должен уже искать вас, потерпите немного. Вы, наверное, к брату ехали после шести лет разлуки, вот и проведите с ним какое-то время, пока память не вернулась, или ваш мужчина за вами не приедет.
-Он не мой мужчина, и он не кинется меня искать, - решительно заявила я.
-Вспомнили?!
-Нет! Я собрала все щепки и взяла с собой. Зачем? Почему не выбросить их в мусорное ведро? Я скрыла следы своего присутствия. Наверное, он женат и я была у него дома. Вещи в моей сумке, зубная щётка подтверждают это. Жёлтая роза в памяти, на сердце невыносимая тоска. О боже! Я видимо забыла у него свой мобильник! Спасибо вам. Если я останусь жить здесь в посёлке у брата, вы женитесь на мне? Я буду притворяться нормальной, обещаю.
-Любушка, я так не могу уже,- он показал мне на загубленные карандаши.
-Ну и фиг с ним. Будем держаться за руки, и любоваться закатом и звёздами. Одиночество это высшая мера наказания для женщины. Дайте мне шанс на апелляцию.
-Спасибо за предложение. Поверьте, у вас всё будет хорошо, и без меня, старика.
Не глядя на Вениамина Сергеевича, я встала, взяла свёрток с изуродованными карандашами и положила их в карман. Карандаши, которые грызла ради эксперимента, завернула в салфетку и отправила к братьям по несчастью. На полпути к двери я опомнилась, вернулась к доктору и со словами «Спасибо» поцеловала его в щёку и мысленно сказала:
«Гуляй пока на свободе, позже начну на тебя охоту».
В больничном коридоре, около палаты меня ждал брат. Или он не брат? Ошибся, наверное, просто я похожа на его пропавшую сестру. Я взяла его за руку и подвела к зеркалу.
-Смотри, у нас нет ни одной даже миллиметровой одинаковой чёрточки. Я брюнетка, судя по отросшим у корней волосам, ты - русый. У меня карие глаза у тебя серые. Мы не можем быть братом и сестрой!
Я резко отвернулась от зеркала с мыслями вернуться в палату, но видимо долгое пребывание на каблуках не принесло мне пользы, закружилась голова, подкосились ноги, Богдан усадил меня на кушетку, и испуганно спросил:
-Врача позвать?
Мне было приятно, что он волнуется за меня. Богдан начинал мне нравиться.
-Нет, я хорошо себя чувствую. Просто на ногах долго была, на каблуках. Тапки красивые, но есть более безопасные? Плоская резиновая подошва?
-Куплю. Мы брат и сестра не сомневайся. Ты копия своего отца, я своего. Так мать говорила. Поэтому мы и не похожи друг на друга.
-Значит, у нас разные отцы. И кто мой?
-Никто не знает. Эту тайну мать унесла в могилу.
-А твой? Тоже семейная тайна?
-Нет, они были женаты, мать и мой отец. Он ментом был, как я. Погиб. Ты его не помнишь? Ах, да, ты же ничего не помнишь.
-Богдан, а наша мать? Я поняла, её больше нет. Расскажи о ней.
-Всю жизнь проработала здесь в больнице, она врачом была, вышла на пенсию. Ты здесь тоже работала, сначала помощницей на кухне, потом в регистратуре сидела, тоже не помнишь?
-Но меня никто здесь не признал?! Нет, признал один – психиатр. Мировой мужик!
-Так больничный коллектив уже не раз сменился за эти годы. Тут все уже другие, и врачи, и медсестры, и повара.
-Братик, если ты не торопишься, рассказывай всё с самого начала. Когда я родилась, что говорили обо мне другие?
-Ты родилась на старый новый год, тринадцатого января 1958 года. Кто отец загадка. Много слухов ходило по селу, много ревнивых баб косо смотрели на своих мужей, но ты росла, не на кого не похожа, и все успокоились. Ты была весёлым, добрым человеком. Красивая очень, но понимаешь…. Богдан замолчал, через секунду он дипломатично изрёк, – Ты плохо училась, еле, еле на тройки…
Я дура! Вот так новости!
-…не любила учиться. А вот землю любила. Огород, сад, всё было на тебе. Цветы любила. Особенно розы. У тебя были самые красивые розы. На продажу их выращивала, прирабатывала так.
Я торговала розами?! Формировала букетики, оборачивала целлофаном, совала их в железные ведра и стояла на базаре?! Что ещё миленького я о себе узнаю?
-Расскажи о моем бывшем муже? Мы как жили? Почему расстались?
-Ты с Игорем дружила, чуть ли не с яслей. В школе за одной партой сидели. Ждала его, когда он в городе учился, после института год в армии служил, ты всё ждала. Он вернулся, и вы поженились, прожили двадцать лет. А потом он уехал, не сказав ни слова, бросил тебя и не вспоминал. Пришла после работы, записка, заявление на развод и вещей нет. Через полгода твоя свекровь дом продала и уехала к дочери в Москву. После этого ты вернулась домой.
Двадцать лет брака! Что я сделала такого, что он не захотел даже со мной разговаривать? Переспала с его лучшим другом? Вполне возможно, сплю же я с чужим мужем, тем, что с карандашами.
-А кто такой Андрюха, который на себя руки наложил?
-А так вы все с детства дружили, ты, Игорь, Андрей, Наташа и Зина. И тот и тот сделал тебе предложение, ты выбрала Игоря. Когда Зина развелась и вернулась, Андрей женился на ней. Повесился он в пятницу. Я здесь в больнице в пятницу был, показания снимал, так одна пьяная семейная драка. Тут вижу тебя лежащую без сознания в приёмном покое. Я глазам не поверил! Посмотрел в больничной карточке - фамилия, имя всё совпадает. Я хотел остаться, с тобой, но мне сказали, что моё присутствие не нужно, они сообщат мне, когда ты в себя придёшь. Собрал тебе вещи, а приехать, не успел до вечера, закрутился весь, то одно, то другое. Вечером меня к тебе не пустили. А тут ещё Андрей...
-Фото показывай.
-Не могу альбом найти, всё обыскал, нет его. Я тут несколько фотографий принёс, всё что нашёл. Он протянул мне чёрный пакет, в таких когда-то упаковывалась боящаяся света фотобумага. Я рассматривала фото, с надеждой, что память вот, вот, спотыкнётся, и я всё вспомню. Но она твёрдо стояла на ногах. Я знала теперь, как я выглядела, на своей свадьбе, как выглядел Игорь, наш друг Андрей, мой отчим. Надеялась, фото мамы, вызовет в моей душе сильный отклик. Но нет, на меня с карточки смотрела незнакомая женщина. Две вещи обрадовали меня, первая это то, что Богдан мой брат, и вторая - я глупая, а не псих больная.
-Богдан, никого не узнаю. А где мои дневники?
Богдан протянул мне четыре толстые тетради. Я открыла ту, что лежала сверху - корявый подчерк, на каждой странице нарисован цветок.
-Это ещё со школы.
-Ты читал их?
-Нет. Как можно! Я читал только это, он протянул мне блокнот. – Тут записано, как ухаживать за розами, где и какой сорт у тебя растёт. Ты пересадила все розы к нам в огород, когда твоя свекровь дом продала. Один куст только не прижился. Тебе его Игорь в честь двадцатой годовщины свадьбы подарил. Так романтично это было, он сказал: «Единственная роза на свете для моей единственной», А спустя два месяца бросил тебя! Ты даже не знала, какая это роза была, погибла, так и не дав ни одного бутона. Я нечаянно сгубил ещё три куста, а остальные живы. Придёшь домой, посмотришь, хотя, смотреть не на что, я их к зиме уже приготовил. Весной полюбуемся.
-Богдан, а я, почему уехала, по твоему мнению?
-Не смогла забыть мужа. Или из-за Андрея, он, как Игорь тебя бросил, проходу тебе не давал. Все ходил и ходил ...
Точно, с ним, наверное, переспала, а Игорь узнал и уехал.
-... а потом его жена прибежала, кричала, что ты семью рушишь, а у них дети. Плакала, просила тебя уехать. Вот ты и уехала, вещи даже не взяла, только документы забрала и записку оставила. Уезжаю мол, навсегда, не могу здесь жить, все напоминает об Игоре, простите мамочка и братишка, не ищите меня. Мать через два года умерла. Не знал где ты, чтоб сообщить. А сейчас объявиться решила, упала и память потеряла.
Я протянула руку:
-Узнаешь кольца? Они что–то значат?
-Вот это узнаю, - брат показал на золотое, которое отзывалось чувством сожаления, - подарок Игоря, на первую годовщину. А где обручальное? Ты его тоже носила, даже после того как он уехал.
-Если бы я помнила. А это с брюлликами и серебряное?
-Не было их у тебя, точно. Сестрёнка я зайду к доктору узнаю, когда тебе можно домой. Дома и стены лечат.
Двадцать лет брака и сожаление?! Ни любви, ни обиды? Осталось узнать перед, кем я виновата и по кому страдаю. Хозяина карандашей, я исключила – если он мой любимый, то почему в душе тоска и хочется выть? Из-за того, что он женат? Ко всему прочему, я делаю несчастной какую-то женщину!? Я пошла в палату, легла и сразу уснула.;