I
В середине лета 1985 года горняки и жители города Стаханов Ворошиловградской (ныне - Луганской) области, что на востоке Украины, пригласили Генерального секретаря Центрального Комитета Коммунистической Партии Советского Союза Михаила Сергеевича Горбачева отпраздновать День Шахтера, совпавший в том году с пятидесятилетием стахановского движения.
Михаил Сергеевич в ответном письме, зачитанном диктором Центрального телевидения в программе «Время», сердечно благодарил за приглашение и искренне сожалел, что приехать не сможет, так как «процесс перестройки и ускорения требует от всех нас не только гордиться прежними достижениями, но и плодотворно работать на благо советского народа и всего мирового человечества…»
История города Стаханов начинает свой отсчет с 1814 года, когда на этой территории был найден каменный уголь и основано село Андреевка. В 1894 году сахарозаводчик Шубин закладывает капитальную шахту №1 «Карл» (впоследствии - шахта имени Ильича). Осенью 1896 шахта №1 выдала «на-гора» первый уголь. С 1898 года деревня Шубинка – вблизи шахты - стала называться Кадиевкой.
В 1932 году поселок Кадиевка обрел статус города и в своей судьбе повторил этапы большого пути всей страны. Был он и Серго (с 1937 по 1940 годы), и снова Кадиевка Луганской, Ворошиловградской, и снова Луганской области. 15 февраля 1978 года с целью увековечения памяти выдающегося новатора производства, Героя Социалистического Труда Алексея Григорьевича Стаханова, Указом Президиума Верховной Рады Украинской ССР Кадиевка была переименована в город Стаханов. Строго говоря, в 1978 году на месте одного города возникло сразу три – Стаханов, Теплогорск и Алмазная…
Стаханов Алексей Григорьевич родился двадцать первого декабря 1905 года по старому стилю (или третьего января 1906 по новому) в деревне Луговая Орловской губернии в бедной крестьянской семье. Батрачил, был пастухом. Три зимы учился в сельской школе, которую не окончил. Не имея другой возможности выбиться из нужды, в 1927 году приехал на работу в Кадиевку на шахту «Центральная-Ирмино», мечтая заработать деньги на лошадь. В анкете в графе образование о себе писал «малограмотный». Сначала работал тормозным, коногоном, отбойщиком, а с 1933 – забойщиком.
В 1935 году парторг шахты «Центральная-Ирмино» Константин Петров выступил с почином к Международному дню молодежи организовать небывалый рекорд выработки угля. Заведующий шахтой Заплавский был решительно против, мотивируя это тем, что единичный рекорд парализует работу шахты, отвлечет от выполнения плана. Однако, коммунисты не отступили и продолжали втайне готовиться. На роль рекордсмена был определен молодой забойщик Алексей Стаханов. «У отца кулак был размером с голову ребенка, — вспоминает дочь Стаханова - Виолетта Алексеевна. — Бывало, на спор подлезал под лошадь и поднимал её. Поэтому неудивительно, что на рекорд отправили именно его».
В ночь с тридцатого на тридцать первое августа Алексей Стаханов добыл отбойным молотком за смену сто две тонны угля, перекрыв норму выработки в четырнадцать раз, заработав двести рублей вместо обычных двадцати пяти - тридцати. Такой высокой производительности труда удалось достичь благодаря освоению новой техники – отбойного молотка и разделению труда забойщика и крепильщика. Это позволило одному человеку произвести отбойку угля в нескольких уступах. Кроме этого была проведена предварительная подготовка: лесогонам поручили спуститься в шахту раньше, чтобы обеспечить лесом крепильщиков; коногоны выполняли бесперебойную вывозку угля. Стаханов всю смену работал отбойным молотком, двое шахтеров крепили за ним уступ, а раньше эту работу делал один человек. Но, чтобы исключить нападки и обвинения в несостоятельности рекорда, партком шахты счел «заранее указать и предупредить всех тех, кто попытается клеветать на тов. Стаханова и его рекорд, как на случайный, выдуманный и т.д., что партийным комитетом они будут расценены как самые злейшие враги, выступающие против лучших людей шахты, нашей страны, отдающих все для выполнения указаний вождя нашей партии товарища Сталина «О полном использовании техники».
В условиях ненаучного планирования, неритмичности производства и постоянной штурмовщины ставка делалась на «трудовой героизм». Одиннадцатого сентября в газете «Правда» появился термин «стахановское движение». Первоначально он применялся для определения борьбы за повышение производительности труда только в угольной промышленности, но уже тринадцатого ноября был распространен на все сферы производства. Стахановское движение, поддержанное и возглавленное Коммунистической партией, за короткое время охватило все отрасли промышленности, транспорт, строительство, сельское хозяйство и распространилось по всему Советскому Союзу. В стахановское движение включились и сотрудники НКВД.
Наибольшей выработки в Донбассе достиг Н.А. Изотов, добывший первого февраля 1936 на шахте № 1 «Кочегарка» (Горловка) шестьсот семь тонн угля за смену.
В ноябре 1935 состоялось Первое Всесоюзное совещание стахановцев в Москве, которое подчеркнуло важную роль стахановского движения в социалистическом строительстве. На этом же совещании прозвучала ставшая впоследствии крылатой фраза Сталина: «Жить стало лучше, товарищи. Жить стало веселее. А когда весело живется, работа спорится…. Если бы у нас жилось плохо, неприглядно, невесело, то никакого стахановского движения не было бы у нас».
Алексей Стаханов был награжден орденом Ленина. В 1936 году по решению Политбюро ЦК ВКП(б) Стаханов был принят в члены ВКП(б) без кандидатского стажа. Назначенный инструктором в тресте «Сергоуголь», он присутствовал на многочисленных митингах, совещаниях, съездах, сидя в почетном президиуме. В том же 1936 году был принят в Промакадемию, избран в Верховный Совет СССР. В 1941 был назначен начальником шахты № 31 в Караганде. В 1942 стал начальником сектора социалистического соревнования в Наркомате угольной промышленности в Москве.
В 1957 году международный деятель рабочего и коммунистического движения Морис Торез, который, кстати, тоже в свое время работал на шахте, спросил как-то при встрече у Н.С. Хрущева, а где же, теперь, знаменитый Алексей Стаханов? Никита Сергеевич замешкался, ибо не знал, и ответил: «на Донбассе, на шахте». А Стаханов в то время так и работал в Министерстве угольной промышленности СССР в той же должности. Но слово — не воробей, тем более в таких высоких межгосударственных сферах, и пришлось переезжать зачинателю стахановского движения из столицы обратно «на Донбасс, на шахту»…
Так Алексей Григорьевич попал в город Чистяково Донецкой области. Там он работал заместителем управляющего угольным трестом, а потом помощником главного инженера шахтоуправления. В 1970 был награжден вторым орденом Ленина и удостоен звания Героя Социалистического Труда.
Звание Героя Социалистического Труда Алексею Стаханову было присвоено на десятки лет позднее, чем тем людям, с которыми он когда-то начинал «сворачивать горы». В сентябре 1975 года в Колонном зале Дома союзов открылась Всесоюзная научно-практическая конференция, посвященная сорокалетию стахановского движения. Самого Стаханова в Москве не было. О нем попросту забыли, хотя официально объявили, что Алексей Григорьевич не смог приехать из-за болезни, и пожелали ему скорейшего выздоровления.
Стаханов действительно был болен. На почве алкоголизма у него развился склероз, и его определили в психиатрическую лечебницу. Последним подарком советской власти знаменитому шахтеру стала персональная койка в больничной палате…
Чистяково переименовали в город Торез.
Алексей Григорьевич Стаханов умер в 1977 году. Там, в Торезе, и похоронен…
А спустя год после его смерти вышел Указ Президиума Верховного Совета УССР о переименовании города Кадиевки Ворошиловградской области в город Стаханов.
К пятидесятилетию стахановского движения в городе Стаханов был установлен памятник Алексею Григорьевичу.
На торжественном открытии памятника - у входа в парк культуры и отдыха «Горняк» - присутствовали министр угольной промышленности СССР Б.Ф. Братченко; председатель Президиума Верховного Совета УССР А.П. Ляшко; министр угольной промышленности УССР Н.К. Гринько; члены бюро обкома Компартии Украины и исполкома областного Совета народных депутатов; секретарь ЦК ЛКСМ Украины П.Н. Симоненко; делегации Донецкой, Челябинской, Кемеровской и Ростовской областей; капитан рыболовецкого траулера «А.Г. Стаханов»; почётные граждане города.
Фигура А.Г.Стаханова выполнена в бронзе, постамент и площадка из гранита место-рождения Житомирской области.
А двадцать седьмого августа 1985 года город был награжден Орденом Трудового Красного Знамени.
День Шахтера отмечали в последнее воскресенье августа. На построенном сразу после войны стадионе Победа, вмещающем в себя пять тысяч зрителей, в этот день устраивали праздничный концерт.
Для постановки юбилейного концерта из Москвы и Киева приехали режиссеры, которые ставили известные теперь всем торжественные представления открытия и закрытия Олимпийских игр в Москве в 1980 году. Весь мир навсегда запомнил большие прощальные слёзы олимпийского Мишки…
Из всех городских предприятий для участия в театрализованном представлении была отобрана специальная группа молодых работников – почти тысяча человек. Несколько месяцев они готовились к выступлению.
В день празднования на трибуны стадиона Победа были приглашены только заслуженные люди, партийное и профсоюзное руководство Украины, области и города. Было несколько представителей союзного руководства. В организации праздника принимал активное участие бывший парторг шахты «Центральная-Ирмино» К. Г. Петров. Само торжество на стадионе местные жители и рядовые горняки увидеть не смогли. Им показали большую часть представления по республиканскому телевидению.
II
Сергей Ивченко – забойщик шахты имени Ильича – той самой, что дала начало городу – на юбилейный концерт не попал. Но сильно не расстроился. В то время День Шахтера отмечали ежегодно. И всякий раз звезды эстрады и кино – не звездочки, а именно Звезды – в этот день своими лучами освещали и отогревали очерствевшие в каторжном труде сердца горняков. София Ротару, Юрий Гуляев, Лев Лещенко, Надежда Чепрага, Юрий Богатиков, Валерий Леонтьев, Филипп Киркоров, Игорь Николаев и Наташа Королева, Николай Гнатюк, ансамбли: «Самоцветы», «Лейся песня», «Червона рута», «Пламя», «Цветы» - и многие другие исполнители и творческие коллективы в разные годы приезжали на праздник.
Часто, к заявленным артистам, присоединялись другие, не менее заслуженные и замечательные знаменитости. Ведь афиши верстались задолго до праздничного концерта, а в то перестроечное время все изменялось очень быстро, почти мгновенно.
Так и накануне того праздничного вечера, через четыре года после юбилея, расклеенные по городу афиши сообщали: «В воскресенье в 18 часов на стадионе Победа состоится гала-концерт. В первом отделении – Александр Розенбаум».
Сергей Ивченко вместе с женой Галей и сыном Виталиком сидел левее центральной трибуны, в среднем ряду. К половине шестого все места на стадионе были заняты. Вокруг – шахтеры с семьями, некоторые – навеселе. Когда на электронном табло над центральной трибуной зажглось «18:00», сидящий на ряд ниже пьяненький мужик захлопал в ладоши, призывая начинать. Затем, не найдя поддержки, хлопать перестал и обернулся к Сергею:
- Мужик, первачка выпьешь?
- Не-а, - сказал Сергей и увидел, что у мужика, как и у него, иссиня-черные, будто намазанные тушью, ресницы и брови.
«Тоже забойщик», - подумал про себя Сергей. Забойщик, потеряв к Ивченко всякий интерес, отвернувшись, наливал себе из термоса прозрачную жидкость в пластмассовую крышечку. Внимание Сергея переключилось на двух смуглых черноволосых парней, кусающих мороженое в вафельных стаканчиках поочередно по одному в каждой руке. Это таджики – студенты горного техникума. Продавщица, в цветастой юбке, белой куртке и в белом колпаке на голове, сидела на деревянном ящике с сухим льдом и мороженым здесь же в проходе.
Стадион замер. Только милиционеры попарно прогуливались вдоль ограждений, отделяющих трибуны от футбольного поля и беговых дорожек. В центральном круге стояло три микрофона на высоких штативах. В разных углах раздавались отдельные хлопки, которые вдруг перешли в мощный гул. К микрофонам шел человек в темно-синей рубашке, в черных брюках и черных туфлях, расправляя на ходу правой рукой на левом плече широкий ремень, левой рукой придерживая гитару за гриф.
Подойдя к микрофонам, человек повернулся лицом к центральной трибуне и сказал:
- Добрый вечер, дорогие друзья!
«Розенбаум! Розенбаум!» - раздавалось вокруг Сергея.
- На ковре из желтых листьев, в платьице простом, - запел Розенбаум.
- Из подаренного ветром крепдешина, - неслось из динамиков южной стороны стадиона вверх к памятнику Ленину на площади перед Домом культуры имени Горького и дальше к кинотеатру «Мир» и шахте Ильича.
- Танцевала в подворотне осень вальс-бостон, - раздавалось из северной части вниз по улице Орджоникидзе к памятнику Стаханову и к городскому пруду Молодежный.
Розенбаум пел. Когда заканчивалась одна песня, к нему по газону бежали с цветами женщины и дети. Он принимал цветы, целовал – кому руку, кого в щеку. Забойщик спал, наклонившись вперед, свесив голову. Таджики ели мороженое. Сергей смотрел и слушал с любопытством и с легкой, внезапно обрушившейся грустью.
Грусть была тихой, как дуновение ветра в этот последний летний вечер, и липкой, как угольная пыль в забое на горизонте 916 метров. Сергей запомнил то приторное и отвратительно стыдливое, надломившее все тело чувство страха, которое он испытал, когда первый раз, через месяц после рождения сына, спустился в клети на километр внутрь земли, на девятом участке шахты XXII партсъезда. Это было в начале июля. На улице – в тени – под сорок, а в забое – за пятьдесят. И потом, после смены, заглушая страх разбавленным пивом, пронзила мысль, что этот ад – на всю жизнь…
Еще через год Сергей перешел в бригаду тестя на шахту Ильича. Пятьсот метров под землей - все-таки не километр. Да и к дому ближе…
Внизу у центральной трибуны вдруг произошло какое-то движение. Огромного роста человек в светлой рубашке и синих джинсах одной рукой отодвинул двух милиционеров, загораживающих проход, и нетвердой, но быстрой походкой двинул к артисту, держа в другой руке большую бутылку водки. Не дойдя до Розенбаума трех шагов, он дождался окончания припева песни, поставил в траву перед артистом бутылку, встал по стойке смирно, резко кивнул головой, словно отдавая честь, развернулся на сто восемьдесят градусов и той же нетвердой, уже неспешной походкой ушел обратно.
Зрители аплодировали. Розенбаум улыбался. Наступил антракт.
Кто-то из проходящих задел забойщика, и тот проснулся. Хлопнул раз в ладоши, затем диким злым взглядом огляделся вокруг и склонился над термосом.
Таджики покупали мороженое – штук шесть – в вафельных стаканчиках, обернутых бело-голубой бумажкой.
Когда прошло минут двадцать перерыва, стадион заполнился вновь. Зрители захлопали. А к микрофонам шел… Александр Розенбаум, но уже без гитары.
- Дорогие стахановчане, - сказал Розенбаум. – Несколько лет назад на свой замечательный праздник вы приглашали Михаила Сергеевича…
Стадион замер.
- Разрешите представить вам этого выдающегося человека – Михаила Сергеевича…
Розенбаум сделал паузу. Зрители заерзали на скамейках. По стадиону пронесся вздох удивления. Забойщик обернулся к Сергею и не то спросил, не то просто сказал вслух:
- Неужели «горбатый»… с бабой?!
- Боярского! – выдохнул Розенбаум.
Стадион на секунду замер, а потом взорвался аплодисментами.
Михаил Боярский во всем черном – брюках, рубашке, туфлях, шляпе и даже с черным платком вокруг шеи – выбежал к центру, отсоединил от стойки микрофон и под «минусовку» запел знакомым голосом с хрипотцой про зеленоглазое такси…
Песня закончилась. Женщины и дети с цветами спешили к артисту.
Поцелуи, автограф под проигрыш другой песни. Боярский пел и шел к южной трибуне. У самой трибуны он поднял над головой руки и в такт мелодии стал хлопать. Зрители с готовностью подхватили, а Боярский уже бежал к центральной.
Новая песня была Сергею не известна.
- Уеду срочно я из этих мест, - как бы дразнил Михаил Сергеевич.
«А я… мы - отсюда никуда не уедем», - подумал Сергей. «Черт с ней, с шахтой, рядом жена и сын. Не один же я там работаю. «Что ты знаешь о солнце, если в шахте ты не был?» Сергей провел ладонью по руке жены. Галя удивленно посмотрела на него, улыбнулась и повернула голову к Боярскому. Артист был внизу, метрах в десяти от них. В левой руке он держал микрофон, а правой махал, как будто призывая выйти к нему на зеленый газон. Таджики истолковали этот жест по-своему. Один из них привстал и несильно, навесиком, кинул поющему мороженое. Обертка плавно упала на штаны забойщику, а само мороженое точно летело в раскрытую руку Боярского. Подтаявшее, оно взорвалось в руке Михаила Сергеевича, обдав спереди всю его черную рубашку большими белыми каплями-искрами.
Стадион охнул. Музыка оборвалась. Пьяный забойщик громко хохотал. Два милиционера двинулись к таджикам. Боярский остановил милиционеров жестом, сказал в микрофон:
- Оставьте, все хорошо.
Затем он положил на траву микрофон, торопливыми движениями расстегнул, снял рубашку и бросил ее под ноги. Взял микрофон в правую руку и, без музыкального сопровождения, стал петь…. Зрители в такт песни аплодировали. Кто-то подпевал.
Снова заиграла музыка. Боярский в черной шляпе, с черным платком на голом торсе спел одну песню, другую, третью…. Зрители не отпускали - они были счастливы. Боярский был не кумиром, почти Богом.
«А пить я больше не буду», - Сергей посмотрел на жену, провел рукой по светлой голове сына.
Боярский пел:
- Пока-пока-покачивая перьями на шляпах…
- Судьбе не раз шепнем, - неслось к застывшему Ленину, кинотеатру «Мир» и к шахте Ильича.
- Мерси боку, - пел многоголосьем стадион.
- Мерси боку, - неслось вниз по улице Орджоникидзе к памятнику Стаханову и к городскому пруду Молодежный…
Мерси боку, Михаил Сергеевич…
III
Прошло двадцать лет и три года…
Сергей и Галина Ивченко уже на пенсии. У сына Виталия – своя семья, дочка. Живут они там же, в Стаханове. В единственном городе мира, носящем имя простого рабочего. Сергей ещё работает, правда уже не в шахте.
С 1995 по 1998 годы согласно программе реструктуризации угольной отрасли были закрыты все шахты в Стаханове. Ликвидация угольной промышленности в городе началась с закрытия в 1995 году именно шахты «Центральная-Ирмино». За годы реструктуризации на улицу выбросили свыше шестнадцати тысяч горняков. А с учетом автобаз, шахтопроходческих и шахтостроительных управлений и других вспомогательных предприятий — тридцать шесть тысяч стахановчан остались без работы. В их числе был и Сергей Ивченко.
Удар по городу был нанесен страшный. Приезжал в Донбасс бывший тогда премьер-министром Ющенко. Побывав в Теплогорске, где и расположена та самая шахта «Центральная-Ирмино», премьер сказал: «Ми щось не те робимо, хлопцi». Уехал, а ликвидацию угольной промышленности на родине стахановского движения довели до конца. Несмотря на то, что к полувековому юбилею рекорда Алексея Стаханова была проведена серьезная реконструкция шахты «Центральная-Ирмино», построен новый административно-бытовой комплекс, в котором просторные светлые помещения отводились под музей стахановского движения. Ныне экспонаты этого уникального музея кочуют из одного в другое неприспособленные помещения Теплогорска…
При въезде в город Стаханов висит большое красочное обращение: «Вас приветствует родина стахановского движения». Но сейчас в городе бывший горный техникум (ныне промышленно-экономический), профтехучилища рабочих и специалистов для угольной промышленности не готовят. И это тоже характеризует отношение государства к этой приоритетной, как оно заверяет, отрасли.
Украинские шахты считаются одними из самых опасных в мире. Это обусловлено тем, что добыча угля здесь ведется в крайне сложных горно-геологических условиях. Как говорят специалисты, таких условий нет ни в одной другой стране, где добывается уголь.
Запасов угля в Стаханове ещё лет на сто пятьдесят. Правда, уголь на большой глубине. Но он в условиях напряженной ситуации с импортируемым природным газом будет нужен стране все больше и больше. Уголь, как говорят с высоких трибун, основа энергетической безопасности Украины. А в Стаханове – ни одной действующей шахты. А чтобы построить шахту, нужен миллиард долларов. И десять лет строительства.
Из-за закрытия шахт в городе появились признаки экологической катастрофы. Шахтные воды поднимаются на поверхность, их уровень уже вышел на нулевую отметку. Выходит из выработок и газ метан.
Обнесен забором кинотеатр «Шахтер» – по зданию ползут большие трещины. Такая же участь постигла многие другие строения в городе, в том числе и жилье.
Лишившиеся работы кормильцы семей разъехались работать кто куда: в Ростовскую область, где шахты не закрыты, в Москву, в дальнее зарубежье. Женщины в поисках заработка уехали за кордон. Молодые обслуживают клиентов в борделях Западной Европы. А кто постарше – прислуживают старикам, в том числе и тем, кто в фашистских маршевых колоннах топтал земли Белоруссии, России, Украины.
Сейчас понемногу возвращаются.
Есть в городе успешно работающие заводы, смягчившие ситуацию на местном рынке труда. Приглашают на работу стахановских горняков шахты других регионов Донбасса.
Городское руководство активно занимается организацией новых рабочих мест, созданием условий для развития предпринимательства. Но молодежи в городе встретишь мало.
Ликвидировано трамвайно-троллейбусное движение. В девяностые годы за одну ночь был похищен медный контактный провод с целого трамвайного маршрута. Сейчас убирают последние рельсы с других маршрутов…
В городе полностью прекращена работа центрального отопления. В многоэтажных домах живет большая часть горожан. Хочешь – ставь газовый котел, хочешь – грей квартиру электрообогревателем. И за все - плати. А не можешь платить – мёрзни. Зимой здесь бывает до минус пятнадцати…
Сергей Ивченко до недавнего времени ездил работать на шахты в соседнюю Ростовскую область, уже в Россию. Но с возрастом это становилось всё труднее…
Из самых доступных развлечений у Сергея Ивченко остался только телевизор. Там иногда показывают первого и последнего президента Союза Советских Социалистических Республик – Михаила Сергеевича Горбачева.
Сергею нравился Горбачев. Открытый, общительный, не понаслышке знавший цену хлеба, он поразил тем, что искренне хотел перемен. Даже анекдоты про Горбачева были необычными, новыми:
- Слыхал, Горбачева не поддерживают в Политбюро.
- Почему? – удивленно спрашивал собеседник.
- Так он сам ходит, его и не поддерживают…
Конечно, многое нужно было менять. Но мы, как всегда, пошли иным путем.
Сергей помнит, как всего в ста километрах от родного дома - в ростовских забоях - он примерял на себе это унизительное слово-кличку - гастарбайтер. Он видел пешие марши шахтеров в Москву, рельсовые войны в Анжеро-Судженске. Слышал стук шахтерских касок в родном Донбассе и перед Домом Правительства в Москве. В России, как и в Украине, всё одно и то же, только пока есть газ и нефть…
Помнит Сергей могучую многонациональную державу. Где один великий язык был средством уважения и общения между народами. А сейчас, в новых государствах, созданных на постсоветском пространстве, этот язык запрещают. И общее прошлое забыли и даже воспоминаний боятся, как проказы.
«Рабочий человек» – раньше это звучало гордо!
А ещё Сергей помнит праздники на стадионе, носящем имя Победы. Последней общей Победы. Потому что последующие суверенные годы – годы предательства, лжи и поражений…
Сергей – украинец. Но говорит и думает он с рождения по-русски. И часто, видя на экране Горбачева, думает: «Так себе вышла перестроечка. Даже на тройку не тянет. И спасибо за это я вам не скажу, Михаил Сергеевич!»
ноябрь 2012