Приходится всех бояться. Вчера занимаюсь ремонтом в квартире, обклеиваю кухню, свет во всех окнах, вдруг звонок в дверь. А на пороге Нина Ивановна с широкой улыбкой, ее-то мне в этот вечер и не хватало.
А еще давно, пока мать была жива, она мне и говорила. Не пали свет по ночам, приманишь недобрых людей. Я смелый был, огрызался в ответ, мысленно посылал подальше, но, все-таки старался, чтобы не видела от себя свет в моих окнах, сидел по долгу.
Но сейчас другой стал. Приезжаю в деревню, обычно под вечер, стараюсь поскорее перетаскать сумки в дом, машину закрыть в сарай, и управиться до темноты, и на покой. Позади дорога дальняя, восемь часов, как минимум за рулем. Да после ночной смены.
Там все лето проживает мой заклятый друг Юра. Он постарше меня, уже на пенсии, ну и ошивается в деревне, на шее у семьи, те-то в Питере, а он попал в аварию, травмировал ногу и, уже лет пять, как не зарабатывает. Ну и, когда он видит, что я приехал, то приходит, и начнет хвастать, рассказывать, планы строить. До полночи просидит, а я приезжаю на пару-тройку дней. Надо утром встать пораньше, поделать что-нибудь, не зря пятьсот верст махал. Там и брату помочь в их доме, и свой стоит без хозяина, тоже ухода требует.
Так же, хоть одну ночь, но я побуду один в покое и тишине. Ну а бывает, что и на следующую ночь удается остаться незамеченным. Я опять прошмыгну потихоньку и свет не включаю. Снова мне хорошо.
Даже думаю, не продать ли тамошнюю мою нидвижимость, да купить где-нибудь поближе к Москве- подальше от соседства ненавистного. Да и так, деревня наша все-таки глуховата, хотя и асфальт есть, но однажды, в три часа ночи завалились гопники из соседней деревни. "Дай бензину- мотоцикл заглох". А в баке было на донышке, но пришлось дать. Пьяный молодняк, да наглые, что у них на уме, а я один среди ночи, стою перед ними в майке и трико.
Но уж, казалось бы в Москве-то чего бояться. Однако, видать, трусу бесхребетному везде тяжко.
Нина Ивановна давняя моя знакомая. Еще давно, когда я работал в жеке электриком на Живописной, там-то она и проживала с семьей. Молодая была, скандальная, злющая, жадная. Сантехники наши выли от нее. Постоянно что-то случалось в ее квартире в пятиэтажке на третьем этаже, то засор, то смеситель не держит, а покупать же не заставишь, ну и ходили, латали старые. Да и меня по электрике тоже вызывали. Две дочери красивые взрослые с ними проживали, и муженек прапорщик. Ну а потом, они с своим Виктором Вячеславовичем переехали в дом, в котором и я вскоре получил квартирку на первом этаже. И вот время от времени по старой памяти она ко мне обращается и не только по электрике, но и недавно, даже пылесос заставила чистить. "Ну сколько с меня?- и спросит.
-Не стоит,- отвечаю, какие пустяки.
- Ну спасибо, милый, ты так всегда меня выручаешь.
А нынешним летом встречается мне во дворе и с просветленной такой гордостью объявляет: "Я варенья наварила из яблок. Хочу дать тебе баночку. А у меня этого варенья с прошлого года стояло штуки три банки, так и слил в унитаз. Из деревни мне дают сестра с невесткой. Да свояченица подарит этой кислоты. А я вообще терпеть не могу последнее время наши здешние ягоды. Изюм, инжир, финики- это еще могу поклевать, а тут от стряпухи, варенье из яблок. Такая бяка, но пришлось взять.
- Теперь, выходит, она меня купила. Если уж бесплатно готов был помогать, то за вознаграждение и подавно надо идти, а повод есть.
Оказывается патрон в люстре, точно такой, как у меня, перегорел, не могу ли я его поменять?
Вошла в квартиру, оглядывает все и без умолку все говорит, все рассказывает. Но мне же надо свое дело делать,пришлось слушать. Какая она больная, как ей трудно одной без мужчины.
"Иду мимо, а у тебя свет, думаю, не поможешь ли ты мне. Сосед смотрел, сказал, надо патрон".
-" А патрон-то есть,-спрашиваю?
Она как и не слышит, продолжает.
- Ты такой добрый. Я уж говорила у подъезда, что ты не берешь с меня, видимо из уважения к покойному моему Виктору? Можно тебе хоть квашеной капустки дам?
-Вот квашеной-то не надо, и сами квашеную не ешьте. Кислое это не есть хорошо, тем более для нашего возраста,- говорю ей, как будто ровесник, а на самом деле, я пешком под стол ходил, когда она мужчин с ума сводила. Смотрю на ее лицо бесцветное, сморщенное, как моченое яблоко, а нос горбатенький. -"Ого, думаю,- она в свое время обладала пассивным либидо, гедоничкаа, сладкая конфетка могла быть, не зря за этого хитрюгу Вишневского вышла" Да, она с ним не плохо пожила, обижаться не следует, если он не пил, так покорным был "Все в дом тащил, семья не голодала.
Слыхивал я как она его чихвостила, когда он пьяный приходил. "Изверг, опять нажрался, снова обосцишься, иди туда, где пил."
И тут припомнила, как ей трудно было, когда он болел.
-"А до болезни-то он был гулящий, ночами дома не ночевал"-
Какое гулящий, пил он, ну и спал на работе в каптерке, в части, где служил. Но я слушаю, как она вчера вызвала участковую врачиху, как та выписала ей тазепам, а он "може" и не подойти. Какие боли у нее бывают. Однако, потихоньку я ее оттеснил к двери.
- Так пойдем, Володя, посмотри патрон-то?
- "Но сейчас темно уже, говорю, это надо днем, давайте завтра". Ну хорошо, отвечает, давай завтра. Я с утра схожу, оплачу счет и на обратном пути, позвоню тебе.
-заметано,- Выпроводил, и думаю, что же я за мякиш такой. И у нее другого времени не нашлось, как только эта неделя, когда я взялся за ремонт Всю осень сидел за картами, играл, не знал чем заняться, думал, как бы кому что поделать даже бесплатно.
О, есть же у меня еще одна благодетельница. Ей тоже нравится спрашивать: " Ну, сколько с меня?"
А я же гордый, отвечаю: "На ваше усмотрение"
Но последний раз хватило силы воли отказать, когда та обратилась снова.
Вот и Нине Ивановне я не открыл. Затаился, подождал, пока уйдет, и сижу теперь, свет не зажигаю, хотя так бы надо закончить ремонт.