Разнарядки в колхозы, как и на овощные базы, были обязательным приложением к развитому социализму, в котором нам довелось жить в 60-80-е годы, вплоть до 90-х, когда эта практика стала постепенно уходить в прошлое, а потом вовсе исчезла – по большей части на такие работы стали нанимать среднеазиатов. Походы на овощные базы, если брать как явление – это совершенно явный признак вырождения системы. Гнать учёных, учителей, да кого угодно перебирать картошку, копаться в полусгнивших овощах, мести грязь – предельная тупость власти, которая расписывалась в собственном бессилии навести порядок.
А к кому прибывшие на базу попадали в распоряжение? К откровенным люмпенам, частенько хамоватым, полупьяным и тупым до безобразия! Но народ терпеливо ходил, а куда деваться? Разнарядки спускались по партийной линии, да и друг за дружкой тоже следили – я хожу, а почему он (она) не ходит? Об этом хорошо сказано в фильме Рязанова «Гараж». Профессор такой-то оставлял в пакетах с картошкой свою визитную карточку, на которой так и было написано: упаковщик – профессор X. А по поводу колхозов - в 70-х была очень популярна песня Высоцкого «Товарищи учёные…», гениальная, как и многое у него. «Сидите, разлагаете молекулы на атомы, Забыв, что разлагается картофель на полях…». Конечно, весь этот маразм возник не на пустом месте, а как следствие совершенно бездарной и преступной политики известной партии на протяжении многих лет в сельском хозяйстве, но сейчас об этом как-то не особо принято и говорить. Ну, было и было…
В МАДИ было так заведено и соблюдалось из года в год (как и во многих ВУЗах) – первокурсники в сентябре прикрывали ВУЗ по колхозной части, только состояние здоровья могло отмазать вновь испечённого студента от этой повинности. Здоровье у меня было нормальное, пришлось поучаствовать. Две недели грязной работы, сна на полу, нечистой местной столовой и пр. – такие условия для студентов были, я думаю, в 99 колхозах из ста. Была, правда, гитара, Саня Михайлов пел заунывные песни (почему-то именно такие), кто-то, приобщившийся уже ранее к спиртному, согревал душу местной водкой (жуткий сучок), был и клуб, где заводили пластинки.
В этом клубе и случился конфликт с местными. Зачинщиком был другой Санёк, далеко не флегматик, как первый, - заводной, успевший уже до института побывать за драку в местах не столь отдалённых, - он незадолго до клубной разборки поставил фингал одному из местных, возможно и по делу, но тогда это значения уже не имело.
В тот же вечер к клубу подъехали две грузовых, и человек тридцать местных - уже в подпитии, конечно. Заперли снаружи клуб, отметелили Санька (его предварительно вежливо вызвали на улицу), и хотели было продолжить разборку уже внутри (силы были явно не равны). Для большего эффекта стали кидать камни в стены клуба. Кто-то из наших, придя в возбуждение, бегал по клубу и кричал, что надо устроить вылазку, разнести всю эту богадельню, в контратаку и т.д. Но нас было человек 15, несколько местных сидело в сторонке, наблюдали, было ясно, что в случае чего и они будут в деле…. Всё-таки штурма избежать удалось. Парламентёром выступил Раф, будущий староста группы, он уже отслужил в армии, был постарше и поопытней, как-то он смог успокоить местную братию. Санька увели – он, немного придя в себя, всё рвался, уже с колом в руке, продолжить разборки. Но больше до конца срока местные нас не донимали. 64-й год – молодёжь в деревне ещё была… Как это поговорка? «Погнали наши городских»…
В 64-м же, в октябре, сменилась власть, никакого особого шума я не помню, осталась только присказка «Как живёшь? – по Брежневу». Жить по Брежневу пришлось следующих 28 лет…