Жизнь поступила с ребенком несправедливо – он родился некрасивым и тщедушным. Два килограмма и семьсот граммов вес, сорок семь сантиметров рост. Рядом на каталке орали четырехкилограммовые малыши с толстыми от рождения щеками.
Мальчик не кричал – за него это делали другие. Нянечка, например: «Этого крайнего, задохлика, отдайте первым кормить мамочке!» Его вносили в палату. На шести койках в ожидании своих малышей сидели мамочки с толстыми белыми титями, готовыми к торжественному моменту кормления.
Оказавшись на родных руках, мальчик мгновенно находил грудь и сосредоточенно начинал обедать, захлебываясь теплым и сладким молоком. Мама умиленно смотрела в некрасивое, маленькое сморщенное лицо и улыбалась. Для нее это был самый замечательный мальчик на свете.
Он переставал есть, и мама осторожно укладывала дитя на подушку, молча любуясь им. Уносили его самого первого, философски спокойного и умиротворенного.
Утром была процедура осмотра, взвешивания и умывания. Медсестра распелёнывала его, укладывала на весы, прикрытые тонкой тканькой, записывала что-то и передавала мальчика нянечке, которая увидев его тощую сморщенную попку, говорила: «Еще отъешься, герой! Такие, как ты, вес быстро набирают. И чем же это мать питалась, что такую кроху родила? Сама-то такая здоровущая.»
Медсестра весело отвечала: «Её рожать в мою смену привезли. Я думала – на сохранение. Совсем живота не было видно». - «Может, у него отца нет, вот она и скрывала до последнего момента».
Отец у мальчика был. Очень даже неплохой отец. Немного сутулый, правда. И отчасти тощеватый. И слегка в очках. А так - совсем неплохой отец. Не хуже других, которые стояли и кричали под окнами. Мама показывала сына в окно, папа ничего не видел, но все равно радостно улыбался и махал руками.
Когда малыша принесли домой, бабушки закудахтали: «Какой худенький! А вот мой-то… А моя-то…» Дальше шли подробности, в которых мальчик не разбирался, но которыми с удовольствием делятся друг с другом все рожавшие женщины.
Новые люди пока не были ему интересны – ни от кого не пахло тёплым молочком, и поэтому младенец засыпал со спокойной совестью. Споры о том, как его назвать, тоже не особо затрагивали, потому что велись они шёпотом и, по преимуществу, бабушками. Каждая считала, что внук достоин носить имя прадеда, то есть отца бабки. Вот такая сложная система родственных взаимоотношений.
Мальчик подрастал, выравнивался, но красивым не становился. Зато был задумчивым и сосредоточенным. Жизнь приносила ему массу открытий. Однажды он случайно задел рукой висящую перед ним игрушку. Внутри что-то перекатывалось и шумело. Это понравилось, и он, теперь уже осознанно, ударил её ещё и ещё раз.
Процесс доставил удовольствие - и ребёнок улыбнулся. Впервые. Мама расцвела и побежала хвастаться папе. Тот, увидев улыбку сына, поправил очки и с уверенностью практикующего педиатра заявил: «Очень умный ребенок. В его возрасте младенцы ещё не улыбаются». После этого он стал читать малышу по вечерам «Евгения Онегина», «Паломничество Чайльд-Гарольда» и говорить с сыном по-фински (папа работал переводчиком в «Интуристе»).
В десять месяцев мальчик встал на ножки, постоял, постоял, да и пошёл. Был какой-то праздник, и вся семья собралась вместе. Бабушка, которой поручили присматривать за внуком, спокойно читала, так как знала, что смирный мальчик будет сидеть там, где его посадили, на толстом стёганом одеяле у кресла, и тюкать зелёным резиновым крокодилом по полу – так он в последнее время играл.
Мальчик, покачиваясь и неуверенно переставляя ножки, ушёл, а зелёный крокодил остался одиноко лежать на красном одеяле.
По дороге малыш наткнулся на чьи-то тощие ноги. Оказалось, папины. «Ой!»- сказал папа. Потом ещё раз сказал: «Ой!» А потом закричал: «Посмотрите, Глебушка ходит!» Все сбежались, стали ахать и всплёскивать руками. Даже бабушка, которая проморгала первый шаг внука. Сказать по секрету, что она читала? «Энциклопедию заблуждений о сексе». Случайно под руку подвернулась. Хорошая книжка. И картинки приличные достаточно. И слог неплохой. Бабушка – учитель литературы и толк в стилистике знает.
До трёх лет мальчик молчал. Все боялись, что он немой. Сначала ждали, какое первое слово он скажет. Потом забеспокоились и побежали к логопеду. От логопеда побежали к педиатру. От педиатра - снова к логопеду. Мальчик упорно молчал и собирал информацию об окружающем мире. В три года он пришел к матери на кухню и сказал: «А он кушать хочет». Потом долго ещё говорил о себе в третьем лице: «А налейте-ка ему чаю. А он гулять хочет. Он очень хочет гулять».
В четыре года он всех удивил на утреннике в детском саду, торжественно прочитав наизусть Деду Морозу:
Мой дядя самых честных правил,
Когда не в шутку занемог,
Всех уважать себя заставил
И лучше выдумать не смог.
Его пример – другим наука,
Но, Боже мой, какая скука
Полуживого забавлять,
Ему подушки поправлять…
Особенно удалась строка - «Когда же чёрт возьмет тебя», после которой Дед Мороз поправил шубу на пышной груди, достал конфету из мешка и сказал : «Молодец, деточка!»- «А я и дальше знаю,»- возразил деточка и полез на колени к деду Морозу, чтобы поведать ему историю жизни своего любимого героя.
Дед Мороз сказал: «Это хорошо, что ты знаешь. Но ведь и другие детки хотят стихи рассказывать». Глеб послушно сел на стульчик и стал слушать стихи про ту буреточку, которая мала и для чего-то «деду по носу дала» и про деда «Молоза» со звездой на шапке, с «клапинами» на носу и папиными глазами. Этот монстр приснился ему ночью, мальчик долго и безутешно плакал, и в итоге перестал на утренниках читать свои любимые стихи.
В пять лет он научился писать. Вверх ногами. Почему так случилось? Вероятно, потому, что он любил сидеть напротив бабушки, когда она проверяла тетради. Глеб смотрел, как что-то в них подчеркивается, исправляется и дописывается красной ручкой, слушал вздохи и комментарии бабушки – всё это побуждало к действию. Поэтому он начал писать. Так, как видел. Вверх ногами.
Первое свое творение, он, естественно, принёс бабушке и протянул ей красную ручку: «Проверь, пожалуйста». – «Это китайская грамота какая-то», - сказала бабушка и надела очки. Она крутила листок так и сяк, затем села за стол, прочитала написанное, исправила и сказала внуку: «А теперь правильно будем учиться писать». Но с тех пор талант у Глеба остался. Он научился писать и справа налево, и слева направо, и вверх ногами. Главное –сам процесс созидания.
В шесть лет Глеба определили в школу, и к концу первой четверти педсовет ( в виде исключения и несомненной одарённости ребенка) перевел его во второй класс. В школе мальчику нравилось. Поначалу его донимали и дразнили «мартышкой» - он всё ещё был некрасив и тощ. Потом прониклись уважением к его недюжинному уму и философскому спокойствию - дразнить перестали.
Когда мальчик приходил домой, бабушка-педагог, которая точно знала: нужно с ребёнком постоянно общаться и быть в курсе его проблем, спрашивала: «Ну, что у вас там сегодня новенького было?» - «На обед давали пюре с селёдкой. Я не ем селёдку, а Колька – пюре. Мы с ним поменялись. Потом Колька весь урок пить бегал, а все подумали, что в туалет».
Новость, конечно, заслуживала внимания. Бабушка оживленно беседовала с внуком, незаметно как-то переходя к своим проблемам. Ей нравилось, что Глеб интересовался её литературоведческими изысканиями и открытиями. Особенно проблемами поэтического пространства и времени в лирике Пушкина. А Глебу нравилось, как выразительно и горячо говорила бабушка. Она что-то вычерчивала на листочке, доставала с высокого стеллажа книги, листала их. Читала стихи бабушка просто, без завывания – не в пример Людмиле Сергеевне. Главным в процессе их общения было принять и понять то, что они говорили друг другу. И они отлично с этим справлялись.
Другая бабушка считала, что внук перегружен всякими взрослыми знаниями и всеми силами боролась с его тщедушностью. «Поменьше учись, побольше гуляй,»- это был её девиз, под которым она старательно вела внука по жизни в бассейн и на каток. В воскресенье она героически переодевалась в лыжный костюм и отправлялась с Глебом в поход, загрузив рюкзак бутербродами, яблоками и термосом с горячим чаем.
У них было своё любимое место- замечательный пенёк на лысом пространстве. Здесь бабушка кормила внука и учила его, как нужно жить и как добиваться успехов. Главное – всё запланировать и не сбиваться с намеченного пути. Ставить себе сначала одну задачу, выполнять её, потом ставить другую… И так, вероятно, всю жизнь.
Теория постановки целей и задач не очень нравилась Глебу, но он не возражал бабушке и внимательно её слушал. Должны быть, в конце концов, и у нее маленькие человеческие слабости. Папа говорил, что людей надо принимать такими, какие они есть и прощать им их недостатки.
Сейчас ему десять. Он учится в пятом классе и свободно говорит по-фински. Когда приезжают делегации по обмену, директор с удовольствием знакомит их со школьным вундеркиндом – и мы тут, в России, не лыком шиты. Наши люди – наш золотой запас. Никогда не переведутся на этой земле гении, сколько бы их не вывозили за границу.
Медлительные финны добродушно удивляются и, немного подумав, дарят ему сувениры, которые он передаривает одноклассникам. Говорить на чужом языке легко. Мучения одноклассников над круглыми английскими словами непонятны Глебу. За одну четверть он как-то незаметно освоил учебник пятого класса и приступил к изучению следующего, учительница ему не мешает,наоборот: остаётся после уроков и даёт дополнительные задания.
А он в знак благодарности учит ее шведскому языку, который тоже освоил вместе с папой.
Другая бабушка ворчит, что испортят родители ребенка, и он совсем свихнется от книжных премудростей. У неё в запасе всегда есть две-три страшные истории про вундеркиндов, которые – кто после третьего класса, а кто после третьего курса института – попали в психушку и мирно доживают там свой век наполеонами, чемберленами, рузвельтами, а самые умные из них – собаками Павлова.
Определённо, у бабушки есть в жизни цель. Она поставила перед собой задачу и добьется ее исполнения во что бы то ни стало. Ей нужен здоровый внук. И желательно не в психушке. Не хватало ещё какой-нибудь собаке Павлова передачи носить. Внук бабушку понимает и утешает, как может: «Ты не переживай, бабуля, если что – я буду Ньютоном. Или лучше – Биллом Гейтсом». Бабушка хватается за сердце и пьёт валерьянку.
Решительная бабушка добьется своего. К семнадцати годам её внук станет высоким спортивным парнем. Очень симпатичным даже. И очки его не будут портить. Одно неутешительно – учиться он будет на четвертом курсе престижного московского вуза, куда поступит сам, без всякой посторонней помощи. Но бабушке придется смириться. И научиться общаться с внуком по электронной почте. А то вдруг он не справится с постановкой целей и выполнением задач?
Март 2003 г., В. Новгород