...У Слипа голова шла кругом! Даже для такого тренированного, психологически устойчивого бойца столько событий за несколько часок - перебор. Плюс - Толстый, Глебыч и Трубадур (мужик лет тридцати, играющий, как выяснилось, на всех инструментах, какие нашлись под рукой, от гитары с баяном - до расчёски и пилы, с хорошо поставленным голосом и скорбью вселенского палача в глазах) сачковать во время застолья ему не давали. Горец и Костян пили в отдалении с девчонками, в полку которых прибыло. К Пусику добавились бойкая грудастая шатенка Зоя и огненно-рыжая Софья, боевая подпевала Трубадура. Соккер уже валялся на траве, широко раскинув руки, в коих предусмотрительно были вставлены две банки пива. Инок с бутылкой и папиросой гипнотизировал догорающий костёр.
- И часто вы так отвисаете? - Слип не являлся большим мастером по части загула, и потому его личный мир уже миновал период радужной любви и неумолимо приближался к поросячьему оцепенению. - Чего там Костян жаловался, веселуха, реально.
- Что есть, то есть. - На Глебыча выпитое не производило особого эффекта. - Но это тоже приедается. Дела нет. Серьёзного, стоящего дела. Такого, за которое хотелось бы умереть.
- Ага, - Толстый опрокинул очередную порцушку конины. - Оййййййй...
- Люди адаптабельны, - Труба, отложив гитару, затянулся ароматной сигаретой (вишня, кажется). - Толстый, плесни мне. И к радостям человек привыкает так же, как к печалям. Но ты, - указательный палец мягко толкнул Слипа в грудь, - появился как нельзя кстати. Тот, кто рулит этим пространством, трепетно следит за нашими эмоциями. Он, может и здесь есть бог, прочухал, что нас начинает подтачивать червь тоски - и сразу ты. Вооружённый, подготовленный, от этого особенно забавный, являешься нам во всей красе. Молодой, сильный, примитивный слегка, ну, да это пустяк, рассосётся... Не умеющий пить, но - к вящей радости Толстого, Глебыча и меня - старающийся не уступать. Зойка вона как на тебя весь вечер пялилась! Инок, видимо, имеет свои виды... Инок, ВИДИМО, имеет свои ВИДЫ... Ха, чего ж я трезвый не каламбурю? Короче, ты нашёлся очень к месту и ко времени.
- Точно. - Глебыч выпил ещё. - А уж какой завтра перестрел мы замутим.
...Слип, слушая маловнятные разговоры своих теперь-то наверняка товарищей, погружался в незнакомое ему ощущение умиротворения и благодати. "Какие душевные люди" - глупо лыбясь, Слип вслушивался в песню, затянутую Трубой. - И Зойка - красавица, да... И ребята - золото. Умные, смелые, добрые." Слипа нахлобучило не слабо.
...Через пару часов трезвеющий на глазах Инок и не пьянеющий никогда Глебыч тащили бесчувственного Слипа спать. Сзади, бренча его снаряжением, шёл, матерясь, проснувшийся Соккер.
- Завтра на базар его свезёшь, - Инок прикурил от окурка. - А то сопьётся герой наш. В самую гущу этих прохвостов. Выбери пострашней кого... И вздрючь их там. Привыкает пущай.
- Скоро надо бесноваться начинать. Они там крепость укрепили, волнуются, ждут.
- Ты свези сперва... Побеснуемся. А после выезда - ну, похмелить не забудь - пора посветить его в нюансы. А то и вправду решит, что, кроме нас чудовищ нет. Получится, как с майором тем... Нас чересчур мало, а опасность крайне велика. Спит?
- Аки сурок. - Добродушно хохотнул Глебыч. - Всё сделаю. Рассказывать сам будешь?
- Сам...