39.
Санька видел, что его принимают за кого-то другого. Отвыкший доверять людям, он решил проводить их до дверей квартиры: старый да малый могли нарваться на неприятности с кем-нибудь еще. Старушка бодро стучала тростью по ступеням широкой лестницы, видимо, дом построен не для простых смертных – в подъезде было чисто и никаких тебе надписей на стенах. Остановившись возле высоких дверей, она долго возилась с ключом, он никак не хотел повернуться второй раз. Но женщина не просила о помощи, а Санька не напрашивался. Выручил мальчонка:
- Софочка, пусть папа откроет, он сильный.
Старушка отступила в сторону, оставив ключ в замочной скважине. Он повернул его и открыл дверь, пропуская их вперед. Замялся, думая, сказать им прямо на пороге, что они обознались. Но старуха, расстегнувшая крючки на шубе, глядела на него, выжидающе, и ребенок подсказал ему негромко:
- Шубу сними с нее.
Санька, стараясь не наступить на красивый ковер у порога, неловко потянул шубу с плеч хозяйки. Под ней оказалась женщина-птичка, он видел такую в лесу: она, не смотря на то, что была маленькой, голову с хохолком держала гордо и не семенила, а выступала.
- Вы, что, молодой человек, намереваетесь шубу с собой унести? – обратилась она к Саньке в то время, когда ребенок снимал с нее валенки, - в шкаф повесьте, - она кивнула абсолютно седой головой на огромные дубовые двери, мужчина думал, что это вход в другое помещение. Когда он отворил их, на него пахнуло запахом луговых цветов. Вешая шубу на плечики, он собирался с мыслями, которые разбегались, как духи в разные стороны, потому, что мальчик, выпрыгнув из сапожек, уже протягивал ему куртку – вешалка была расположена высоко. Санька повесил и ее. Не зная, что делать дальше, он топтался у шкафа. Только ребенок почувствовал, что мужчина хочет уйти, и по детски отчаянно взяв его двумя пухлыми ладошками за руку потянул за собой:
- Пойдем, пойдем. Мама не верит, что я тебя видел давно. Ну, когда ты меня учил Джульбарса не бояться, - мальчик распахнул дверь в комнату: со стены прямо напротив входа, обернувшись через плечо, на мужчину смотрела Аленка. Саньку бросило в жар, молчавшая до этого женщина, не преминула уколоть его:
- Вы, намереваетесь ждать Елену Михайловну при полном параде и убить ее неповторимым ароматом наповал.
- Я сейчас, - Санька медленно приходил в себя, - неужели, - думал он, - это правда. И не снятся ему ребенок и острая на язык старушка. Неужели этот мальчик и впрямь его сын.
- Сколько тебе лет? - задал он первый вопрос ребенку.
Но высокомерная женщина так глянула на него, как будто он обвинил ее в воровстве. Глянула, но промолчала.
- Я пограничник, - ответил Сашенька.
- Почему? - туго соображал Санька.
- Потому, что, - малыш поднял ладошку, - я родился на День Пограничника, вот столько лет назад.
- Ты уже большой, а как ты меня узнал? Я ведь, - мужчина хотел сказать, что и не знал о его существовании, но, сказал другое, - я ведь искал маленького. Софочке понравилось, как он выкрутился из сложного положения.
- У нас твой портрет есть, только не здесь, а у нас с мамой, - ответил ребенок
Санька никогда не фотографировался на портреты, да и вообще последний раз снимался на документы еще до Афганистана.
- Снимайте куртку и пойдемте в столовую, чай будем пить – на улице холодно, как бы, не простудиться.
- Софочка, ты чай готовь, а я папе игрушки покажу, - Сашенька опять взял мужчину за руку, чтобы еще раз убедиться – вот он отец, настоящий, не портретный. А Санька, некультурно бросив куртку на пуфик возле зеркала, подхватит ребенка на руки, вдыхая запах волос, смявшихся под шапкой, прикасаясь щекой к гладкой щечке, и почувствует непреодолимое желание стиснуть его сильно-сильно. Но сдержится и скажет:
- Рули, я не знаю дороги.
Софочка видя это, потихоньку отступила на кухню, прихватив из прихожей беспроводную трубку радиотелефона, набрала номер зятя, хотя не имела привычки вообще звонить ему на работу, да Лидия на холодильнике под магнитом на всякий случай оставляла и, злорадствуя, произнесла:
- Готовься, Михаил Никифорович, с зятем знакомиться.
- Да, знаю я его, как облупленного, - ответил Михаил, не больно-то по душе ему был Константин, но на безрыбье и рак сгодится.
Но самодовольство в голосе тещи, презиравшей нового ухажера внучки, вдруг взволновало его:
- Вы не шутите, Софья Андреевна?
- Миша, они в спальне с Сашенькой, похожи, как две капли, - в голосе Софочки послышались слезы.
- Я сейчас, только за Лидией заскочу, она за праздничными наборами пошла. Смотрите, не упустите его.