После истории с формой одежды, Мосёл взъелся на них ещё больше. Видно полковник с округа поняв, что с мореманами он ничего сделать не может, отыгрался, по полной, на начальнике заставы. Что же поделаешь? На то ты и начальник, чтобы каждый проверяющий выплёскивал на тебя все свои эротические фантазии.
Начальник заставы пытался звонить в дивизион, и жаловаться на их футуристический вид, но взаимопонимания он там не нашёл.
Заместитель командира дивизиона по тылу, майор Новиков, был офицером пенсионного возраста, и служил явно для удовольствия. В его возрасте ни званий, ни должностей ждать уже не приходилось. Тем не менее, всё лучше чем на пенсии. Да и в дивизионе он появлялся не каждый день. Чего так не служить?
По этим причинам он говорил, что хотел и когда хотел. И в худшем и в лучшем случае, его впереди ждала пенсия. И он явно наслаждался своей вседозволенностью.
Поэтому, когда ему позвонил начальник тринадцатой заставы, и заявил претензию - о форме одежды моряков, он не долго думая объяснил этому молодому свистку, а так на границе звали лейтенантов, что он думает о нём, о его родственниках, и его домашних животных, если таковые имеются. И после этого, попросил Мосёла больше внимания уделять боевой и политической подготовке на вверенной ему заставе.
Этот разговор всей заставе и мореманам передали радисты-телефонисты, которые естественно всё подслушали. Они вообще все разговоры подслушивали, не от плохого воспитания, от скуки. Уж больно скучно на заставах, а так есть повод посмеяться пару дней и пустить по границе очередную байку
Ведь телефонное соединение происходило как? Почти как в фильмах о революции - "барышня дайте Смольный".
То есть, начальник заставы брал трубку у себя в кабинете и просил телефониста соединить с отрядом. После соединения, просил уже отрядского телефониста - соединить с дивизионом сторожевых катеров. И опять же после соединения с дивизионом, просил уже следующего телефониста - соединить с зам по тылу.
Так что, их разговор слушало как минимум три телефониста, если они конечно не включали наиболее интересные места по громкой связи у себя в дежурках, чтобы не одному наслаждаться великим русским языком.
Этот телефонный разговор тоже, конечно, не добавил любви между мореманами и начзаставы.
Он продолжал попытки на чём-нибудь поймать их. Что ж, удача настойчивых любит. И ему она наконец улыбнулась.
Как то днём, прокравшись как ниндзя на стоянку катеров, он застал их за игрой в карты на деньги. Первые его слова были:
- Ну теперь вы у меня все уедете.
- Далеко? - поинтересовался Валерий.
- В дивизион, - пояснил Мосёл.
- Размечтался, - сплюнул за борт Костик.
- Это что за разговоры? Встаньте передо мной как положено. Я вам объявляю выговор.
Валерий хмыкнул:
- И всё? Да это чуть больше, чем не хрена.
Мосёл взвился:
- Ну ладно. Посмотрим.
Начальник заставы мелко семеня короткими ножками, почти бегом направился на заставу.
- Побежал звонить в дивизион - Мосссёл. Говорил же, не надо стоянку так близко к заставе переносить, - процедил Костик.
- Да ладно, хрен с ним. Пусть порадуется, - махнул рукой Витёк.
Младшие молчали. Чувствовали свою вину. Они ведь были на берегу. Проглядели, не предупредили.
Стоянку они перенесли ближе к заставе по двум причинам. Если бы была одна из них, этого бы не произошло. В одном случае был бы против начальник, в другом моряки.
Раньше стоянка находилась в десяти километрах от заставы, на реке Вахш. На стыке тринадцатой заставы Термезского отряда, с первой заставой Пянджского. Там они и службу в основном несли. В этом смысле удобно, далеко ходить не надо. Но далеко ездить от заставы. Чтобы уехать туда днём, не всегда можно было найти для этого машину. Приходилось ждать и болтаться по заставе, на радость начальнику. А тому было всё хорошо, что плохо мореманам. И машину бывало не давал из вредности, прикрываясь их занятостью.
По этому поводу была одна из битв мореманов с начальником заставы. Ежедневное обслуживание катеров входило в обязательный регламент работ на стоянке. И начальник этому помешать не мог, мог только мелко гадить. Он считал, что нечего морякам постоянно пропадать на стоянке. Ерундой там заниматься. Пусть на заставе мол сидят, как говориться, находятся на глазах.
Командиры экипажей, которые были до них, это терпели. Валерий с коллегами был другого мнения. Слава богу регламент и дивизион был на их стороне.
Им там было хорошо. Далеко от заставы, и они там могли делать всё, что в голову взбредёт. Но существенный недостаток. Они полностью были зависимы от начальника - даст-не даст машину. Потом же их ещё вечером и забрать надо, на боевой расчет. Тут он уже просто наглел, и присылал машину раньше чем хотелось бы морякам, по той причине, что потом не будет возможности. Если бы с машинами проблем не было, они бы ни за что оттуда не переехали ближе к заставе.
Поэтому ближе стоянку перенести больше нужно было мореманам, чтобы можно было до неё пешком дойти, и не зависеть в этом вопросе ни от кого, и ни от чего. Мосёл же был против этого. Так он мог хоть как-то контролировать свободное время экипажей катеров. Именно этот контроль им и был совершенно не нужен.
Бились наверное с месяц. Мореманы требовали предоставлять машину в любое время, начальник отказывал. Они отказывались идти на службу, по причине того, что катера не обслужены, он этого требовал и звонил в дивизион. Командир дивизиона опять приезжал и разнимал их. Они предлагали перенести ближе стоянку, он отказывался, из-за необходимости нахождения катеров в Вахше. Ну и так далее.
Положительно вопрос решил один случай.
На стоянке праздновали "сто дней до приказа" - весеннего. То-есть сто дней до выхода приказа министра обороны СССР - об увольнении в запас военнослужащих весеннего призыва, у кого заканчивается срок службы. Среди мореманов один такой был.
Для этой даты заранее запаслись "Чашмой". "Чашма" - в переводе ручеёк или родник - дешёвый местный портвейн.
Начали одни. Через некоторое время подъехала машина, которая собрала наряды с вышек и развезла новые. Там тоже были дембеля. И по "чистой случайности" у них с собой тоже было спиртное. Они тоже готовились. Мало того с собой у них, также "случайно", оказалась гитара.
Вот тут грянул настоящий праздник. С песнями и танцами.
Дело в том, что река Вахш текла с тыла, поэтому "колючка" - сигнализационная система, и контрольно-следовая полоса - КСП, перпендикулярно упирались в берег реки, в стоянку катеров. А кругом были заросли кустов и деревьев. А на понтоне танцевать неудобно - места мало. Поэтому вышли на простор, на берег, на КСП. Единственный ровный и чистый от зарослей участок.
Кто-то из погранцов играл на гитаре, а вернее бил по струнам, а потом просто стал стучать руками по гитаре, как по барабану, а вся толпа, под двадцать человек, пустилась в пляс на КСП.
Вместе с ними по полосе прыгал сержант, проводник собаки, по пограничному - сучник, который эту полосу контролирует. И с ним по полосе скакала его собака. Неизвестно ещё, кому из них было веселей.
Что делать - веселились как могли.
Вот после этого, поняв, что чем дальше моряки от заставы, тем более "ужасные" вещи они вытворяют, начальник заставы и дал согласие на перенос стоянки.
А пьянку и вытоптанное КСП спустил на тормозах. Пьянку не докажешь, не поймал. А вытоптанная полоса вообще моряков не касается. Их дело река. Мало ли, что у вас там на берегу, разбирайтесь между собой.
На мореманов, как не хотел этого начальник заставы, не удалось повесить испорченную полосу, а на погранцов нет смысла. Себе же на шею новое ЧП.
Поэтому полосу потихоньку запрофилировали, а моряки перетащили понтон ближе к заставе. В шаговую доступность. На свою голову.
Вот этот переезд и имел ввиду Костик.
Вечером вызвав к себе в кабинет Валерия, начальник заставы сказал, что подумав, он решил не сообщать в дивизион о их проступке, а игра в карты на деньги - очень серьёзное нарушение дисциплины, до первой провинности с их стороны.
Он думал их взять на крючок. Ничего у него не получилось. Они бы может и договорились, если бы они его хоть немного уважали. На заставах конфликты с начальниками у моряков часто бывали, ну не любили они когда их свободу пытались ограничить, но всегда находили общий язык. И потом даже расставались друзьями.
Но Мосёл был слишком мелочным и мстительным.
Поэтому они не договорились с ним, и ничего в своём поведении не изменили.
***
Самолёт попал в зону турбулентности. Начало ощутимо трясти. Иногда от воздушных ям аж дух захватывало.
По наблюдениям Валерия разные самолёты трясёт по разному. Меньше всего этому подвержены Як-42. Ему вообще нравился этот небольшой самолёт. А вот большие аэробусы трясёт очень часто. Сейчас самолёт был средний, но над горами очень много восходящих и нисходящих потоков, что и вызывает турбулентность. Ничего, Альпы пролетят, всё закончится.
Интересно, по ощущениям очень похоже на толчки землетрясения.
Валерий вспомнил, что первый раз он почувствовал землетрясение именно на тринадцатой заставе. Всё-таки предгорья Памира давали о себе знать. Толчки были несильные, как потом объявляли новости - один-два бала. Просто сначала это было интересно и необычно. Толчки были регулярные, и они к ним скоро привыкли, и почти не замечали.
А вот по настоящему в сильнейшее землетрясение он попал через много лет, и далеко от тех мест.
***
В конце девяностых Валерий почти постоянно находился в Турции, в Стамбуле. Они с другом Сергеем теперь наоборот, возили запасные части на тольяттинские машины - в Турцию. На удивление их там оказалось много.
Бывало жил в Стамбуле месяцами. Бывало каждую неделю в пятницу улетал домой в Россию, на выходные, а в понедельник возвращался в Стамбул. А за то время, что находился дома, успевал решить дела с новым товаром, а то ещё и в Тольятти съездить за запчастями.
Бывало проснувшись дома, он сразу не мог понять где находится. Однажды, когда он очередной раз прилетел на выходные домой, и прилёг после утомительного перелёта отдохнуть, ему позвонил знакомый, по какому-то делу.
Жена разбудила, как её показалось, Валерия и сунула ему под ухо трубку домашнего телефона. Валерий сонным голосом сказал:
- Алло.
Услышал в ответ голос знакомого, Алексея:
- Привет, Валер. Как дела? Как здоровье?
- Нормально всё, Лёш. Единственно, если бы ты знал, как мне здесь в Турции надоело. А ты чё, тоже в Стамбул прилетел?
В это время его усиленно трясла за плечо жена:
- Очнись. Совсем уже?
Примерно такой же вопрос звучал и из трубки:
- Ты что, охренел? Какой Стамбул?
Окончательно проснувшись и оглядевшись вокруг себя, Валерий радостно сообщил в телефонную трубку:
- Лёш, да я же дома!!!
- Ну вот наконец-то, а то уже подумал может это я ошибаюсь, где нахожусь.
Было и такое, что после прилёта - в первый вечер дома, лёг спать, но от какого-то тревожного сна проснулся среди ночи. Поднявшись и сев на постели, как лунатик, он поглядел на лежащую рядом жену, которая смотрела телевизор, и спросил:
- Ты кто?
На что она ответила успокаивающе, как маленькому ребёнку, поглаживая плечо:
- Тихо, тихо. Я твоя жена. Ты дома. Всё нормально. Спи, спи.
Всё остальное она ему сказала утром.
Да-а, все эти многочисленные перелёты-переезды бесследно для организма не проходят. Всё на нервах. Иногда, после его прилёта домой, жена говорила звонившим, чтобы перезвонили попозже потому, что Валерий ещё пока не разговаривает и отрицательно реагирует на яркий свет.
Они вообще были очень легки на подъём в то время, и стремительно передвигались по стране и за её пределами. Бывало решение лететь, из Стамбула домой или наоборот, принималось за пять минут.
Однажды они сидели в магазине-офисе турецкой фирмы по оптовой продаже автозапчастей на российские автомобили, для которой они возили запчасти. Вернее сидели на кухне, где готовят чай и обеды для работников этой фирмы.
Делать было нечего. Товар принят по описи и посчитан. Оставалось получить деньги, которые обещали не раньше чем через четыре дня. Конечно наличкой. Банковские переводы в данном случае не прокатывали. Разрешения на экспорт-импорт у них естественно не было. Это сладкое слово - контрабанда.
Они сидели и пили домашнее болгарское вино. А что ещё делать четыре дня? Рынок автозапчастей в Стамбуле в основном контролируется болгарскими турками, поэтому с доставкой вина из Болгарии проблем не было и его было много.
Заказ на следующие поставки уже получен, дождаться только деньги за предыдущие. Куда пойти, чем заняться? Поэтому вяло, не торопясь обсуждали текущие дела. Спешить вроде некуда. Целых четыре дня.
Валерий между делом вспомнил, что через два часа улетает в Нальчик их чартер, на котором они постоянно летали, и на который у них всегда были билеты с открытой датой.
- Да, сейчас бы домой улететь, - сказал Сергей. - Может рванём? Чего здесь сидеть? Через четыре дня вернёмся. С новым товаром.
- Да можно. Тем более заказы уже есть. С товаром, если на всё денег не хватит, договоримся на консигнацию. Это не проблема. И правда, чего время терять? - спокойно согласился с ним Валерий, подливая в стаканы терпкое красное домашнее вино.
Выпив и закусив болгарским же домашним сыром и сыро-вяленным суджуком Сергей продолжил:
- Ну а чего тогда долго думать? У тебя телефон далеко? Звони флайт-менеджеру и супервайзеру. Пусть вылет придержат, если опоздаем.
Валерий набрал номер в своём телефоне и недолго поговорив, налил по полному стакану:
- Всё нормально. Ждут. Ну что ж, давай на посошок и вперёд.
И после этого, события начали разворачиваться стремительно, как вырвавшаяся пружина.
Под удивленные возгласы директора и хозяина фирмы, они рванули в отель за вещами. И уже через два часа белокрылый лайнер с Валерием и Сергеем на борту выруливал на взлётную полосу стамбульского аэропорта Ататюрк, через четыре часа они были в Нальчике, ещё через пол дня в Саратове, а через полтора суток, уже на машине въезжали в Тольятти. И потом за два дня все эти перемещения проделали в обратном порядке.
Дней через пять они опять сидели на кухне турецкой фирмы, пили вино, закусывая сыром и суджуком и вяло рассуждали: о эффекте дежавю и их непростой жизни, а также думали - чем же им заняться? Теперь уже за новый товар деньги надо ждать три-четыре дня.
Вот так и получилось, что в середине августа девяносто девятого года Валерий был в Стамбуле.