Нет, это не биография великого русского литератора, это название моего романа.
«Почему именно так?» – спросит мой даже самый непривередливый, а если ты это читаешь, то ты – уже мой первый, читатель. Все просто – романы Федора Михайловича Достоевского произвели на меня неизгладимое впечатление, они поддерживали меня в горе и радовали меня в радости. Ну или наоборот, еще сильнее надавливали на и без того затравленную душу. Как так можно видеть, понимать, в конце концов, чувствовать душу человека? Это дань уважения признанному мастеру, гению, повлиявшему на многие поколения человечества.
Желание написать этот роман у меня появилось уже очень и очень давно, но все работа, дом или другие отговорки мешали выполнить задуманное. И вот, в один прекрасный день, я понял, что прошло уже несколько лет. И за эти годы мое видение романа нисколько не изменилось – я застрял в своем представлении мира на одном месте и не могу идти дальше, не написав эти строки. И вот мы, я и ты, мой читатель, сошлись в одном и том же месте у этой книги. Надеюсь, ты не будешь жестко судить меня за мой первый жизненный опыт.
Я НЕ ПИШУ НИЧЕГО НОВОГО.
ВСЕ ЭТО УЖЕ ДАВНО ПРОЖИТО ЛЮДЬМИ
И НАПИСАНО ВО МНОГИХ КНИГАХ.
Я ЛИШЬ ПЫТАЮСЬ ПОНЯТЬ ЭТО ДЛЯ СЕБЯ
И ВЫРАЗИТЬ СВОЮ МЫСЛЬ СЛОВОМ.
Вы когда-нибудь писали книгу? Вроде бы ничего сложного, но вот ты сидишь перед столом – и все, ни тебе книги, ни познаний в правописании…
Что мне сиянье божьей власти
И рай святой?
Я перенес земные страсти
Туда с собой.
М.Ю. Лермонтов
Светлый дух заглянул в окно – оно сидело у камина и не знало, что делать… Дух уже давно не видел таких «людей». Душу этого человека раздирали противоречивые чувства: чего там только не было – от усталости бытия и незнания смысла жизни до желания бросить все и прервать бренность сего жития одним махом. Но самое главное и что так понравилось духу – в нем всегда боролись добро и зло. И не было такого, чтобы чаша весов надолго останавливалась в одной стороне, секунду назад он был чуть ли не святым, а сейчас оно уже предавалось самым омерзительным страстям. Как будто этому человеку было предопределено свыше стать чистой и непорочной душой, но темным силам удалось крепко вжиться в него, и теперь оно обречено вечно страдать, духу даже на мгновение показалось, что он увидел, как разрывается его сердце на сотни мелких-мелких частей.
Да, случай был интересный, а главное – запутанный и даже опасный! Ну что поделать, это теперь и его путь по продвижению к свету, если поможет этому – то и сам станет ярче, а значит, еще добрее, мудрее и, конечно же, терпеливее, а там, гляди, и до настоящих «крыльев» недалеко.
«Ну что – пора спускаться на землю…» – подумал дух.
Оно, как оказалось, жило в маленьком городке – и не где-то там в мире эльфов и гномов, как, наверное, хотелось бы многим моим современным читателям, а в самом центре цивилизации людей.
Наверное, стоит немного рассказать о том месте, куда теперь – по долгу службы – пришел дух. Это был обыкновенный русский городок, каких полным-полно в наше время – ничем не привлекательный, но, вместе с тем, со своей уникальной историей, людьми и событиями; и эта череда событий, уходящих в глубину столетий, привела к появлению этого досадного прецедента в наше время, ведь ничего не происходит просто так; все предопределено – и, казалось бы, одно слово одного человека… способствовало тому, что именно в этом городе – или, вернее, только в этом – смогли произойти события, которые произошли, но об этом позже.
Город был недалек от столицы, какие-то два дня пути – на поезде. Все блага цивилизации, такие как горячая вода, свет, отопление, конечно же, кабельное и Интернет – все это было. Но город небольшой: пара многоэтажек в центре, кинотеатр, бассейн, ночной клуб – в общем, типичный постсоветский городок.
Как и любой старый город, он был разделен на несколько частей – новую, где жили зажиточные люди и средний класс, отдельно коттеджный городок с ну очень зажиточным классом и старый район города – очень древний с постройками нашего, прошлого и даже кое-где позапрошлого века. Как бы на окраине всего города стояла старая-старая деревянная церковь, когда-то стоявшая в центре города, а теперь «ввиду расширения городского массива и улучшения архитектурного вида города» оказавшаяся заброшенной городскими властями и пришедшая в упадок. Церковь была большая, как для построек того времени. С пятью еще прекрасно сохранившимися куполами, окруженная небольшим двориком, огражденным шиферным забором, внутри которого находилась небольшая, тоже деревянная часовенка. Неподалеку от нее виднелось небольшое захоронение служителей – с деревянными крестами, когда-то регулярно обновляющимися и красящимися, а теперь полусгнившими с потрескавшейся краской и еле державшимися.
ПЕРВАЯ ВСТРЕЧА
- Вот занесло – так занесло, – подумал дух. – Мало того что в этот город, так оно еще живет возле той самой церкви… А за века здесь не многое и изменилось: внутри так же чисто и спокойно. Как там у них говорят? Место намоленное? Все те же иконы, постаревшие со временем, огромный колокол и много-много пыли.
Рядышком, если перейти через размокшую дорогу, вернее – переплыть через огромную кучу грязи, стоял небольшой дом. Вы, наверное, подумали, что он был старый, обшарпанный и топился углем? Нет – это было современное здание, построенное на том месте, где раньше стояла сторожка. Отапливался он, к сожалению, углем, но с телевизором, светом и, так сказать, всеми достижениями современного общества. В этом здании и жил наш главный герой. Сейчас он выполнял обязанности сторожа и заодно жил в этом домике, так как уже больше негде ему было жить.
- Надо бы решить, в лике кого предстать перед ним? Да ладно, и так сойдет, – дух принял человеческий облик и постучал. Почему постучал? Наверное, по привычке, да и кнопки звонка вблизи не было видно.
- Что надо? – послышался пьяный голос в ответ. – Убирайтесь вон, завтра все сделаю!
- Мил человек, сделай доброе дело: впусти переночевать, – это была заветная фраза,
открывавшая раньше дверь каждого дома.
- Да ты совсем того, что ли? Не видишь, куда пришел? Где ты тут человека нашел? Проваливай! – послышалось из-за двери, и она, конечно, не открылась.
- Ну что, всегда бывает в первый раз, – подумал дух, и уж было хотел подождать до утра, но тут к нему в голову пришла одна мысль. И он опять, приняв бесплотный облик, проник в комнату. – Ну вот, так-то лучше, – улыбнулся дух, осматривая комнату. – Видимо, ему еще рано со мной знакомиться лично, – и почему-то улыбка не сходила с его светлых уст.
Никодим, а так зовут нашего главного героя, все еще сидел, как будто бы никто и не стучал в комнату, и смотрел телевизор. По поводу телевизора у духа существовало свое мнение: о том, что «изобретение», у которого эти создания просиживали целыми днями и ни о чем не думали, вещь, которая показывала самые противные состояния людей, забирала их время, а взамен давала только тоску и развращала душу, не могла быть во благо! Но имя «идейного вдохновителя» изобретения никто не знал, так что конкретно сторонники света ничего сказать не могли, а только видели ту темную энергию, которую телевизор излучал на людей.
Никодим… Довольно странное имя для XXI века, в детстве он тоже задавался этим вопросом. Но родители сказали, что так его назвали в честь дедушки, а уж он точно был великим человеком своего времени. Только никто не говорил, в чем заключалось его величие и его последний позор, да Никодим и не знал, что надо об этом спрашивать, знал только одно – его внука тоже будут так звать.
Эх, знал бы он свою историю, знал бы, что это имя передается из поколения в поколение, от деда – внуку, с незапамятных времен. Но об этом знал дух. Будет его внукам и внукам его внуков предоставляться шанс прожить его жизнь и исправить его ошибки или погибнуть в муках. И будет так до тех пор, пока не придет внук, проживший жизнь в добре и мире и чья душа устоится царствия небесного. И Никодиму несказанно повезло, ведь в этой борьбе он будет не сам, а ему будет помогать он.
По телевизору показывали очередной бессмысленный боевик. «Эх, как же мне все это надоело, как хочется тепла, как хочется увидеть ее снова», – сказал в полузабытьи Никодим и дрожащими пальцами опять полез в карман, достал мобильный телефон и перечитал, в сотый уже раз, смс-сообщения – переписку с любимой. У бесплотных существ есть огромное преимущество – их не видно. И дух – давайте, да не осудят меня, назовем этого светлого духа. А то мне прямо неудобно перед читателем, весь рассказ – дух и дух: итак, зовут нашего достопочтенного друга и помощника Захария. Сразу оговорюсь, имя не настоящее, так сказать, псевдоним, да и кто вам скажет правду в таком щепетильном вопросе? Ну Захария – так Захария.
Захария аккуратно заглянул в переписку по мобильному телефону и ужаснулся: это были сообщения, пропитанные злостью и обидой, оскорбления сыпались одно за другим – и, казалось, им нет конца, причем каждый считал своим долгом задеть как можно сильнее другого. И это, сказать по правде, им удалось. Видно было, что эти слова написаны от глубокой обиды на любимого человека, от разочарования в Никодиме его второй половинки. А первая реакция слабой личности с израненной душой – защититься и нанести ответный удар. И все бы ничего, все еще можно было бы спасти: проехать на другой край города, стучать в дверь, пока не откроют. Подбежать, обнять, даже если на первых порах она будет вырываться. Прижать к себе и успокоить израненную душу. И пусть любимая будет прогонять тебя и скрывать слезы. Пройдет немного времени, она выплачется у тебя на груди, и вы, пройдя это испытание, пойдете, еще крепче взявшись за руки друг друга. Но нет! У Никодима же тоже оказалось задето самолюбие и гордость. «Да и с какой стати! Она тоже во много виновата!» – опять в полузабытьи, как будто услышав мысли духа, выкрикнул Никодим. Захария даже всколыхнулся от неожиданности.
Справедливости ради замечу, что установить, кто же был у них виноват, доподлинно не удалось. Но большинство заняло нейтральную позицию – виноваты оба. Хотя и многие ошибки списывали из-за молодости наших героев.
Задето самолюбие и гордость... И, конечно же, в ответ было послано смс, призванное еще больше оскорбить, обидеть, отомстить. И так шаг за шагом они разрушили все. Уничтожили и без того хрупкие отношения.
Захария видел эту выжженную землю, эту пустыню в душе. И как путник, иссохший от жажды в бескрайней пустыне, Никодим искал любую возможность утолить эту жажду. Теперь встреча с ней – как колодец среди пустыни: ты видишь его, бежишь к нему, воодушевляешься, как будто заново оживаешь, и в этот миг забываешь все свои страдания. Стремишься к оазису, тратишь все последние силы… И в какой-то момент понимаешь – это лишь мираж. А кругом пустыня, и лишь коршуны кружат над тобой. Минутное утешение на одной чаше весов с долгими днями боли.
Никодим хотел хоть как-то отвлечься от этих страданий. Вот сейчас, например, он усиленно допивал бутылку водки, держа ее перевязанной бинтом левой рукой. Это была его очередная безумная идея: а что, если причинить себе сильную физическую боль, чтобы хоть как-то отвлечься от душевной боли в сердце? Минут за тридцать до этого Никодим принес деревянную палку, поджог ее, подождал, пока она хорошо разгорится, а потом с силой обхватил ее рукой. «О! Какая это приятная боль! Пусть шрам останется напоминанием о моих страданиях», – подумал Никодим, в то время как вонючий запах горелой кожи расходился по комнате. В глазах его была видна такая глубокая грусть, это был взгляд побитой собаки, выставленной на улицу в мороз. Но в то же время и что-то новое, какая-то светлая мысль тонкой ниточкой блеснула в этих голубых глазах!
Уже в полузабытьи, в последний раз взглянув на мобильный телефон, он написал: «Прости меня, я не могу без тебя». Нажал кнопку «Отправить» и уснул, вернее, отключился от огромного количества выпитого спиртного. «Ну вот, самое время, – с огромной долей иронии подумал Захария. – Да, конечно, ее тоже будет мучить совесть, когда злость отступит на второй план. И, конечно, прочитав это смс, она решит: «Ну вот, хорошо, что все налаживается». Но как же теперь будет трудно опять сойтись! Как же вам, мои дорогие, будут мешать те обиды и оскорбления, которые вы нанесли друг другу, опять любить прежнею любовью. Да и самое главное, что так и не понимает большинство пар на сегодняшний день – проблема-то осталась! И не та мелочная ссора, из-за которой вы расстались – что-то вроде «Почему не позвонил, когда опаздывал» или «Почему не вынес мусор». Ведь этот вопрос можно было легко решить, есть бесконечное множество вариантов, как выйти из таких мелких семейных передряг, не уронив достоинства – ни своего, ни партнера. А какая же та главная причина, та, из-за которой вы сcоритесь по пустякам, почему так раздражены и обидчивы? Мне попадались даже такие девушки, которые злились на партнера из-за того, что он не предлагал им руку и сердце. Хотя иногда этим мужланам нужно просто намекнуть, и все пойдет так стремительно развиваться, что уже и остановить не будет ни желания, ни возможности. Так вот, а вместо этого она начинает придираться ко всяким мелочам. При этом еще накручивая себя: «Ну почему же он такой? Ведь мы три года вместе! Мне уже … (подставьте нужное число) лет!» И вместо того чтобы увидеть рядом любящую женщину, от которой ты хочешь детей, ты видишь перед собой мегеру, с которой живешь и не понимаешь: «Три года! Как?!» И это только один из вариантов развития событий. А уж этих событий было на долгом моем веку…» – все еще продолжал размышлять о вечном Захария, при этом рассматривая своего подопечного.
Этот молодой, лет 25-ти, человек весьма даже недурен собой. Ровные черты лица, густые темные брови и узкий драконий нос. Когда-то длинные кучерявые русые волосы теперь были подстрижены весьма коротко (парикмахер постаралась отдать дань моде и машинке 9-ти миллиметров). Я бы не сказал, что Никодим вообще забыл о существовании бритвы, но по густой бороде было видно, что последнее время он если о ней и вспоминал, то только пару раз в месяц (что, конечно же, не делает ему чести). Вдобавок ко всему, если бы Никодим сейчас открыл глаза, то Захария увидел бы яркие, как будто излучающие свет голубые глаза. «Смотришь на переливающееся под лучами солнца бескрайнее море, а не в глаза», – подумал Захария.
Никодим проснулся утром. Скорее от холода, чем от ужасной головной боли, которая бывает последствием таких вот глубоких запоев. Телевизор все так же работал, на этот раз показывая новости – как всегда, неутешительные. Никодим валялся на красном потрепанном диване. Вид у него был не самый пристойный. На ноги были надеты вязаные добротные шерстяные носки. Еще были майка и шорты. Все это скомкалось от долгого валяния на диване. Причем все вещи давно не стирались. От них явно разило потом, и не только. Вокруг дивана валялись остатки еды: куски хлеба, крошки чипсов, небольшой зеленый огурчик. И все это – на прекрасном ковре ручной работы. Впрочем, уже немного засаленном.
«Почему же так холодно?» Яркий свет пробивался в комнату из открытого окна (скажу вам по секрету, ночью Захарией). «Как же болит голова-то», – эта мысль с трудом пробивалась сквозь огромное похмелье к мозгу. Итак, пора приходить в чувство. Первым делом – встать и сходить в душ. Ну, а дальше – все по плану, как и у тысяч других людей, сегодня проснувшихся и борющихся с похмельем. И вот спустя пару часов, уже почти придя в себя и борясь физическим трудом с похмельным синдромом, Никодим стоял на улице и колол дрова для печи.
Нужно сказать, что до этого он опять прочитал свою переписку по телефону и даже отправил еще одно смс со смыслом: «Ты мне не нужна, и была права – давай расстанемся». Никодим еще долго будет метаться туда-сюда между своими чувствами. Но, в конце концов, победит совсем другой, третий соперник в этой борьбе.
- Здравствуй, добр человек, – сказал подходящий к нему симпатичный старичок. – И куда ты столько дров-то рубишь? Или на следующий год ранней весной запастись решил? – добродушно улыбаясь, спросил старик.
- Да нет, просто угля не завезли, а топить-то и храм, и сторожку нужно, – не смог удержаться от ответной улыбки, глядя на этого простодушного старичка, Никодим.
- Да помню я, застал его еще во всем величии, когда он красовался своими золотыми куполами, и из столицы приезжали сюда люди.
- Сколько-то тебе лет, дедушка? Лет 150, не меньше? – смеясь, спросил Никодим.
- Ну… Скажем, не 150, но на своем веку я многого повидал, – сказал, облокотившись и перенеся всю тяжесть своего тела на палочку, тяжело дыша, старик.
Никодим не смог не обратить на это внимание и остаться безучастным.
- Ой, да ты, я вижу, устал сильно, дедушка. Пойдем в дом, приятель, я тебе чайку сделаю – попьем, присядешь, отдохнешь!
«Благо, чай остался, да и перегар уже должен бы выветриться», – про себя подумал Никодим.
Тебе, наверное, покажется странным, читатель, что вот так, можно сказать, неожиданно повел себя мой герой, который с самого начала рассказа предстал перед тобой в таком невыгодном свете? Но ведь нельзя по одному поступку судить обо всем человеке. Или можно?
- Тебя как зовут, внучок?
- Никодим.
- Приятно, а меня Захария.
Вот так они и познакомились, Человек, стоящий на распутье своей жизни, и его помощник, который постарается сделать все, чтобы помочь ему в этом пути, наставить советом, вразумить словом или делом.
- Что ты грустный такой, Никодим? – спросил Захария спустя полчасика. Уже согревшись и расположившись на диванчике, попивая горячий вкусный чай.
А надо сказать, что лицо Никодима осунулось по сравнению с прошлой ночью, щеки впали, на осунувшемся лице были видны морщинки, кое-где непозволительно глубокие для его возраста. На небритом лице ярко выступали пропитанные болью и грустью глаза. И даже любой жест, любое движение, казалось, давалось ему с невыносимой болью, которая рвалась наружу и которой необходимо было поделиться, и без разницы, с кем: с ребенком или старцем, может, даже с животным. Да, есть такие люди, которые могут скрывать свои чувства и от окружающих людей, и от самих себя, загоняя их в глубокий угол и закрывая на замок. Что, в конечном итоге, приводит к раздражительности, неврозам, да и болезням сердца, но для этих людей главное – наружу, для окружающих, не показать себя истинного. Возможно, хотя и Никодим не относился к таким людям, но и он поступил бы так же. Закрылся в себе, пережил, вырвал часть своего сердца, воспоминаний, удалил все фотографии, выбросил подарки. А рана бы затянулась со временем, время – хороший лекарь. Но сейчас боль была настолько невыносимой, просто физически ощутимой, что должна была прорвать плотину, нагроможденную обществом, правилами приличия, и вырваться наружу.
Оно, наверное, и неудивительно: я однажды смотрел передачу, так там говорилось, что после разрыва долгих любовных отношений, да и просто любовных отношений, в которых ты нуждаешься, на томографии головного мозга усиленно активны те участки, которые отвечают за чувство боли. И человек ощущает физическую боль, хотя никаких воздействий на его внешние рецепторы не происходит. Забавно, как устроена наша наука: мы можем увидеть, как все происходит, но понять, почему все так устроено, ни один мозг на земле не в состоянии.
- Да вот, с девушкой расстался, – промолвил Никодим, с силой опускаясь на диван рядом с дедушкой и уставившись своими раскаленными глазами на камин. – И не просто с девушкой – я чувствовал, что это моя судьба, ради нее я готов был на все.
Никодим с силой зажал обгоревшую руку, стараясь превозмочь опять нахлынувшие воспоминания.
- Она изменила мой мир, я смотрел на все ее глазами, ты понимаешь! Я жил ею! А она… Она меня предала, изменила, солгала в самом высоком! Я чувствую… Да я даже не знаю, что я чувствую! Я просто не могу без нее и не могу быть с ней! – он расплакался... Да-да, слезы так и хлынули из его воспаленных глаз. Он был как в горячке, протирал свое лицо грязными руками, и грязь вперемешку со слезами совсем испачкала его лицо, но он как бы не замечал этого, все продолжал и продолжал тереть голову в исступлении.
Старик нежно обнял его сбоку и задумчиво стал смотреть в камин. Это было, я вам скажу, довольно странное зрелище: молодой грязный плачущий измученный человек и старик, сидящие вместе. Если бы я был художником, я бы непременно запечатлел их на полотне. Они были как одно целое, как молодость и старость в одном лице, многочисленный опыт и безудержная юность сошлись вместе, лето и зима встретились на тайной вечере.
Так они просидели некоторое время. Старик начал говорить – тихо, как бы сам с собой:
- Ты прекрасно знаешь, что ты чувствуешь, но просто не можешь назвать это словами, а оно и не нужно. Для того это и чувства. Потом, когда пожар прогорит и пламя утихнет, оставив только сожженную землю в твоем сердце, тогда ты сможешь назвать свои чувства, и даже вынести урок и посмеяться надо всем этим (а ты сможешь, я знаю, я верю в это). А сейчас это просто эмоции. И не нужно так все драматизировать. Как мальчик, в самом деле. Ты же сам прекрасно знаешь, читал в учебниках: «Эмоция – это особый физиологический механизм, с помощью которого компенсируется недостаток сведений о том, что надо делать для достижения цели – удовлетворения потребности. Чем лучше информировано живое существо о необходимых действиях, тем менее оно эмоционально. Эмоция – движущая сила поиска недостающих сигналов. Это тот изумительный механизм, который заставляет живое существо активно идти навстречу событиям, на ходу пополняя сведения об окружающей обстановке. Поиск всегда базируется на уже приобретенном опыте, на уже существующих условнорефлекторных связях, но важно, что в момент, когда цепочка сигналов-ориентиров обрывается, поиск не прекращается, эмоция как бы восполняет недостающие звенья до тех пор, пока не образуются новые условные связи».
- Ну ты и загнул! Прям как по учебнику. У меня аж мозг материться стал.
- Ну вот видишь, чувство юмора тебя никогда не покидало, а это своего рода дар. Вот так и получается, что чем больше у тебя жизненного опыта, тем спокойнее ты реагируешь на душевные переживания. Конечно, от моих слов тебе не легче, но это только часть твоей жизни, ее начало, а впереди еще тысяча дорог.
- Легко тебе говорить! – Никодим, хотя на самом деле немного успокоился и внутренне согласился с мудреным высказыванием старца, но так просто сдаваться не хотел. Он относился к той части людей, которые считают, что «если голова болит, значит она есть». Так и сейчас – он уже смирился со своей болью и внутренне даже ею немного наслаждался, и хоть и понимал, что нужно что-то менять, но, как выразился этот старик, чем больше опыт, тем меньше эмоции, тем меньше болит сердце, а он свой опыт еще не получил, а может, даже еще не насладился им. – Это же не тебя девушка бросила!
- Так она тебя или ты ее? – не смог удержаться от колкости Захария. «Ну вот, – подумал он про себя, – а я еще его жизни учу! У самого терпения ни капли нет. А может, оно и к лучшему, нужно же докопаться до истины».
Наверное, если бы взглядом можно было убить, то дальше был бы монолог. Но это был взгляд не столько злой, сколько оскорбленный, обессиленный. Всем известно, что смертельно раненый зверь бросается с огромной яростью.
Но деваться уже было некуда, и если чаша весов склонилась вверх, то теперь она должна была упасть вниз.
- Она меня… – и вновь ступор. Если бы сейчас кто провел перед глазами у Никодима – да что там провел! Если бы кто ему дал сейчас пинок под зад, то максимум, как он бы среагировал – это подвинулся на диване…
Захария тяжело вздохнул и начал:
- Ну, раз мы уже заговорили об опыте, то послушай это: ваше поколение говорит, что в женщине должна быть загадка, а ведь ни один мужчина не вправе отдавать любимой женщине свое сердце. Когда ты живешь только ей, дышишь только из-за нее, смотришь на мир ее глазами, тогда ты – пропал! Ты больше не нужен ей, тебя не надо переделывать или изменять, ты не выводишь из себя и не даришь радостные минуты, каждое твое слово и движение – да что там движение, каждую мысль твою можно предугадать. И в тот самый момент ты перестаешь быть любимым человеком, ты становишься привычкой, даже (да простит мне читатель), можно сказать, вещью, которую в любой момент можно выбросить и заменить другой. Ведь тебя полюбили со всеми твоими достоинствами и мирились – пусть и с криками, но мирились – с твоими недостатками. Так будь же самим собой! Пусть только часть твоего сердца принадлежит смыслу твоей жизни, но у тебя есть и вечная жизнь! Открой свое сердце тому, кто стоит под дверью и стучит! Если ты не веришь в это, оставь свое сердце другим заботам, но никогда – слышишь! – никогда не отдавай свое сердце ей! Даже из тех мелочных (но почему-то наиболее убедительных) соображений, что если вдруг она уйдет, то хоть часть твоего сердца заберет с собой! И поверь, когда любимая женщина чувствует, что не только о ней у тебя мысли, то у нее непреодолимое желание бороться за ту часть тебя, которая ей не принадлежит! И тогда ты навеки останешься с ней и сможешь взрастить любовь! Хотя… для истинной любви не существует правил, не существует границ, и что бы ты ни делал – все будет верным решением. Но готов ли ты рискнуть? Поставить на кон все и узнать – пребывает ли в вас то самое единственно верное чувство, которым были наделены Адам и Ева, до того как попробовали плоды древа добра и зла? Настолько ли чисто ваше чувство, что сквозь него, как сквозь слезу, виден тот свет, который исходит от ангелов и испепеляет пороки, исцеляет болезни, стирает грань добра и зла, оставляя только любовь?.. Вот что называется любовью. А у тебя – это лишь влечение, чувство собственности, ревность, в конце концов. Ты же не берег ее, не хранил… И разве ты не хотел расстаться с ней? Разве не думал о тех недостатках, которые, как ты считаешь, мешают ей и тебе вместе жить? Разве не думал, что она тебе не пара? И что? Как только вы расстались, так сразу чувство собственности сыграло? Подумай над этим на досуге! – сказал Захария и встал.
Никодим никак не реагировал на происходящее. Вид у него был ошеломленный, видно было, что эти слова проникли ему прямо в душу и задели каждую струнку. Глаза опять уставились куда-то вдаль. И вот та новая мысль, уже зародившаяся в его голове, объединилась со словами духа и начала менять все вокруг. Это было только семя, и семя, брошенное не на благородную почву, и не в тернии, и даже не на камень. А семя упало на выжженную землю. И только чудо могло помочь ему прорости.
Наконец он опомнился. Старик к тому времени уже почти вышел во двор.
- Ты куда? Ночь уже на улице! Оставайся, – предложил Никодим.
«Еще вчера он прогонял меня со двора», – улыбнулся про себя Захария. Вы замечали, что добрые духи как-то удивительно улыбаются? Я видел такую улыбку у людей только пару раз. Один раз на картине неизвестного художника с изображением царя Соломона в период расцвета его жизни. А второй раз – у прадеда Никодима, когда он наконец достроил храм, который сторожит теперь его потомок. Это улыбка удовлетворенного от проделанной работы человека, с огромной силой воли, с добрым и вместе с тем мудрым сердцем. Умиротворенного, достигшего своей цели лидера.
- Спасибо, мил человек. У меня есть где укрыться на ночь, – уже в полутьме из ниоткуда ответил дух.
«Вот это чудеса, – подумал Никодим. – Что это за дедушка такой? Надеюсь, завтра он тоже зайдет в гости. Было бы очень интересно поговорить с ним о смысле жизни. И не о книжном, о котором сейчас все твердят: смысл жизни в рождении детей и продолжении рода. А хотелось бы докопаться до истины, хоть до тех пределов, которые в состоянии понять человек. Ладно, пора ложиться спать. Еще с дровами разбираться, да и побриться бы, наверное, не помешало».
И Никодим пошел спать. На этот раз – уже раздевшись и не выпив ни капельки спиртного. Так наступило начало выздоровления. Затянувшегося не на один месяц.
ЧТО БЫЛО ДАЛЬШЕ
На следующий день старик не появился. Он был занят другими важными делами, но это ему не мешало все время наблюдать за своим подопечным.
Никодим проснулся с утра пораньше, сложил дрова. В какой-то момент он даже на секундочку задумался, а не побриться ли? Но это была только секундочка.
- И чего это я вдруг решил заглянуть в холодильник – ведь там же точно ничего нет, – проговорил вслух Никодим. – И вообще, что это за дурная привычка разговаривать самому с собой? – продолжал он разговаривать. – Я же не псих? Надеюсь... Совсем уже довел себя. Может, просто мозг так лучше усваивает информацию? Ага, конечно, лучше, ведь когда ты говоришь про себя, мозг тебя не слышит, нужно вслух! А что спорить, еды-то все равно дома нет.
Никодим оделся и пошел в магазин. Ну как оделся? Натянул свои хорошие, почти новенькие брюки поверх шорт. Эти брюки он надевал только один раз, на свадьбу друга. Они были прекрасного покроя и с костюмом и лакированными туфельками смотрелись просто прелестно. А сейчас, вместе с грязнущими кроссовками и зимней курткой, надетой поверх майки… По улице шел небритый человек с засунутыми в карман руками. Переваливаясь и при этом явно прихрамывая на левую ногу.
Рука болела нестерпимо. По дороге он встретил старого приятеля, которого видел еще с год назад на совместной семейной вечеринке. Тогда они прекрасно провели время дома за игрой в рулетку. Сейчас это просто – покупаешь набор в магазине, приглашаешь друзей и играешь, ни капельки не беспокоясь, что тебя могут обмануть в казино. Все честно, как в настоящей рулетке – только удача решает, кто выиграет. Каждую пятницу после работы все друзья собирались у них дома, обменивались сплетнями, пили спиртные напитки и играли в рулетку. Конечно, на деньги. Никто не говорит о больших ставках, максимально кон поднимался до пяти сотен гривен. Но какое это веселье! Все суетятся вокруг этого маленького стола. Причем поначалу все очень и очень официально, дамы стоят под ручку со своими кавалерами и потихоньку распивают свои напитки. Мужчины как бы нехотя делают ставки на красное, на черное. Но вот наступает момент, когда в зал входит его величество Азарт. И тогда… загораются глаза у тех нескольких, которые так любят играть с судьбой, они стучат, бранятся, доказывают свою правоту. Все остальные уже давно отошли от столика с рулеткой и спокойно сидят на диванчике, обсуждая свежие сплетни. И только жены самых азартных недоверчиво косятся в сторону рулетки и тех трех-четырех игроков, которые так и хотят обмануть, да нет – не обмануть, хотят доказать судьбе, что они держат удачу за хвост. Конечно, никто не оставлял здесь свои последние кровные. Но вот это наслаждение, когда ты ставишь на зеро, и оно выпадает, этот радостный взгляд, как бы говорящий: «Да, я удачу за хвост держу» или «Да, я могу предсказывать будущее!»
- Да, Никодим, – сказал приятель, – выглядишь не то что паршиво, а просто ужасно.
Есть такая категория людей, которые ошибочно думают, что помогают окружающим, используют принцип «не навредить». Они считают, что у них есть данное кем-то свыше право говорить людям все, что они о них думают, в лицо и ни капельки не задумываться о последствиях. Такие себе санитары общества. Свято верят, что своими упреками они оказывают целительное иглоукалывание. Иногда эти стрелы достигают своей благородной цели – отряхнуть человека, показать ему, насколько он пал (если, конечно, так можно выразиться). И вылечить ядом болезнь. Но чаще всего они только делают больнее и понижают самооценку.
- Если бы не столкнулся с тобой впритык, то вообще бы не узнал.
«Куда девался тот успешный, веселый молодой человек? Душа компании! Ведь он был, как говорит моя жена, такой классный, одним словом – персик, или даже нет, он был как ясно солнышко – освещал каждого, и хорошего, и плохого! – подумал знакомый про себя. – А теперь что с тобой случилось Никодим? Неужели до такого может довести девушка? Да ты, наверное, килограмм 10 потерял за эти пару месяцев. Нервный весь, запуганный какой-то. Как бомж».
- О, привет! Как дела?
«Какая же у меня плохая память на имена, как же тебя зовут-то?» – подумал Никодим.
- Да все хорошо: дом, семья, работа, все как обычно. А ты как поживаешь? Вижу, похудел, осунулся. Совсем на тебе лица нет! Ты прекращай себя пилить и заниматься самоедством! Ты хороший парень, добрый, умный, отзывчивый, пусть и не всегда понятен, но явно намного лучше нее! Она тебя недостойна! Помню, как мы были у вас в гостях, я тогда промолчал, но разве так должна вести себя настоящая хозяйка? Сидела весь вечер как королева! Ты вокруг нее и так и сяк, и что ты хочешь, и куда пойдем, и пожалуйста, и давай помогу! А она? Все ей не то и не так, характер у нее сегодня, видите ли! – энергично, говоря явно о том, что уже давно на сердце, не сказал, а буквально выплеснул на Никодима знакомый. Облако пара так и струилось из его рта, хотя я бы не сказал, что на улице было сильно холодно.
«Да, хорошие были деньки, – начал рассуждать про себя Никодим, – было и такое, помню. Но, наверное, я был виноват в таком ее поведении. Может, не так себя повел или не то сказал. Да и особые дни у нее были. Хотя раньше это не являлось определяющим фактором».
- Помню, мы тогда вроде поругались, – продолжал размышлять Никодим, уже не замечая, что говорит вслух.
- Ну и что, что поругались? Она теперь должна с тобой была совсем не разговаривать? А, знаю! Она должна была всем своим видом показать, что ее обидели! Типа, «посмотрите, гости дорогие, как он мог меня, такую хорошую, обидеть, ручку не подал, когда мы из автобуса выходили!» Нет, она должна была все ваши проблемы оставить на потом, на то время, когда вы останетесь одни. А при гостях вести себя как хозяйка дома, быть приветливой и… Ну, не мне тебе говорить, как ведут себя хозяева таких вечеров! Ты с этой ролью отлично справляешься! Главное, не переживай так из-за нее! Найдешь себе лучше!
Знакомый еще долго мог так стоять и распинаться о том, что нужно взять себя в руки. И он думал, что делает благое дело. Хотя у каждого свое мнение на этот счет. Никодим же стоял посреди улицы, как в ступоре, и только кивал головой и смиренно улыбался, вроде бы соглашаясь со словами знакомого.
Но, на самом деле, внутри него бушевало несогласие. Нет, на какой-то момент, на самый-самый маленький миг Никодим согласился с его словами. Что да, они не пара, он и сам много-много раз хотел разорвать эти отношения, но это мгновение прошло, и теперь, стоя перед этим доброжелателем, он чувствовал лишь одно – срочно необходимо, просто жизненно необходимо прекращать этот разговор. Нужно уйти, бежать, скрыться как можно дальше от этих слов. Но и сказать что-нибудь, чтобы ускорить этот процесс, он не мог. И поэтому просто слушал, уже даже не вникая в его слова, а просто уловив смысл и нащупав паузу в этой душещипательной речи, прервал ее и поспешил домой, вежливо попрощавшись.
- Непробиваемый он какой-то! – подумал знакомый. Но ничего, пройдет время, и он все поймет, а ее судьба накажет, достанется пьяница или наркоман, который будет издеваться, но которого она не бросит и будет всю жизнь так мучиться! Вот тогда и поймет, что не уберегла! И все. На этом моменте он перестал думать о Никодиме и спокойно пошел домой с чувством хорошо проделанной работы.
Никодим же буквально побрел домой, медленно переставляя ноги. Этот разговор не только не помог, а еще сильнее разбередил еще даже не начавшую заживать рану. Каждое движение ему давалось с огромным трудом, он уже не переставлял, а буквально волочил ноги по поверхности весеннего асфальта. В глазах помутнело, в ушах стоял страшный звон. Тело скрючилось, охваченное невероятно сильным позывом вывернуть все свое естество наружу. «Как бы не потерять сознание», – пронеслось где-то вдалеке. Благо, невдалеке была лавочка, и, собрав остаток сил, он добрел до нее и сел отдышаться.
Уже немного придя в себя, Никодим стал медленно открывать глаза, и – о чудо! «Да не может такого быть!» – подумал он. На лавочке рядом сидел Захария и откручивал крышку-кружку термоса.
- Хочешь чаю? – как ни в чем не бывало спросил, наливая чай из термоса, Захария.
- Давай, – только и смог проговорить Никодим. Чай был крепкий, очень вкусный и сладкий. С каким-то невероятно детским привкусом лета, ромашек и луговых трав. По мере того как живительная влага проникала в каждую клеточку его тела, становилось все теплее и как-то даже легче, что ли. «Нужно бы узнать, как он его делает», – пронеслось в его голове.
И все. Как в старом добром фильме: «Мертвые с косами стоят, и ТИШИНА…»
Молчал Никодим, молчал и Захария. Уж кто-то, а он-то знал, что не нужно сейчас лезть ни с советом, ни с нравоучениями. Нужно время. «А ждать-то я могу, время – вообще понятие настолько относительное, что даже я его не совсем понимаю, а уж что говорить про них, – подумал Захария, ненавязчиво поглядывая на своего подопечного. – Хотя даже это определение – относительность, это их слово, возможно, удачная попытка, но очень далекая от истины. Как они своими терминами смогут объяснить возможность пребывать во многих местах одновременно? Быть повсюду, пронизывать каждую нить мироздания? Я это понимаю, они – нет. Но даже мне до конца не понять, как можно видеть сквозь время. Знать наперед будущее, видеть прошлое и настоящее...»
Ветер перестал шевелить еще оголенные ветки деревьев. Прохожих не было. Казалось, все пространство и время вокруг них заняла тишина. Она была просто физически ощутима, она обволакивала, проникала в душу, успокаивала и умиротворяла. Прошло мгновение или вечность… Старик и парень сидели на лавочке и пили чай… Их судьбы сплелись воедино. Пусть не навсегда. Пусть только на этом отрезке жизненного пути Никодима, но он чувствовал это родство. Он знал, что может говорить с этим странным, но, безусловно, симпатичным ему дедушкой обо всем, о каждой мысли, когда-либо его посещавшей, о том, что на душе сейчас и что было раньше. О ней, наконец! И слово тихим шепотом понеслось из его груди.
- Смотрю на нее, и мое сердце разрывается, пытается выскочить из груди, но почему я сам себя этим насилую? Зачем смотрю в прошлое? Почему хочу быть другом? Ведь один только взгляд на нее заставляет меня мыслить иррационально, и слово «мозг» теряет всякий смысл! Почему сердце? Душа?! Душа молчит… Неужели я давно уже потерял душу? Неужели только воспоминания о ней, терзание сердца напоминает мне, что у меня есть еще что-то внутри? Почему я уже не могу так просто и спокойно молиться и чувствовать, что моя молитва услышана? Неужели я продал душу? Поменял ее на минуты радости и часы горя? А получил взамен долгие годы разочарований и неудержимой плотской страсти?
- Ну, внучок, не все так просто в этой жизни. Вот ты сейчас расстроенный сильно шел, думаешь, прав твой знакомый? А вот, может, и прав.
Никодим с изумлением посмотрел на него. «Откуда он знает? – только и успел удивиться Никодим. Настолько сильно, что даже и не подумал о том, что знакомый может быть прав.
- А может, и неправ, – как будто и не заметив его взгляд, продолжал Захария.
В другой обстановке Никодим бы уже точно не промолчал, а пристал с расспросами, откуда же дедушка все знает и как он появился здесь. Но сейчас было явно неподходящее время для расспросов, но он так просто это не забудет – дал себе обещание Никодим.
- Ведь не всегда нужно ходить за девушкой, ее холить и лелеять. Ты мужчина, глава будущей семьи. На тебе лежит не в меньшей мере ответственность за происходящее, чем на ней. Вот и возьми ты эту ответственность. Прими решение сам. Да, это потребует от тебя усилий и затрат, которые ты раньше не всегда делал. Да, ты сможешь ошибиться, но ведь никто не идеален? Потребуется все твое внимание и наблюдательность, чтобы понять, какой шаг должен быть верен!
- Я невнимателен.
- Не перебивай меня, а то мысль уйдет, и ты не услышишь важное для тебя. Вот, кстати, твой первый урок! Перебивая, ты показываешь неуважение не только к собеседнику, но еще и в большей мере к самому себе. Ты можешь не услышать послание, адресованное именно тебе. Может, и весь разговор был затеян ради тебя одного. А ты в своем нетерпении говоришь: я тебя понял, я это знаю или это совсем не так, расскажи другое. И другому ты не научишься, и своего не узнаешь.
А внимательность можно развить, как и любую другую черту человека. Если мне потом напомнишь, то я расскажу как. Но самое главное в этом деле – это перестать думать о себе любимом и подумать о благе ближнего. Послушай, а ведь ты прекрасно знаешь, что в каждом человеке заключена хоть крупица, но все же величия. Ты можешь проявить себя на ратном поприще в бою за самого себя. Но не у каждого хватает силы духа пойти в бой. И далеко не каждый знает, что этот бой ведется. Что мудрость нам дается не из книг и опыта. От преклонного возраста и от прочитанных книг мы получаем лишь набор норм поведения. Шаблоны, которые мы применяем не к месту и не ко времени. И поэтому наши ожидания почти никогда не оправдываются. И поэтому мы предъявляем такие завышенные требования к своим близким. А я говорю о мудрости. О той мудрости, которая дается в дар. За все страдания, за все стремления и желания. Не важно, сбывшиеся или нет. Ведь, если разобраться, здесь все просто. У всего своя цена.
- Но как я могу что-либо решать, ведь вся моя жизнь уже давным-давно написана где-то там, наверху, – сказал Никодим, лениво проводя взглядом одинокую тучку. – Разве все не предопределено заранее? Разве Иисус, когда выбирал Иуду Искариота, не знал, что он его предаст? И разве это честно по отношению к Иуде, ведь ему заранее предрешено было быть отступником?
Все это Никодим произнес с легким воодушевлением. И самое удивительное, что сам-то он и не верил в свои слова, это были просто заученные фразы, так часто слышанные им от окружающих. На которые у него было принято раз и навсегда отвечать молчаливым согласием. Но в глубине души он боролся против этого мнения, не верил и даже пытался возражать, но у него не было силы воли открыто выразить свое несогласие.
- Судьба есть, но она в зависимости от сделанного тобою выбора меняется. Сейчас объясню, – заметив, как усиленно пытается понять эту фразу Никодим, продолжил старик. – Тебе на каждом отрезке пути дается право сделать выбор, свернуть налево или направо, проявить кротость или гнев, поступить в художественную школу или технический вуз. И как только ты сделал выбор, то начал новый абзац, или очередную страницу, или целую главу книги, если решение жизнеопределяющее. Только не думай, что выбор жены или профессии – самые главные события в жизни. Нет, они, конечно, важны, но иногда даже одна лишь фраза может закончить главу, а то и всю книгу.
Конечно, на каждого из нас есть определенные планы, все мы родились с определенными задатками качеств, которые должны применить в жизни. Но и от них мы можем отказаться. Не замечать явные намеки на то, что идем не той дорогой, где нас ждет счастье, умиротворение, в конце концов. И тогда наша судьба меняется.
- То есть, получается, предположим, я должен стать художником, но не развил свой талант и работаю шахтером. И с того момента, как я отказался от той судьбы, – сказал Никодим, жестикулируя рукой, – у меня появилась другая судьба?
- Но ты всегда еще можешь стать художником. И, кстати, многие силы будут подталкивать тебя к этому. А ты можешь на них не обращать внимания, так и остаться шахтером. Все еще зависит и от степени важности тебя как художника. А если ты должен дать миру такие чудные творения, как Айвазовский? Тогда будут созданы все условия для того, чтобы ты не ошибся с выбором! А иногда наоборот, ты должен быть художником, но у тебя все складывается как бы супротив этого. Это тоже не просто так. Так нужно для воспитания в тебе силы духа, которая найдет отражение в твоих картинах.
- Но при этом появляется риск, что я не стану художником.
- Правильно, появляется! Но без этого риска ты если и станешь художником, то будешь сама посредственность.
- Значит, все, что сейчас происходит, это мои испытания, которые я должен пройти, чтобы подняться на ступень выше?
Но Захария и не думал так просто давать ответ на вопрос. «Он должен сам понять», – пронеслось в голове.
- Ну, или сигнал того, что ты идешь не тем путем.
- И как же я определю, где истина?
- А вот в этом и заключается твоя свобода выбора, сынок. Пойти еще дальше или свернуть на другой путь. А как твое самочувствие, легче стало? – спросил Захария. – Пойдем, я тебя домой проведу.
Никодим ухмыльнулся про себя: «Куда катится этот мир, дедушка проводит домой 25-летнего здорового парня». Надо сказать, что Никодим терпеть не мог, когда его называют мужчиной, может, был еще молод, а может, втайне гордился тем, что он еще ребенок. «Да, ребенок, а что? – говорил часто сам себе он. – Почему я должен сдерживать себя нормами общества? Я вправе делать то, что сам решаю правильным! Детям открыта дорога в рай». То, что главным ограничителем в его ребячествах должно быть правило «не навреди», он как-то и не думал.
Ничего не сказав, Никодим встал с лавочки, подождал, пока поднимется старик. И они медленно пошли к старой церквушке.
- Знаешь, я иногда задумываюсь, почему все складывается так, а не иначе, какое влияние на нас оказывают, кажется, мелочные, а на самом деле – очень значимые события. Обстоятельства, насколько они странны и непредсказуемы. Ты добиваешься сердца. И не воспринимай это, как будто ты парень и добиваешься расположения своей девушки. Любящая мать, пытающаяся достучаться до своей дочери или сына. Брат, пытающийся помириться с сестрой. Любой, будь то парень или девушка, молодой или старик, хоть раз – да что там раз! много-много раз – пытался, хотел, прикладывал все свои усилия, но не смог достигнуть своей цели – чтобы дорогой ему человек открылся, стал ближе, показал свое горящее сердце (да простят меня разуверившиеся люди). Я глубоко убежден, что в каждом из нас – да, буквально в каждом! – живет хоть искорка любви, но это такая искорка, из которой всегда готово разгореться пламя! Вернемся к сердцу. Ты стараешься, но ничего не получается. Ты опять стараешься – и ничего. Но вот наступает момент. Фатум, судьба, предначертание свыше. И что-то меняется. Ты заболел и не пришел на встречу. Или мать задержали на работе. И дочка весь вечер до глубокой ночи пробыла одна. Одна в темной пустой квартире, ведь она еще маленькая и не может достать своей нежной беленькой ручкой до выключателя. И вот ты возвращаешься и вдруг, совершенно непонятно почему, на тебя смотрят другими глазами, ты уже не тот, не та, от которого прятались, ты спаситель, ты самый лучший. Один ты ее любишь. А больше никто! Что это, если не судьба?
- И что в этой истории самое поучительное? – спросил Никодим. – Знаешь, как у Крылова – мораль той басни такова…
- А то, что ты никогда сам, поверь моему опыту, не сможешь подстроить эти обстоятельства! Нет, подстроить ты, конечно, сможешь, но вот результат… Результата или совсем не будет, или будет, но недолго, либо он будет совсем противоположен ожидаемому! И вы совсем разругаетесь. Так что если это судьба, то этот момент придет.
И, знаешь, открою тебе один секрет – даже если это не судьба и ваш союз распадется (это, в основном, относится к отношениям в парах), то те теплые отношения, которые вы построили благодаря тебе, принесут огромные плоды в будущем.
- Опять ты говоришь о том, чего нет и не будет, я уже сомневаюсь, стоит ли тебя слушать! Никогда любящие пары не расстанутся друзьями. Они или совсем никогда не расстанутся, или будут как чужие люди.
- Хорошо, не любящие – влюбленные. Хотя странное у тебя понятие любви, незрелое, что ли. Если отношения будут построены на чувстве уважения, долга даже с одной, твоей стороны, то все будет хорошо. И когда начнутся упреки и обиды, вы сядете и поговорите, боясь сказать лишнее или обидеть – и потом, если не получится договориться, найти компромисс и расстаться друзьями. И пусть вы не будете созваниваться друг с другом чаще, чем на Новый год. Но у нее о тебе останутся самые теплые воспоминания. И в случае нужды вы сможете помочь друг другу в трудную минуту.
Так, разговаривая, они подошли к дому.
- Тебе нужно себя занять делом, если можно так выразиться, полезным для общества, – на прощание сказал Захария. – Здесь недалеко, возле поста ДПС, набирают добровольцев для расчистки дороги после зимы. Дело вроде не хлопотное, да и новые знакомства заведешь, тебе же нравятся люди.
«Довольно-таки странное предложение, как-то неохота вставать каждый день с утра и что-то делать, тем более мысли-то мои от этого никуда не денутся, я так же и буду думать, думать и думать – хотя, если там будет этот милый дедушка, наверное, и можно будет походить, иначе откуда же он знает об этой благотворительной акции? Хотя какой с него прок-то?»
- Спасибо за предложение, я, наверное, завтра приду.
- К девяти часам, и постарайся не опоздать, – сказал Захария.
«И время знает, может, он там организатор?» – подумалось Никодиму.
Расстались они у порога дома Никодима. Переступая порог, Никодим сразу же ощутил ту пустоту и одиночество, которое окружает его в этом доме. Чувство тяжести, угнетенности невольным спутником присутствовало в каждом уголке, в каждой вещи, находившейся здесь. Сразу им овладела апатия, и уже не хотелось ничего делать, наводить порядок, мыть, стирать, даже спать – и то не хотелось. Добредя до дивана и включив телевизор, Никодим провел так часов шесть, а то и больше.
И разве половина населения нашей страны не проводит так время? Да что греха таить, я и сам так провожу почти всю свою жизнь, и нет силы воли избавиться от этой привычки.
Как все уже, наверное, догадались, на следующее утро никто будильник не завел. Но не тут-то было. В семь часов утра кто-то очень и очень настойчиво начал барабанить палкой в дверь, аж целых двадцать минут, пока Никодим, естественно, матерясь про себя, не открыл дверь.
На пороге стоял Захария и невинно улыбался.
- Вот решил зайти за тобой, – только и сказал он.
Никодим посторонился и впустил его в комнату. Захария неуверенно начал топтаться у порога, не зная, куда пройти дальше. Да и было почему остановиться: с момента его последнего прихода пару месяцев назад в квартире стало еще в разы хуже с порядком. Как ни старался он скрыть свою разочарованность в подопечном, но это ему не удалось. Никодим заметил в его взгляде искорку, которой раньше не было, и почему-то ему от нее стало неуютно. И стыдно. Стыдно перед этим многолетним дедушкой, что он стоит сейчас перед ним в таком отвратительном виде. «Этот дедушка тратит на меня так много своего времени, хотя чем ему еще заняться?» – тут же начал противоречить себе Никодим. Но все равно, очень и очень плохо получилось. Стоял, потупившись, как провинившийся школьник, Никодим. Захария, стараясь быть как можно деликатнее, отправил Никодима в ванную приводить себя в порядок. В принципе, он за этим и пришел – помочь ему преодолеть себя.
Через полчаса из ванной вышел выкупанный, выбритый молодой человек. Совсем другое дело! Никодиму как раз и не хватало заботливого участия и поддержки со стороны.
Вы обращали внимание, что, только идя к намеченной цели, мы преображаемся, становимся целеустремленными и властолюбивыми, стараемся понравиться окружающим, хотя, в принципе, в любое другое время нам на них наплевать? Мы стараемся быть лучше не ради себя, а ради других. Хотя о чем это я – конечно, обращали.
Осталось еще решить вопрос с одеждой. Но и тут все оказалось просто, Никодим нашел завалявшийся среди кучи нестиранного белья спортивный костюм в довольно сносном состоянии и надел его. Первым вышел Захария, за ним побрел Никодим.
Работа оказалась обычной, ни к чему не обязывающей переноской деревьев. Таких добровольцев было еще около десятка. Все из разных слоев общества, и непонятно не только, каким образом они уживаются, но и как все они здесь оказались. Через пару месяцев Никодим сменил профиль деятельности, и работа его стала напрямую связана с жизнью людей. Каждый день он должен был принимать решение и брать на себя ответственность за это решение.
Довольно забавно было наблюдать, как Никодим, уставший, заспанный, с обожженной рукой, которая не дает покоя, изо всех сил старается помочь коллегам в тяжелой работе. Внутренний позыв, желание не оставить в тяжелую минуту – все это жило в нем. Когда его перевели на другую, ответственную работу, Никодим вообще забывал на работе о чем-то еще. Буквально каждое мгновение его было занято. Как он сам любил выражаться: «Я здесь самый посылаемый человек». В том смысле, что ему приходилось бежать по вызову в любую точку города и решать по месту вопросы его жителей. Потихоньку социальная сторона жизни его начала налаживаться. В квартире не то чтобы идеальный порядок, но гостей теперь не стыдно пригласить. Внешний вид обрел тот облик, который был так желанен многим девушкам. И только Захария, приходивший к нему иногда вечерами, видел апатию, которая заставляет его замыкаться в себе. Ее трудно распознать неискушенному человеку. Внешне все прекрасно, Никодим был разговорчив, красноречив, поддерживал компанию, приставал к девушкам с напускной развязностью и наглостью. Если кто уж явно переходил черту, бросал прямой вызов, не давал себя в обиду в баталиях с коллегами. Но если присмотреться внимательно, то разница между прошлым и настоящим Никодимом была разительна. Он старался всячески избежать конфликтов, даже незначительных. Хотел всем показаться хорошим. Боялся взять на себя ответственность за свою жизнь, отстоять себя, свое мнение. Он притворялся дурачком перед коллегами. Нет, ответственность за других – это одно, а вот за себя… Он чувствовал себя обреченным, никому не нужным человеком без своей половинки. Кстати говоря, которую он сам себе и придумал. Есть у людей такая черта: если о чем-то долго думать, то начинаешь к этой мысли привыкать, потом верить, а потом это уже твоя реальность – и ты начинаешь в ней жить.
Единственным утешением для него были вечера, которые он проводил с Захарией. Его мозг, душа, все естество радовалось присутствию такого собеседника. Тонкое чувство юмора, добросердечность, мудрость способствовали укреплению хороших отношений. Теперь это уже был наставник и его ученик. Они садились в кресла-качалки, заваривали чай и разговаривали, меланхолично покачиваясь. В котле потрескивал уголь, разнося тепло по всей сторожке и создавая чувство безопасности, уюта и комфорта, навевая воспоминания из безмятежного детства.
- Знаешь, у меня появилась девушка, – продолжал разговор Никодим. – Но я ее постоянно сравниваю с предыдущей.
- И как?
- Не знаю, чем дальше, тем больше я понимаю, что выбрал ее из-за схожести. И это мне все больше не нравится. Еще меня беспокоит одна мысль, вернее, слово, термин – «телегония». Как думаешь, это правда?
- Ты затронул интересную тему. Неужели она кого-то еще волнует? В ваш век, когда самое таинственное действо – ритуал рождения новой жизни – опошлено до неузнаваемости? Вы даже слово новое для этой гадости придумали – секс. Не веришь? – заметя недоверчивый взгляд, спросил Захария. – Посмотри в толковом словаре Даля, в его годы такого термина еще не было.
- Волнует, – пропустив мимо ушей ликбез, продолжил Никодим. – Мне в детстве бабушка читала очень поучительную историю, сейчас дословно не вспомню, но смысл в том: когда происходит телесное соитие между мужчиной и женщиной, то и души их сплетаются, или, вернее, сливаются воедино. Получается красивая фигура из мужчины-женщины. Не помню, как они выглядят, но в сознании у меня запечатлелись как некий клубочек идеальных пропорций. А теперь представь, говорилось дальше, что если кто-то из этой пары начнет блудить с другим или другой? Тогда к ним примешивается еще один человечек, и так много-много раз. В итоге они обрастают друг другом, это не только выглядит безобразно – у кого-то торчит рука из пуза или нога из головы (надеюсь, моя трактовка не слишком вольная). Но еще каждый теперь влияет на другого, на жизнь – не знаю, может, и на Страшном суде ответ держать за каждого из них придется. А ты-то мог и не знать добрую половину этих человечков! Наука по этому поводу молчит. Ну, или не спешит раскрыть правду всему миру. Есть только предположения, что мужчина оставляет в теле женщины какой-то электромагнитный след, а он, в свою очередь, уже влияет на всю структуру ДНК будущего младенца. И если посмотреть в истории мира, то есть много примеров, подтверждающих это. Но зачем тогда, если все известно и не одно поколение придерживалось простых правил соблюдения генофонда, делать население планеты слабее, дальше от образа своего прародителя? Или, может, где-то там, за кулисами театра мира, правители придерживаются этих простых правил, а нас пытаются сделать своими рабами? Хоть на каждом углу и кричат сейчас про свободу и равенство!
- Я могу тебе ответить и словами из Писания, и из личных наблюдений, – отодвинув чашку с чаем, сказал Захария.
Но тут в котле что-то шваркнуло, и из него пошел густой дым. Резким движением, как будто всю жизнь только и ждал этого момента, Никодим подпрыгнул с кресла, подскочил к котлу и затушил возможный пожар еще в самом зародыше.
«Неплохо, не ожидал от него такой скорости принятия решений, значит, достался острый ум и наблюдательность от дедушки. Хотя, наверное, насчет наблюдательности я погорячился. Может, со временем…»
- Ну, я пошел, – сказал Захария, потихоньку поднимаясь с кресла.
Никодим в рассеянности посмотрел на него, непривычно напряженная работа мозга, которая так блистательно помогла в трудную минуту, сразу дала о себе знать. Всплеск адреналина прошел, и теперь сознание возвращалась в то затуманенное состояние, в котором оно находилось последние несколько лет. Проводив гостя до двери и невнятно попрощавшись, Никодим закрыл дверь, дошел до раскуроченного котла и сел возле него на пол. Его сознание, так долго спавшее и уже привыкшее к этому полурабочему состоянию, теперь было поражено той ясностью и простотой комбинаций мысли, молнией пронесшейся в мозгу. Это открытие по своей силе было важнее закона всемирного тяготения! Пальцами он елозил по полу, перемешивая пепел, разлетевшейся от котла, и со стороны казалось, что Никодим впал в какой-то транс. Планомерно покачиваясь из стороны в сторону, он думал и думал, думал ни о чем. Через несколько часов он встал. Встал для того, чтобы опять вернуть ясность мысли. Но как?
Захария не мог не заметить то душевное состояние, в котором он оставил друга. Но он никак не мог помочь. «Здесь нужно самому все понять, я могу только показать, дать увидеть, а уж делать выводы и принимать решения – воля самого человека», – как бы обидно это ни звучало, но и Захария не хотел играть не по правилам, раз и навсегда установленным свыше.
«Итак, как же вернуть ясность мысли и остроту взгляда? – думал тем временем Никодим. – Может, все дело в адреналине? Мне необходимо пережить яркую эмоцию, и тогда мой мозг немного просыпается, но в тот же час и засыпает, как только стимул пропадает. Нет, я не отказываюсь от этого способа, но не всю же жизнь использовать его. Должно быть еще что-то другое. Может, необходимо сосредоточиться на каком-то определенном действии?»
- И исключить все несущественное, – добавил кто-то эту фразу в его сознании. «И исключить все несущественное», – как на уроке за учителем, проговорил Никодим.
«Как же мне не хватает мудрости, той мудрости, о которой говорил Захария. Которая была у царя Соломона. Где мне ее взять? Просить? У Бога? Но как просить? И разве достанется она мне просто так, за то, что попросил? Нет, нужно заслужить ее. И опять вопрос – как?» – и Никодим устремил свой изнывающий взгляд в угол комнаты. Там все эти годы горела лампадка. Она висела в этом углу, рядышком с образами, уже не один десяток лет, а может, и больше. Иконы тоже были старые, пыльные. И обрамлял их такой же бежевый, наверное, белый когда-то рушник. Единственно – лампадка, в которую Никодим постоянно доливал масло, была чистая. Почему он это делал? Никодим и сам не знал ответ на этот вопрос. Сначала – потому что так наставлял его предыдущий хозяин, потом ему нравился этот тихий мерклый свет, исходивший от лампадки по ночам. Приятно, когда ты поворачиваешься с одного бока на другой, открываешь глаза и видишь, что тьма не все поглотила, что остался еще этот уголок, освещающий ему путь в ночи. А потом это вошло в привычку, и уже как-то даже неуютно становилось, когда лампадка гасла.
Впервые, возможно, за долгие годы он обратился, обратился к Богу. И пусть сейчас все твердят об обмане церковью, но никто не будет отрицать существование высшей силы над нами. Обратился с горящей верой в ответ.
ОКЕЯН
Они сидели на берегу океана... или моря. Никодиму почему-то казалось – непременно океана. Об океане он мечтал с детства: чистая, прозрачная вода, сквозь которую видно дно вплоть до мельчайших подробностей. И, кажется, стоит только нырнуть в эту водную гладь, проплыть совсем немного – и ты уже можешь дотянуться, достать рукой маленького крабика или странного, разношерстного, похожего на ежика, но вместе с тем и не ежика подводного обитателя, хозяина этой части владений Нептуна. Ты берешь, надеваешь маску и ласты и, затаив дыхание, плывешь к ним – познакомиться поближе, взять в руки, потрогать. Плывешь и плывешь, чувствуешь, как у тебя уже заканчивается воздух, а ты ни на йоту не продвинулся. Они так же близко, осталось только протянуть руку и потрогать. Но уже вся твоя кровь перенасыщена углекислотой, взор туманится, и ты из последних сил всплываешь на поверхность...
И это только одно из воспоминаний. Была еще бессознательная мечта сидеть под теплыми лучами уходящего солнца на берегу. В руке – бокальчик чего-нибудь греющего тело, а ноги полощут медленные волны ласковой воды. Ужасно соленой и переливающейся всеми цветами радуги. Такой вот короткий список приятных желаний бренного тела, ищущего прекрасное во всех его формах.
«Наконец я попал в свою мечту, – блаженно подумал Никодим. – Ой, а это кто?» Рядом с ним на валуне, торчавшем из воды, сидела русалка. Такая же, как ее показывают во всех фильмах и мультиках. С длинными темными волосами, ниспадающими и закрывающими, но вместе с тем и как бы украшающими молодую упругую грудь. «Жаль, хвост плохо видно», – подумал Никодим о скрытом в океанской пучине очаровательном зеленом с синими чешуйками хвостике. Повернув немного влево голову, Никодим чуть не подпрыгнул от неожиданности. Совсем рядом с ним, буквально метрах в десяти, на песке стоял Захария. Он стоял, опершись на весьма загадочный посох. Он был большой, сделанный из дерева и, судя по трещинам, пронизывающим буквально каждый сантиметр, – очень старый. Когда-то его украшали сейчас уже еле заметные символы. Краска со временем осыпалась, уже даже следов от нее не осталось. С неба на посох прямым лучом нисходил свет. Или из посоха в небо. Их связь была настолько старая, что уже трудно сейчас представить, чтобы они существовали раздельно. Посох то впитывал в себя этот свет, и тогда ничего, кроме тоненькой ниточки света, не было. То наоборот – испускал изнутри себя, из трещинок, такое огромное количество энергии, что ничего вокруг не было видно из-за яркого света. И Захария был одним целым с этим посохом. Это был столп, столп веры. Но Никодим не знал еще об этом. И не понимал, какая честь была ему оказана – увидеть одну из тайн строения мира. Но это были еще не все сюрпризы. Чуть вдалеке, там, где еще должен бы был находиться прибрежный песок, была как бы перенесена на берег часть леса. «Да, вот где мастерство фотошопа», – зачем-то пронеслось у Никодима в мозгу. Этот кусок леса и вправду смотрелся нереально на фоне тропического пейзажа. Сосны, многовековые дубы, небольшая купальня, вокруг которой растут ивы – в общем, типичный русский лес, если не обращать внимания, что на берегу океана. На кромке между песком и лесной травой на своей части владений полусидела-полулежала лесная нимфа. «Уж очень она мне кого-то напоминает», – подумал Никодим, стараясь повнимательнее приглядеться к этому очаровательному созданию. У нее были темно-русые волосы с ароматом леса. Прекрасные голубые глаза, настолько яркие, что ни одни линзы не смогли бы лучше их выразить. Милый смешной, немножко изогнутый нос картошкой и густые брови. Она улыбалась. И неглубокие ямочки обрамляли края ее нежных губ. Чуть-чуть впавшие щеки только добавляли ей пикантности. «Конечно! Она как младшая сестра моей, – сердце Никодима дрогнуло, – уже не моей…»
- Довольно странное общество, – невольно сказал вслух, подходя ближе, Никодим. Они или не замечали нашего главного героя, или делали вид, что его здесь нет. Он застал момент непринужденной беседы, плавно захватившей их. И накал страстей потихоньку рос. Нимфа повернулась, обнажив лебединую шею:
- Совесть… Иногда встречаешь человека, говоришь с ним, потом приглашаешь на свидание, потом еще и еще… И вдруг вы начинаете встречаться и даже чуть ли не жить совместной жизнью. Но ты (и, собственно, почему?) не видишь в нем того самого единственного, заветного и неповторимого. Ну у кого, скажите, такого не бывало? И вот наступает момент, когда к тебе взывает совесть: «Ты посмотри на нее, она же без ума от тебя. Любит, лелеет, готова хоть на край света за тобой! Все твои друзья от нее в восторге, души в ней не чают, а ты… Что ты делаешь? Обижаешь, делаешь такому человеку больно, а она, она терпит и любит... Любит, несмотря ни на что». И вот он – щелчок внутри тебя! Оно, то самое, заветное. И ты, дурак, опять впускаешь в свое сердце человека, начинаешь заботиться, любить, наконец! А что потом?
- Да, может, она только и из-за того тебя полюбила, что ты себя так по-скотски вел. А только почувствовав власть над тобой, сразу начнет веревки вить, – продолжила разговор русалка.
- Но нет, она не такая, скажет совесть, – от ее имени говорила Нимфа.
- А откуда ты знаешь? Такая – не такая?
Но есть одно «но». Ты сам был такой влюбленный наивный юноша, безгранично отдавший себя очаровательной нимфе.
- Зачем отдал, спросишь ты? Хотел показать ей всю полноту чувств.
- И что взамен?
Ну, здесь уже ни в сказке сказать, ни пером описать. Опыт? Мудрость? Боль? Страдание? Любовь? Цинизм? Потерял ты шанс – шанс на невинную, чистую любовь не уберег. Разрушил ее своими упреками и придирками. А нимфе-то что?
Она раскрыла тебе правду жизни, показала мудрость, а потом сказала: «Научишься с любовью применять ее, видеть то, чего не видел раньше, но делать вид, что не замечаешь, и творить добро – станешь еще мудрее, а нет, так в том и будет твое проклятье…»
- А зачем тебе мудрость? Ты вообще просил о ней?
- Да, просил – может, и по глупости просил, а теперь все – процесс запущен, и пути назад уже нет. Но даже если бы можно было повернуть время вспять, ни за что не отказался бы от мудрости!
Все поплыло перед глазами у Никодима. Фон начал быстро меняться, отчетливой картины уже не было, как будто с него сняли очки, и он резко потерял фокус. По всему телу пробежали мурашки, а потом наступило неожиданное чувство умиротворения. Он не знал, где находится и кто все это говорит. Да это уже и не имело значения.
И вот дух сидит в сторонке и смотрит, куда ты свернешь в самый ответственный момент (которых у тебя еще бесчисленное множество, и ни разу нельзя ошибиться, ибо все сначала, из века в век).
А ты, Никодим, думай! Растоптать эти чувства и показать «правду жизни» или беречь это Дитя, оазис среди пустыни, не обидеть ни словом, ни делом? А может, просто отпустить?
- Поздно, – сразу же сказала совесть. – У тебя только два варианта осталось. И в следующий раз думай, стоит ли играть.
- Да если я впущу ее в свою жизнь, она сама испугается и убежит. А так, пока я вдали, она меня любит.
- Что есть, то есть. Боишься потерять, еще не приобретя?
- Ну да, помню то клятвенное обещание: «Никого больше не впущу в свое сердце! Не хочу, не будет там новых шрамов!»
- Ау! Вы там не забывайте про истинное предназначение Никодима! – громко крикнул кто-то.
У Никодима даже в ушах зазвенело. Он резко прижал уши руками и… проснулся.
«Какой странный сон». В ушах все еще звенело, кровать под Никодимом была мокрая, и как только он опрокинул на пол одеяло, сразу почувствовал холод. Но ощущения, привнесенные столь странным сном, еще не прошли, и то чувство умиротворения, которое он испытал, приятным теплом разносилось по всему телу наперекор утреннему холоду.
Это был подарок для него от Захарии. Весьма ценный, нужно сказать, подарок. Почувствовать, хоть и на мгновение, благодать святаго духа – это дорогого стоит. Только в первые века нашей эры святой дух нисходил при крещении, потому что нужно было донести слово Божие. Нынче только сила, воля, вера и настойчивость может привести к сильной стороне твоего характера! Любую власть нужно заслужить, доказать, что ты ее достоин.
И этот подарок станет переломным моментом в жизни нашего героя. Пройдут годы, и Никодим станет седым старцем. Под его мудрым началом многие прихожане обретут покой и душевное умиротворение. Но для него это будет только начало. Наконец Никодим подойдет к тому перекрестку, где должен будет принять последнее правильное решение. Исправить рок, преследующий его род уже многие поколения…
КОНЕЦ ПЕРВОЙ ЧАСТИ