ФОРМАЦИЯ КАК МАТРЁШКА.
(и про советский народ)
Составить формации в виде «матрёшке» - это не просто нечто иллюстративно-художественное.
Это кажется деталью, но в действительности из-за идеи «отрицания» предыдущей формации возникли предрассудки и искажения в теоретических и прочих построениях эволюции общества. Например, древние общества, обнаруживавшие патриархальный родовой менталитет, признавались как переходный союз племен, как ещё несформировавшееся предгосударство военной демократии. Даже, кажется, у Делёза встречался такой термин «урстаат», что означает изначальное государство. Но именно это первоначальное государство, в основе которого было традициональное следование родовым обычаям и религиям, а монарх-князь воспринимался как отец рода, было и построена вторая после первобытной общественная формация. Иногда революционерам казалось революционным отменить семьи. Кто-то считал, что достаточно армию как предрассудок распустить, и во всем мире наступит социализм или новое мышление.
Смысл принципа матрёшки как раз говорит о том, что предыдущая «формация» не исчезает, не аннигилируется, а уходит в основание.
То есть с возникновением первых государств идеология родового мышления не исчезала, просто она расширялась в этнос и во главе этноса появлялась фигура сакрального монарха, то есть вождя главного рода, точнее наследника легендарного для всего этноса вождя-героя. Род, семья остались, но потеряли свою исключительную функцию.
Не исчез при последующих формациях и этнос. Этнос означает «народ», на старославянском языке синонимом слова «народ» было слово «язык», поэтому дохристианские религии славяне называли язычеством. Христианство как и язычество было религией же, но имело новые функции. В нём было нечто такое, чего не было и не могло быть в язычестве (довольно высокая философски выстроенная мораль). Язычество – существует спонтанно, благодаря механизму традиции. Внедрить новую религию, такую как христианство или ислам, возможно либо посредством религиозного компромисса, либо при помощи силы (в полной мере это удаётся, конечно, лишь с помощью силы).
Капитализм естественно не отменяет, а секуляризирует религию феодализма. Механизмы «феодального государства» также не исчезают (в каком-то смысле феодализм это и есть вертикаль государства).
Но вот далее, когда капитализм осваивается в своем бытии, начинается не совсем для нас привычное.
Ленину понадобилось понятие «высшая фаза», которую он назвал «империализм».
Потому что многое происходило уже по-другому. Высшие классы современной России вели себя по-другому. На этом фоне Ленин разрабатывает теорию о социалистической революции и в частности революционной ситуации. Специально говорю своими словами, чтобы уйти в сторону от тотального цитирования, которое неизбежно уводит читателя от понимания сути (согласитесь, что цитируя, можно некоторую мысль как развить, так и завуалировать цитатками отсутствие оной или наличие совсем иной). Революционная ситуация возникает, когда в обществе возникает радикальный политический и экономический кризис и когда есть «субъективный фактор» в виде научной революционной теории и партии, которая эту теорию несёт. То есть, большой кризис и хорошая теория.
После капитализма с его правом частной собственности возникает, как нам думается, новый общественно политический строй. Базисом которого становятся технологии , особенно сложные и «высокие». Этих технологий много. Эти технологии продолжают развиваться. Эти технологии меняют профиль общественной формации радикально. Право уже играет иную роль, часто оно просто имитируется и симулируется. Спецслужбы, СМИ, политтехнологи, пиар, НЛП, но также и технологии, относящиеся к сфере индустрий и производств (нанотехнологии, электроника, интернет, вычислительные технологии, ГМО и т.д. и т. п., - всё это не просто модифицирует характер производства и отношений в общества, они, как и учили Маркс, Энгельс, Ленин, меняют строй полностью. Меняют классовую структуру.
Новый класс – это «сверхкласс», в котором солидаризировались банкир, заводчик, бюрократ, медиакрат, технократ, творческая элита . Все они уже не слуги капиталиста, они вместе, одно целое и тамадой на этом празднике жизни скорее политтехнолог, политический пиарщик, медиакрат, нежели заводчик или банкир (иногда капиталисты сами на побегушках у чиновников или медиакратов). Но вряд ли стоит преувеличивать «организованность» этого класса, его главная функция и рефлекс просты - хапать. Технологии позволяют и хапать и при этом прямо или косвенно парализуют солидаризм общества («людей труда», как ныне принято говорить). Чем сложнее технология, тем меньше в ней задан человек. Самые сложные и самые бесчеловечные технологии - военные. Но все технологии, даже самые «бесчеловечные» могут быть использованы для человека. Но только, если такая задача поставлена. Технологии СССР защищали мир социализма, да и весь мир от агрессии империализма во главе с США. Сейчас задача защитить человека отодвинута на второй-третий план (даже в военной сфере). Технически технологии, бесспорно, очень сложны, но их социально-классовая функция (эффективность по отчуждению человека) проста: они либо игнорируют «человека-личность» (технологическая поделка лекарств, фальшивые деньги), либо даже целенаправленно предназначены приносить ему вред (атомная бомба, электоральные политтехнологии, новые незапрещенные наркотические вещества и т.д.).
Когда мы говорим о «классе», мы имеем ввиду один из пары классов эксплуататор- эксплуатируемый. Какой класс противостоит «технократам»? Кто находится в оппозиции к сверхэксплуататору. Алгебраически мы можем назвать его пост-пролетарием или сверхрабочим. Этот сверхрабочий, конечно состоит не только из промышленных рабочих, а из всех людей труда, всех эксплуатируемых и не принадлежащих к классу сверхкапиталистов. Сверхрабочий не только подвергается тому, что из стоимости им произведенного продукта изымается прибавочная стоимость, его труда, он также подвергается притеснениям со стороны чиновничества, его сознанием манипулируют медиакраты, политики и технократы подвергают его жизнь риску и прямому геноциду. Теперь нужно определить откуда появится «восходящий класс».
Раньше мы видели как из родового человека получалось первичное этногосударство (это происходило почти механически под влиянием военных ли, природных ли обстоятельств). В родовом обществе возникали изгои, не вписывающиеся в традицию, часто они просто гибли или создавали экспансию популяции, но иной раз они становились великими вождями.
Языческое государство преобразовывалось своими пророками путем создания религиозной реформы, которая уже делала это с помощью «изгоев» древнего мира. Появлялся феодализм, окормленные новой религией, являющейся высшей стадией «ветхого» мировоззрения.
Капитализм есть абстрагирование феодальных иерархий, феодальные дворянские титула трансформируется в капитал, который становится как бы количественным выражением классовой иерархии (и кого миллион – тот и граф).
Естественным образом капитализм, расширение образование, цветение науки порождают появление технических новшеств, объем и сложность которых однажды совершают качественный скачок. Так что возникает эра технологий с новым поколение социальных ужасов (первыми цветочками этой эры, видимо, следует считать первую и вторую мировые войны: после первой мировой войны возникли режимы Гитлера, Франко, Муссолини, после второй – возникла фашистская империалистическая империя во главе с США.
Но сразу же в результате эффекта эры технологизма, проявившей себя в форме мировой войны рождается и СССР.
Если есть сомнения на счёт наступления эру технологизма, то напомним, что уже в первую войну 20 века (англо-бурскую) применялись пулемёты, бронепоезда, тогда солдаты впервые переоделись в форму хаки, тогда начали применять снайперов, тогда был использован бездымный порох, магазинные винтовки, шрапнель, пехота стала прятаться в окопы, на этой же войне появились такие понятия как диверсия, тактика выжженной земли, концлагерь, на этой войне стали использовать телеграф, фотографию, кинематограф - в Южную Африку приехали во множестве британские журналисты: Артур Конан-Дойль, Редьярд Киплинг, Уинстон Черчилль. Россия была страной больших ножниц, больших противоречий, где-то она лишь входила в капитализм, где-то оставалась в феодализме, но у России были и железные дороги, и Броненосцы и Крейсера, в России изобрели Радио, открыли таблицу химических элементов, условный рефлекс. Социалистическая революция произошла здесь потому, что наряду с комком противоречий и радикального кризисом был также мощный субъективный характер в виде гуманистической культуры, которая по определению Ленина явилась зеркалом русской революции, Ленин и большевики поняли социальную теорию Маркса также лучше европейцев, как русские ученые «лучше» европейских поняли природу химических элементов или эффект радиоволн.
Октябрьская революция создала решала проблемы и по части избавления от недоразвитости феодальной природы, производила индустриальное и техническое дооснащение страны, что обычно совершалось в рамках капитализма, но она принялась развивать человека, человеческую личность. Развитие личности – это фикс-задача человека, относящаяся ко всем революционным переломам его истории. И первоначальные цари Рама, Салон, Хуан-ди – это личности, и Христос, Магомет – это личности, личности Кромвель, Робеспьер, американские праотцы, Гарибальди, Боливар. Но в наиболее чистом виде «личности» - это революционеры-коммунисты: Маркс, Энгельс, Ленин, Сталин, Дзержинский, Мао, Ден Сяо Пин, Ким Ир Сен, Че Гевара, Братья Кастро, Альенде, Чавес, Каддафи, Лукашенко, Зюганов. Но дело не только в ярких фигурах коммунистического движения. СССР и другие соцстраны начали конструировать «новую личность» на государственном уровне. В этом движение происходил и всеобуч, ликбез, создание нового искусства, новой системы образования, новой всенародной этики. Кроме обычного внушения образцов для поведения, советский человек также понимал и логику личности. Очень правильное и выразительное понимание о личности советский человек получал с детства. Он получал это в семье, в школе, в кино, театре, на выставке, во дворе. В 80-ые годы уже не одно поколение получало это воспитание. Но перефразируя Остапа Бендера: если в стране ходят денежные знаки, кто хочет, чтобы у него их было очень много. Некоммунистическая и антикоммунистическая мотивация, конечно оставалась. Таковая мотивация заключается отнюдь не в ненависти ко всему совковому, в целом это просто ориентация на личный интерес в ущерб общественному (и всего-то). Благодаря тому, что СССР постоянно находился во враждебном окружении, в военном, предвоенном и послевоенном состоянии, демократические формы (советская власть по замыслу большевиком предполагалась как ультра демократическая власть) не сложились (существует множество исследователей, который очень аргументировано показывают, что в 1936, 1952 году делались попытки осуществить передачу власти от партийной верхушки к советам; современники помнят, что и начало перестройки воспринималось как попытка демократизации социализма).
Общество не вполне понимало настоятельность этих перемен(возвращения к исконным идеалам советского строя), и номенклатура, охраняющая свои привилегии, всячески стремилась представлять демократическое как буржуазное, именуя «социалистической демократией» брежневское статус кво, где уже на деле состоялась абсолютная власть номенклатуры . Ленинское понимание демократии означало власть рабочих и крестьян (ленинская демократия – это «ультрадемократия рабочих крестьян и трудовой интеллигенции»). Во время, гражданской войны, войны отечественной, восстановительного периода, мобилизационный режим не позволяет вполне проявиться демократическим нормам (военное положение – это именно сворачивание демократических институтов, во время войны в приказном порядке всем управляет генералиссимус).
К концу 20 века в мире установился технологический строй по-серьёзному, иногда его называют глобализм. Это тоже правильно, потому что глобализм это титульная технология этого строя, когда огромные активы выводятся из-под юрисдикции национальных правительств, и под видом вхождения в рынок включают национальные ресурсы, предприятия, применяют иностранную валюту для финансовых операций. Если наши ресурсы принадлежат не нам, большая часть доходов с наших предприятий принадлежит не нам, деньги которые нам платят западные партнеры просто бумага напечатанная в Америке или Европе, а вовсе не эквивалент трудом созданных материальных ценностей.
Советские коммунисты не смогли вполне понять природу происходящего (китайские надо сказать поняли и ренегатство десталинизации Хрущёва и ренегатство перестройки Горбачева ) и социализм в СССР практически был прерван. Но важные моменты советского социализма сохранились. Сохранилась Коммунистическая партия, как в России, так и в других республиках, бывших соцстранах. Сохранился советский этнос с его культурой с его представлением о «всесторонне развитой личности» (и в определенном смысле существовании таковой личности уже). Сохранился советский уклад в республике Белорусь. Сохранилась советская социалистическая периферия: Китай, Вьетнам, КНДР, Куба.
Если учесть, что компартии находится в перманентной оппозиции, существующие соцстраны близко не имеют того военного и политического паритета с США и НАТО, какой имел СССР, то в нашем арсенале остаётся только советский народ и идеология коммунистов (фактически это почти одно и тоже).
Но это не так уж мало. Боле того в этом положении есть некоторая историческая выгода. Теперь мы вынуждены отнестись к «советскому человеку» как к типу коммунистической личности не только ответственно, теперь мы просто вынуждены обратить внимание на идею, что это самое главное в коммунизме, пристальное внимание. Перефразируя известную фразу Сталина о писателях, скажем так: другого социализма (госсобственности, системы стран варшавского договора, тотальной комсомольской, пионерской организации, бесплатной медицины и образования, системы планирования экономики, государственного развития культуры с важнейшим из искусств кино, достижениями электрификации и космонавтики) у нас для вас нет. Есть только это. Как пелось в песне про комсомольскую юность: хлеба краюшка и та пополам. Советский народ с его советской культурой и партия Зюганова. Больше у нас ничего нет. Всё остальное или пустопорожние фантазии или контрреволюция, заказанная компрадорским кремлём и заправляющим ими «вашингтонским обкомом».
И если вы уловили общий смысл статейки, то заметили, что из неё следует, что эру технологий, должна сменить какая-то эра сверхтехнологий. Скачок происходит именно так. Формация генерирует в себе нечто доминирующее (почти правило, что этот новый институт – в нашем случае технологию – генерирует изгой). В пост-первобытности это герой Прометей или Геракл. На заре феодализма - пророк типа Христа или Муххамеда. Новое время благословляют научные и политические революционеры, коих жгут на кострах и томят в Бастилиях. Кто создал технологическое (то бишь, пост-капиталтистическое, постиндустриальное общество) общество? Можно конечно вспомнить Циолковского, Кибальчича, Королева, Тимофеева-Рисовского. На что, наверное, вспомнят иные преуспевающую науку западных стран (хотя напомню, что Эйнштейн и Оппенгеймер были сторонниками социализма и марксизма, а последний даже был под судом за свой социализм) . Но как бы где-то кто по-разному ни жил, высокие технологии создаются учеными- анахоретами, такими как Гриша Перельман.
Но высокие технологии создают большие проблемы, как в своё время заметил академик А. Сахаров. Он полагал, что выход их этой ситуации в некой конвергенции , возможно понимаемая им как царство небесное на земле, но его супруга Боннер понимала под мужниной конвергенцией уничтожение Западом Советского Союза до основанья, а потом … суп с котом. Но этой сверхтехнологией, побеждающей ужасы цепных и прочих нехороших реакций, является не конвергенция, а некий «инструмент», развивающий личность. Гриша Перельман, решив нерешаемую теорему Пуанкаре, испытал разочарование. Ему не нужен был миллион. Он что-то утратил более важное, чем эта теорема, чем миллион, он даже не мог «сходить девушкой в филармонию» (это казалось ему боле важным). Высокие технологии производят отчуждение, более экстремальное, чем 8 часов рабочего дня с выходными классического пролетария, и у создателей, и у всех.
То есть, сейчас ключевой является тема «каким он парнем был». .. Она самая, гармоничная и всесторонняя…
Гагарин замечателен тем, что не был ни артистом, ни партийным карьеристом, ни выпускником престижного вуза типа МГИМО, ни известным писателем или великим шахматистом. Он был просто хорошим летчиком и хорошим и очень советским человеком, «рядовым коммунистом»: простым, приветливым, остроумным, симпатичным, скромным и одновременно смелым. Королев кроме замечательного в научно-техническом смысле запуска, создал, сознательно ли, ненароком ли, нечто ещё. Гагарин обаял своей «личностью» весь мир. Конечно, люди смотрели на Гагарина как на первого космонавта, человек небес, но видели в нём по факту улыбающегося советского парня,… человека небес….
Андрей Козлов