ПИСЬМА ДРУГУ ОБ АМЕРИКЕ. ПИСЬМО 6-Е. КАНЬОНЫ И СЕКВОЙИ
Я обещала Вам, дорогой друг, продолжить рассказ о чудесах природы, которые нам довелось увидеть в Америке.
К нашему счастью, Люда с Ваней смогли оставить на неделю свой бизнес, и присоединились к нам в Калифорнии. Мы безмерно благодарны им за это, потому что даже при более серьезной подготовке маршрута вряд ли смогли бы увидеть столько интересного, не будь рядом наших друзей.
Поменяв автомобиль на более просторный «Додж-караван», мы отправились в большое путешествие по горам, долам, и национальным заповедникам.
В США много национальных заповедников, но они не являются закрытыми территориями – их статус говорит лишь о том, что ландшафт и природную красоту этих мест стараются сохранить в неприкосновенности. Однако индустрию туризма здесь начали развивать еще во второй половине XIX века. Нынче по заповедникам проложены дороги – отличные, как везде в Америке, но проехать по ним можно, только заплатив за въезд на территорию. С машины обычно полагается 25 долларов, за что выдается карта заповедника и буклеты о том, где можно отдохнуть и что посмотреть. Но если вы желаете получить постоянный пропуск (pass) – то заплатите 80 долларов и можете раскатывать по всем заповедникам Соединенных Штатов на легковой машине в течение года, не доплачивая при этом за своих пассажиров. Неплохо? Я бы сказала – отлично! Объездив с этим пропуском 5 национальных парков, мы уже сэкономили, и Ваня обещал, что не даст пропуску пропасть, еще им воспользуется.
Все-таки я сомневаюсь, что сборов за проезд хватает на содержание заповедников, вероятно, существует и государственная поддержка, поскольку они находятся в идеальном состоянии. Здесь есть информационно-туристические центры, с обязательными магазинчиками сувениров, кафе и удобствами. Есть и отели, и кемпинги. Но следует отметить, что заповедные места не перегружены инфраструктурой, здесь нет выстроившихся друг за другом разномастных конкурентов-отелей или ресторанов. Возможно, не так просто получить разрешение на открытие бизнеса на территории заповедника? А может, бизнесменов сдерживает сезонность массового посещения данных мест? Ведь многие из этих районов практически недоступны в зимнее время. Так или иначе, но ощущение дикости, естественности природы здесь не исчезло. Однако и тут и там видишь таблички о начале трэйлов – пешеходные маршруты проложены к самым красивым и интересным местам, к озерам и водопадам, к горным лугам и нависающим над ними скалам. Красоты вокруг столько, что порой казалось, душа уже переполнилась впечатлениями, и больше вместить не в состоянии. Но мы ехали дальше…
Горные дороги всегда живописны, хотя признаюсь, до этого мое знакомство с горами ограничивалось Крымом и Черноморским побережьем Кавказа. Петляя по серпантину Съерра-Невады, поднимаясь туда, где растут гигантские секвойи, мы не уставали охать и ахать, пораженные величественной красотой открывающихся видов, а то и от страха, потому что иной раз дорога шла по самому краю пропасти, а за ней в сгущающейся по мере расстояния дымке, сколько хватает глаз – гранитные скалы, изборожденные морщинами, небритые щеки пологих гор… Несколько раз мы останавливались передохнуть и полюбоваться горным пейзажем на специально оборудованных пятачках. Они огорожены от обрыва, зачастую там есть туалет, и обязательно контейнеры для мусора – металлические, с тяжелыми крышками, чтобы медведи и другие звери сор по заповеднику не растаскивали. Потому что зверей там!!! Нам довелось лицезреть медведицу с тремя медвежатами. Они висели на дереве, как вороны, а мамаша, невозмутимо перейдя дорогу перед расступившимися автомобилями, пыталась своих деток увещевать: мол, слезайте сейчас же, ветки тонкие, а ну как обломятся? В другом месте наблюдали за небольшим стадом оленей. Они совсем не боялись людей, подпускали к себе чуть ли не на расстояние вытянутой руки. Конечно, нащелкали их с разных точек. Еще мне удалось синюю птицу заснять – надеюсь, что на счастье.
Едва ли не самое большое количество фотографий с тех мест – это секвойи. Если подумать – глупо было их без конца щелкать, по фото трудно оценить размер этих гигантов. Самые большие и старые деревья имеют собственные имена. Например, Генерал Шерман – 2200 лет, 100 метров высотой и 11 метров в диаметре у основания, или генерал Грант – 90-метровая громадина, 1700 лет от роду. Оба полководца обеспечили северянам победу в Гражданской войне с Югом.
Слов нет, секвойи производят впечатление. Ветки этих вечнозеленых гигантов напоминают тую, но зеленая крона теряется где-то в вышине. На каком-то этапе своей долгой жизни большинство деревьев трескается, и смола, выделяющаяся в ране, выгорает на солнце (летом там очень жарко), и за сотни лет «выжигает» в основании ствола дупло размером с небольшую пещеру. В такой пещере может поместиться легковой автомобиль, или переночевать небольшой отряд. В лесу относительно мало молодых деревьев, хотя шишки попадаются на каждом шагу. С другой стороны – у них есть еще тысяча лет, чтобы вырасти. Кстати, не только секвойи в этих горах дорастают до фантастических размеров. Я не представляла себе, что в природе бывают сосны в три обхвата, а там такие не редкость.
Целый день мы провели, переезжая с одного места на другое, озирая горные виды со специально предназначенных для этой цели площадок; углубляясь в лес по трейлам, ведущим к поименованным гигантам; просто шатаясь по лесу без тропинок в поисках местных чудес, вроде дерева, в черное обугленное от подпаленной смолы чрево которого могли запросто поместиться три таких, как наша, компании, или спиленного ствола, чей диаметр вдвое превышает рост среднего человека. Интересно, что это за пила такая? «Дружбой» тут не обойдешься, да и «Бош» не поможет. Перекликаясь, то и дело призывая: «Идите сюда! Вы это видели? С ума сойти!» или фотографируясь на фоне очередного гиганта, мы догуляли до тех пор, пока не заметили, что яркие пятна пробившегося сквозь поднебесные кроны солнца исчезли, и надвигается сумрак. Тогда мы поспешили искать место, откуда будем любоваться закатом.
Я впервые видела закат в горах и это зрелище меня буквально потрясло. Уходящее за вершины на западе солнце посылает последний привет горам на восточной стороне, окрашивая их в розовые и голубые тона, совсем как на полотнах Николая Рериха. Колористика Рериха меня поразила еще в юношеские времена, когда довелось увидеть едва ли не самую полную выставку его картин, проходившую в Эрмитаже, но и тогда, и после я считала, что это плод фантазии художника, его собственное вИдение. А тут я воочию увидела те же фантастические цвета, те же резкие тени и переходы от голубого к розовому, оранжевому, или синему, или фиолетовому. И испытала то же ощущение космической нереальности. Кое-где на вертикальных гранитных отвесах вдруг проступили вызванные волшебством заката лики. Небольшая толпа туристов, и мы в том числе, распознали силуэт головы индейского вождя на голой, несколько минут назад самой обыкновенной скале. Может, это символично, может это последний укор от истребленных и вытесненных со своей территории индейских племен?
Мы переночевали в долине, а наутро вновь поднялись в горы и «освоили» еще один заповедник, и наконец, распрощались с секвойями и направились в сторону Невады. Еще долгое время дорога шла по горным долинам, но была уже практически прямой. Благодатное солнце Калифорнии ласкало бескрайние возделанные поля, бесконечные виноградники и фруктовые рощи. Мы не стерпели, остановились возле одной из них и собрали несколько апельсинов, что валялись на земле под деревьями. Они оказались невкусными – недозрелыми, но уже подгнившими.
Затем край торжества плодородия сменился полупустыней, а мы катили, подгоняемые желанием добраться до следующего пункта нашего путешествия как можно скорее. В этой поездке мы не бронировали отели заранее, не зная наверняка, сколько времени проведем в том или ином месте. Возможно, это было неправильно. Во всяком случае, стремясь вперед, мы промахнули обитаемые, удобные для остановки туристов места. По обе стороны от дороги расстилалась пустынная равнина, кое-где сдобренная чахлой растительностью. Знаки на обочине, сообщающие о том, что впереди путешественников ждет бензоколонка, отель и ресторан давно не попадались.
Начало темнеть, и тут нам, хоть и озабоченным проблемой ночлега, довелось увидеть еще одно чудо – закат в пустыне.
Пылающий огненный шар на западе падал за горизонт, и вскоре совсем утонул в сиреневом тумане, поднимающемся над равниной. Место его падения обозначилось яркой, ослепительной до белизны, уходящей в обе стороны полосой. Небо над ней покраснело от жара, остывая ввысь желтым, плавно переходящим в белый, и лишь затем обретая естественный голубой цвет. Но стоило отвести глаза от заката и взглянуть на восток – на небосводе над ним уже царила тьма, подмигивая непривычными очертаниями созвездий, будто интересуясь: «Ну что, ребята, узнаете? Отыщите хотя бы Большую Медведицу!»
Вступающая в свои права ночь еще теплилась остатками света, когда мы оказались в краю нефтяной добычи. По обе стороны дороги на фоне сиренево-лилового неба кланялись цаплями сотни нефтяных качалок. Вскоре в темноте выделялись лишь фонари над скважинами. В поисках отеля мы свернули к городку, что светился огоньками в порядочном расстоянии от трассы, но крюк проделали зря. Вероятно, это был поселок нефтяников. Указателя об отеле не обнаружилось, а в непрезентабельного вида магазине, куда мы заглянули в надежде навести справки, сплошь черная публика выглядела настолько недружелюбно, что мы, справив естественную нужду, поспешили ретироваться, ничего не спрашивая, и продолжили поиски ночлега на авось. Мы уже опасались, что придется ехать еще чуть не триста миль – раньше карта не обещала нам существенного населенного пункта по трассе. А как ни просторен минивэн для путешествия, устроиться в нем спать впятером было бы проблематично. Кроме того, в Америке не принято останавливаться на ночлег просто так на обочине, и вроде бы это даже запрещено. Но судьба сжалилась над нами, и вскоре мы въехали в городок, где оказалось не только несколько стандартных сетевых отелей, но и не закрытый еще ресторан.
Жизнь в американских городах быстро сворачивается с наступлением темноты. Рабочий день начинается раньше, чем у нас, и соответственно, люди раньше разбредаются по домам и ложатся спать. Впрочем, так же жизнь устроена и в Европе. Мы же разошлись по своим номерам после полуночи, договорившись, что утром стартуем в восемь.
На следующий день, миновав Неваду и Аризону, мы въехали на территорию штата Юта. На горизонте уже давно виднелись горы. Под ярким солнцем они походили на выцветшие театральные декорации, перемещающиеся на заднике сцены, имя которой – пустыня. Быстрая езда по ровной абсолютно прямой дороге создавала иллюзию, что не мы движемся относительно гор, а они плавно передвигаются на видимом краю земли.
По мере приближения горы приобрели диарамную объемность смятой плотной бумаги, но все еще казались недостижимыми, когда среди пустыни островками оазисов стали попадаться городки с аккуратными просторными домами на размашисто раскинувшихся земельных участках, с садами и цветниками. Вероятно, в Юте не сплошь мормоны живут, потому что мы замечали и характерные шпили молельных домов баптистов. В предгорных поселениях вдоль трассы дома – деревянные или из местного камня – выглядят добротно. Зачастую с ними соседствует кучка причудливых конструкций из металла, крутящиеся под напором ветра – местная фишка, просто так, для украшения. Много цветов, и тут и там купы травы с огромными, пушистыми, похожими на белые боа метелками. У самого подножья гор, в Роквилле и Дезерт Спрингс, процветает индустрия туризма: отели и рестораны, сувенирные лавки. В них можно купить просто дикие камни (даже глыбы килограмм по двадцать), а можно и самоцветы – необработанные и в поделках. Близкие горы поставляют здешнему населению материал для сувениров, ювелирных украшений и украшений для интерьера. Выдумки у местных умельцев хватает, по лавкам можно бродить, как по музеям. Однако стремясь провести светлое время суток в каньонах мы оставили сувенирный шопинг на потом.
Дорога упиралась в горы, которые становились все ближе и ближе, и вскоре мы въехали в них. Последнее, кажущееся неловким предложение наиболее точно передает ощущения, которые при этом испытываешь. Вереница машин невольно замедляет движение, все любуются на расступившиеся перед дорогой горы. Серо-коричневые или красноватые, отвесные и пологие, напоминающие то брякнутый кое-как пирог из слоеного теста, то полуразрушенные бастионы, то храмы майя – они показывают себя с разных сторон, чтобы за поворотом уступить место следующим, столь же поражающим причудливостью воображения художницы-природы. И вновь серпантин, ведущий ввысь, за ним километровый, проложенный еще в 1929 году тоннель с огромными проемами-окнами, навевающими воспоминания о фильме «Таинственный остров» – и вот, наконец, Зайон-каньон.
Когда еще по пути Ваня предупредил, что мы будем подниматься по горным тропам, с узкими карнизами над пропастью и прочими прелестями, которые, на мой взгляд, больше подходят альпинистам, чем обычным путешественникам, я сказала: «Спасибо, без меня. Я лучше в машине посижу или вокруг нее поброжу», памятуя о единственном своем горном восхождении на Аю-Даг в далеком артековском детстве. Тогда я «сломалась» на середине пути и твердо заявила, что дальше и шагу не ступлю. Попирая все правила и инструкции, вожатым пришлось оставить меня одну на дороге, где я провела часа полтора, снимая Артек с высоты птичьего полета на папин фотоаппарат ФЭД-2. Зря старалась, только пленку испортила, ни одного приличного кадра не получилось. С тех пор я поднаторела в фотоисскустве, да и фотоаппараты теперь не требуют серьезных навыков, и поэтому решила, что час-полтора вполне могу занять запечатлением гор снизу. Поначалу муж выразил солидарность со мной, высказавшись в смысле: умный в гору не пойдет, умный снизу подождет. Но когда мы оказались на месте, увидели всю эту красоту, да еще начало трейла показалось не таким уж тяжелым и страшным, мы с супругом решились: идем.
Сперва тропинка, огороженная перильцами, и вправду не пугала крутизной, к тому же в горе были высечены ступени. Но по мере отдаления от дороги она прилепилась к правой стороне каньона, и, следуя за его изгибами и поворотами, вела все выше и выше, уменьшая расстояние до неба и увеличивая глубину бездны слева. Перильца давно кончились. Порой тропа, прилепившаяся к отвесной скале, была широкой, а на иных отрезках такой, что двум людям ни за что не разойтись, глаза отказывались смотреть налево, в пропасть, и рука невольно искала опоры у камня, отполированного тысячами и тысячами таких же «смельчаков». На одном из участков неширокий каменный выступ, служивший тропой, оборвался, уступая место деревянным мосткам под нависающей глыбой. Затем последовал проход под низким широким каменным карнизом. Но страх отступал перед красотой и необычностью открывающихся на каждом повороте картин, перед удивлением, как на практически голых камнях выживает небогатая здешняя флора. Вот крошечный кактус вылупился из бесплодной беспочвенной щели, вот дерево нависло над самым обрывом, устремив могучие воздушные корни наискосок через каменную тропу, возможно, к единственному источнику почвы и влаги; вот пучки зеленой травы нашли место под сочащимся водой камнем. Горная порода местами казалась плотной и надежной, а местами была слоистой, и вовсе не внушала уверенности. Но мы все-таки одолели опасную тропу и оказались на просторной площадке, откуда открывался великолепный вид на каньон, почти на самой вершине. Игра стоила свеч! Здесь я не испытывала страха, потому что на самом деле высоты я не боюсь, боюсь лишь упасть, поэтому вполне спокойно смотрела в глаза бездне, опираясь на перила, ограждающие участок. Демонстрируя себе самой и окружающим собственную смелость, я даже забралась чуть выше по пологой части скалы из слоистого коричневого камня. А Ваня позировал нам под самым небом, устроившись на нависающем карнизе, который выглядел отнюдь не безопасно. В стороне, под тенью камня, обнявшись, медитировала явно влюбленная пара.
Можете представить, дорогой друг, что воодушевленная подвигом подъема, спуск я, конечно же, проделала легко и непринужденно. Внизу мы наткнулись на горных коз. Мощнорогий султан осуществлял контроль над своим гаремом из двенадцати-пятнадцати грациозных особей. Интересно, куда деваются остальные самцы, ведь на каждого гарема не напасешься? Неужели пали жертвами в брачных боях? Или живут в одиночку? Похоже, парнокопытные прекрасно понимают, что обосновались в заповеднике и жизнь их охраняется законами Соединенных Штатов, а то с чего бы такая смелость? Диким зверям полагается людей бояться, а эти вели себя буквально как домашние. Хотя с руки не ели, но и не убегали. Создавалось впечатление, что они позируют перед нами и специально демонстрируют чудеса ловкости, делая почти вертикальные прыжки, едва касаясь незаметных человеческому взгляду выступов. Вроде бы паслись, жевали скупую горную травку, но то и дело замирали, будто оценивая, какое впечатление производят на собравшуюся публику. А публика (и пешая, и в остановившихся поглазеть автомобилях), вскидывала руки с фотоаппаратами, телефонами, планшетами и снимала, снимала, снимала горных красавиц, пока их вожак не решил, что хватит – пересек дорогу и повлек свой гарем куда-то ввысь.
А на следующий день нам довелось увидеть настоящих бизонов. Они оказались несколько мельче, чем мы предполагали, во всяком случае, уступали в размерах зубрам. Правда, видели мы их из-за забора. На пути к Брайс-Каньону расположено ранчо, или на самом деле старое или стилизованное под старину. Бизоны паслись возле него, у самой огорожи. Думаю, их чем-нибудь специально приманивают, чтобы они приманивали туристов. Здесь продаются сувениры, можно сфотографироваться, забравшись в повозку времен первых переселенцев, или ощутить себя настоящими ковбоями, посидев на грубых скамьях вокруг примитивного очага.
Брайс-каньон находится на высоте 2500 метров, выше, чем Зайон, и по пути к нему мы явно ощущали, как закладывает уши от подъема в горы. Он даже выше Гранд Каньона, который у всех на слуху – кстати, Гранд каньон мы так и не освоили, лишних суток в нашем графике не нашлось. К тому же Ваня, знаток этих мест, заверил нас, что Брайс намного живописнее. И он оказался прав.
С места стоянки в Брайсе (естественно, с сувенирной лавкой, кафе, туалетами и даже душем) проложены пешие и конные маршруты для путешественников, желающих осмотреть каньон с разных точек или спуститься в него. Едва мы поднялись на первую площадку для обзора – дух захватило от развернувшейся перед нами фантастической панорамы. Хотя Брайс называют каньоном, он не является каньоном в прямом смысле. Это творение природы – огромный, сколько хватает глаз, амфитеатр. Группа архитекторов – ветер, дождь и лед – под патронажем времени создали уникальный ансамбль. Горная порода в этих местах особая, слоистая, от белого и оранжевого до охряного и красного цветов. По виду она напоминает песчаник и столь же хрупкая. Причудливость очертаний скал - результат эрозии, создавшей за миллионы лет пейзаж, которым можно любоваться бесконечно. По левую руку бастионы гор охраняет терракотовая армия – эта ассоциация рождается у всех, кто видит ряды тесно прижавшихся друг к другу «воинов». А дальше, и направо, и везде – раскинулся таинственный город с полуразрушенными дворцами и замками, с башнями и шпилями. Сумасшедшие фантазии Гауди в подметки не годятся причудливой игре воображения создателя каньона – природы. Его можно рассматривать с разных точек, и с каждой видеть разное: тут замок злого колдуна, там минарет мечети, а это похоже на башню, в которой несчастная принцесса могла бы ожидать своего принца. Надо только включить воображение.
Обозрев Брайс-каньон с нескольких точек, мы спустились в него по специально проложенному трейлу, табличка перед началом которого гласила, что в шлепанцах идти в каньон не желательно, и людям, страдающим болезнью сердца или головокружением тоже не рекомендуется. Нелишнее предупреждение, потому что в какой-то момент, когда ширина тропки сузилась до метра, не более, а по сторонам от нее оказался – нет, не обрыв, но крутая осыпь, – мне стало здорово не по себе. Стараясь не смотреть ни вправо, ни влево, думая лишь о том, чтобы никто не решился вступить на опасный участок навстречу мне (как тогда разойтись?!) я поскорее миновала его, и вздохнула свободно. С более просторных участков тропы я могла уже и восторгаться красотой вокруг, и фотографировать.
Говорят, что наиболее живописен Брайс Каньон на рассвете и на закате, когда солнце расцвечивает его еще ярче. Нам, к сожалению, не довелось этого увидеть, иначе пришлось бы еще одну ночь провести в горах, а мы спешили – впереди нас ждал Лас-Вегас и забронированные в отеле «Экскалибур» номера.
Я обязательно расскажу Вам о столице игорного бизнеса, дорогой друг, но это будет в следующем письме.
Продолжение
http://www.proza.ru/2012/12/02/525