С украинского http://proza.ru/2012/11/27/1577
Смотрю домашнее видео,
Где лето такое зелёное, где люди такие близкие,
Так близко стоят около меня,
Разговаривают о чём-то мимолётном и несущественном,
Словно забавляются мячиком слов,
Перекидывая его изо рта в рот.
Там свёкор, что умер за полгода,
Ещё дремлет в тенёчке,
а внуки лезут ему на голову и щекочут травинками его сонные спокойные черты,
и хохочут, когда он смешно щурится.
Нет ещё болезни, и долго ещё до сбора урожая,
И беззаботная полуденная тишина ещё не ложится на грудь тяжёлым мрамором.
Ощупываю каждый кадр –
Может, тут, или тут, или тут что-то проявится?
Изменится что-то в его взгляде,
Дёрнется глаз в предчувствии неминуемого?
Тень бука ляжет на лоб тенью креста?
Должен же человек как-то предчувствовать,
Что это лето – его последнее?
Должен же он ощутить Божье присутствие,
действительно (по сути!) - быть вместе с нами,
делиться с нами звуками, будто хлебом насущным,
глотать их, словно причастие Духа,
держаться за их ниточку неуловимую,
но где-то_одной рукой_потаённо
ощущать
верёвочку,
по которой на цыпочках
идёт_балансирует
душенька невесомая?
Но нет.
Не меняется ничего в его взгляде.
Ест помидор.
Смеётся, когда красный сок капает на белую рубашку.
Отмахивается от надоедливой пчелы.
Живёт в том лете киношном из года в год:
собирает грибы,
строит новый дом,
обнимает моего сына
двумя руками
и одним сердцем.