Цветёт сирень, а на краю обрыва
вдруг обелиск.… Вновь мысли о беде.
Читаю мельком: Изя… Хаим… Рива…
Внизу мелькают блики на воде.
Я не хочу о грустном, но когда
душа в согласьи оставалась с телом?..
Массандровская помнит слобода
обыденность еврейского расстрела.
Везли их или гнали – кого как…
И этот памятник не смыть с обличья века,
как тёмное тавро, позорный знак
безумья и паденья человека.
Но бабочка уселась на цветок –
и ожил обелиск, отринув тленье;
не от него ль затеплится виток
от покаянья в сферу очищенья?..
РЖАВОЕ ЭХО
Таял снег в предгорьях Ялты,
цвёл кизил, искрился смех,
юмором своим пленял ты
в этот вечер тёплый всех.
И никто представить даже
ну не мог, - здесь нет вины,-
что ждала тебя на пляже
мина ржавая с войны.
Той взрывной волной контужен,
до сих пор всё маюсь я:
неужели был не нужен
ты в анналах бытия?
Искривлённой вбок антенны
тень ложилась на кусты,
где не добежали – те мы! –
шаг, чтоб эхом стать, как ты…
Сколько лет прошелестело,
проскрипело в тьме пустой,
но безжизненное тело
всё лежит на гальке той…