эстримэ. Часть первая. Скелет

               



                Жизнь вымысел.

































Молодой человек ходил по спортивному магазину в районе станции Октябрьское поле. Был вечер шестого августа две тысячи восьмого года. Был он прост и типичен до безобразия. Уроженец относительно тёплой Ростовской области, работавший и живший на тот момент в Москве три месяца. Вроде покупки были совершены, и даже весьма удачные; но в груди было что-то неприятное. Это было чувство наподобие того, когда он заранее почувствовал пропажу телефона из раздевалки, несколькими годами ранее. Внутри было что-то неприятное; а не то, что чувствуешь, когда тебя облапошат. То есть предчувствие плохого. Но чего? Если бы он знал, предчувствие чего на этот раз не давало успокоиться – сошёл бы с ума мгновенно. А так это растянулось.

***


***

Папка оказалась много толще, нежели мне доводилось видеть ранее. Это самый долгоиграющий проект, и то что его доверили мне, говорит о изрядной доли доверия. Возможно вы(надеюсь никто этого не прочтёт, просто мне удобнее излагать предполагаемым читателям) видели подобное в фильмах: полицейский внедряется в банду, проходя перед этим школу, чтобы его не спалили. Научиться бы мне ещё объяснять то, что хочу выразить – цены б мне не было. Кто я и зачем расскажу в самом конце рассказа. Речь пойдёт не обо мне. Вся история будет конечно иметь налёт моего восприятия и способности передавать информацию. Объективности ждать не приходится, по крайней мере не от одного человека.
Объекту, когда он попал в моё распоряжение(а это ничуть не приуменьшено), было двадцать два года. До этого он был как бы заморожен для нас, и в то же время нет для самого себя. Но пришло время его активизировать. Тем более всем уже было любопытно, включая даже людей значимых. Закрутилось колесо, которое вряд ли кто-то будет в силах остановить. Он будет оружием того, чего увидеть сам не сможет. Печально, но это наша ему судьба. Мы хозяева своей судьбы и никто не вправе отобрать этого у нас.

Конечно двадцати двух летние парни не падают с неба. Где он был всё это время? - да с вами. Он и есть вы, взятый в единичном экземпляре. Правда, рождение его уже несло в себе какую-то частичку будущего. Он среди всех, он со всеми, но слегка впереди что ли. Была намечена дата: одиннадцатого июня. Он родился девятнадцатого мая. В день советской пионерии. Пионер, только не в пошлом советском смысле. Но мы не при чём, на самом деле его начали вести только с девяносто второго года. Когда ему было уже шесть лет. На тот момент он уже три раза чуть не погиб. Дважды утонул и один раз отравился. Последствия существенны: несколько секунд клинической смерти после первого утопления; областной ожоговый центр после отравления сухим марганцем; и нервный срыв после второго.
Вся уникальность объекта в его неприметности. Представьте лицо, увидев которое в метро, вы забываете уже к следующей станции. Внешность, на которой никак не зацепиться взгляду. Это был подарок, дарованный нам свыше. Когда я впервые столкнулся с ним в жизни, то был непомерно удивлён всей нашей интригой, которая должна была вокруг него закрутиться. Времени остаётся всё меньше, а может его уже и нет. Если всё сорвалось – мне конец; а если получилось – конец всем. Рассказ будет рван, так как я зажат во временные рамки. А вспоминать всё точно и перепроверять некогда. Не обессудьте.

***

-Ничего не понимаю...трудно всё так.
-Вот и не забивай голову. Лучше забей. И водный забей заодно. - Умрёт подал Жеке страницу, вырванную из какой-то книги, на которой приличной горочкой лежала анаша.
-И то верно. Хорошо, что Sex при всей своей никчёмности бывает полезен. Где вы взяли этот план?
-В Краснодаре, в соседнем с домом моей матери огороде; а ездили мы  потому, что в то время был концерт In flames. Сколько раз тебе повторять? Он сиганул через забор и с корнем вырвал этот кустище, который вёз потом в своей спортивной сумке...
-Всегда удивлялся – зачем ему спортивная сумка? - перебил Евгений, - ты хоть раз видел, чтобы он спортом занимался?
-Только три года назад, когда он с армейки пришёл. Помнишь, он при нас ещё на брусьях около девятой школы повис?
-Сам тогда удивился! У него единственный до того времени тренажёр был – хер его. И всё.
Жека в это время отодрал крышку с самого дешёвого, что они умудрились найти картофельного пюре, которые больше похожи на опилки засохшего клея ПВА, и бессознательно замахнулся выкинуть всё остальное; за ненадобностью.
-Стой! - крикнул Умрёт. - Доем. Буржуище.

-Дело твоё, - безразлично прозвучал Евгений. И начал формировать из плотной фольги крышечку. Это очень удобный материал, и если поплотнее сжать с боков, то будет подобие настоящей резьбы, а плотность фольги позволяет ей держать заданную форму. Сделал неглубокую ямку, дабы не обжечь пальцев и многократно проткнул запасённой иголкой дно ямки. Потом открутил её как заводскую крышку и отрезал дно у двухлитровой пивной бутылки.
-Так, ванну набирать мы не будем. А пятилитровую баклашку с под этого якобы пива я в гневе на мир выбросил в окно ещё в прошлый раз. Благо улица тут с плотным пешеходным движением, и её за пару часов отпнули из под моих окон в ***ву даль.

-Дальше.
-Есть ведро, которым мамка пол моет. Вот это.
-А ты не хлебнёшь? А то ты сосать горазд. Я помню как ты взрываешь, у тебя там наверно диафрагма до задницы опускается при затяге, как поршень шприца.
-Ты не хлебни. - И Умрёт набрал старое пошкорябанное ведро грязно-бордового цвета почти до краёв. Чтобы не спихнуть в порыве красноречия ведро со стула, его поставили на пол. Друзья сели на коленки на полу малюсенькой кухни по разные стороны от ведра с достоинством, соизмеримым с двумя самураями знатных семей, расположившихся для чайной церемонии. Забивал и поджигал Жека, он как приличный планокур, тем самым показывал своё уважению к хозяину квартиры. Первый пых Умрёт сделал очень аккуратно: приподняв бутылку на несколько сантиметров от воды, он бескомпромиссно втянул весь густой дым своими закалёнными лёгкими. Надо заметить, что вся троица не курила сигарет, и никогда не растабачивала, оно и понятно – ведь табак вреден для здоровья.
Дым оказался горький, и он его почти сразу выдохнул; с кислой миной и огромным фарчмаком в финале, который аккурат попал в центр ведра.

-Ну ты свинья! Срёшь где хаваешь!
-Похуй, - спокойно сказал Умрёт и немного покряхтел, - себе теперь.
-Без сопливых.
Жека втянул дым ещё аккуратнее, всё-таки пару лет тренировок. Выдохнув, он прокашлялся. Первый дым с этого куста просто раздирал горло, о чём они уже были уведомлены. Зато лёгкие чувствовались намного сильнее обычного, в этом была приятность.
Второй водный Умрёт оказался не таким безобидным. Он немного уже вошёл под покровительство первого, и мир ему казался уже не таким строгим и безжалостным, готовым разорвать на части за малейшую провинность, а по-отечески добрым и прощающим. Движения его поэтому стали плавнее и с большей амплитудой. В таком состоянии лучше не подходить к циркулярке или гильотине. И он изрядно хлебанул воды, вместе с двумя плевками(Жека тоже плюнул, после выдоха, уж больно она горчит по первой). Он закашлялся как пловец, который выныривает весь в судорогах и с громким кашлем, потому что забыл, что под водой нельзя дышать и смачно вдохнул хлорной воды. Слюни и вода начала брызгать у него изо рта. Тут уже и ведро не помогло: всё лилось прямо на линолеум, и оттолкнувшись от него, брызгало во все стороны. До седока напротив не долетало. Жека, увидев эту картину, начал сначала несильно хихикать; потом это начало перерастать в смех. А когда он понял, что Умрёт хлебнул и его фарчмак – перешёл на гогот.
 
Глаза слезились и были красны, они не выражали злорадства над горем друга. Просто трава уже ебашила, и ебашила хорошо. Не будь повода, вряд ли бы смех был хоть чуточку слабее. Умрёт подхватил рыготание как эстафетную палочку, правда предыдущий спортсмен забыл её отдать, так они и бежали по стадиону вдвоём держа её. Единственное, что нахлебавшийся иногда останавливался и отплёвывался, оглядывая трибуны, а потом опять внезапно оказывался в одной связке с партнёром. Ржали смачно, с чувством.
-А где Пол?
-На работе! Два часа дня; вторник.
-Ха-ха-ха. На ра-аа-боте! Ха! Вот повезло то! Как, завидовать, не? Не знаю даже; ха-ха. Добавляйся. Не хитри чувак. У меня там фильм заготовлен – “Книга подмастерьев”. Или около того.
Жека вдохнул-выдохнул второй и оба плавно перешли в комнату. Там был включен дивиди-плеер. Фильм был запущен. Про него трубили в то время, что это прорыв в российском кино. Пять миллионов долларов бюджета. Актёры первой величины. Смотрите и наслаждайтесь.
-Пять миллионов ведь, - неестественно серьёзно произнёс Умрёт.
-Чего? - спросил Жека тоном человека, который не уверен, что фраза была обращена именно к нему.

-Пять миллионов баксов потратили на эту шляпу.
-Это денег что ли? - спросил Жека повернув на товарища краснючие глаза. - Мы уже смотрим минут двадцать, да? Пока выглядит, что фильм снимали за бутеры к чаю. Вот бы бутер щас, я конечно люблю кукурузные палочки, но с них сушняк злой. Да; точно: щас бы колбаски с хлебушком и кетчупом.
-И майонезиком.
-Ага. В точку. Бля, ну и шляпа! Кто это снял? Давай выключим? Пожалуйста.
-Да погоди, я сам жду интересного. Ты сам слышал: у Бабы Яги внучка и вся шняга. Американцы дали бабос на эту сказку. Интересно, сценарий тоже они дали?
-Ну по поводу этого,извиняюсь, фильма у меня возникает в мозгу только одно слово: залупа!
-Совершенно верно.
-Точно! Ты смотри – он сидит, а за окном времена года меняются. Неплохая задумка. А сколько на фильм пошло на самом деле? Ты как подразумеваешь? - спросил Жека, смяв упаковку от палочек, и бросив её в направлении кухни.
-Тыщ десять. Потолок.
-Да ну! меньше.

Друзья часто залипали каждый сам по себе. Поэтому о слежении за сюжетом не могло быть и речи. Жека скорее всего вспомнил, что он сидит накуренный в доме почти напротив своего университета, а на носу двадцать восьмое декабря. Умрёт по всему вспомнил какую-то песню, дёргал беззвучно губами и играл на воображаемой гитаре(на его настоящей, лежащей на шифоньере, был слой пыли в сантиметр), при всём этом штаны его оттопырились, выдав эрекцию. Но вместе они как будто проснулись, когда герой фильма пошёл спасать свою невесту. Он летел вверх, схватившись за шерстяную нить, и не долетев до любимой, повис на скале и начал звать её на помощь.
-Ты видел?! Я впервые вижу, чтобы в конце тот, кто спасает просил бы о помощи спасаемого. Круто!
Жека только согласно ржал. Более менее им удалось успокоиться только к началу титров. Увидев, что сценарий писала женщина, они только заржали глядя друг на друга. Что мол ещё ожидать.
-Sex бы наказал её за такой сценарий.
-Грубо причём,  - согласился Жека, пережёвывая подушечки с начинкой какао.

***

-Прошло уже почти три года. Мы с тобой сейчас сидим тут, у китайца, на Роне. Через дорогу Вава. И мы уже другие, нежели тогда; ну я точно. А тогда был момент, который я был не в силах вынести тогда, и не в состоянии описать сейчас. Помню ходил по Спортмастеру и покупал шмотку. Вроде и выбрал нормальную, купил, но было неприятное ощущение. В груди обычно такое бывает, если произошло что-то плохое. Ну *** знает: двойку по контрольной получил, на автобус опоздал. Примерно такое же было у меня в семнадцать лет, когда у меня с****или телефон из раздевалки на работе, а состояние такое было часа за два-три до того. Заранее почувствовал, поэтому и на этот раз придал значение происходящему. Мало ли что там будет: может в общаге кипишь какой, или пойду через проспект Жукова, а меня и сшибёт пьяный водила какой. Вечером подумал, что тревога ложная – ничего в тот день я и не узнал. Зато на следующий день, зайдя в комнату после работы, бросил телефон на подушку и ушёл купаться. Когда вернулся, на трубе было пять пропущенных от мамки. Она мне в Москву обычно не звонила. Я напрягся. И тут телефон зазвонил снова. После этого звонка моя жизнь поменялась навсегда, причём кардинальным способом. Подняв трубку, я стал свидетелем плача, через который прорывались еле понятные слова. Смысл был прост и одновременно беспощаден – Дима погиб! ничего уже не изменишь. Много лет я слышу теперь тот тон и интонацию сказанного; в тот момент существовал только телефон, и я схватившийся за него как за поручень, чтобы не упасть; весь остальной мир размылся как при быстрой езде на машине. Помню только как выбежал в коридор, как будто там могло стать легче. Впервые слёзы брызнули из меня, они не потекли, они хлестанули как бутафорские у клоуна.
 
Несколько минут прошло в бессмысленном блуждании по комнате и по коридору общаги, слёзы стали слабее, но уже без промежутков. В недоумении я обул купленные вчера дасовские кроссовки и пошёл к метро за водкой и курями-гриль. Мне тогда было двадцать два; ему двадцать один. Двадцать один! Я в том году работал в Москве только по одной причине, не получилось уехать в Питер с другом брата и я забил. Ещё подвернулся бывший одногруппник, который меня и подтянул в Москву. Всю дорогу мне хотелось кого-нибудь ударить, жёстко от****ить. Так; от обиды. Тем более, что он бы всё увидел. Теперь нельзя было быть трусом ещё и потому, что брат мог всегда меня видеть, что бы он подумал? Осознание на тот момент так и не дошло. Была толстая стена неверия.
Оно пришло позже того же дня, когда была выпита бутылка водки на кухне общаги – в память о рабе божием Димитрии. Я стоял и ревел, глядя в окно кухни; за окном были трубы Краснопресненского завода ЖБК. Всхлипывания были громкими и надрывистыми, но никто меня не трогал, все понимали. Ахуеть! Да?
-Да-а.


***

-Где этот половинчатый?
-А я почём знаю? Щас припрётся. Купит в Магните говна дешёвого и придёт. Сколько осталось?
-Один пакет. В нём короба три, не больше.
-Плодотворно же я в Краснодар скатался. Ещё неделю посидел бы там – и вообще ничего не застал бы! Ну вы паровозы.
-А что нам? Sex тут вообще чуть не загнулся: дунули как-то у школы, ну там, рядом с брусьями, на коих он хотел свои бицаки в форме держать. Потусили и по домам; маршруты противоположные. Я домой худо-бедно, но доковылял. Он же, собака бешеный, начал вокруг школы слоняться, до парка добрёл, представляешь? Так вот эта морда, которая нас когда-нибудь за ****у продаст...

-Продаст!
-Бегал по району и хвосты терял. Как он потом сам признался, за ним детективы частные ходили, вызванивали, проверяли. Крепко вы рассердили владельцев того куста. Однозначно. Это мы ещё с ним до этого сколько времени провели, меня попустило даже немного. Но ты же его знаешь: пока не обсерится, не перестанет курить. Сам еле понимает где, а всё кричит – давай ещё!
-А вот и он.
-Половинка, мы как раз тебя вспоминали. Про говно говорили.
-Нормально, чё. Где курить будем? Тут или в подъезде?
-Вот. Деловой человек; не то что ты! Ходишь чушь мне втираешь. Знаешь про что он тут распылялся?
-Мне похуй. Ты же знаешь.
-Всё равно скажу: он говорил, что в Сочи будут строить трассу для Формулы 1. Это значит, что Россия уже не такая отсталая. Радуется стало быть, хотя терпеть её не может. Пол, а ты любишь Россию?
-Какая мне разница. Были б бабы. Работа есть. Интернет качает. Музу слушаю. Чего ещё?
-Вот видишь: ему срать; я ненавижу. И успокойся на том. Патриот. Всё чёто крутится вокруг этой России. Хер бы с ней. Какая тебе разница, где бухло дешёвое в глотку заливать, да курить по верандам детсадов? Жил бы в Словакии и так же бы жил. Ничего б не поменялось!
-А мне иногда кажется, что я люблю Россию. Только бы законы попроще насчёт травы, а так...

-Пока эстеты говорят, рабочие руками двигают; и двигают родину вперёд. Это я к тому, что уже успел ракету сделать из бутылки Буратины местного разлива; ну и отрава же была. В подъезд?
-В подъезд.
Дело было у Умрёт дома. Жил он в подъезде, где уровень контенгента был противоположен, за который с экранов бьются политики. Запросто можно было в этом подъезде словить паровоза от незнакомых совершенно людей на третьем этаже, пока допустим, поднимался на шестой. Лифт работал редко, вернее сказать даже никогда. Пол нёс готовую к запуску ракету. Он всегда первую выкуривал сам, обосновывая это сильным, будь он неладен, организмом. Туша под метр девяносто и весом в сто килограмм. Пакет нёс Жека, как самый ответственный. Умрёт вышел в разорванных на жопе(от резинки и ниже колена) трико. Он никогда не страдал изнуряющим простофиль чувством стыда. Эта была свободная и открытая личность. Когда он курил в этот раз, то отвернулся в окно. Мимо проходила женщина лет за пятьдесят, взору которой пристала его худая жопа(ему было влом таскать трусы, когда в хате жарко). Жека, заметив это, прыснул от смеха. Sex безучастно стоял, отрыгивая остатки дыма. Глаза его начинали краснеть и слезиться. Сделав по два напаса, молодые люди отправились в квартиру продолжать свой досуг.

-Если хочешь пиво – щас пей! Потом будет не до него.
-Это почему ещё?
-Потому что ты ещё не пробовал, а мы его как облупленного! Вкус будет полным гавном. Да тебе и не захочется.
Выпили дешёвого пива. Закапали носы Цикломедом. Ждали...
Компьютер был включен; никто его не замечал. Играла какая-то музыка. Жека попытался встать чтобы пойти поссать, но не смог. Как будто он был пристёгнут к тренажёру, и вес, который нужно было преодолеть, чтобы встать составлял килограмм пятьдесят. Он плюхнулся обратно на диван.
-Вот ты говорил, что любишь с Полом курить. С ним интересно. С ним интересно. Он такие темы задвигает! А ведь час уже тут сидим; он хоть бы слово сказал, а ты уссыкаешься сидишь. Хихикаешь тут!

-Да это я представляю, что он бы мог сказать. Думаю.
В этот момент Sex сказал самую главную фразу своей простой жизни. Вряд ли ему уже перебить самого себя по красноречию и глубине.
-Думать...не надо! - еле-еле внятно смог он прожевать.
Комната залилась громким смехом. Умрёт ржал дёргая мышкой, даже чуть не оторвал у неё хвост. Жека просто рыготал и дёргая ногами, бился пятками об диван. Виновник заржал позже, больше радостный радостью друзей, нежели своей шуткой. В этот момент мыслители, подобные Шопенгауэру, Ницше, Хайдеггеру были навсегда отправлены на скамью запасных. Двадцать первый век выгнал их за отсталость и ущербность суждений. Кант же был просто послан в небытие этой фразой сварщика из Волгодонска. Помните господа, с высоты падать больнее.

Позже курить начали уже в комнате. Пришедшая сестра Умрёт только успевала возмущаться и обзывать Пола, который пошёл ей показывать фотки своего члена на мобиле. Он искренне не понимал, почему Катька отворачивалась и кричала: “Уйди, ****ат!”. Ему вправду казалось, что у него красивый хер и не показать он его просто не мог, не имел никакого права скрывать его от людей. Те в свою очередь считали его психом и дебилом. Жека ржал уже на самом деле с друга, а не со своих представлений о нём. Все уже в зале смотрели, вернее пытались смотреть какой-то фильм: Жеке на хватало внимания и усидчивости для усвоения сюжета; постоянно он ронял нить повествования на пол, а там, в грязи и катышках от паласа хрен что было отыскать. Поэтому фильм он смотрел как ряд множества видеороликов, идущих друг за другом без титров и реклам. Видимо они связаны одной темой – подозревал Жека, но и в этом уверен не был.

В соседней комнате под “War territory” группы Stpultura изголялся Sex. Слух у него не ахти, но это его волновало меньше всего. Его радовало, что сложив ладоши вместе и крича в них, ему удавалось орать громче и грубее Макса Кавалеры. В три часа он ушёл домой, вскользь бросив “счастливо, увидимся.” За это время в дверь раза три ломились соседи с криком, что люди просто физически не в состоянии так орать. Потом шутливо просили хотя бы показать крикуна. Умрёт как заправский дипломат извинялся тихим голосом и обещал, как такой же приличный человек, что это сию же минуту прекратится. Садясь каждый раз за фильм он даже ни слова не произносил в комнату, и снова начинал впитывать фильм, от которого его отрывали наглые соседи. Который всё равно не было слышно из-за певца. После третьего раза соседи забили.
 
После ухода крикуна, трое посмотрели ещё один фильм, но тот Жека уже даже не досмотрел, уйдя спать в комнату Умрёт. Это был далеко не первый раз, когда события развивались именно этим образом; никто и слова не сказал. Мать друга уже несколько лет жила в Краснодаре, поэтому хата Умрёт часто становилась полем действий. Один кореш как-то привёз ему сильной шмали из Москвы. После чего они с хозяином провели костюмированный бал. Гость не задумываясь облачился в халат Катьки и невозмутимо танцевал вальс промеж кресла и дивана. После они вместе вылавливали огромных тараканов из шкафа, аргументируя это тем, что тараканы пришли на бал хоть и в костюмах, но без приглашения. А это не принято в приличных домах Европы, а в Ростовской области и тем паче.
Следующим утром Пол пошёл на работу как и половина других работяг с его шараги, которые каждое утро мерились степенью опьянения в маленьком автобусе предприятия. Sex – получил это прозвище из-за узкой направленности всех его помыслов в генитальную зону человеческого(и слава богу) тела. Перевод этого слова, как вы знаете “пол”. Друзья разнообразно варьировали это погоняло. “Ну не потолком же его звать” - говорил Жека. “Половинка” - добавлял Умрёт. Они любили подшучивать над другом. Не зло.
В тот день Жека пошёл в институт к третьей паре. Перемена перед ней была в полчаса, поэтому он пришёл к её началу, чтобы как можно больше пообщаться перед парой. Нужно отметить, что в институт он ходил больше поболтать с разными людьми. Человек он был весьма коммуникабельный, вступал в сношения запросто. Знакомых у него были сотни, как часто бывает в ВУЗе. Больше половины он не знал даже по именам.



***

Объект рассказывал уже мне лично много фактов из его жизни. Некоторые данные я привожу из наших источников, некоторые же из личных бесед с ним. Он рассказывал о их поездке в Ростов-на-Дону. На концерт немецкой метал-группы Die Apokalyptischen Reiter. Дело в том, что хоть они и были лучшими друзьями, но были у них и друзья, которых они даже не знали друг у друга. Ехало их четверо, четвёртый – бывший одногруппник Жеки, который ушёл в армию, завалив сапромат – Чеги. Чеги был самый добрый из всех, несмотря на то, что лет с восьми занимался карате и мог в свои двадцать с небольшим выстегнуть троих точно. Приехали в Ростов с разных сторон. Умрёт тогда прибыл из Краснодара. Встретившись на автовокзале, друзья вырили пива и поехали на троллейбусе в ДК Сельмаш, в подвале которого находился(хотя и сейчас наверно находится) клуб Подземка. По дороге Пол вонюче пердел, вводя в сильнейший дискомфорт  пассажиров общественного транспорта. Выйдя у ДК, ребята пошли в ларёк через дорогу, чтобы зарядиться настроением пред событием. В этом небольшом магазинчике в очередь перед ними влезли два молодца из вневедомственной охраны, в своих не стильных одеждах. Они встали перед Объектом и один сразу сказал “Пацаны, мы перед вами пройдём”. На что Объект сказал – неа. Боец тут же начал возмущаться и говорить второму: “Нет, ну ты слышал? Что за рамсы?” и как бы просто вслух заметил “Едьте в поле какое-нибудь. Там и быкуйте. В Волгодонск например”. Тут вперёд вышел Чеги и спокойно сказал: “Мы и так оттуда.” Боец немного даже дёрнулся, заёрзал, моментально пожал всем четверым руки и сказал тоном попроще, смотря при этом куда-то в пол: “Пацаны, пропустите дядек. Опаздываем” “Конечно, какие вопросы” - сказал Объект и пропустил их.

Пиво было выпито у этого же магазинчика, вприкуску хот-догов. Объект рассказывал, что это был лучший концерт в его жизни, хотя уже тут он был на Hatebreed и Rammstein. У Rammstein концерт был на стадионе на юге Филы. Шоу было мировое. На том концерте было много русских, и когда группа шла на привязи с основной сцены на маленькую, находившуюся посередине стадиона, барабанщик раздавал пенделей остальным. Со всех сторон кричали: “***рь их!” Концерт же в Подземке вместил человек до ста. Было тесно, но уютно. Пол даже пол концерта держал вокалиста за левую коленку. Было даже документально запечатлено, как он потом схватил флаг группы и вырвал из рук опешившего немца.
 
Умрёт весь вечер пил коньяк, запивая его немецким пивом. Был конец ноября, на улицах лежал мокрый снег. Друзья оставили куртки, но были в кофтах и свитерах. Со всех просто текло, даже лилось. Когда прошли две трети концерта, Умрёт подбежал к друзьям, и они почувствовали на штанах потоки горячей жидкости. Рыгал он знатно, извергая на штаны друзей те самые хот-доги. Объект разозлился, но без агрессии взял проблевавшегося под руки и посади на стул, который был в нескольких метрах позади. Sex прыгал у самой сцены и не видел произошедшего. Единственное, что смог Чеги – так это громко смеясь сказать, что Умрёт обcтругал его много больше, чем остальных. После уже, когда все они ждали такси, от Объекта и Чеги воняло кислой блювотиной товарища; последний сказал, что виноватым себя не ощущает и извиняться не намерен. Это часть веселья, и раз наблевал, так наблевал. Принимайте как факт, но даже не смейте обвинять, идите мол, нахуй. И веселиться в этом случае вы не умеете!

Чеги, человек настолько честный, что даже становится немного забавно от него иногда – говорил мне Объект. Когда они поймали такси до вокзала, водила зарядил двести пятьдесят. Чеги тут же признался, что они рассчитывали на триста. “Ну, можете и триста дать.” - улыбнулся таксист. Объект сидел на переднем сидении, тройка же разместилась сзади. Умрёт ехал и так как все уже более или менее протрезвели, трезво подъёбывал Чеги. Чеги как и Пол, бабник тот ещё. Только ему интересен не только половой акт, но и весь процесс; даже простое внимание противоположного пола. Посмотрит на него девушкаа – а он и тает; и говорит всем вокруг: “ты видел как она на меня посмотрела? Явно я ей запал.” И на этот раз он говорил, что какой-то там девушке помог залезть на колонну. Той, что в юбке, как будто кто-то мог запомнить кто там был в юбке. “А...так это той, у которой из-под юбки *** большой торчал?” - крикнул Умрёт. Чеги даже засмущался. Водила тупо заржал.
Пока ехали, Объект сидел сложа руки на коленках, максимально прикрывая пятна рвоты, и боясь, что водила выгонит заблёванных пассажиров; запах начинал себя проявлять. Но и тут Умрёт не забыл напомнить о себе. Он в смешливой форме сказал Объекту “Круто всё-таки я на тебя струганул.” Чеги подхватил ещё громче “А на меня больше попало.”; стараясь при этом как можно выше подняться с сидения и показать пятна на штанах. Водила опять засмеялся, но уже со слегка озабоченным оттенком. Он спросил, не измажут ли пассажиры велюровый салон его Десятки? Получил отрицательный ответ и заметно успокоился. Sex вообще всю поездку не давал о себе вспомнить. Ему всё было похуй. Он побывал на концерте, о котором мечтал настолько, насколько мог мечтать. Ещё за неделю до этого они с Объектом смотрели выступлание Рейтеров в Вакене, и Пол уже тогда вовсю оргазмировал только от одной мысли, что воочию увидит эту группу. Ещё два часа друзья просидели на вокзале, а потом двинули в путь.

На выезде из города, один из молодчиков, что ехали той же маршруткой, начал филигранно рыгать в проход. Все спали. Было два часа ночи. Пол с Умрёт сели на задние места, Чеги же с Объектом примерно в середине салона, по левой стороне. Так вот пока маршрутка выезжала по Ворошиловскому мосту, этот типуля, аккуратно зажав нос, кряхтя и тужась вырвал приличную лужу. Видел это только Объект, да и то не особо придал значения. В Семикаракорске, когда в салоне зажгли свет, два заблёванных друга оказались в незавидном положении. Все просто начали лаять на них со всех сторон, но потом, выслушав, и поняв, что наблёвано на два ряда дальше к заду, успокоились. Тип молодец, сама невозмутимость: “Вам мешает – вы и убирайте.” Злой водила вымыл пол и выгнал его в Семикаракорах в четыре утра. К вокзалу четвёрка приехала в шесть утра. Sex и Умрёт пошли домой вместе, они оба жили по улице, отходящей от вокзала. Объект же предложил ехать Чеги на тралике; от чего тот отказался, аргументировав, что должен сначала зайти тут неподалёку к знакомой девчонке. Объект пришёл домой около семи утра; лёг спать; а проснувшись в час, написал стихи, которые потом долго ещё помнили все, кто их слышали или читали.


***

-Где он?
-Уехал к своим друзьям анимешникам.
-Ну и славно. Ничё, что покурить не получится? Не хочу. Щас мамка приедет с дачи; даже на балконе не охота дымить. А в детсад в два часа дня со шмалью нельзя: плохой пример подростающему поколению.
-Норм. Хер с ней, со шмалью! Пол, вот скажи мне – почему ты такой еблан? Ты же ничем не интересуешься. Всё побоку. Только отработал, выебал кого, музу послушал и баста.
-Мне хватает. Может я и тупой в вашем понимании; половинка. Умрёт фильмы днями смотрит арт хаус, ты читаешь всякую литературу, а мне хватает! Можешь смеяться, но по мне есть вещи куда более философские и в обычной жизни. Я конечно не думаю над этим, но про еблю собираю различные размышления. По мне ****а – это такая субстанция, войдя в которую, выйти из неё можно только педиком.
-Ха-ха. Неплохо. Но я как бы разделяю sex и мысли, у меня когда член работает, голова в спящий режим переходит.
-Никто тебя и не просит думать во время, ты думай о. Я думаю в моменты, когда накурен или...редко конечно в общем; но кое-что надумал: на словах можно доказать, что ****а равно ***(****а=хуй).

-Просвети ка.
-Когда что-то сломалось, мы говорим – ****ой накрылось; ****а пришла. ****а в этом контексте подразумевает конец. Конец равно ***. Ч.т.д. Из геометрии ещё помню.
-Да...ко многим эта ****а уже пришла. И скольких ещё она посетит.
-Всех.
-А ты меня приятно удивляешь. Нет, ей богу – приятно. Я думал ты полено бесчувственное, а ты очень даже чувствителен рецепторами головки члена.
Разговор прервался на некоторое время. Друзья молча играли в приставку. Жека заметно погрустнел.
-Сколько уже прошло времени?

-Год и пять месяцев. Как же летит время. Как же оно быстротечно. Я помню тот вечер как сейчас. Тот голос в трубке, слова, что она говорила. Весь вечер я тогда лежал и чувствовал холод. В какой-то передаче говорили, что если рядом призраки, то температура понижается чувствительно. Мне правда было прохладно. Весь вечер я провалялся плача на кровати, и слушая всего две песни. Беспрестанно крутил “Вечно молодой” Галюнов и “Холод” Чебозы. Моему брату выпало остаться навсегда вечно молодым, не преодолеть отметки выше двадцати одного года. А холод – это именно то самое чувство, которое преобладало во мне в тот злополучный августовский вечер. Мы с ним постоянно дрались; всё детство. Причём он был больше и сильнее меня, а я проворнее. Вечно выходила одна и та же история – я его бил быстро, не теряя времени; и он начинал плакать, но потом навёрстывал и уже просто дубасил меня. Примерно за год до его смерти я начал задумываться о будущем. Кто из нас кем будет: кто быстрее женится, сколько будет детей, кто именно. Он тогда в Питере работал, я дальше Ростова и не ездил; и то в пять лет, когда лежал в областном ожоговом центре. Мы много думаем: что да как. А вот так –  раз! и никак.

-Да, ахуеть.
-Помню как тогда ехал из Москвы домой, почти через месяц после его гибели. На похороны же не поехал. Не видел его мёртвым. Не смог бы. Это дало мне привилегию видеть его живым во снах. Так вот я тогда бежал к метро, потом к автобусу. Хотел больше всего видеть вас обоих. Тебя и Умрёт. Мне показалось тогда, что если и вас больше мне не удастся увидеть, то ёбнусь окончательно. Все эти проезды вокруг завода я исходил за тот месяц с одной лишь мыслью – я никогда его больше не увижу. Там этих Силикатных проездов – заблудишься! И всё я обошёл, просто блукая, или по пути к Полежаевской. В ушах жёсткий метал; взгляд обязательно сквозь. И ни одной мысли кроме той. Иногда отпускало и становилось почти легче, иногда накрывало такой волной, что просто некуда деться. Я был рад, что поехал работать в Москву, а не в Питер с ним. Чувство смерти есть постоянно, но мы отмахиваемся от него как от надоедающей мухи, чтобы не мешало идти вперёд; в тот момент это чувство оккупировало сцену действий в моей голове. С его гибелью у меня из-под ног как будто выбило уверенность в завтрашнем дне. А почём я знаю, что он будет? Разве он не хотел увидеть седьмое августа две тысячи восьмого года?
 
Да, мы всегда помним о конце. Ну, ты о ****е. Видишь – это смех сквозь слёзы. Но! Иногда я думал, кто же вперёд? Бабушка? Дед? Так, не навящего думал, про между прочим. И тут ушёл самый младший из нас. Как то раз я думал, есть вещи которые мы не увидим и не узнаем о их существовании. Он не застал телефоны с камерой в восемь мегапикселей, 3G, ещё много чего. То есть для него этого не было, да и ни для кого не было тогда. Он не застал сейчас, все мы, обретя конец теряем сейчас – он превращается в тогда. Ладно...***ня уже какая-то полезла в голову, а потом из неё. Знаешь, что я могу тебе сказать? Было у меня один раз чувство не сродни ничему. И его может уже не будет никогда больше. Это чувство, когда по приезду домой, я впервые увидел свою тётку, его мать.
Помню вышел открыть ей дверь; открыл, зашёл и обернувшись, взглянул на неё. И опустил глаза – впервые в жизни мне стало стыдно за то, что жив. То, что я тут, а его нет. Чувство это пронзило меня, хотя взгляд её не был никоим образом настроен против меня. В нём было так много горести, усталости и желания найти поддержку. Мы сразу крепко обнялись. Она немного повсхлипывала, я прослезился. Дальше знать не знаю что было в тот день, хоть убей – не помню!

-Да, чувак. Но мы здесь. Нам никто не давал послаблений относительно остального. Надо и дальше вести борьбу с этим миром, преодолевать себя, продавать себя ему, выменивать его на что-то другое. Короче работы хватает. Ты щас по****ишь, а потом хавать пойдёшь. Нет, я ничего против не имею, ни против еды, ни против твоих разговоров: думать можно всё что угодно. Я тут узнал, что мы живём в очень литературном месте. Ты знал это?
-Конечно. Ещё Пушкин в “Онегине” писал – подали цимлянского.
-Я копаю глубже Пушкина. Ты знаешь, откуда пошло выражение “похуй”? Ну или “до ****ы”? Молчи! От нас оно пошло, с наших степей. Дело в том, что виноградников у нас всегда было. И конечно же его надо было обрабатывать. Так вот именно те, кто месили его, залазия в бочку, имели некую привилегию перед остальными. Придёт барин – все лбы бить, а тот кто в бочке кричит – а мне похуй! Занят. Ну а так как бабы у нас добротные сплошь да рядом, то тем в таких случаях было до ****ы.
-Фантастика! Ты эту историю в музей Донского края отнеси. Хотя им на неё тоже будет похуй. Да, вот мы сидим у тебя уже несколько часов и играем в эту приставку, на телевизоре, большем чем лобовое стекло Жигулей. А вот нахуй мы живём? Зачем?
-Я живу чтобы кончить!
-Все кончим.


***

-Умрёт! У тебя как вода? По счётчику?
-Ясен ***. А как ещё?
-Слыхал о нововведении? Мало им бабла, так они сказали, что те, у кого счётчики будут платить 1,3 от таксы. Заебись, да?
-Залупу им нюхать!
-Да не ссы ты. Они подержали людей так в напряжении несколько месяцев, а потом сказали – не, не будем повышать, что мы нелюди что ли?
-И чё ты мне это рассказываешь тогда?

-А то, что тебя наверно всю жизнь учили...хоть ты и неуч! За тебя никто ни разу и не брался наверно. Но всё равно, ты посуди: чтобы что-то сделать – надо это сделать. То есть действие – это ничто иное как совершение этого самого действия. А тут произошёл нонсенс: ничего ж не сделали – этим и сделали! Тем, что всё-таки передумали делать. А это как бы в плюс. Людей не стали лишний раз обворовывать. И лысеющий снова в плюсе. Каково?
-Молодец, что примечаешь. Больше некому. Ты вот в институте единственный из нас троих учишься; умный типа. Так вот скажи мне, умный – кто продюсер этих двух? Чё они с утра и до ночи на экране мелькают? Они вроде демократию представляют. Кто такая? Что за тётка? Наверно толстая такая из Одессы. Такая в бигудях, усах и старом халате. А вообще мне срать на людей. Мне их даже не жалко. Тупые они.

-Если честно, я с тобой здесь не соглашусь. Я повидал и нормальных людей; и у нас и в Москве, какой бы прогнившей её не считали.
-Удивительное дело: ехал вот с Краснодара в этот раз, так мне попался тип из баптистов что ли; ну из этой ***ни: из верующих. Ты знаешь как я отношусь ко всей этой чепухе...
-Не суть.
-Ну да. Так вот он мне три, или четыре часа заряжал про бога. Мне даже понравилось. Мне конечно не понравилось о чём он говорил, но понравилась интонация, уверенность, спокойствие какое-то. Я с удовольствием пообщался с человеком, который совершенно чужд мне в...другой точки зрения со мной. Он не такой уж и тупой, как мне показалось.
-И я тебе о том же. Просто люди не кричат во всё горло: “я не туп! со мной есть о чём поговорить!”. Зачем. Люди интересные существа, отвечаю.

-Не знаю, каждый раз, когда я выхожу из автобуса, к моменту выхода из которого успеваю послушать разговоры в нём, мне просто хочется кинуть гранату и быстро-быстро съебаться.
-Я бы не стал делать этого хотя бы из-за боязни зацепить интересных.
-А я бы наоборот. Спокойнее сделал бы это в надежде, что их там нет. А даже если и были, то я не знал этого. Оттого и легче. Я и в видео игры играю, потому что ненавижу всех. Так бы вышел давно и начал херачить всех подряд, а то посидел, отстрелил пару сотен цифровых голов. И успокоился.

-Добрый ты. Вот мы тебя со скольки, лет с семнадцати называем Умрёт?
-Около.
-Чувак, после смерти брата что-то оборвалось во мне. Но и то я не так однодневен. Думаю хотя бы чуть-чуть наперёд. Ты вообще не думаешь о завтра.
-Так чё о нём думать, если меня каждый день может автобус сбить!
-Ты уже живёшь в ожидании этого автобуса. Даже ожиданием. Это твоё оправдание перед самим собой. Нахуй чего-то хотеть, ведь по городу столько автобусов ездит; а тралики, а маршруток вообще тьма! Мне кажется, что ты ждёшь этого автобуса как избавления; не как чего-то плохого. Это уже не вероятность, а грубый расчёт. Что ты будешь делать, если проснёшься когда-нибудь лет в сорок, а автобуса до сих пор нет?
-Увидим! Как Половинка? Не видел его неделю. Я с окна вижу его балкон, но чёто так влом бывает сходить к нему. А по телефону вообще не могу с ним говорить. Ты помнишь как он говорит по телефону? Как с какими-нибудь сраными знакомыми. Мы лучшие друзья, а он – привет, как дела? Да какая разница как дела! Если у меня что-то произойдёт, то я сам тебе скажу – заткнись нахуй, слушай... Даже обидно становится.

-Нормально он. Sex хоть и не думает ни о чём кроме траха, зато о нём думает крепко; качественно. С девчонкой тут познакомился с Новороссийска. Голова у неё такой шнягой забита. У неё на стене в соцсети цитата из “Идиота” про типа одного, точнее про прослойку подобных ему людей. Про Гавриила Ардалионовича, типа про людей ведомых, в определённом смысле это люди хорошие: усидчивые, умные, но без огонька. Сами они не способны производить – только употреблять. Всё, сокращаю; а то у тебя мина недовольная, как я завожу эту трещётку. Так вот, она работает в каком-то там шиномонтаже секретаршей, с бумажками; планктон офисный. Надо именно таких опасаться. Ну если революция, властям надо бояться не фанатиков, не бедняков; а планктон. У них времени дохера и они его часто тратят на то, что им не по зубам. Набивают себя излишними знаниями. А случись что – ими можно будет управлять, тем более от них никто никогда ничего не ожидает, а это опасная и очень большая фора. Беднякам что: они лишь желудками крепчают; а не крепчают – так дохнут...тихонько так. Только пованивают потом.

-Какая революция? Ты о чём? Не ловлю связи, прости: бабы, революция, Новороссийск, бичпакеты, планктон.
-Во! Про баб. Вчера Пол зарядил: бабы мол хотят только замуж выйти. На большее они не спопобны. Хотя всё меняется теперь с ног на голову. Уже больше становится альфонсов, говорит: теперь не *** идёт в ****у, а ****а на хуй!
-Тонко. А он может выражать мысли по поводу чего-нибудь кроме гениталий?
-И не научится уже. И на том спасибо. Согласись, мы его не за то любим. И вполне он нас всегда устраивал. Ты знаешь, что сейчас в магазинах Киндер-сюрпризы разные? Для мальчиков и для девочек. Мне кажется это для того, чтобы всё чётче и чётче выращивать нужную нацию. Ведь девочки – это будущие матери-одиночки; ни дать, ни взять. Поэтому можно с детства их приучить делать нужное, а уж они вырастят по подобию; и сомневаться не приходится. Поэтому то, что сейчас в девчачьих Киндерах, важнее для будущего России всяких ипотек. Родители – громадная сила. Они как никто могут затормозить развитие своего чада. И, подмяв слабых родителей, можно устранить детей, даже с интеллектуальным потенциалом. Это тот случай когда слабость сильнее силы.

-Не, ты не виноват. Это я тебя пригласил, теперь даже обидеться не могу. А зачем ты мне заряжаешь такое?
-Если бы я знал. Я что, в ответе за свои мысли что ли? Что лезет, то и озвучиваю. Кстати, мне приснился сон: будто на дворе год тридцатый уже, я с кучкой людей слоняюсь на новенькой белом Volvo CX60. Нас человек семь или восемь. Смысл нашего совместного нахождения – это экономия. Налоги таким образом распределены, что такие кучки людей могут жить бесплатно, дотации почему-то беспрепятственно позволяют так быть. Мы получаем сто пятьдесят FM, что такое FM знать не знаю; даже не спрашивай. Мы ездим на рыбалку, оттопыриваемся, и только расточительно проводим время, не работая совершенно; встретили подобную группу на отдалённой речке. И по радио передача шла, что нам уже не страшны дворовые философы, они уже толком и обосрать не смогут. Типа у них вместо мягкого говна козьи шарики, которые как о стенку горох. И ещё сказали, в передаче, что хоть мы и достигли небывалых высот в освоении глубин, но всё равно самым глубоким местом остаётся голова. Простая голова.

-У меня нет слов. Будешь жрать? Есть пельмени.
-Крепчаешь? Сам травись. У нас тип из группы в Молодую гвардию вступил. Гимн мне дал послушать. Последний раз мне так хотелось блевать лет в пятнадцать, когда ещё в Новом жил; мы в тот вечер пили самогон из горла и закусывали семечками. Еле выдержал тогда, еле-еле и сейчас. Мне поведение этих активистов кажется аналогичным поведению ребёнка, который летит со взрослыми в самолёте и расставляет руки в виде крыльев. Он постоянно доказывает окружающим, что только благодаря ему все и летят до сих пор; а хитрые взрослые потокают ему и просят не опускать рук; чтобы он ими на нащупал жопы.
-И пусть бы с ними. Это всё ****ёжь – патриотизм.
-Получается: чем больше ты ****ишь, тем больший ты патриот? А про политику прекращаем, напоследок только скажу, что эта партия в десятом году запарила уже как Эйвон в две тыщи третьем. Когда у всех куриц был один и тот же товар. Главное в этом не их конкуренция, главное в этом беспроигрышная ситуация компании: какая ей разница какая курица(или петух) будет сбывать их хлам. Сейчас политика говорит – какая разница кто? главное меня! Это уже не политическая борьба, а межличностная.

-Политику ебу. Но ты конечно продолжай, я слишком хорошо тебя знаю, чтобы останавливать.
-Я же недавно мельком участвовал в политической кампании. Одной кандидатке помогал. За бабло конечно. Обзванивал людей с её округа и приглашал на встречу с кандидатом, с ней то есть. Только один честно сказал – нахер она мне нужна. И трубку повесил. Даже настроение поднял мне. Хитрая хитрая выборы: они их подстроили согласно поговорке: “Обещанного три года ждут”. Каждое предвыборье кандидаты лижут жопу избирателям: праздники, митинги, подарки и подобное. Самое смешное – срабатывает. Наобещают с гору, три года отмалчиваются, а на четвёртый люди уже и сами забывают. Это всё равно, что наступать  на грабли каждую неделю как минимум. Ведь физически отхватив по лбу держаком грабель, человек призадумается; в политику вступит вновь. Физическое ближе, осязаемее морального. Когда взорвалась Чернобыльская АЭС, многие не эвакуировались. Отмазка была примерно такая: “А чего бояться? Ведь не видно ничего!” Нашему народу всё видно должно быть. Без компромиссов. Наверняка. Короче она просрала всё равно. Перестаралась. Если перестараться, то можно сделать ещё хуже. Во время предвыборной кампании лучше не надоедать избирателям. Обосную: когда пустой стакан стоит в раковине ровно под краном, включив умеренный напор воды, можно быстро и без проблем наполнить его; если же включить напор на полную, то вода уже будет идти по дуге и в стакан ничего не попадёт. Ты заметил, что я не могу задержаться долго на одном и том же? Наверно надо немного не покурить. Мысли рвутся. Хорошо, что это ты. Человеку я бы не стал так засирать мозги.
-Да уж, дружище...

-Теперь после раковины я вспомнил историю про жопу. Помню классе в восьмом мы по биологии проходили, что во рту у человека живут около двухсот различных микробов, в жопе всего два. Половина класса тогда стали предлагать, чтобы их поцеловали в жопу. Чисто ведь.
-Скажи это пидарасам, которые в разы чаще болеют СПИДом.
-Ладно. Пойду я. Кстати о пидарасах: опять цены подняли на бухло. Аргументируют тем, что пенсии подняли в очередной раз.
-Почему ты думаешь пенсию повышают? Да потому что легче повысить пенсионерам пенсию на четыреста рублей и завоевать их доверие. Чтобы потом эта масса, без мыслей и желаний доживающая своё ничего, помогала держать власти всё в руках. Думают они очень редко и не о том. Люди –  мясо, а пенсионеры даже фарш, наиболее податливый для лепки.
-Ага, не думаешь.


***

Объект рассказал о причинах, побудивших его приехать в Америку. Как он думает об этом. Когда Пол привёз из Краснодара куст первосортной дури в спортивной сумке, высушил её под кроватью и началось её использование, никто конечно не возражал, но куст по-разному отразился на дальнейшей жизни друзей. Умрёт уехал в Краснодар, покурив его лишь раз пять, не больше. Объект же курил его во все тяжкие. По пути из его университета домой находится один из магазинов сети, которая сейчас обвила всю Россию. Обычно он приходил к первой паре, отсиживал её, потом отпрашивался с остальных, либо же просто уходил. Он бы и не выходил из дома, но ему надо было показать матери, что он ушёл. Заходя по пути в этот самый магазин, объект покупал самую маленькую бутылку минералки; захватывал дешёвых подушечек со сливочной начинкой, кукурузные палочки, пару упаковок семечек и Nuts.

Это очень понравилось ему. Казалось, что наконец-то ему удалось найти себя. Курил он так неделю. Начал замечать вещи, которые не видел годами до этого: дома такие серые, унылые, хотя в их районе некоторые дома и подвергались в то время капитальному ремонту. Кадетское училище, через дорогу от дома заинтересовало своим видом. Было оно спереди и видного от дороги бока новенькое, отштукатуренное, розовенькое; сзади же торчали кирпичи, цемент между которыми поддавался даже пальцам, и если тереть его пару минут – можно было бы вытащить кирпич из стены. С лицевой стороны были рамки, симметрично расположенные относительно входа, но на уровне второго этажа; были выкрашены в золотой цвет, но внутри рамок тот же розовый. Наверно, подумал объект(он сам мне это рассказывал), с советских времён остались; а внутри их был какой-нибудь прославляющий строй кал.
Зайдя домой, он выливал содержимое бутылки в стакан и сразу шёл на балкон с ней. Там проплавлял ей дырку на дне, сев на стул не торопясь, но быстро накидывал на горлышко фальгу, имеющуюся всегда в достатке и про запас; протыкивал иголкой, открывал окна и несколько мгновений смотрел во двор. Его балкон практически полностью загораживает тополь, и со двора трудно различить, что творится за деревом. Потом он перестал покупать новые бутылки каждый раз, а используемую хранил в мешке с мангалом. Этот разборный мангал он сделал на предприятии, когда проходил там практику сварщиком, когда ещё учился в бурсе. Доставал пакет с травой, пересыпал на титульный лист курсовой по “Оборудованию и технологии сварочного производства”, а уже с него забивал устройство. Курил быстро, слегка покашливая(горло она драла прилично), делал обычно две пробки. Потом не теряя времени шёл на кухню и начинал жарить яичницу с сосисками. Нарезав сосиски и скидывая их с разделочной доски на сковородку, представлял будто они десантники и спрыгнули на парашютах в горячее место. “Десантирование” - кричал он и хихикал. Но при этом следил, чтобы сосиски прожарились с обеих сторон. Было забавно, смешно и трудно. Вообще объект под шмалью очень труден на подъём, ничего не желает делать – ему бы лишь хавать и удобно сидеть; часто даже не надо внешних источников, ему хватает того, как его прёт изнутри.

Потом он нёс тарелку с едой в зал, там подкатывал к дивану журнальный столик и удобно располагался трапезничать. Человек он был не новый в этом, поэтому включал дивиди-плеер с диском мультфильма “Скуби-ду”. ****утее мультика не бывает на свете. Хавая и смотря эту парашу, он незаметно досиживал до времени, когда уже должна была придти его мать с работы. Он съёбывал обычно часа за пол до её прихода, тщательно замотав бутылку в два пакета и засунув её в мешок. Один раз ему даже пришла мысль, что он не в состоянии будет остановиться, и выкурив халявный пакет, пойдёт уже покупать у гнусных и жадных барыг. И жизнь превратится в один сплошной “Скуби-ду”.

Вспомнив про друга, который почти не курил с этого куста, объект отложил часть в упаковку от зажигалки, перемотал её скотчем как мумию и спрятал в шкаф. Как то он шёл из института, ещё на отходняках и наткнулся на знакомую, которая в то лето уезжала в Америку. Она просто запрыгнула на него от радости, рассказывала как ей понравилось там. Один позитив, причём так эмоционально, что заразила его этой идеей. Причём Умрёт сказал ему за пару недель до того – не надоело ли тебе ездить Москва-дом. Ведь опять образуется порочный круг, и было бы хорошо поменять чего. И объект решил поехать в Америку. Придя домой он сказал – ма, я еду в Америку! В ответ прозвучало лишь – на Луну потом слетай. Деньги с Москвы пришли позже на месяц и он не сомневаясь ни секунды снёс их в контору, которая организует поездки студентов в штаты. Вернувшись с конторы он с корешем основательно обдул это дело. Назад идти было уже нельзя.

Пока собирались да делались документы, желание поехать поменялось на уехать. На институт был положен болт, вместо образовательной программы полетели фильмы и мультики на английском, с русскими субтитрами; потом с английскими, и потом без субтитров вообще. Любимым занятием стало просматривание концертов Джорджа Карлина. Он даже на девок стал меньше обращать внимания. Надо было учить английский, по которому в школе он был лучше всех в классе. Как-то он поехал в Ростов в очередной раз; подписать какие-то бумаги перед посольством. На остановке был профессор физики из его вуза. Человек с редким умением любить свою работу, и умением так интересно рассказывать, что в аудитории на пять групп вечно стояла тишина, и все внимательно слушали его лекции. Объект до поездок в Москву работал охранником в своём институте, поэтому здоровался с преподавателями за руку. И в тот раз, увидев профессора, он растерялся: жать ему руку или нет. Он кивнул ему головой, и просто вытащил руку из кармана, так как она начинала потеть. Профессор сам перехватил её и быстро но почтительно пожал; молча и просто.
 
Объект рассказывал мне, что когда ехал в тот раз в Ростов, то в нём сидело чувство, что он становится ближе к Америке, хотя едет по Ростовской области. Уже тут он мне рассказывал, что когда первый раз ехал в Чикаго из Филадельфии(ехали они вчетвером на взятой в рент машине; при этом слушали Высоцкого). В тот момент возникло чувство, что он, двигаясь по Америке, становился ближе к России.
Sex же с этого куста начал отношения с одной из женщин своего предприятия. Бухгалтершей, женой одного из тех сорокалетних мудаков, которые имеют дачу на отшибе, пятнашку Жигулей и при этом считают, что жизнь удалась. Она была на девять лет старше Sexa и стала самой серьёзной дамой с тех пор как он вернулся с армии. Была она слегка полноватая, зато с мясистой грудью и симпатичными гениталиями(Объект так и сказал).


***

Двадцать первое ноября две тысячи восьмого года. Маленькая квартира Умрёт. В ней: хозяин, Жека, Пол и Длинный. Это на следующий день после концерта. Жека принёс стихи, которые сочинил после того как проснулся. Он сидит на кресле, все сидят напротив; ждут. Деньги все спущены ещё вчера. Все на нулях. Первый стих сразу же поверг слушателей в дискуссию. Стихом назвать это можно весьма условно, от стиха в нём лишь то, что написан он четверостишием, но с весьма неуловимой рифмой. Автор начал:
 
         Раздвинув половые губы
         Изподнутри весны на край
         Зима придёт опять кусать снежки
         Они как сталь подстрижены едой!

С дивана напротив сразу возникла реакция: Sex, как самый шустрый, первый выкрикнул – это что ещё за ***ня? Хоть он и опередил, но заключал в себе вопрос от всех троих.
-Зачем ты это написал? Нахуй ты вообще писал?
-Денег нет, - сказал Жека.
-Ты это продать хотел? - едко спросил Длинный.
-Я не в том плане. Просто бухать нечего, настроение было хорошее; вот я и подумал, что подниму и вам его. - с улыбкой произнёс Поэт.

-А знаете что? А пусть всё прочтёт! Мне интересно, что ещё нас ждёт за этими самыми раздвинутыми половыми губами. - сев поудобнее сказал Умрёт. - Почему бы не послушать? Всё равно делать нечего; да и стихи, признаться, захватывают.
Жека принёс три распечатанных листа, на каждом ровно по восемь четверостиший. В принципе все они прошли заметно для слушателей, но на некоторых парни особо заострили внимание. На стихе:
         Переосмыслив заблужденья
         Философ съест глоток вина
         И на крыльце менталитета
         Он обнаружит жаренную с лимонами картошку.

Длинный сказал, что очень понравилась сама рифма и последняя строка. Вот мол где вся соль, точнее кислота. Когда Жека начал читать стих:
 
         Капусты полный портсигар
         Ты ветра не увидишь проездной
         Крыжовник снова в отпуске
         И пальмы снегом по чуть-чуть.

Пол три раза переспрашивал: “крыжовник?” Приходилось  читать заново, так и не дойдя до конца всего одной строки.
-Я не понимаю, почему именно крыжовник? - сказал он.
-А то, что у ветра проездной тебя совсем не трогает? - серьёзно спросил Умрёт.
Когда и последняя строка наконец-таки была произнесена, то хозяин квартиры сказал – не, вот тут ты конечно метко попал; если бы снега было бы много – была бы херня какая-то! а так ничё; хорошо даже.

После этих слов Пол выхватил последний листок и сам начал читать:
Подзарядив от стула левый палец...
-Это как? Какой из них именно левый? Именно тот, который ты имел ввиду. - спросил чтец.
Жека молчал. Sex продолжил:
На поворот ушёл дельфин...
-Ну тут ладно, всё понятно. Дальше:
И кирпичей большую ложку...
-Да, маленькой могло бы и не хватить.
Не надо думать наперёд.
-Не надо думать вообще. - поучительно произнёс Длинный.

-Ахуенно. Талантливо. Да! Мне понравилось.
После этого все поковырялись и всё-таки деньги на бухло были найдены. Такой прыти никто не ожидал от Жеки. И узнав так много истины, завуалированной в рифме, они решили таки набухаться, чтобы стало не так страшно жить. Весь вечер друзья цитировали отрывки из услышанного. Потом Длинный ушёл домой, а троица снова отправилась к Умрёт на хату.
 -Жек, так как ты уехал в Москву? - спросил Пол.
Жека посмотрел в окно на аллею между двух дорог: там на лавочке сидели человек пять, явно младше двадцати и каждый с алкоголем.

-Начну с того, что я оформил себе академический отпуск; на год. Мне дружище посоветовал этого доктора. Как же я устал его уговаривать: караулил его у больницы, внутри; несколько раз ходил в кабинет. Бывает по человеку видно, что “нет” это его лишь временное состояние, и он его с удовольствием переключит на “да”, надо лишь посодействовать. Если бы я этого не знал, то вряд ли бы когда трахнул целку. С врачом помогла мама: она пошла к нему уже после шести моих попыток и сказала, что в курсе моих планов и согласна с ними. Мне оформили какую-то проблему с головой. Причём серьёзную. А по возвращении надо было до февраля оформить справку, что я опять выздоровел, иначе не восстановили бы на бюджет.
Три недели я уже был в свободном полёте, мама уже начала мозг компасировать – ушёл, мол, а так и не работаешь. Но я был твёрд в намерении не работать в наших степях. И вот однажды, когда ехал к брату, на вокзале встретил бывшего одногруппника. Он сказал, что работает в Москве. А так как мы с ним работали раньше, когда я практику проходил,  он записал мой телефон и обещал позвонить насчёт работы. Я уже и смски ему слал и звонил – не отвечает сука! Уже хотел на девятое мая по бухлу написать ему “А пашол ты нахуй са сваею Масквою!”. Передумал почему-то. Иду я значит в очередной раз по нашей славной улице Ленина. Четыре часа. Тут мне звонок от него – думаешь работать на лето или больше? Ну я говорю, что до февраля могу. Он мне – выезжай послезавтра, пойди сейчас купи билет до Москвы. Я офигел, честное слово. Пошёл домой, взял денег и за билетом рванул. Он перезванивает, ну думаю скажет, что не торопись, ещё пару дней обговорим. А он мне – едь завтра, не жди до послезавтра. Что делать, купил.

Мама тоже удивилась. В путь курицу мне зажарила, собрали сумку в темпе, и я на следующий день поехал в девять утра. В ночь перед поездкой уснул только часам к четырём; эмоции: ссыкливо, но классно.
В этот момент Умрёт включил компьютер и начал играть на электрогитаре без звука, разглядывая табулатуры на экране. Пол сидел на диване и пил пиво, которого было немного.
-В пути не спал, только между последней остановкой и МКАДом вырубился на час, может меньше. Очнулся – едем по кольцевой. Прочитал на доме надпись “Реутов”. Начался мелкий дождик, я обрадовался ему. Хорошая примета. На Казанском вокзале я хотел ссать больше всего на свете и когда пришёл Костя, сказал ему про проблему. Мы пошли к платным “вагончикам”, как после назвал их Вова-Гитлер. Это был один из самых весёлых людей в общаге. Но об этом потом расскажу. Первый день я отработал и в конце его просто отрубился, когда прилёг на кровать. А вот – когда обедали, то в кухни было человек двадцать пять. Помню окинул взглядом из угла всё это и подумал: “Куда же я попал?”. Но мужики оказались дружелюбные. Все с нашей деревни, кроме пары человек. Впоследствии я неоднократно слушал пьяные рассказы про Комсу, Нейтралку, или Тридцатник.
Всех перечислять не буду; но с большинством у меня сложились хорошие отношения. С некоторыми так даже подружился. Так как я был самым младшим, то меня звали Женёк или похоже, но без подколов; по-дружески.

-Скажи, а какого хера ты во всех почтах и везде markin2wheels?
-Да это Длинный. Я когда вернулся, то надумал зарегиться в одном месте. Почта нужна была. Помните, ещё в первой части “Такси” один дед сказал – человек начал жизнь на двух ногах, чтобы завершить её на двух колёсах. Ну или типа того. Вот я и говорю ему – отметка в два колеса, “mark in 2 wheels”то есть. А этот мудила пробел проебал. Так и пошло.
-Мистика, - сказал Умрёт, - этот мизинец снова мешает играть; вечно он цепляется за струны. Или не успевает сгинаться когда надо.
-Первые полтора месяца я отработал и никто ни разу не видел, чтобы я бухал или курил план. Удивлялись все! “Жека, а как ты расслабляешься?” спросил меня один забавный тип – Жорик. А я и не напрягаюсь – ответил я ему. Потом начал курить траву. Начал я это делать на девять дней брату: позвал на Москва-реку пацана, немногим меня старше и угостил его пивом. Я пригласил его, потому что в общаге мы с ним почти никогда не разговаривали, а мне не хотелось в тот день ни о чём говорить. Мы сели недалеко от завода, рядом моментом образовалась толпа таджиков и с разбегу попрыгала в воду. Мне стало неприятно. Я сидел свесив ноги над водой и смотрел на дно, оно было покрыто слоем грязи, напоминавшим машинное масло, или плотную грязь. Место совсем не купабельное. И тут он говорит – покуришь? В тот момент у меня перемкнуло – а какая в ****у разница? Всё равно умирать! Но меня тогда не взяло.

На следующий день я решил постирать какую-то шмотку в душевой, а на пути стояли ребята, и паровозы летали по коридору. Мне предложили и я хапнул как между прочим. Постоял с ними, понял, что началось и отнёс вещи в комнату. Потом пошёл на кухню, где уже расположились и они. Показывали гимнастику и тип, который претендовал на победу, румын или болгарин, приземлился на жопу. В тот момент мне показалось, что это самое смешное, что когда-либо мне доводилось видеть. Ржали все. Противники травы ушли по комнатам и на кухне осталась лишь компашка на одной волне. Я чёто хавал, не помню что; при этом сидел дальше всех от телика, поэтому меня никто не видел – все смотрели вперёд. А я всё смеялся и был рад, что никто не видит этого. Остановиться не получалось.

Вова стоял прямо напротив телика и крикнул, чуть позже падения румына: “*** вам! Россия победит! Это бог с нами! Это он сказал – мы победим! падайте все нахуй на жопу!” Вторая волна смеха накрыла мгновенно. “Да когда в Сочи будет олимпиада, то хрен им всем! И китайцам этим; и вообще всем иностранцам. Меня поставят главным по медалям(причём голос звучал так, как будто Вова не исключал эту возможность), тогда первые десять мест русским, а за одиннадцатое место уже будут биться иностранцы. Я их накормлю, пидарасов! Будут у меня стоять в очереди с мисками, а я половником зачёрпывать им из этих...****ых синих вагончиков”. Тут я представил как это происходит и порвался от смеха.
Жека начал смеяться. Воспоминание было сильное и как только он перестал рассказывать, закатился. Умрёт усмехнулся; Sex тянул лыбу.
 
-Работал там мужик один – Михалыч. Прикольный дядька. Ему сейчас пятьдесят девять. Он уже пенсии ждёт. Я как-то спросил – Михалыч, а ты любишь жену? А он мне и говорит: “Ненавижу дуру ****утую!” Я даже засмеялся от неожиданности. И говорю – а почему  тогда живёшь с ней? На это получил ответ – а разве другие лучше? Такие же, только дети ещё чужие, то у нас с ней дети хотя бы родные. Мы часто работали с ним в паре и подружились, несмотря на разницу в возрасте. Он сам из Нижнего Новгорода и поэтому у него говор – хрен пойми! Когда он уезжал в отпуск, то по возвращении, я вообще не понимал его первые дня два.
А-а...случай вспомнил. Значит я в Москве второй день, пошли с Костиком погулять: он пиво пьёт с кальмарами, я рулет абрикосовый хаваю и ананасным соком запиваю. И что-то меня от этого приторного ужина пробрало на понос. Чувствую, что если через минуты две-три не начну срать сам, то жопа меня не спросит. Я подрываюсь, хватаю Костярека с собой и мы почти бегом направляемся к берегу Москва-реки. Минуем Пятёрочку на Карамышевской набережной, а через дорогу от неё уже и берег. Спуск крутой такой; чуть не ****анулись пока сбегали. А всё это время по пути я мял какую-то бумажку для известной цели. Я срываю с себя штаны и начинаю жидко дристать сильным звучным напором. Костик невдалеке начинает ссать. Тут я поднимаю глаза и вижу: идёт по тропинке(на которой как потом оказалось я и срал) мужик лет за тридцать. Мы с ним встречаемся взглядами и пристально смотрим в глаза друг другу, и я понимаю, что ему сейчас видно напор жёлтого поноса из под меня. Он молча перепрыгнул на другую тропинку и очень торопливо скрылся от нас. Я ржал как дурной! Костя тоже.
Жека опять смеялся; на этот раз сильнее. Друзья его поддержали.


***

При долговременной обработке: под нужным углом, с нужными усилиями, в запланированном направлении, из человека можно сделать что угодно. И это угодное вам он понесёт своим знаменем в руках, пусть даже навстречу смерти. Не буду углубляться, но объект от начала и до конца сделал возложенное на него. Варьировались лишь мелкие незначительные моменты. Общий же результат выполнен. Я был спокоен за себя, пока всё шло, и очень обеспокоен сейчас. Напряжён даже. Оно и ясно – осталось мне немного. Даже не знаю, осталось столько мне как единице, или как составляющему всего целого. Моя часть операции выполнена, знать что дальше не моя задача. Да и кто бы сказал мне. Итак, Америка. Соединённые штаты Америки, если вернее. Вкратце опишу его действия здесь.

Объект прилетел в штаты в международный аэропорт Джона Кеннеди. По прилёту его встретили по договорённости и привезли к другу его друга, которого лично он никогда не знал. У него, вернее у них он пожил два дня; в ВайлдВуд. Впервые искупался в солёном океане и поехал в Филадельфию. Там ему обещали работу сварщика; обещали весьма туманно, между прочим. Он и поехал. Ему было всё равно куда. На будущее объясню, что многие из его окружения здесь – наши люди. Каждому из них выпала своя часть задания, весьма разные части. В Филадельфии его встретила американка, с которой он ещё из России договорился о ренте комнаты в её доме. Она привезла его в русский район Норд-Ист. Он узнал об этом уже в Америке; до этого и мысли у него не возникало, что бывают такие острова по Америке, кроме Брайтона. Это был второй Брайтон-Бич Америки – Бастлтон Авеню.

Приехав в Филу, он через два дня пошёл устраиваться на работу. Там его встретил прибалт по имени Айвор, с которым он созванивался ещё из Вайлдвуда. Бывший соотечественник много умничал, хвастался и рассуждал. Объект понял, что это гиблое дело и пошёл по всей округе искать работу. И через три дня вышел работать на крыши у одного белоруса. Указывать, кто именно из наших не буду. Всё равно никого не останется, если я уже не последний. Там он проработал три месяца. Кстати, американка выгнала его, потому что он просрочил оплату; тем более она сомневалась в русских; и, подумала она, если его кинут, то пусть это будут лишь его проблемы. В один прекрасный день она просто выставила его вещи на порог, которые он и забрал, переехав жить в апартмент своего со-рабочего. Турка из Краснодара. Парень без гражданства РФ и без гражданства США. Выпертый оттуда и ненужный здесь. Жил он с другим таким же точно турком только из Ростова-на-Дону, который начал называть Объекта зёмой. С ними ему жилось очень не легко. И еле выдержав месяц, он переехал в другую квартиру. Всё это время он почти непрестанно был под моим наблюдением. Уйдя от белоруса, он перешёл работать к литовцам на плоские крыши. Вот тут то он и выполнил своё предназначение.

***

-О! Ахиней приехал! - радостно закричал Жорик.
Они столкнулись на лестнице, когда Жека поднимался в общагу. Они обнялись и Жорик побежал по намеченным делам.
- Ещё погуляем, кореш.
Он приехал в Москву теперь во второй раз. Начальник цеха ценил его как работника. Жека всегда работал старательно и относительно других практически не бухал. Поэтому его взяли в этот раз с удовольствием, хоть всего и на полтора месяца. Рады были почти все. Лишь пару человек относились к нему настороженно, и то: или новые, или те, кто работал ещё до него; и те и те его не знали. Его бывший одногруппник Костя поссорился с начальником и уволился. Жорик первый начал называть Жеку “ахиней”, вследствие его умения говорить чушь с умным выражением лица. Впоследствии многие подхватили эту тему; в основном из молодой части общаги. Старшие относились к нему как отцы. Тем более многие из них были плюс-минус возраста его матери. Он приехал с коммуникатором, забитым записями в mp3 его творчества. В основном это были те самые стихи или песни под акустическую гитару: стихи и песни он записывал на дешёвый микрофон; на гитаре играть не умел и не собирался. Он взял её у Длинного в гараже, потому что она бы там разбухла от сырости. Протерев её и подсушив, Жека играл на инструменте, в основном даже не ставя пальцы на лады, а просто меняя скорость удара пальца по струнам.

Его стишки быстро облетели общагу, в которой в этот раз жило всего двадцать человек, против тридцати пяти в прошлый год. Но больше всего всех зацепила песенка, написанная им на музыкальной программе посредством сложения готовых сэмплов в треки. Песня называлась “Супер-герой Мошонка”. Вот тескт этой песни:

Я могу накончать Пол бочонка-
Я новый персонаж супер-герой Мошонка!
Никто из преступников ничего не успеет,
Я их раньше своей спермой склею.
Все те пидарасы, что дружат с беспределом
Получат по мозгам моим волосатым телом!
Я главный менеджер банка спермы
Из моего семени делают консервы.

Днём я трудяга - ночью герой
Устаю иногда, потею порой.
Иногда вешу и как мешок болтаюсь
С преступностью в городе липко справляюсь!
Беру на себя обязанности дядины,
Иногда от меня запах ****ятины.
Если на моём пути встретится разбойник-
Пару эякуляций и он покойник!

Если ты преступник, то лучше не балуй-
Ведь у меня в напарниках супер-герой ***!!!
Я иду по опасной дорожке
Меня очень часто кусают мандавошки!
Мы с напарником не боимся проиграть
За нас есть кому ****ы всем надавать!
Очень сильный, и за нас всегда горой-
Это мой дядька – Супер-Геморрой!

Мелодия в ней была – классическое регги. Голос слегка расслаблен и гундос(изображает наркотическое опьянение). Припевов не было, лишь проигрыши между куплетами. В этот раз с Жекой работал Петя. Это был парень двадцати семи лет, который дружил с Жориком. Он тоже полюбил Жеку, так как он всегда был бесхитростным и весёлым.
-Знаешь что? Это катях! Эта песня – это выстраданный тобою катях. Извини, но это всё, что я могу сказать. - признался Жорик, услышав песню. Петя же ржал как дурной и даже скинул её себе на телефон, чтобы отнести показать своей девушке. На следующий день он пришёл от неё и  Жека спросил – ну как? “***ня” - безапелляционно ответил Петя.

Самый частый вопрос, который задавали Жеке и в институте, и в Москве это – как тебе вообще пришла в голову идея супер-героя Мошонки? Что побудило? Конечно же ответа не было. Да и быть не могло. В этот раз на заводе работал Макс. Это лучший друг Кости, в прошлом году он был в армии. Он был младше на три года, но очень силён; и неоднократно бивал всяких мудаков в московских кабаках. В одном месте, недалеко от Полежаевки он вышел на улицу с двумя братьями. Оба были старше его на несколько лет. Он спокойно выстегнул обоих и пошёл обратно внутрь. Охранник, видевший всё это, лишь спросил – откуда ты такой? “С Волгодонска!” - сказал Макс и зашёл. Они подружились с Жекой. И когда настал день города, поехали вместе в Парк Горького.

-Я его сейчас убью! Зачем он вообще?
-Да забей на него, Макс! Мне если честно и самому тошно. Да, этот пидар выглядит отвратительно: эти его обтягивающие джинсы и стринги торчащие...тьфу блять! Но нахер он тебе дался. Пошли в другую сторону. Ты смотри на очередь за пивом! Вот это да-а...
По сцене прыгал Баста в бейсболке “161”. Большинство людей подпевали. Жека же никогда не любил рэп, с 12 лет он начал слушать “Iron Maiden” и даже чуть не получил как-то люлей от своих же. Его окружили ребята в подобных майках и спросили – ты слушаешь эту музыку или просто майку напялил? Он назвал название альбома и они его похвалили и снова растворились.

-Ты смотри, везде Ростов! Везде “Каста” со своим “не кипишуй, всё ништяк” и Баста. Богат наш край на рэпачок.
-А мне нравится. Где пиво будем брать?
-Макс, я слышал, что Лужков запретил сегодня продажу пива. А тут мы не дождёмся.
-Неужели я похож на того, кто собирается сегодня ходить трезвым?
-Ладно, пошли искать.
Друзья вышли из парка и отправились в противоположную от метро сторону. Пришлось пройти километра два, пока они не нашли ларёк. Армянский ларёк. Армяне хоть и накрыли всё пиво тряпками как и подобало, но в холодильнике оставили дорогое вроде Хайнекена. Парни купили восемь банок и сели во дворе прямо за киоском. Был тихий вечер. Двор был совершенно пуст, и лишь таджик без напряга мёл тротуар.
-Ко мне брат хотел сюда в гости приехать в том году. Думал покажу ему Москву, точнее сказать вдвоём посмотрим её.

-И что?
-Не успел. Он погиб.
-Соболезную. У меня тоже погиб родной брат. Правда не так; он погиб ещё до моего рождения, поэтому я ничего не могу сказать ни о нём, ни о своей печали относительно этого. Ему было семь лет, его машина сбила, когда он возвращался со школы. Первый раз он пошёл домой один и...
-Да. Бывают в жизни ***вые моменты. Я имею ввиду, когда ты теряешь близких людей. Пошли опять в парк, уже к двенадцати, там наверно посвободнее стало.
В парк друзья зашли пустыми, пиво было выпито по пути. На входе охрана пошарила их и ничего не найдя пропустила. Они отошли от фонтана немного вглубь и тут Макс дёрнул Жеку за руку:
-Смотри! Во обнаглели. - он показал на двух девчонок, лет по восемнадцать, которые недалеко от тропинки сидели и писили, не особо маскируясь.
-А чё им: они бухие.
-Давай их выебем?
 
-Идея конечно хорошая, но где? И посмотри на них: они же в говно.
Пока парни спорили что да как, девушки доделали свои дела и сильно качаясь ушли в другую сторону. Друзья только и успели увидеть лобки, когда те натягивали трусы. Забив на пьяных ссыкух, они пошли купить пива уже внутри парка. Людей стало заметно меньше и совершить это уже представлялось возможным. Они стояли в очереди и заигрывали с пьяными москвичками. Ни к чему серьёзному это не привело. Продавец был парень лет за двадцать с торчащими волосами и глазами, причём кожа вокруг его глаз была неестественно красная.
-Покупай пиво у этого наркомана и пошли на берегу посидим. - смеясь сказал Макс. Жека, посмотрев на продавца, засмеялся.
Они пошли к берегу Москва-реки мимо Бурана и американских горок.
-Я бы не смог прокатиться на такой штуке. Ссу я таких вещей. - признался Макс.
-Не, я люблю. И прокачусь ещё.

-Ты смотри как закручена эта горка – вот кто-то с резаком мудился: грел и выгибал её.
-А я обязательно прокатился бы, не будь такой очереди.
Они посидели на ступеньках и решили уже двигаться в общагу, желания идти пешком или ехать на такси не было ни у кого, а метро вскоре должно было закрыться на вход. Дойдя до станции, Жека понял, что обоссытся прямо сейчас. Ни штрафы, ни запреты не будут в силе его остановить. Он кое-как нашёл место где можно было  справить нужду, хотя кругом крутились толпы людей. Облегчившись, он стал искать Макса. Тот уже подцепил тёлок и встретил друга криком – а вот и москаль! Жека подошёл ближе, девушки были вполне симпатичные. Одна отошла позвонить, другая же выражала явный интерес к общению.
-А где ты живёшь? Макс сказал ты москвич, а он с Подмосковья.
-Ага, почти, - сказал Жека посмотрев на неё, - всего тыща двести километров от неё.
Макс недовольно закатил глаза. После он с укоризной посмотрел на товарища. Москвичка потеряла интерес к парням, как пьяный ключи.
-Чё ты не подыграл?
-Макс, я устал. Поехали домой, а? Не обижайся.
-Ладно. Поехали.

***

-Вот мы и опять у тебя. В прошлый раз ты неплохо заряжал про *** с ****ою. Я на днях у Умрёт гостил. Хвастал ему тобой. Не понимаю, вы живёте через дорогу, а видитесь друг с другом реже чем я с вами.
-Бывает.
-Пол, что ты можешь про армию рассказать? Ты единственный служил из нас. Мне интересно твоё мнение, потому что ты врать не умеешь.
-Чё рассказывать: нехуй там делать. Климат в Калининграде гавёный. Дрючил мразь там одну. Кончал в неё.
-Без презика?
-Да.
-Во дурак!
-Знаю. Я же до неё никого не драл. Очень уж хотелось.
-Это значит ты начал в двадцать?
-В двадцать один.

-Да, засиделся ты. Я в шестнадцать. Помню до сих пор как трахал её. Знакомую. Думал тогда у мужика знакомого Ижак покупать; всё переживал: продаст, не продаст. Залез на неё в защите; всё как полагается; но по неопытности не на коленки вес перенёс, а на носочках был, как при отжимании. Сначала была просто миссионерская поза. Минут через пятнадцать она скромно простонала и стало ощутимо помокрее. Она спросила – ты скоро кончишь? А я...я тебе отвечаю видел тогда перед собой этот сраный мотоцикл. Такой красный. Сажусь значит на него, завожу левой ногой сидя, отвожу заводную лапку. Гандон был рифлёный, запомнил это. Ещё через минут двадцать она кончила во второй раз. А я уже катаюсь на нём по деревне. Собак соседских собираю. Представляю как коляску прицепил, кукурузы стащил деду на колхозном поле. Сказка, не внук. Тут я вспомнил где нахожусь и что собственно делаю. Начал тогда представлять, говорить про себя – так, я ебу сейчас эту подругу; да, прямо в письку: она такая розовая, мягкая и тёплая, и скользкая-скользкая; мне приятно, она обхватывает мой хер, сжимает его; это очень приятно. Тут она заявляет – у меня ноги устали. Дура! Такой романтический момент прервала. Закидываю их вверх: теперь она обхватывает ими мне поясницу; стало ещё тяжелее. Мотоцикл отгоняю от себя. Бегу от него, а ему неймётся: лезет в голову и всё тут.  Ещё минут через десять она уже уставшая до чёртиков заряжает – слазь! я устала! Ну нифига себе потрахался думаю, неужели додрачивать? Уговорил её ещё на немного. И напрягая все мускулы и воображение, через пару минут взорвался.

Это уже не оргазм был. Избавление от мук. Мы вышли покурить во двор. Она жила в частном секторе. Я устало побрёл отлить к сортиру, но в нём было темно, поэтому встал рядом. Смотрю мимолётно на хер – а он в полоску от презика. Смешно даже стало. А тот мудак так и не продал мне Ижака.
-Презабавная история. Ничего не скажешь. А я эту в кочегарке порол. Мне её дружище привёл, я расстелил фуфайку и на угле выебал её. Быстро и скромно. Потом ещё раз раком: она на табуретку руками опиралась.
-Супер. А я к той как-то ещё пришёл. Лежим мы с ней, фильм смотрим. Как сейчас помню “Поцелуй дракона” с Джетом Ли. Ага. Лежу сиськи её тискаю, такая бодренькая двойка у неё, и соски такие маленькие, очень мне нравились; вылизывал часами. Так вот близится дело к сексу, к бабушке не ходи. Лезу к ней в трусы правой рукой, а штаны такие тугие, типа велосипедок или как их там. Нащупал губы, тру их – дово-ольный; про клитор не забываю. И тут произошло то, о чём я месяц до того на досуге размышлял. Тогда в теории эта мысль меня посетила, показалось даже, что дело житейское и вполне простительное. Тру я ей значит клитор и как-то ловко пошутил над моментом в фильме. А она ка-а-ак стрельбанёт.
Пол ржал во всю, даже игру поставил на паузу.

-Так вот. Она пёрнула так резко, так звонко. Рука моя сразу же отнялась. Пальцы как прилипли к этому клитору, будь он неладен. У меня дыхание перехватило. Я как под дых получил после этого ба-баха: ничего ни сказать, ни шевельнуться. Медленно вытащил руку из её штанов и лёг мордой в потолок. Никакой мысли не возникло, как же дальше: что говорить? Подшутить или сразу про другое начать. Она тоже засмущалась, но немного погодя говорит – с кем не бывает, все мы люди. Я только и смог выдавить из себя – ага. Нет, я её конечно в тот вечер пресладко трахнул: и раком и наездницей; кончил в неё тогда. Она ещё шустро перелазила, подставляя под себя ночнушку, чтобы на меня не полилось. Помнишь Славика? Так вот мы с ним её драли у него дома. Под концерт Рамштайна “Лив аус Берлин”. Я её раком поставил к монитору и смотрел то на жопу, то на Тиля Линдемана, перемазанного какой-то серебряной мазью. Вот так мы веселились в наши семнадцать лет. Как говорят старики – было времечко.

-Я ещё тут кое-чего надумал.
-Делись. Мне интересно. Бля буду интересно.
-Оргазм – это меновая монета нашего мира. С него всё начинается, если бы эякуляция не сопровождалась им, людей на Земле было бы много меньше нынешнего. Бог понял, что человека нельзя принудить что-либо делать, его можно лишь заинтересовать. С оргазма обозначается жизнь, но спроси у любого, хочет ли он кончить жизнь оргазмом – и будь уверен, большинство ответят положительно. В них измеряется время, но не прямо. Час с проституткой измеряется по времени, но клиенты оценивают качество этого часа по количеству палок. Я трахаю не для процесса. Оргазм! Вот знамя, которое я пытаюсь добыть в этой схватке. В наше время это больше, чем просто приятный момент.

-Уж понятно, что оргазмировать приятнее, чем в автобусе ехать. Только всё равно это немного приедается. Мне скоро двадцать четыре. А я занимаюсь сексом сейчас, я имею ввиду когда хочу заняться, раза два в неделю, ну три. Раньше восемь, десять и даже четырнадцать бывало. А ведь прошло всего пять лет. Хотя секс – это лучший способ коммуникации людей. Ведь чаще именно он толкает на знакомство и общение. Из-за проблем полового характера семьи распадаются. И если ты решил жить сексом – пожалуйста. Ты хотя бы знаешь для чего делаешь это. Я тут как-то думал подумать о боге. Ты вот его упомянул. Что ты думаешь о религии?
-Секс - самая массовая религия. Атеистов много, а тех кто не занимается сексом — ничтожно мало. Ничто так не объединяет как трах. Его несметное количество разновидностей собирает под своим началом самых отвратительных извращенцев и совершенно скучных людей. Первые уже не знают как выебнуться, вторые же тупо не знают другого способа продлить свой род: хотят плодиться и испытывать всех остальных своей тупостью и угрюмостью.
-Ясно. Вот и поговорили о боге. Как ты? Не охота курнуть? Ведь мы столько курили – и бац, закончилась. Не тянет?

-Нет. Нормально. Кайф даже отдохнуть от неё. Хотя есть люди, которые говорят, что после травы обязательно перейдёшь на тяжеляк – дураки! Это не обязательно. Можно сравнить с качалкой: существуют вещества, помогающие вырабатывать гормоны, а есть полностью заменяющие, выработку тестестерона допустим. Трава относится к вспомогающим, она помогает ярче смотреть на этот мир. Героин же – заменяет его совершенно. Это мне тип в армейке про качалку рассказывал. А мне по кайфу щас просто поиграть с тобой в этот тупой Тэйкен.
-Чёто от этих разговоров про клитор  мой член как Москва днём – стоит.
-Во! Ещё про *** вспомнил. Хуй знает сколько – это много. Ответ хуй – значит нет. Ничего нет. И ответ ни хуя подразумевает то же. Значит хуй нейтрализует, по крайней мере может нейтрализовать частицу ни. Ничто иное не способно на такое.

-Во, звонит. Алё, чё? Приехал домой? Ну и? Я у почти Целого. Да, мне кажется он скоро перестанет быть Полом. Жди нас.
Друзья выключили приставку, Sex долго выбирал футболку, в которой пойти. Выбирал между Cannibal Corpse с влагалищем во всю грудь и Dimmu Borgir с сиськами третьего размера. Пошёл в Amatory под косухой. Жека как обычно был в своей красной походной куртке, которая на фоне общего чёрного в институте, была приметна и всем знакома. Купил он её в Москве, внутри её кармана даже компас был. Купил он куртку осенью восьмого года. С тех пор она была с ним в широком температурном диапазоне от 20+ и до нуля. Под ней была флисовая кофта и футболка Soulfly. Приготовление к походу заняло много больше времени, нежели сам поход до квартиры. У самой двери друга их поприветствовала прилично засохшая кошачья какашка; на двери красовалось “100”.

-Припёрлись? Ну заходите. Я по вам, мудачинам, даже соскучился немного. Жрать будете? Есть пельмени и бичпакеты.
-Давай второе. Зальём кипяточком, майонеза побольше и к чёрту  наши желудки! - отозвался Пол.
-Я чё вас позвал: как часто вы от меня слышали про еблю? Не надоело часом?
Дело в том, что Умрёт очень редко касался этой темы. Всех тёлок, у которых был Sex, друзья знали вплоть до формы половых губ. Их разоблачали фотографии и видеозаписи с его телефона. Первая кобыла была его на пять лет старше. Он начал её пялить после возвращения с армии. Несмотря на то, что ей ещё не было тридцати, сиськи у неё уже достаточно обвисли; он любил драть её раком или лёжа сзади. Долгая запись, на которой она ему сосала, давно приелась всем знакомым Пола. Длинный рассказывал, как во время работы в клинике Подмосковья, трахал сорокалетнюю медсестру Настеньку, вес которой колебался между ста тридцатью-ста сорока килограммами. Дело происходило на кушетке, и он так и не кончил, потому что вид всего этого свисающего во все стороны жира приводил его в граничащее с агрессией омерзение. Потратив около десяти минут он выбежал из кабинета, еле успев натянуть портки.

Жека рассказывал, как один тип в Москве уговорил его пойти к шлюхам; сказал что угостит. Жека долго отпирался, но товарищ был пьян и несговорчив. Поэтому ему пришлось отжарить таджичку лет тридцати пяти с висячей четвёркой под  фильм “Тупой и ещё тупее”, который шёл по одному из центральных каналов. Ящик стоял так, что Жека, пока пердолил жопатую гастербайтершу, поглядывал и за героями фильма.
-Ты наконец-то трахнул кого-то? Надеюсь у этого человека была ****а? - спросил Пол включив электрический чайник.
-Хорошо, если это был человек, - съехидничал Жека, - описывай подробности, обещаем не дрочить.
-Сейчас. Во, нашёл твою бумажку с той шляпой, что ты писал после концерта. И ты знаешь что? Мне понравилось одно четверостишие. Вот оно.
Умрёт развернул помятый листок и показательно, с выражением, прочитал:

         Курсор поставив на ручник
         Сорвись на землю из воды
         Переметнув чужие флаги
         Не потеряйся в море дна.
 
Мне кажется что что-то есть в этом. Что-то поучительное и даже как будто со смыслом: Не потеряйся в море дна. Ну а так – это конечно же залупа.
-Насчёт моих стихов. Мне один типуля сказал, что они через сто лет будут цениться и вывозиться контрабандой за границу. Я сказал, что их будут распечатывать и в жопу засовывать. На что он заметил – там им и место.
-Ты про потрахушки начнёшь? - нетерпеливо спросил самый подкованный в этом.
-Хули там рассказывать: выебал. Был у Витька дома, там собралась толпа человек в сорок. Ну была какая-то эмошечка, или готка. Вот её я и пёхнул в ванной на стиральной машинке. Кончил на джинсы ей, а она говорит – что я теперь своему парню скажу? А я ей типа – а мне что. И на балкон пошёл.

-Тоже без гандона значит? - резко заметил Sex.
-Кто бы говорил! Сам кого только не пёр на живую!
-Я презики терпеть не могу. У меня он вялый в них. Как-то купил со смазкой – на 30% дольше называются. Натянул значит, ебу, а он как упал; я домой и ушёл: что мне, разговаривать с ней что ли.
-Пронесёт дружище, не ссы.
-А я и не ссал особо.
Чайник вскипел, залили три пачки лапши в большой миске и накрыли тарелкой. Умрёт выдавил почти пол пачки майонеза в получившуюся жижу. Все трое начали есть с одной тары, которую поставили на маленький журнальный столик между диваном и креслом.
-Ты писюны не заглатывал на неделе? - спросил Умрёт Пола перед тем как дать ему ложку.

-Я зубы чистил.
Все принялись хлебать, топить нарезной хлеб и вылавливать его ложками. Ели весьма аппетитно и эстетично.
-Я в этот раз с Москвы вернулся...там столько кала, дерьма, несправедливости. Я вот подумал...
-Благородство в мысли не значит благородство в действии. Можно годами ****еть про несправедливость и только укреплять её своими же собственными действиями. - сухо перебил Умрёт. - И быть в простой оппозиции, как сказал Столыпин, не есть сила. Это проявления желания выразиться, заявить о себе, но не изменить ситуацию в корни, ибо как тогда далее проявлять себя?

-Ну ты зарядил! - радостно сказал Жека. - Откуда ты знаешь Петра Аркадьевича?
-Думаешь только ты читаешь? В нашей тупой стране до сих пор многие читают, и не стоит этому так удивляться. Я и Данте читал, только по-моему всё это чушь. Девять кругов ада. Дьявол. Бог. Мы как-то разговаривали с Романом, так он сказал, что религию придумали лишь для контроля над людьми, чтобы они боялись плохо себя вести. Типа за грехи воздастся: шляпа это полная. И бога нет. И пошло нахуй всё это учение евреев.
-Думай, что хочешь. Никого это не ****. - спокойно заметил Жека. - И какое бы ни было тупое общество, тебе всё равно быть в нём. Альтернативы нет.

-Социальность – потребность выживать вместе. *** там! Это желание сношаться. Мы не можем не делать этого. Это заложено. У животных овуляции, против которых они просто не могут пойти в силу инстинктов. Люди также – мы не можем без секса. Поэтому мы и сделаны разнополыми, чтобы хоть чем-то связать нас. Так бы болт забили друг на друга. Я могу не заниматься сексом и не дрочить месяцами. Дело пройденное, доказанное. Но, когда нет секса, физического разряжения – невозможно жить полноценно. Это постоянно напоминает о себе. Ну да, не кончаешь недели три, или месяц даже, потом происходит ночная поллюция, и ты начинаешь чувствовать себя так хуёво, до невозможности. Можно так дожить и до второй поллюции без самовольной разрядки, но это лишь накапливается. Становится всё хуже. Уж не знаю как часто нужно прочищать яйца, чтобы всё было отлично, но думаю, что хотя бы пару раз в неделю. А просыпаясь утром от поллюции, сначала не можешь понять в чём дело: вроде кайф, а вроде и спал. Потом, ощутив слипшиеся с яйцами трусы, осознаёшь суть произошедшего. Вроде и приятно, но не так ярко как секс. Начинаешь задумываться: и зачем я терпел месяц, чтобы организм сам всё спустил, тем самым провоцируя на новые, более близкие оргазмы? Настроение портится сразу же; как будто кто-то близкий тебя подставил. Уж точно, близкий, точнее близкие: хуй с яйцами в совокупе. После второй такой разрядки забиваешь на это и ебёшь или дрочишь, уж что на тот момент реальнее. Вот тебе и социум – собрались потрахаться! Подходи, всажу! Можно сесть на ваш хер? и т.д. и т.п. Ебля! И всё! А ты – общество...

Sex договорил и довольно откинулся в кресле, он выпил из миски всю жижку, после чего отнёс грязную посуду в раковину.
-Ты о чём-нибудь кроме этого думать можешь?
-А зачем? Зачем мне думать о чём-то ещё? Мне и этого хватает; с головой.

***

-Здарова Игорёк. Принёс?
 Жека поздоровался с другом и закрыл за ним входную дверь. Он жил теперь в апартаментах. Несколько месяцев назад они разъехались с румэйтом. Квартира была большая, даже огромная по скромным понятиям об интерьере её хозяина. Это была ван бедрум, на третьем, верхнем этаже. Она была сбоку дома, поэтому окна спальни выходили во двор, зала на такую же стену соседнего дома, окна кухни – уже на дорогу. В спальне стояла лишь огромная кровать и складной синий стул для рыбалки; с отверстием для стакана. Почти посередине зала находилась скамья для тренировок, со всеми возможными углами наклонов. Возле лежали четыре сборные гантели, колесо для пресса и упоры для отжиманий. Жека всегда любил спорт и физические упражнения. Справа от двери, на полу в ряд стояло восемь пар кроссовок; в основном беговые, но были и кожаные для дождя и зимние с Gore-Tex. Кухня отделялась от зала стеной, но в углу было как бы общее пространство; там и стоял стол с одним креслом. Хозяин не особо жаловал гостей, гости в его доме были явление редкое. Всех столовых приборов было по одному экземпляру, лишь кружки составляли исключение.

Игорь вытащил из кармана маленький пакетик с белым порошком. Он оказался в несколько раз меньше, чем ожидал Жека. Он взял пакетик и подозрительно посмотрел сначала на принесённое, потом на гостя.
-Это точно то? Ты точно не шутишь? Выглядит как развод.
-Это грамм. А чё ты хотел? Пакет из-под под стирального порошка?
-Ну *** знает; так мало...
-Хватит. Вот увидишь!
Жека пошёл в спальню, скинул на пол со стула гору футболок и захватил по пути из клозета коробку от сиди-диска. Кресло он отдал Игорьку, отодвинул ноутбук чуть подальше к стене и положил на его место коробку. Игорёк проворным движением высыпал около трети пакетика на пластиковую поверхность и аккуратно разделил это всё на четыре микроскопические дорожки дебитной картой.
-Выглядит как-будто мало. Я думал за раз надо внюхивать по чайной ложке. А тут...выглядит несерьёзно.

-Вот на тебе скрученную двадцаточку с Белым Домом на обороте, хе-хе. Да здравствуют Соединённые Штаты Америки! Да здравствует свобода выбора смерти!
Жека втянул половину дорожки в левую ноздрю, и столько же во вторую. Зажал нос пальцами и слегка помассировал его.
-У тебя водка есть?
-Мало совсем.
-Ну ладно, ща.
Игорь употребил свою дорожку при помощи той же двадцати долларовой купюры.
-Наливай!
Жека достал из морозилки чекушку водки и разлил её в две чайные кружки пополам. Водка была настолько замёрзшей, что не лилась, а тянулась как кисель. Вышло примерно по семьдесят граммов на брата. Они выпили резко, запили газировкой и снова сели за стол.
-Надо быстрее, поэтому я и разделил на четыре дороги. Я втяну и ты тоже.
Игорёк употребил свою дозу. Жека не сильно отстал. И через пару минут хозяин квартиры вспомнил:

-У меня же трава суперская! Будем?
-О-о. Конечно, травчик кайф после этой темы. Давай.
-Всегда мечтал сделать как в песне Кровостока “Нюхнул, выпил, щас курну”. Вот это кайф; вот это жизнь: праздник!
Жека достал из шкафа пустую банку из под чая Аризона. Продавил на ней неглубокую вмятинку, притащил набор для шитья. Взял иголку, напёрсток; и начал аккуратно протыкать дно ямочки. После достал пакетик, высыпал из него на кусочек газеты пару больших шишек и раскрошил пальцами, после чего они стали немного липкими и сильно отдавали коноплёй. Они пошли в ванную, Жека обычно курил там. Он включил вытяжку, дал банку Игорьку и положил на бачок кусок русской газеты, на котором красовалась травушка. Игорёк насыпал сколько было надо и подставил отверстие ко рту, Жека зажёг громадную зажигалку и трава моментально покраснела и начала тлеть, отдавая свой дым сквозь дырочки внутрь банки и потом уже курца. Всё было выкурено за раз. Пепел Жека струхнул в унитаз, насыпал для себя, по-быстрому затянулся. Сильные лёгкие моментально всё вобрали в себя; сильные лёгкие – заслуга здорового образа жизни. Кокаин чувствовался уже и до травы, только Жека не особо понимал это; он ожидал нечто другого; большего. Было просто прикольно. Трава улучшила состояние в разы. Друзья вышли из ванной, оставив вытяжку включённой.
-Погнали в центр! - сказал Игорёк.

-Да ну... я под этим говном не люблю двигаться куда-то, напрягаться. Давай кино смотреть. Я подготовился.
-Жаль конечно. Чё за кино? Интересное?
-Очень! Когда мы в первый раз смотрели его, то мой кореш, Целый, сказал очень точную фразу – интересно, если смотреть этот фильм и не смеяться, то умрёшь или нет?
-Звучит оптимистично. - Игорёк усмехнулся и потёр руки.
-Фильм называется “Турецкий Рембо”. Это хит! Такое нельзя разрешать показывать людям, иначе зачем тогда кичатся правами человека. Этот фильм разбивает всё это вдрызг!
Они смотрели фильм и звучно ржали, ржали от души, подобные выкидыши кино индустрии наверно необходимы, хотя бы для тех, кто снимает кино не намного лучшее. А людям что – они всё схавают.

-Ха-ха-ха. Ты это тоже видишь? Еба-а-ть! Вот это кино! А знаешь, что я только сейчас понял? Только сейчас, именно в этом состоянии дошёл: Турция самая сильная страна в мире. Мусор эти штаты, Япония, Россия. Всё это так. Турция! Только она правит этим миром, правит нагло, на грани фола, но она на коне. Ты смотри: могли снять такое кино для людей? - да нет конечно же! Даже самые отъявленные дебилы не поверят в это, в эту мудацкую игру актёров, их тексты. Ты слушаешь, что они мелят? Ну ладно. Так вот...(тут Жека звучно отрыгнул)...они сняли это, чтобы разослать по всему миру с одной единственной целью, а именно показать всем, что турки отсталые; мол, их нельзя брать всерьёз; мы, мол, ****утые – с нас и спрос маленький. А сами уже наверно и космос бороздят и всё всё всё.
-То есть ты даже так думаешь, да? - с явным интересом спросил Игорёк.
Моментально они разразились гоготом. Жека даже начал кашлять и хрипеть. Они ржали долго, но Жека всё время следил за событиями на экране насколько ему позволяло состояние(они употребили ещё по паре дорог) и смысловое наполнение картины. Он не хотел пропустить самый любимый его момент.
-Во, смотри, ща будет!

Оба внимательно просмотрели несколько секунд, после чего сорвались на продолжительный гогот.
-Нет, ты видел? - сквозь смех и слёзы спрашивал Жека. - Там взорвалась граната с гранатомёта возле крыльца, никого рядом не было. А спустя секунды три с крыльца спрыгнули как будто убитые ей враги, они даже кувырком вылетели за перила навстречу взрыву. Я даже могу тебе объяснить это со стороны физических законов. Ты наверно подумал, что всё это чушь и так быть не может!
-А как ты угадал?
-Тут в основе лежит такой принцип: граната, взорвавшись возле крыльца, создала вакуум, в который впоследствии и затянуло бедолаг.
Оба хохотали, что было мочи, даже ногами в пол били. Жека ржал задрав голову к потолку. Они поставили фильм на паузу и пошли ещё добавили по паре напасов. Трава эта была сама по себе сильнее обычной. Её купили не как обычно у чёрных, а у какого-то белого американца на громадном траке, с нереально огромными хромированными дисками. Жека потом не раз думал – не зря он на таких дисках катается. Вернувшись, они продолжили смотреть этот фильм, сопровождая каждый стоящий момент комментариями: то, как главный герой просто и не задумываясь находил по всему пути своего следования гранаты для гранатомёта. Один раз он даже доставал гранату из огня.

-Вот ты говорил, что в Европе кокс вообще все нюхают! Я вспомнил об этом, когда костёр увидел.
-Ну да, практически все. А какая связь с костром?
-Ха-ха, ну ты дал: ишь чего захотел – связи! Ха-а! Так вот; я придумал социальную рекламу, зацени. Наркота же делает людей менее чувствительными, неосторожными. Так вот я щас придумал такой плакат: значит где-то в Англии. Ты же в Англии до Америки жил?
-Ну да.
-Так вот в Англии, правда не знаю как это показать, наверно по самому дому; дизайну. Горит значит огромный красивый дом, трёхэтажный такой старого стиля; время дня – вечер, ещё не так темно, но вполне серо, чтобы огонь контрастно смотрелся. Впереди этого дома стоит толпа людей, они тусовали в нём, пока он не сгорел. Они значит стоят такие(тут Жека отбежал к противоположной стене и сам стал показывать, как должны были они стоять): диджей с пультом в руке, держит его как папку(прижимая к бедру), его наушники перекосились, он весь в саже; точнее все они в саже; он стоит расстроенный, потому что всё остальное оборудование сгорело. Ну и остальные стоят такие грязные: кто в землю смотрит, кто лыбится – кого ещё держит; кто-то печален, ну как обычно и бывает: каждый о своём. И внизу плаката, ты же помнишь, что это плакат? Внизу такая крупная надпись “они жгли!” Ну как тебе?

-А это ты неплохо придумал! Интересно получилось.
-Ага.
Жека снова сел за стол и фильм погрузил обоих в сказочный и нелепый мир. Особо интересно Рембо обходился с найденными гранатами – сталкивал их вперёд(это они так якобы слетали). Когда Длинный смотрел этот момент впервые, то заметил, что лучше бы он скидывал их размахивая гранатомётом как спиннингом, так была бы сильнее центробежная сила. Особенно красочен был момент, когда в конце Рембо мутузил убийцу своей девушки, это был не тривиальный ход режиссёра – показать избиение без тактильного контакта. В Голливуде ещё не доросли до такого. После фильма ещё пара дорог направили друзей на нужный жизненный путь.
-Кстати, у меня есть свежий американский фильм. Я как-то зашёл тут в БестБай, так там по теликам крутили передачу про него. Современный, в лучших традициях: про зомби. Бедные зомби, сюжеты с ними уже по двести раз пережёвывали, высирали, снова подбирали, снова выплёвывали и так они дошли до создателей этого фильма. Это “Ходячие мертвецы” десятого года. Больше всего мне нравится режиссёрская задумка обыграть ходы, которые мы привыкли пропускать в банальном коммерческом кино. Увидишь.
-Давай. Мне кажется, что теперь я готов. По крайней мере этот Рембо расширил мои горизонты понимания кино.
-Поехали!

Включили фильм. На экране появился шериф, у которого закончился бензин и он пошёл пешком до заправки, оставив машину посередине дороги. Идёт он так спокойненько к заправке, а везде машины с трупами и кучи мух над ними; он идёт. Дошёл до заправки – бензина нет.
-Ха-ха, ты смотри на его настороженное выражение. Так: кругом трупаки, бензина нет – что-то тут не так. Ха-а! - начал Игорь.
Потом он идёт по стоянке с пистолетом в руке, находит девочку и говорит ей – девочка не бойся. Она оборачивается, оказывается, что она полуразложившийся труп. Шериф стоит секунду в замешательстве, но потом поднимает на неё ствол и когда она бежит на него, чётко в лоб отправляет ей успокоительную свинцовую пилюлю.
Потом показывают его с напарником в машине; происходит один из самых тупых диалогов в мире, после чего в перестрелке этого шерифа ранят. Рана серьёзная. Потом он валяется в больнице долгое время и очнувшись ничего не понимает: вокруг никого; в коридоре замок с цепями на дверях и надпись “Не открывать. Мертвецы.” Недружелюбно встретил мир героя. Он выходит наружу и идёт вдоль больницы.
-Ты смотри сколько трупов лежит у больницы. Всё ими завалено. Ну и работка, ведь кто-то их укладывал для этого кадра в три секунды: всю парковку завалили ими. Ну и работа. - снова не выдержал Игорёк.

-Всё лучше, чем в Саус Хэмптоне крыши рвать.
-И то верно.
Потом он кое-как доехал на велосипеде до своего дома, зашёл туда, позвал жену и сына и не получив ответа, разрыдался. Люди за долгую историю кино привыкли уже пропускать некоторые жизненные моменты. Допустим убили мафиози жену у героя, он не успевая выпустить и первую слезу, бежит и крошит в мел злодеев. Среднестатистические девяносто минут заставляют сюжет двигаться быстрее, ведь надо успеть отрубить руку у правой руки босса и забить ей главаря насмерть. Некогда соплям жеваться в таких экшенах. Тут же герой завыл так, что Нимерович не только бы крикнул “не верю!”, но ещё бы и тапком в него запустил, небрежно снятым с левой ноги. Выл он долго и никчёмно. Игорёк прервал это своим замечанием:
-А чё он ревёт то? Ведь трупов нет. Может они ещё живы. Вот же главный герой попался. Обычно на них хочется равняться, а этого хочется прижать к груди и успокоить бедняжку. Ну он и чмо!

-Ты смотри – он одумался. Начал по сторонам вертеться. Вещей ихних то нету. Значит убёгли. Успокоился вроде.
-Значит не всё так хорошо в этой Америке, как нам говорят. Если тут такие фильмы сейчас снимают, то надежды остаётся всё меньше, что она опять выкарабкается из очередного кризиса. Это даже не гуманно. И уж точно не смешно!
Дальше герой встретил двух чёрных: отца и сына. Те ныкались в доме его друзей. Они ему и открыли глаза на происходящее. То, что вокруг “ходячие” как выразился мальчишка. Среди них была и мать пацана. Она ходила с таким средне-афроамериканским лицом и совала свой разбухший нос повсюду. Мужик даже держал её на прицеле винтовки, но по уже сложившейся в фильме традиции распустил соплю, которая свисла из окна второго этажа почти до земли и один из зомби чуть было не забрался по ней в дом.
-Когда я увидел этих людей на экранах, то был несказанно удивлён: как им совести хватило после этого кина в объектив смотреть? На их месте любой бы – на колени и прощенья просить! Требовать даже. А эти нахалы сидят, зубы скалят, рассказывают как им идея пришла такая оригинальная, как они обдумывали всё это и, прости за кощунство, старались.
-Прощения им нет. Хух, закончилось. Я думал ты добрее. Показывать такое живым людям... Хочешь узнать человека – покури с ним, хе-хе. Давай по последней дороге и я пошёл. Как никак уже три ночи.

Они разбили по последней дороге, но Жека уговорил Игорька сделать ещё по две пыхи и немного завернул ему с собой в кусочек газеты с рекламой еврейского адвоката.
-Посмотреть эти так называемые русские газеты – так тут только зубы лечат и судятся, и больше нихуя.
-Да Россию обсирают.
-Ну да.
Жека проводил гостя, а сам лёг на кровать слушать музыку. Состояние было самое подходящее.

***

-С института?
-Да.
-Заходи. Рад тебе. Я иногда думаю о разной шняге, а кроме тебя её и за деньги никто слушать не станет.
-Вот есть же люди тупые: как говорится с высшим образованием, а тупые. Щас в инсте обнаружил ещё парочку таких; всё – с ними никаких разговоров.
-Забей.
-Не, я в порядке. Иногда приходится выставлять себя дураком перед недалёкими людьми: с тебя ничего не убудет, а они хоть умными себя почтут. А начинается всё с твоей шутки, допустим с нестандартной. Они не поняли – кличут дураком и любителем красного словца. Объяснять им, и лишний раз уличать их в их же тупости неохота – обидятся. Да ещё и заебут потом этим. Поэтому улыбаешься, молчишь, тупо в пол смотришь, ведёшь себя как поверженный. Бывало. Как ехидно над тобой смеются в этот момент, главное удержаться и не расхохотаться; тем более не поймут.

-Про что шутил?
-Не суть.
-Заезженная тема. Я вот до сих пор не понимаю, как ты это учишься, ну то есть сидишь, пишешь что-то, потом это рассказываешь. Нахер это? Чтобы какие-то тупари учили тебя тому, что не всралось совершенно. Это наводит на меня несказанную тоску. Помнишь я тебя в том году ждал после пар? Так вот для меня это было так неестественно – люди сидят, слушают. Говно это всё!
-Институт, чувак, это отдельная тема; он больше научил меня выкручиваться, врать и думать только о себе, а так как я честный и порядочный, то мне это было в тягость. Это как умение что-то делать, но ты стыдишься его; хотя в то же время оно очень практично и пригождается в жизни.

-Анализы. Люди постоянно платят за анализы. Не за узкое значение кусочка кала в коробке. На данный момент наибольшее количество изданий содержит квази квинтэссенцию окружающего. Если читать художественную литературу – там даётся упор всё-таки на личное понимание каждого. В периодических же изданиях не удосуживают этим. Там диктуют. Иди туда, поступай так, пожинай это. А люди и рады: не надо самому вникать, включать засохшую голову; всё и так разжуют. И выходит так: некий Вася садится, делает сугубо личные выводы и навязывает их дебилам(что становится делать всё проще). Часто такие журнальные анализы по своей сути на самом деле лишь проплаченные анал лизы, либо всё-таки тот самый кал в коробке.
-А сколько мы коробков кала употребили? Вспомнить жутко.
-То другое! То наоборот как катализатор к открытию собственных глаз.
-Видишь, я даже не спросил к чему ты начал за анализы. Взрослый ты уже становишься, друг. Рассуждаешь...

-Возраст ведь это процесс, отражающий проживание в среде времени. И не имеет никаких границ и условностей. Абсолютно субъективная вещь. На своём примере поделюсь: единственная разница лишь в том, что теперь голых баб я называю девушками, а не тётеньками; в остальном остался такой же рас****яй. Поэтому и стариков не особо чту. Это такие же мудаки, как и мои нынешние сверстники, которые ни о чём никогда на задумываются, только к тому же ещё и старые. Тупость в старости не в плюс человеку.
-Что ж ты так всех не любишь-то? Забей на всех и всё.
-По мне, так должна присутствовать ненависть к самому себе, к окружающим и близким. Ненависть тонизирует. Она движет вперёд. Когда ты ненавидишь девушку за запах изо рта – это нормально, и если аккуратно это объяснить, то можно избежать подобного впоследствии. Относиться к себе с ненавистью и двигать самого себя вперёд. Если переборщить, то можно умереть от скопления желчи на нёбе. Прости друг, но я и тебя бывает ненавижу. Что я поделаю? Помнишь я говорил тебе о разговоре с Романом про веру? Так вот я тут на досуге подумал: грешники, они разны. Разные религии, вины. Если допустим грешник мусульманин совершает зло на территории христианского государства, то он виновен в первую очередь пред Христом. Но он ему(Христу) неподвластен. Есть ли экстрадиция между верами? Или на территории любого государства стоят терминалы чистилищ, подобно платежам разным операторам связи.

-Это не остроумно и богохульно.
-Да и *** бы с ним; я имею ввиду с богом. Домохозяйки – это зло. Они смотрят такую залупу(это сейчас даже не субъективно сказано), что мозг(если он есть конечно) просто заворачивается в поросячий х...хвост. Сопереживают этим несуразностям, делают некие выводы, а вечером трахают мозг уставшему мужу, который и на работе пытается абстрагироваться от окружающего, а дома так и подавно. Она говорит, видит реакцию и начинает буровить мозги за то, что ему не интересно о чём она тут так осмысленно рассказывает. У Романа жена дома сидит. Я пока с ними чай пью – мне как будто вертелом в очке шубуршат. Еле терплю.
-Умрёт, тебя не заедает однообразие? Ты уже четыре года не работаешь. Всё одинаково до омерзения. Жизнь она не идёт, не течёт, а пульсирует. Даже показатель сердцебиения показывает максимально нижнее и максимально верхнее положение. А ты завис между и ебёшь мозги и себе и людям.

-Похуй.
-Кстати, раньше я хотел пойти в армию. Но хотел быть снайпером. А не  всяким мудилам носки стирать, а гасить людей. Я бы смог мне казалось. Тоже желчи много было. Хотел быть просто машиной для убийств: чтобы спустить курок, когда в прицеле чья-то улыбка, было сродни пиво открыть о край стола. Причём хотел заниматься этим только в противоречие поверью, будто бог даёт жизнь. И только он может её забрать. Жизнь дают не боги, а люди. И наоборот тоже не выходит: когда человек убивает другого, он всё равно не становится богом. Потом успокоился. Конечно, ненавидеть людей много проще, чем любить.
-Ты замечал, что на праздники желают добра. Какого добра? Кому? Тебе от кого-то, или чтоб ты делал добро окружающим? *** пойми. С другими надо бы поаккуратнее: добро сейчас часто принимают за слабость и потом трудно отвертеться от наглых эксплуататоров. Доброта по отношению к себе тоже опасна, ведь в больших количествах она перерастает в жалость. А это уже опасная тема. Лучше себя лишний раз бить, чем жалеть. Жалость порождает лишь регресс. Критика и ещё раз критика. ****ь всех в сраку! Зачем в древней Греции собирались кружки для споров на разные темы. В споре рождается истина – брехня! Может она падает на пол во время споров или в воздухе висит, не знаю; но до людей она точно не достаёт; не поселяется в них. Никаким общеизвестным способом ты не докажешь дебилу кто он такой, и что все его мысли кал. Если ты даже его переспоришь, этот дурак лишь обозлится на тебя и в подходящий момент подосрёт.

-Твоя асоциальность как повод быть ближе к этому самому социуму. Ждать от него внимания. Ты ненавидишь их из боязни. Да, ты не как большинство, и это тебя гложет, хоть ты и постоянно доказываешь, что это твоя гордость. Перестань бояться себя самого и ты перестанешь бояться остальных; а потом и перестанешь ненавидеть их.
-Это твоё мнение. Я могу сделать с ним всё, что захочу. Как его воспринимать это уже дело моё; жертвуя ради кого-то собой ты становишься сильнее в его глазах, но слабеешь относительно себя. В будущем это даёт повод обижаться на того, кому ты уступил своими интересами. Надо либо быть уверенным, что это будет в пользу, или наоборот быть равнодушным к результату. Мы часто ненавидим других за свою слабость перед ними. Но даже не факт, что я прав относительно того случая, и уступив, сделал неправильно для себя. Даже если это привело к лучшему результату, чем был задуман – всё равно будет недовольство. Поэтому я останусь при своём мнении.
-Естественно, другого от тебя и не ожидал. Кстати, чёт тебя на пидаров потянуло: то вертел у него в жопе, то...

-Во! Про цветных: зелёные не лучше голубых. И те и те пидарасы. Это надо в корень съехать чтобы так защищать животных. Была космическая программа: запускали обезьян и исследовали воздействие на организм невесомости. Из двенадцати одна умерла. Так эти ребятки развернули программу протестов, из-за которых США вышло из подобных исследований. Этим тугодумам не дано понять, что если полетит человек, а влияние среды не изучено, то он может просто отдать концы. На мой взгляд жизнь космонавта подороже жизни макаки. Если бы в космос не летали – не было бы спутников и подобной прогрессивной срамоты, благодаря которой наш современный быт прилично облегчён. Без технологий сидели бы эти зелёные с обезьянами и говно ели с палок. Другое проявление их не дальнозоркости: мужик потерялся в дебрях Амазонки; от голода сдыхал; спасся только благодаря тому, что макаку удалось затрепать. Выбрался на свет божий из зарослей; победил природу! А тут эти как накинулись на него с обвинениями, что он и не рад был, что выбрался  к людям.
-Всё-таки от тебя можно и факты услышать. Это радует. Я тут про Америку читал вскользь: Америка – страна эгоизма; буду Я, а всё образуется в последствии вокруг меня. Но там строго с высшим образованием. Не знаю как в США, но у нас в ВУЗе ещё можно учиться снаружи, не задействуя разум. Это я так; вспомнил. Мы же не каждый день рассуждаем, ха-ха; а за время разлуки успеваю обдумывать разные ненужности.

-А чё это ты про Америку начал задумываться?
-А ты мне тут про Амазонку втираешь. Или где джунгли? В Рязани? Вот и я сморозил о другой стране. Америка не последняя тема, на виду всё-таки.
-Там негры. Негры и бога себе взяли белого, подражая белым. Они в США постоянно борются за свои права на равных быть со светлокожими. Это всё равно что феминистки с мужиками. Будь отдельно женский и мужской бог, женщины бы поклонялись мужскому, как ни в чём не уступающие. Уверовав в американского бога. Афроамериканцы как бы обрубили своё родство с чёрным континентом; мы, мол, местные – мы перестали плясать вокруг деревянных истуканов. А белые часто им потакают, как строгий со всеми начальник дома лебезит перед в корень обнаглевшей дочуркой, выполняя все её прихоти. Верхом цинизма и жопализательства считаю тот факт, что в фильме “Брюс всемогущий” бога играл негр. Это же надо было до такого дойти.

-Ну здесь я с тобой согласен.
-У людей много верований, тупых примет. Вот даже эта – как встретишь Новый Год, так его и проведёшь. Поэтому все и плачутся весь год: вдарили водки, вдарили ближнего своего – чего ждать тогда благостных вестей от года?
-Тебе часто говорят, что ты дурак? Мне интересно.
-Скажи умному что он дурак, и он засомневается; скажи то же дураку и он поверит.
-Чушь.

-Пусть. Я тут придумал историю одну, небольшую. Значит парень с ВИЧ рассказывал о своей мечте другу. Оказывается, хотелось ему уйти из жизни самому, не дожидаясь полнейшей потери сил. Выглядело это примерно так: он, в полнейшей экипировке, мчится на мотоцикле, почему-то именно на MV Agusta312R по скоростному шоссе, каких не видывал в жизни; такие в американских фильмах под их машинами улыбаются. Летит он, километров эдак 280/час; стекло на шлеме непрозрачное, нутря не видно. А под ним парень плачет, и слёзы его впитывает подшлемник, что не в силе впитать – стекает до подбородка. Он одинок в этот момент, лишь сам знает как поступить в следующий миг. Уже вечереет, солнце закатывается, оно немного впереди и слева; он иногда поглядывает на него, бессознательно прощаясь. И тут, вдруг на лице его озаряется улыбка; вместе с ней, парень влетает на всей скорости во встречный грузовик. Затишье. Мёртвое. Машины, увидев издалека аварию – оттормаживаются до рокового места. Водители выходят, печально качают головой, думают, что не справился с управлением, жалеют его. Им невдомёк, что он сам властитель своей судьбы; а даже если бы и узнали – то осудили.

Кто-то подходит к мясу, оставшемуся от него; и без врача понятно – дело гиблое; наверняка. Но, на всякий случай, прощупывают пульс на запястье(американская педантичность). На запястье, после снятия перчатки, их встречает татуировка группы крови и резус-фактора. Откуда этим людям знать, что во время проверки на группу крови, в ней обнаружили, фактор, побудивший парня на это решение. Проверки, перепроверки; и после выбивки цифр на запястье; через какой-то день, ему сообщили. Конечно жизнь иронична, узнать кровь свою он хотел так, на всякий случай, вдруг авария; на будущее. Мотоцикла даже не было на тот момент. Он рассказал о своём желании так умереть и почесал своё запястье, на котором чётко были выбиты римская 3 и плюсик.
-А что друг?

-Откуда я могу знать реакцию другого человека?
-Что-то мне не нравится твоё лицо сегодня. И этот рассказ... Да ты даже и мотоциклы не знаешь, выгуглил наверно. Это кстати тест для гэкающих людей: ты где это взял? в гугле выгуглил? Точно на уме у тебя что-то недоброе.
-Нет.


***

-Сколько ты тут?
-В штатах? Почти два года.
-Ну вот. А я с девяносто первого. Так получилось, что девяносто первый я встречал дважды: сначала в Москве, и потом в аэропорту Нью-Йорка. Вот ты думаешь сколько мне лет?
Жека окинул собеседника взглядом. Это был весьма потрёпанный жизнью армянин; лысый, седой, но в отличной физической форме и, видимо, по-прежнему очень сильный.
-Ну, пятьдесят один.
-Мне пятьдесят пять. Сколько же я прогулял, годами казино и тёлки. Вот у меня уже лысина, я даже приобрёл у поляков проездной ветеранский. Я живу недалеко от Порт Ричмонда. Знаешь где это?

-Не особо ориентируюсь в тех краях.
-Ну это недалеко от девяносто пятой. Польский район, там одни пшеки, они даже чёрных выжили. Так вот там я и купил этот проездной. Бывает при входе в троллейбус или автобус за сердечко ещё как возьмусь: тяжко мне вроде; а сам за час до этого цемент разгружал у строительного магазина. Они ведутся – уважают больных, даже автобус опускают для меня, я такой с понтом типа еле залезаю; благодарю.
Сидели они у китайца, недалеко от Рузвельта. Место это магнитом притягивает людей не самых высших категорий. Обычно там либо алкоголики заливают глаза, либо наркоманы ждут барыг. Жека провёл там достаточно времени; с разными людьми. Но к этому мужичку он подсел, потому что ему понравился крепкий лысенький армянчик. Он сам не понимал откуда возникла симпатия, но бывает, что сначала человек понравится, а потом и отработает симпатию с лихвой.

-Как достали эти козлы! Вроде пытаешься честно с ними. Работаешь, стараешься, выкладываешься по полной, а как платить – все ноги сотрёшь ходить за деньгами.
И тут Гагик рассказал как и где он за последнее время работал. До этого он жил в Нью-Йорке, где был водителем лимузинов. В Филадельфию переехал в девяносто восьмом, где первое время работал таксистом, а потом всё-таки перешёл как и большинство русскоговорящих, на стройку. Его рассуждения отчётливо вырисовывали из него человека хоть и взбалмошного, но честного. Жека к тому времени уже устал от сплошных обманов и неправд, и впервые за долгое время наслаждался беседой с не меркантильным человеком. Он угостил Гагика(его назвали в честь какого-то армянского царя) пивом, и тот искренне поблагодарил.
-Помню до сих пор вопрос на вступительных экзаменах в институт – образ Павла Власова в романе Максима Горького “Мать”.

-Ты в институте учился?
-Медицинский закончил. И вот в пятьдесят пять лет ищу работу. Вчера еле-еле за хату отдал три сотни.
-Извини, но сначала ты мне не показался таким уж...образованным.
-Сколько бы не знал – скажи что дурак. Это хорошая мудрость. Ты посмотри вокруг: что ты видишь? Вон сидят ждут маленького чертёнка, который барыжит здесь травой в стеклянных баночках. Баночка маленькая такая, с розовой крышкой, на которой изображена бабочка. В ней всего одна шишка, но она может отбить мозги футбольной команде на вечер. Вон, вон и вот(он показал взглядом на собственный столик) – алкаши сидят; причём всех национальностей. Пойдём покурим на улицу.
Они вышли и сели прямо тут же на ступеньки, Гагик достал пакет табака, пачку папиросной бумаги и машинку для скрутки сигарет. Жека разглядывал всё это с интересом, он ни разу не видел подобного приспособления. На улице к ним присоединился общий знакомый: албанец лет сорока, бухавший каждый божий день. Он потерял сына. Уже в штатах, пацану едва исполнилось шестнадцать. С тех пор его несчастный отец не просыхал ни разу, и то и дело всем и вся на ломанном английском повторял фразу: “живи сейчас”. Его понимание жизни заканчивалось на алкогольном опьянении.

-Брат, спасибо за пиво, брат!
-Да ладно, мне приятно общаться с таким человеком. Я никогда не считал, что человек должен быть богатым, а таких как ты, учитывая что ты здесь уже больше двадцати лет – ничтожно мало. У меня привычка говорить честно, и честно говорю, что доверяю тебе. Мне кажется ты бы меня не кинул.
-Спасибо, брат. Я живу в одном из наркоманских районов. Политика построена так, что за наркоту мало кого трогают, люди в таких районах просто доживают свой короткий век. Тут никто не следит за тобой – наркоман? дело твоё, сдохнешь и делов. А люди часто идут по пути наименьшего сопротивления. Вот ты пробовал наркоту?
-Траву много раз курил, кокс один раз попробовал – мне  не понравилось.

-А таких мало. Тут все всё пробуют. А ты видел тут пятницу и субботу в барах? Там не протолкнуться! Они пашут как кони по шестьдесят часов в неделю, а потом тратят выходные на пьяный угар. Как мне это напоминает времена Брежнева, когда спаивали нацию. Вы работайте да пейте, нечего вам больше делать. А партийные боссы уже не знали чем заняться; всё перепробовали. Один ***, никакой разницы: что союз, что штаты – всё одна кабала. Как тебе тут с бабами?
-Туго! ой туго.
-Да это здесь, в Норд-Исте так. А у нас там недалеко пляж есть на Делавер ривер. Так там эти тёлки ведро – рубль! А как тебе вообще в Америке? Есть цель, к которой движешься?
-Да, есть одна. Всего меня занимает. Давно уже готовлюсь. Прикольно иметь цель – и жить то хочется только ради неё.
-Ну это хорошо, я вижу ты пацан нормальный. У тебя всё получится. Так что, баб не пялишь что ли?

-Да драл тут одну пару недель назад; шлюху. Нашёл в интернете, она тут недалеко в отеле живёт. Наполовину итальянка, наполовину украинка, правда ни разу не видела своего батю с вильной Украйны. В жопу её взял. Она мне сначала говорила, что тугая, понтовала только сучка. Я ей потом говорю – не тугая мол, так она даже немного обиделась. Сиськи у неё силиконовые и пирсинг в сосках недавно сделала; жаловалась, что болят ещё.
Жека взял ещё по кружке пива.
-Я тут историю вспомнил как была у меня одна Галя. Младше меня лет на пятнадцать. Ну мы с ней сходили в тот вечер в ресторан, плотно так поужинали и пришли ко мне. Я ей говорю – давай в жопу тебя дёрну. Она без особого энтузиазма согласилась. Только разделись, я её раком на кровати ставлю, и как засадил; она только вскрикнула и обосрала мне(тут рассказчик обвёл руками область паха) весь лобок. Потом вымывал её говно из волос. Неудобно получилось. Поэтому если у тебя будут такие случаи, то лучше намекни ей чтоб посрала пред тем, а ещё лучше клизму сделала.

-Учту. - смеясь сказал Жека.
-Я пока работал в Нью-Йорке на лимузинах, то случай был однажды. Я смотрю ты пацан нормальный, тебе можно рассказать. Так вот забрал я как-то раз одну мадам везти...не помню куда уже. Было это году в девяносто шестом ещё. Так вот едем мы, она мне глазки строит, а я тогда был ух! Это я в последние лет пять сдал, а так всегда красивый был. Я ей намекаю, что...а нет, перепутал. Лимузин тогда чинили. Я тогда таксовал месяца три. Так вот везу её, а она и говорит – давай я у тебя отсосу. Во повезло думаю! Красивая такая главное. Грудка, лицо; всё кайф. Заехал на пустырь какой-то, она отсосала. Хорошо так отсосала. Умеючи. Предложила трахнуть её, а у меня знакомый узбек на заправке работал. Я к нему за помощью, у него там подсобка вполне для таких вещей подходящая. Зашли, она попросила не включать свет, раком встала, на тумбочку опёрлась; у меня уже стоит. Она сама его засунула в жопу, ну мне что – я ебу себе, кайфую. И тут чёто слишком большую амплитуду взял, а член возьми и выпади. Ну, думаю, щас вставлю и щёлку потрогаю, приятно же пальцами по ней пройтись. Провожу – а там яйца!
Жека звучно заржал, тем более Гагик так естественно всё это  рассказывал, добавляя красочности повествованию мимикой.

-На несколько секунд я опешил. А этот педрила так резко рванул из комнаты, что я даже не успел зарядить по горбу. Догнал только за заправкой, а он из сумочки баллончик достал – брызну кричит. Ну мне то до сраки, я зол; побежал на него; и получил в глаза струю. Вот тебе и удачный денёк. Тоже, как вспомнишь... Теперь живу с поляками. Не люблю их; потому что они не любят нас, русских.
-Мне не понравился латыш. Я сюда когда ехал, то ехал работать сварщиком. Как оказалось он должен был мне помочь. Имя у него Айвор. Встретил он меня, и давай выебаться. Вот вы, да вы. Союз, русские. Неприязнь так и пробивалась из него. Он меня с первой встречи начал называть Мишкой косолапым. Давно было, но я помню его одну фразу как сейчас: “У вас, великих держав есть свои заскоки: что русские, что американцы; но эти немного побыстрее могут перепрофилироваться; допустим русский Иван точит болванку на станке и примерно в середине  процесса начинает понимать, что она не нужна, так он её всё равно доточит, а потом выкинет; если то же будет с Джоном, то он её выкинет сразу как поймёт это. Побыстрее они – потому и выиграли.” А ведь правда: Америка победила Союз.

-Америка...Россия..ха-ха. - Гагик допил пиво, и поставил кружку на стол вверх дном; пожал Жеке руку и шатаясь вышел на улицу. На дне красовалась прозрачная наклейка “Made in China”.


***

На второй год в Москве Жека встретил хоть и разношёрстных людей, но хороших. Две тысячи девятый понравился ему больше. Людей стало меньше, и все как бы стали дружнее, или просто он повзрослел. Заинтересовали его два Андрея. Ни один из них не работал в прошлом году, оба были новенькие. Один со Старого города, сорокалетний весёлый дядька; второй с Нового, двадцати девяти лет и с очень непростой судьбой. Начали они общаться в один вечер, после чего моментально и подружились. Андрей что младше, служил во вторую чеченскую кампанию. Об этом чуть позже. Так вот он как-то принёс интимных журналов в общагу и кинул в коридоре на лавку, сказав при этом – тренируйтесь кто хочет. Как-то вечером Жека сидел и смотрел один из этих журналов, запоминал изгибы женских половых губ, разглядывал их соски и жопы, чтобы потом по памяти порукоблудить в тубзике. Он научился сдерживать сексуальное напряжение, когда смотрел эти журналы, как будто в руках был журнал про садоводничество. Потом, в считанные секунды, дроча свою пипиську перед унитазом с поднятым стульчаком, как бы из глубин своей памяти поднимал образы голых тёлок и в считанные минуты кончал; быстротой этой он отгонял от себя подозрения в туалетном онанизме. Все конечно понимали, что без баб туго, но никто никого бы и не похвалил за такие увлечения. Так вот в тот вечер он сидел и листал один из этих журналов и остановился на странице, забитой всяческими резиновыми членами. Рядом сидел только старший Андрей. Жека начал громко читать:

-Фалоимитатор с трёх режимным вибратором и анальным стимулятором, - даже не смотря на Андрея, - вот это вещь!
-Сам не понимаю, как раньше без него жили...
Посредством этого короткого диалога два весельчака нашли друг друга. Жека на следующий день дал послушать Андрею Супер-героя Мошонку и ещё одну вещь, которую записал под акустическую гитару. Штука называлась “Заклин под аккомпанемент” и содержала в себе слова и про мошонку в том числе.
-Скажи пожалуйста, я что-то пропустил? Почему у тебя в каждой записи мошонка? Чего я не знаю? Почему ты её воспеваешь? А вообще конечно...ты ещё повеселишь этот мир. Буду в старости сидеть и внукам рассказывать, как с тобой вот тут сидел возле кухни и на равных общался. А они будут говорить – ****ишь, дед! А я рубаху на себе рвать и доказывать, что правду говорю.
С кухни кто-то позвал смотреть Букиных. Жека ответил:
-Нет, сериал этот конечно хороший, но не моё. Лично мне он не нравится.
-А я смотрю ты любишь себя. Ценишь. Ну и правильно. - И Андрей ехидно улыбнулся. - Какой-то ты слишком сложный, Женька.
-Нормальный я. Это другие чересчур просты.

 Второй Андрей, будет в последствии называться Андрюхой для различия с первым. Так вот Андрюху подтянул в Москву Лёха. Алексей – это человек с неприлично детским лицом и дочкой второклассницей; ему тридцать лет. Любимая фраза Лёхи была – жизнь это не то, сколько ты прожил, а сколько тебя пёрло. Ещё в Волгодонске этот человек не брезговал ничем: торена, трава, водка и всё, всё, всё. Он рассказывал, что недалеко от его дачи росло несколько кустов дички, но дички до того сильной, что одну зиму все его друзья протусили у него в хате, выкурив чемодан той шмали. А когда она кончилась, то он поехал с корешем на то же место. Они с жадностью вырвали кусты, в надежде что хоть немного будут переть стебли. Набрав полный пакет, из которого за малым не торчали эти самые кусты, они поехали в город. Вышли на вокзале и пошли через двор, где находится ментовка. К ним подошёл мент. Много сил потратили друзья в тот момент, чтобы перебороть своё желание дать драпу от него. Лёха признался, что даже подумал будто бы их пасли от самых дач и решили взять только в двадцати метрах от мусарни. Но мент пригласил их быть на опознании среди подозреваемых; для проформы. Пакет этот они на время следственного эксперимента поставили в угол комнаты; а когда всё закончилось, забрали и ушли домой.

Андрюха служил в Дагестане и рассказывал, что когда ехал в колонне, им вслед кидали камни дагестанские мальчишки. Он постоянно бухал и курил; когда не было травы, бухал ещё сильнее. Много таких вояк раскидано по России. Жертвы прошедших войн; не важно сколько лет в их жизни была война – она сломала их навсегда. Андрюха иногда засыпал бухой прямо на лавочке в кухне, и просыпался только когда все с утра завтракали перед работой.
-Андрюха, ты бы сегодня в кровать лёг поспать, а? Её для этого придумали, честное слово. - как-то сказал проснувшийся Андрей.
Иногда Андрюха пьяный звонил бывшей жене и ругался с ней. Обзывал её нынешнего мужа, а потом запросто ласково спрашивал – ну как там сынишка? Повесив трубку долго ещё бегал по общаге, громко обзывая бывшую супругу самыми непристойными словами. Как-то на кухне сидели только двое: Жека и Андрюха.
-Ты когда-нибудь совершал в своей жизни поступок?
-Что ты имеешь ввиду?

-Не какое-нибудь обычное дерьмо. Я про другое; на поступок способен далеко не каждый. Вот я из-под своего подопечного гранату вытащил. Ты бы видел, насколько он был мне благодарен. Я спас Васька, он потом меня полгода кормил сушёными лещами. Он был с Астрахани; ему их мать присылала. Так вот кормил он меня этими лещами, пока один чичмек не проткнул ему живот. Я до сих пор помню как застрелил его после этого.
После этой фразы Андрюха отвернулся и тихонько заплакал. Он посидел немного, отдышался и повернувшись к Жеке крикнул:
-Всё! Ничего этого не было! Я ****ун. Ха-ха! Я вижу, что ты молодой – вот и решил приукрасить. Я в штабе просидел. - теперь он заплакал в голос. - Я сам туда пошёл.
Когда он немного успокоился, Жека спросил:
-Андрюха, почему ты выбрал именно войну? Один мой знакомый отслужил в Волгоградской области. Был помощником на кухне и на гитаре играть учился. Зачем ты выбрал войну?
-Я мстить шёл! У нас же дом взорвали. Я тогда жил на В16. У меня одногруппник погиб тогда.

Оба замолчали, в подобных ситуациях слова излишни. Жека допил чай и ушёл в комнату; Андрюха же остался ночевать.
Одним вечером субботы на кухне сидели почти все: кто играл в шахматы, кто в нарды, некоторые бухали и играли в карты. Работал телевизор, по которому показывали передачу про неравные по возрасту браки. Жека зашёл как раз в тот момент, когда показывали Бабкину и её метросексуального муженька, который младше её лет на тридцать. Жека встретился глазами с Андреем и понял, что только они двое сейчас видят телевизор.
-Что здесь? - спросил он как бы просто вслух, не обращаясь ни к кому конкретно.
-Да тут вот показывают, - отозвался Андрей, - как муж Бабкиной домой звонил плакался маме – мама, я так больше не могу, мне не нравится запах её ****ы; я запарился ей пилотку шлифовать! Я так больше не могу! А она ему в ответ – терпи сынок, артистом будешь!
Заржали только они двое, в принципе ни на чью более реакцию они и не рассчитывали. Пока Жека хавал курицу гриль в лаваше и с кукурузой из банки(он часто так любил есть) по телевизору начали показывать передачу про Ленина. Как он в мавзолее лежит и всё иже с ним.

-Задрали этой куклой! Чё они с ним возятся? Деньги только тратят на содержание. Вынесли бы его в поле и отдали самым ярым последователям – хай скачут вокруг него, как чукчи вокруг костра. Нам то что мозги им забивать.
Однажды на обеде Андрей засыпал себе в рот аскорбинки. Жека увидел это и спросил:
-Что это?
-Как что? Колёса: чтобы тебя понимать. А ты думаешь почему тут только я реагирую на твои шутки? Я вот щас закинул два колёсика, они рассосутся – мы и поговорим. Я даже советую тебе с собой носить колёса, чтобы люди выходили на твою частоту. Дал пару колёсиков, подождал немного и говори потом сколь душе угодно. Ты понимаешь, простые люди и рады бы тебя понять – да это невозможно.
-Хорошая идея: два колеса и оба под язык. Андрей, а как ты относишься  к своей жене?
-Женщину вообще нельзя воспринимать как равную по уму. Если её сделали из ребра, то зачем ждать от неё чего-то?

-Ты весёлый и хороший парень, но для своих сорока лет не особо много представляет из себя. У тебя, Андрей, жена на двенадцать лет младше, потому что ты не особо котируешься у сверстниц; а перед своей малой ходить грудь колесом ума много не надо. Вы живёте с ней в квартире её родителей, и ездите на Шохе.
-Больно ты умный, малой!
-Скорее до боли.


***

Когда друзьям было по восемнадцать лет, они решили подработать в одной сомнительной конторе. Работа эта заключалась в распространении книг. Им сказали, что независимо от продаж они будут получать зарплату. Это была ложь. Были самые жёсткие расценки с какой книги сколько денег можно взять себе. Получилось так, что в первый день они заработали: Sex – пятьдесят рублей; Жека – двенадцать и Умрёт два рубля. Когда вечером они обсуждали прошедший рабочий день, сидя у Пола дома, домой вернулся его старший брат – Димка. Все его называли Диман, или Димон, но между собой звали Димкой. Разница с младшим братом составляла четыре года. Вообще Димка по природе своей был жёстким человеком и превосходным уличным бойцом, но в иные моменты он удивлял своим умением отлично пошутить.

Однажды Жека звонил другу по домашнему телефону, и трубку поднял его старший брат, и нечаянно уронил её. Жека перезвонил и сказал – у тебя что руки из жопы растут? В ответ он ничего не услышал, а к телефону подошёл Пол. После он сказал другу, что Димка ему передал – если ещё раз Жека подобным образом пошутит над ним, то он просто даст ему ****ы. Больше таких шуток не бывало. На проводах Sexa в армию его старший брат позвал своих друзей, одному из которых во время общего шествия от военкомата по Октябрьскому шоссе плюнули в спину. В толпе тогда громко себя вёл один паренёк с Нового города, он кричал: “нахуй мусоров!” и т.п. Не долго думая друг Димки подбежал к нему и заехал в челюсть, крикун так опешил, что ничего не смог предпринять первые пару ударов. Потом он рванул убегать, крича при этом ещё громче. Началась потасовка, но так как в толпе было и много родителей провожаемых, то они пытались угомонить молодёжь. Никто даже уже и не понимал с чего всё началось. Тем вечером двенадцать парней отгребли жёстких люлей от Димки и четверых его друзей. А самое забавное во всём этом это то, что Умрёт, в совершенно неадекватном состоянии, и плюнул тому парню на майку.

Теперь они сидели и обсуждали тяжесть сумок, набитых разной литературой и все невзгоды, посетившие их за тот злополучный день.
-Где вы сегодня работали?
-Да книги таскали. Впаривали. - сказал Жека.
-И заработали чё?
-Я двенадцать рублей, твой брат пятьдесят, а вот он – два. - на последнем слове Жека хихикнул.
Димка повернулся к самому не успешному из троицы торговому агенту и спросил серьёзным голосом:
-И тебе их все отдали?

В комнате на долго воцарился ржач. Ржал даже Умрёт. На такие шутки не обижаются.
-Ну круто, чё. - продолжал Димка. - Ты теперь можешь купить...жевачку.
И снова все разоржались, причём Димка смеялся меньше остальных.
-Не, пацаны, вы конечно молодцы, пробуйте. А я спокойно у себя получаю по сто семьдесят в день, и никуда рыпаться не буду.
Все ещё раз хихикнули и друзья ушли в парк. Умрёт знал Пола на несколько лет дольше Жеки и ещё с детства зависал у них дома, и играл в приставку с Димкой; Жека тоже очень уважал старшего брата друга. Когда Sex был в армии, то он приходил в гости к Димке и вместе они слушали альбом “13” группы Six Feet Under, который пришёл по почте через неделю после проводов.

***

-Друзья, у меня есть что вам рассказать. Весьма пикантная история.
-Я уже боюсь, а ты?
-Напрягся слегка. Расскажи. - обратил Умрёт последнюю фразу Полу, который сидел на кресле с очень довольной миной.
-Короче мамка говорит вчера – сходи мол за картошкой в гараж; он у меня, если вы помните, недалеко от конечной остановки двадцать второго автобуса. Подхожу я к гаражам значит, а там бомжиха: прикольная такая.
-О-о, теперь и я начинаю бояться.

-А я случай вспомнил: мы с Костиком как-то шли недалеко от станции Молодёжной, а там тоже бездомная спала на лужке. Я ещё тогда сообразил, что значит спальный район; и ещё про то, что благодаря лужку и есть столько бомжей.
-Да заткнитесь, дайте расскажу. Видно, что она раньше была красивая, ну щас ей лет...за пятьдесят, а может и сорок. Все они от такой жизни выглядят не лучшим образом. У меня не было ещё взрослых женщин, тридцать шесть вроде самая старшая. Пьяная она смотрю – в дрова. Хоть еби, ха-ха. Попытался поговорить с ней, контакт не легко проходит сквозь её колпак. Ну я её и притащил под руки в гараж. Получается хорошо, что у нас полгода назад “Днепр” украли из гаража, иначе где б я её пёхнул. Притащил её, раздел и не пойму: она загорелая, или грязная так равномерно. Разбираться не стал.
Друзья сидели и спокойно слушали. Лица их, правда, выражали немалую долю омерзения.
-В рот я ей давать не захотел – зубы гнилые такие, фу! ****у потрогал, а она в какой-то слизи. Думал полизать, но побрезговал тоже. Правда завёлся. Думаю завёлся от того, что она такая склизкая.
 
-Ты смотри, он думать начал...
-Она не особо реагировала, иногда только какие-то попытки слов вылетали из её гнилого рта. Я подстелил под неё старую болоневую куртку, ещё наверно восьмидесятых годов, голубая такая и на кнопках, вместо молнии.
-Щепетильное отношение к подробностям. - заметил Умрёт.
-Тихо. Я приспустил джинсы и засунул в неё.
-Без гандона?
-Без!
-Что за люди.
-Деру её; она немного начала оклёмываться, но самое смешное, что особых возражений я и не заметил. Она по началу была суховатая внутри, несмотря даже на ту слизь снаружи, туго шла, а хер у меня большой как вы знаете.
-Все знают.

-Трахаю значит, до сисек лезть не стал; да и кофта, некогда белая, была чуть светлее грязи. Кончил в неё. И тут...(тут он остановился, как будто в нерешимости)...смотрю сперма вытекает. Я и подлизал.
-Фу-у! Бля-а-ть! Ну и человек! - кричал Умрёт. Он бегал по комнате и плевал с разбегу в раскрытое окно. - Я блевану; заткнись, эротоман сраный!
Жека только ржал, его хватило только на вопрос:
-А дальше то что?
-Ну воняло сильно. Даже чуть не блеванул. Я дома перед выходом яичницу поел, и почти почувствовал её уже в горле; во рту такая желчь выступила. Я пошёл в погреб и достал алычовый компот; открыл и выпил из банки. Она уже немного очнулась. Кстати, когда я лизал ей – она пыталась оттолкнуть мою голову от своей промежности. В СССР выросла. Я нашёл какую-то кружку и налил ей компота. Мне не хотелось, чтобы она пила с банки.
-Какой брезгливый! - крикнул из кухни Умрёт. Он отплёвывался в раковину.

-Сил у меня было много, я уже дня два никого не трахал и дрочил всего раза по три на день.
-А обычно по сколько дрочишь?
-Ну шесть, семь раз. Не больше. Короче смотрю – член опять стоит. Я её перевернул, под живот подложил подушку; как хорошо, что у русских людей в гараже всякого говна всегда полно. Раздвинул ей ноги, и засадил промеж булок.
-А перед этим плюнул чтобы смазать. - подсказал Умрёт.
- Не гони на меня. Я современный человек: анал-гель ношу с собой. Деру значит, она кряхтит. Больно говорит. Впервые внятно произнесла бедолага. Думаю щас высуну и ещё смажу немного. Вытащил, а на уздечке такая жидковатая какашка светло-коричневая.

-Ну за что нам это! - кричал уже из туалета Умрёт. - Завали ****о. Пожалуйста.
-Да ладно тебе. Я как увидел этот маленький катяшок – так завёлся. Ух! У меня *** как камень стал, ещё немного смазал и опять вдул. И кончил очень быстро, потому что было...эротично.
-Заткнись уже! А потом ты ей на грудь насрал, да?
-Нет. Что я, извращенец какой что ли? Дал ей немного картошки, компота баллон. Мамка наливку делала сливовую в этом году – и наливки бутылку; куртку даже ей отдал.
-Это ты молодец, что благотворительностью занимаешься. Сними ещё сюжет про это. На ВТВ покажут. Там вечно такого уровня перлы.
-Вот такой опыт у меня был. Вы первые узнали о нём.
-Но далеко не последние, как я подозреваю. Друзья, я думал вам сегодня кое-что рассказать. Но теперь ещё раз подумаю.

-Рассказывай, чё. Мы всё поймём. Только я немного ещё скажу, пока не забыл. Помнится мы говорили о религии. Типа религия в России пережила всех и вся: все правительства и общественные устои. Но самая настоящая религия по мне так это секс. Он был и до Руси и будет после России. Причём был и будет повсеместно. Через него роднятся те же короли или правительства. Ему реально поклоняются. Человек может не молиться, не звонить родителям; не заниматься же сексом мало кто согласится, и будет всячески пытаться вступить в половую связь.
-Да-а. Ещё что-нибудь перед тем, как я начну?
-Да. Пошёл я вчера поссать на работе. Стоял и задумался, и пытался напором мочи отмыть присохшее говно, но оно оказалось неприступнее, чем мне показалось изначально – пришлось ёршиком оттереть.

-Ну, в принципе все истории на одном уровне. Sex, спасибо, без тебя мы были бы намного темнее. Жека, то что я сейчас скажу я думал рассказать тебе ещё тогда один на один; но или побоялся, или решил, что лучше вам обоим расскажу.
-Слышь, Пол, он говорил, что всех ненавидит и нас в том числе.
-Обидно если честно. - удивил всех своей фразой Пол.
-Помните я вам рассказал как трахнул ту тёлочку...ха, бля...так трудно. Короче: раз...два...я решил себя убить.

Жека в секунду подлетел с дивана и со всего размаху заехал Умрёт в челюсть.
-Заткнись сука! - кричал он сквозь выступившие слёзы. - Я тебя здесь сам сейчас заебашу, гандон! Я рассказывал Полу как бежал, когда к вам ехал из Москвы. Как боялся после гибели брата не увидеть вас. Сука! Я тебя щас убью тут нахуй!
Sex подбежал и успел заломать Жеку. Всё-таки он был сильнее и тяжелее. Жека злобно кричал из под туши друга:
-Пусти меня. Слезь! Я его уничтожу! Не зря ты тогда испугался, пидарас! Я бы тебя загасил уже, если б не он!

-Жека успокойся; успокойся. - говорил Пол(у него тоже были слёзы). - Успокойся, Жек.
-Историю он придумал о парне на мотоцикле; гандон!
Умрёт вернулся с кухни, он умылся и держал полотенце у разбитой губы. Он не был испуган, скорее выглядел вызывающе. Он показал Полу жестом, чтобы тот отпустил друга. И сказал:
-Вот и доехал автобус.
После этой фразы его глаза намокли. Жека наконец-то понял, что не бывает дыма без огня и ослабил напор, дав понять Sexy, что он уже остыл. Оба встали и сели на прежние места. Умрёт стоял в дверях в другую комнату. Оба смотрели на него вопрошающе.
-Наверно и правду говорят, что мысли материальны и всю эту чепуху. Я был в венеричке на Пионерской; анализы сдал на ВИЧ. Они положительны.

-****ишь! - крикнул Жека и кинулся в сторону двери. Пол не успел бы его перехватить, и Жека мог бы опять приложить Умрёт, но в последний момент остановился. Он не сразу, но всё-таки понял суть происходящего. Умрёт уже даже приготовился к удару, закрыв глаза. Потом робко открыл: глаза Жеки смотрели в его с расстояния нескольких сантиметров. Во взгляде уже не было места агрессии. Большую часть их уже занимал вопрос.
-Это правда? - спросил он прищурив глаза.
-Да. Вот результаты. - и Умрёт протянул ему бумажку.
Жека выхватил её и силился читать, но текст расплывался. Пол тихо плакал сидя на своём месте. Жека со злостью отшвырнул в сторону бумажку и что было мочи обнял друга. Он начал плакать навзрыд и просил прощения: просил прощения за то, что ударил его, за то что ноет сейчас, за то что бессилен. Он обнимал его так сильно, что казалось хотел просто вдавить его душу в своё тело. Да, тело умрёт; жаль конечно, но пусть; в его теле можно будет поместиться и двоим. Причём Жека хотел в тот момент самые радостные чувства и моменту отдать другу для переживаний, а самому вылазить во время болезней и т.п. Всё, что он смог сказать в тот момент, это:
-****ый бог! Зачем ты отбираешь самых дорогих нам людей? Для чего играешь с нами?
Пол тоже подошёл и обнял их обоих. Так они простояли некоторое время.

-Хули слёзы то лить. - весь в слезах сказал Умрёт. - Давайте похаваем что ли? Я пока что жив и очень голоден!
Все немного усмехнулись, насколько смогли. Жека наконец-то совместил в голове обе части сказанного.
-Постой! Что ты грузишь: люди живут годами с этим. Какое убьёшь себя? Живи и лечись.
-А смысл?
-Ой заткнись. Иначе опять получишь. Тем более я слышал что в нашей бесплатной медицине часто случаются ошибки. Я бы предложил им такой лозунг – да здравствует бесплатная медицина и доступные кладбища!
Все улыбнулись. Sex со своей стороны добавил:
-Кто делали анализы? Врачи? Да это же больные люди.
-Короче не парь нам мозги! И обещай сейчас нам обоим, что пойдёшь и сдашь кровь ещё раз. Я по телику видел: тётке поставили такой же диагноз, она неделю ходила не спала, уже похоронила себя, дура; а пошла пересдала – и ей ничего не показало. Даже прощения не попросили за ошибку. Короче ты пересдашь этот анализ. Иначе не обессудь.


***


Теперь объект готов. Даже сомневаться не приходится. Он снова обрёл мечту, о которой проговорился у китайца. Раньше Объект хотел сделать мультфильм. По его мнению нет ни одного нормального русского мультфильма, сделанного за последние несколько лет. Клепают лишь это гамнище про богатырей, да Иван да Маша, медведь да каша. Первые полностью переворачивают с ног на голову устоявшиеся привычки и традиции; про вторые даже говорить не захотел. Выбор своих героев он обосновывал тем, что люди не то чтобы не видят глубже – они даже не думают, есть ли что-то глубже. В пошлость и похабность можно облачить философские понятия, которые квазикультурные люди отвергнут на самой первой стадии восприятия. Словом “пошлятина” можно маскировать своё скудоумие лишь при себе подобных. Объект для интереса разослал один из своих так называемых стихов лишь с одной целью – проверить реакцию.

Разослал он этот бред различным знакомым: и друзьям, и знакомым из Москвы, и подруге с Ростова. Никто даже и не попытался ничего там улавливать: некоторые похвалили за пошлость, другие осудили за неё же. Он даже показал мне этот стих. Вот он:
В наше время не хватает всеобщей идеи
Все сонные, суки,  как в царстве Морфея!
Есть лишь одно, что может собрать нас-
Это танцев нихуёвый расколбас!

Ни *** себе как качают басы
Да ладно, нормально играет, не ссы!
Ебашит как надо,
Пляши до упаду!
Возьмись за пенис
Как Джексон Майкл,
Что, засиделся?
Залезла в жопу майка?
Ты дёрни сильнее, и нету делов
Ой, а откуда на ней взялся плов?
Ладно, забей, к нам иди танцевать
А засратую майку швырни на кровать!
Иди к нам в толпу, скачи до упаду!
Свети своим членом, крути своим задом!
Здесь каждый танцует так, как он может-
А тех, кто стремается – зависть аж гложет!
Вот это танцульки, вот это движня!-
Колбасим, не паримся, время ***ня!
Ещё всего только 3 часа ночи
До утра до *** ещё между прочим!
Парни танцуют, мошонки трясуться!
Мелодия кайф, иные аж ссутся!
Даже все клиторы бодро пляшут
Под ритм мощный мелодии нашей!
Спрессованных проблем большие куски,
Образованные временем только от тоски
И живущие в вашей прямой кишке
Скоро отвалятся в сильном прыжке!
Танцуй, пока не увезут на скорой
Эта классная песня – главный враг запору!

Двигайте жопами все кому не лень!
Мы не в союзе,- не поставят трудодень!
Дрыгайся с нами, ты же мужчина
Чтобы не колбаситься должна быть причина,
Нарушение опорно-двигательного аппарата
У вас нет с этим проблем?-
Значит всё ****ато!
Продолжаем танцевать, меситься и тусить
Даже забыл у вас и спросить:
Как песенка в общем? Вам нравится драйв?
***ня, если честно, но дрыгаться вкайф!
Под это жужжание сделал я па
На яйцах аж треснула вдоль скорлупа!
Прыгал и дрыгался как заводной
Пока не въебался в люстру башкой!
Ты это делаешь точно как надо
Залупа светилась от силы разряда?
Да было такое, светила зараза-
Как ночью горят стопаки у Камаза!
Немного помолчу,
Поковыряю в носе пальцем-
А вы разомните слипшиеся яйца!

И это решение всяких проблем
Такие танцульки нравятся всем!
Быкам и рабочим, готам, попсе
Под такую музу колбасятся все!
Давай на танцпол быстро влетай
Свою сраную жопу от дивана отрывай
Разомни хоть немного затёкшие кости
Хуля ты расселся, не хватает злости!
Танцуй вместе с нами будь ты инженер,
Министр, бомжара, да хоть даже хер.
Давай сука, двигайся, ножку сюда!
Ну куда ты блять встал, слепая ****а!
Тут кто-то уже на пол наблевал,
А ты после этого брэйк танцевал!
Пойди, отряхни от закуски свой торс,
Успокойся морально, попей вкусный морс,
Пора бы заканчивать,- ноги устали,
Если кто не понял этой песни морали,
Я всё объясню, не тревожьте мозги
Скажу очень тихо, кругом ведь враги!
Когда мы танцуем нам на всё по ***-
Не важно, что в жизни: хорошо или плохо.
Так что давай, продолжай танцевать!-
Колбасимся люди, в нос нас ****ь!

Эта вещь разбита на вступление и три части, которые он впоследствии спел под “Diesel Power” группы Prodidgy. Как мне говорил Объект, главная строка там – В наше время не хватает всеобщей идеи. И дальше по тексту. В мультике он хотел воплотить многие идеи, которые не давали ему успокоиться и начать просто воспринимать этот мир проще: с минимальным количеством налётов и фильтров. Мошонка с ***м как супер герои должны были показать аллегорию – хуй нам только и поможет. У объекта даже были пару файлов в ворде с задумками, которым так и не представилось возможности воплотиться. Что-то типа американских мультов, но много жёстче и глубже.

Меня уже даже начали ругать сверху из-за отсрочки главного мероприятия, вокруг которого мы тут скакали столько лет. Но я заверил, что объект хоть и много болтает, но практически не балаболит. Если бы можно было создать команду из подобных людей, я бы стал президентом какой-нибудь банановой республики и спокойно положился бы на них. Конечно, отсрочка это не есть хорошо, этим самым мы подставляем наших политиков, но разве они никого никогда не поставляли?
В две тысячи восьмом на концерте объект мало пил алкоголя из-за боязни, что снова схватят его почки. За три месяца он потерял брата и испытал одну из самых сильных физических болей. Можете утверждать что угодно, но такое не проходит бесследно. На каждом из вас можно было бы провернуть...не важно.

В то утро он готовился пойти на собеседование, чтобы ехать на вахту в Ярославль. Встал, справил малую нужду, включил чайник и пошёл поваляться ещё несколько минут. Тут его схватил такой приступ, что он, как он мне потом рассказывал позже, захотел отрезать свой левый бок и откинуть его подальше от себя. Ему казалось это доставит всё-равно меньшую боль, чем была на тот момент. Как уж он крутился на сковородке, пытаясь найти положение тела, при котором боль ещё хоть как-то можно было терпеть. Скорая ехала нереально долго, как это обычно и бывает. Когда в квартиру зашла медсестра, он уже еле сдерживал крики. Вместо того, чтобы дать обезболивающее, она начала мять его левый бок. Он не вытерпел и уже матом заорал на неё – коли, блять! коли, я уже терпеть не могу. Только после этого она неторопливо достала шприц и вколола обезболивающего. Какое же пришло наслаждение, когда всего-лишь отступила боль. Хоть его и не хотели везти в больницу, его мать настояла и их обоих взяли на борт бело-красной Газели. В больнице молодой врач ласково ударил его по левому боку и тот просто рухнул на пол кабинета. Его перевели на третий этаж того же здания; в урологию.

В палате, предназначенной на шестерых на тот момент было трое. Объект прибыл четвёртым. На ночь остались только трое, один парень лежал на дневном. В первый же вечер, он попал на такую сцену: восьмидесяти летний дед из соседней палаты, видимо уже действуя маразматически, принял одного из обитателя палаты за врача; а тот в свою очередь не стал отказываться от предложенной должности, он лежал на кровати и давал деду советы по его лечению, и всячески успокаивал его. У деда на мошонке вскочила водянка размеров в полторы мошонки, и он то и дело ходил и донимал всех с ней. Саша(горе-врач) лежал на кровати, выставив напоказ большую дырку на носке. Он уже устал стоя объяснять деду процесс его выздоровления. Тут подошёл Вова(другой обитатель палаты) и громко сказал деду – дед, не переживай, мы твои яйца отрежем; тебе в них надобности всё равно нет уже, а мы с лучком их обжарим и нормально получится. Дед опешил и спросил – а это не больно? Больно? - усмехаясь повторил Вова, - всем бычкам так делают, пойди у них спроси, больно ли это; да ничего не больно, йодом только помажем потом и всё. Объект никак не ожидал увидеть такую сцену; он спросил – зачем ты так издеваешься над дедом? На что тот ответил, что он запарил уже шастать тут и вопросами всех мучить.

В ту же ночь медсестра забежала в палату в час после полуночи и ругала больных. Объект всё никак не мог вспомнить имя пугала из “Волшебника Изумрудного города”, и всё спрашивал у мужиков. Саша сразу сдался, а Вова лишь повторял – Санька. Объект смеялся и говорил, да не, я серьёзно: такой из соломы и без мозгов. “Ну да, Санька!” - смеясь повторял Вова. Как ни странно, Объект нахождение в больнице воспринял как нечто весёлое и интересное, хотя и боли было достаточно.

Вова начал ухлёстывать за болезненной матерью одиночкой из соседней палаты, которой было меньше сорока лет. Ей на той неделе вырезали почку и Вова всё подшучивал над ней: “Лен, у тебя наверно дома есть нечего было? А тут ты почку вырезала и дочке отдала; сытный наверно супец получился.” Лена была не в восторге от таких шуток, но особо не протестовала, она больше была увлечена процессом выздоровления после операции.
Позже в палату поступил бывший председатель какого-то местного колхоза. Он зацепился ещё с советских времён, и до сих пор сидел высоко. Ему разрезали прямую кишку и через неё добрались до простаты, которая в его шестьдесят с небольшим стала активно гнить. Когда он очнулся от операции и ему позвонил по телефону друг, то он ответил никак иначе: жопу мне порвали, здорова! В тот день он не мог самостоятельно мочиться, поэтому пришла молодая, но совершенно без комплексов медсестра, и без перчаток вставила в его член катетер. В одной руке она держала трубку катетера, а в другой специальную ёмкость, которую наполнила мочой по самые края. Саша вызвался помочь ей вылить содержимое в раковину, пока она не могла отойти от пациента. Вова крикнул ему: Саш, отпей – не донесёшь ведь; тем более пока свежак!


***

 Что там с Умрёт? Я его в последнее время стараюсь особо не трогать. Не понятно до чего мы так можем с ним договориться.
-У него завтра будут готовы результаты.
-Странная ситуация: я и проклинаю бога и в то же время молюсь ему. Как же хочется, чтобы это оказалось ошибкой.
-Я тоже этого хочу.
-Помнишь я в больнице с камнем в почке лежал? Так вот я это от переживаний; правда получилось косвенно. Как-то ночью не мог уснуть: всё ворочался, крутился – не идёт сон. И тут меня как прошибло. Я каждый раз перед сном говорю про себя одну и ту же фразу: “вечного блаженства братишке”; ну и потом иногда добавляю: “и всем, кто уже покинул нас”; иногда нет. В ту ночь мне показалось, что нет ничего кроме комнаты. Есть комната, я в ней и больше ничего – пустой космос. Мне было настолько одиноко и настолько я себя почувствовал слабым, беспомощным, беззащитным. Как будто вся вселенная наклонилась перед моей кроватью с ехидной ухмылкой; как будто говорила мне – ты один; ты всегда один. Я встал и пошёл на балкон, там сел на корточки и опёрся спиной о бортик. Сидел там и плакал; тихо так плакал и осознавал, что ничего не в силах изменить. Тогда и застудил почку. Судьба как бы сказала: хочешь быть слабым? - получай! И я получил. Зря мы себя постоянно жалеем. Поэтому мне и его жалеть не хочется. Я терпеть не могу, когда меня жалеют. Когда люди тебя обзывают, унижают, то они хотят проверить, на что ты способен. Те же, кто жалеет – уже изначально считает тебя последним говном. К жалости у меня сразу как антидот начинает вырабатываться ненависть к человеку, который меня жалеет.

-Трудно ему. В любом случае.
-Завтра пойду к нему. Я хочу быть с ним в такой день.
-Он в Новом у Романа. Так что всё равно приедет только к вечеру. Я в последнее время начал замечать странные вещи. То есть самые простые.
-Добро пожаловать. Мы тебя заждались. Что ты там заметил?
-Сейчас крутят рекламу стирального порошка. Тётка, что снималась в “Интердевочке” гуляет с собакой зимой: везде сплошной снег; чистота. Тут собака прыгает на неё и засирает её белую куртку. Ну какого? Нигде же грязи нет.

-А кому она нужна? Грязь. Все увидели знакомое лицо, название порошка крупными буквами было написано? - было! И нечего куда-то там глубже лезть. Теперь ты Целый, ха-ха. Не знаю почему вспомнил именно сейчас. Как-то я шёл по Москве: недалеко от Мневников; по дворам; и вдруг вспомнил, что брату на следующий день сорок дней. Так стало грустно: то я надеялся, что он рядом был: терпел вонищу куревом в общаге, смотрел на сварку на заводе, стоял рядом, когда я привёз ему из Москвы сувенир на могилу. Это была полусферическая херня с водой и типа снегом внутри. Он так сильно хотел приехать ко мне в Москву. Получилось же, что я привёз Москву к нему. Тётка была на могилке спустя неделю – Москва ещё стояла. Мы даже удивились если честно, всё меньше святого остаётся в людях. Как же я его любил... Иди сюда, дружище, обниму тебя. Я и вас люблю как родных.
-Мы тоже тебя любим, друг. Это я за обоих сказать могу. Он хоть и ведёт себя как говно, но когда ты в Москве был, мы тут бухали во дворе и он сказал, что любит тебя.
-Знаю. Ладно. Будь здоров; я пойду. Димке привет.

***

Жека шёл из института по улице Ленина. На площади Победы он зашёл в универмаг. В тот самый, куда они когда-то заходили втроём. Sex и Умрёт вели себя так вызывающе, что продавщица просто выгнала всех троих из магазина. Жека не особо ладил со своими нынешними одногруппниками, они в основной массе были на три года младше его. Тем более он стал менее коммуникабельным после августа восьмого года. В институте он в основном тогда читал один за другим романы Достоевского, а его одногруппники играли в карты по блютусу. Хотя попадались и исключения. Как то он перекладывал вещи из пакета и один парень увидел книгу “Подросток”. Сказал, что читал “Бесов”, но не советует их читать, потому как там плохо о России написано. Другой, еврейчик начал говорить про Паланика, как у него в какой-то книге у человека говно полезло через рот. Не любил Жека это место – Южно-Российский Государственный Технический Университет. Поэтому каждый день после окончания пар, а чаще и не досидев их, бежал оттуда.

На втором этаже универмага он заметил симпатичную девушку: зелёные глаза, тёмные кудрявые волосы, пухлые губы; рост у неё был выше среднего и при всём этом очень спортивная фигурка(с небольшими сисечками). Одета она была по-спортивному. Жека большое значение уделял жопе, и она была у неё что надо. От неё повеяло какой-то доброжелательностью; такое бывает. Они несколько раз пересекались взглядами, причём обходя магазин с разных сторон, несколько раз столкнулись друг с другом. В конце концов Жека подошёл к ней, когда она разглядывала телефоны и сказал – это плохой телефон, я не советую его покупать, даже наоборот – советую воздержаться от его покупки. И что у него есть хороший друг, который когда-то работал в салоне связи и они подружились, когда он тоже смотрел на плохой телефон. Друг подошёл и сказал, что это говно, а не телефон. Жека тогда опешил от такой честности, с тех пор он дружил с Артёмом несколько лет, и был на его свадьбе с другом Умрёт. За день до свадьбы Жека и Sex бухали у лучшего друга дома, и Жека сказал, что завтра свадьба у его друга. Умрёт сказал, что вот-вот должен подойти его друг? который тоже завтра идёт на свадьбу. Целый сказал, что было бы забавно, если это одна и та же свадьба. Смешнее всего оказался факт, что этот друг пришёл с бывшим одноклассником Жеки; свадьба была одна. Вот такая деревня Волгодонск.

Она охотно пошла на контакт. Они начали разговаривать о писателях. Оказалось, что она тоже любила читать, но авторов посовременнее. Девушка призналась, что на тот момент читала “Майн Кампф”. Он не мог пропустить такое. Жека сам хотел прочитать эту книгу, и даже искал её по магазинам. В одном из них продавец сказал – молодой человек, ветераны ещё живы, а вы... В городской библиотеке на него посмотрели так, что пришлось чуть ли не выбегать на улицу.
Имя её было – Мария. Жека подшутил насчёт его оригинальности и редкости. В тот момент он понял, что надо идти ва-банк. В Москве он привык спокойно относиться к девушкам. Пошлёт – ну и ладно. Он сказал, что искал её много лет, и что у него огромный диван. Спустя двадцать минут они купались в душе его квартиры. Жека страстно целовал её и при этом жадно массировал ейную жопу. Она намылила его член и яйца, и подвела его ближе к душу, чтобы смыть пену. После она села на корточки и неторопливо начала целовать головку члена; она не глотала его глубоко, но энергично работала языком. Жека помог подняться ей на ноги и они долго целовались.

Наскоро вытеревшись полотенцем, они пошли в спальню. А там уже был разложен диван; на нём была только простыня. Жека лёг на спину, Маша села в его ногах и продолжила делать минет. Вдруг из её сумки зазвонил телефон, она перекинулась через подлокотник и взяла с пола сумку. Телефон продолжал звонить. Он достала его и тихо сказала “мама”. Пока она сидя говорила с мамой, Жека подобрался поближе и играл пальцами с её губками. Давно он не занимался с девушкой любовью, всё чаще это был трах. Она отвечала на вопросы мамы и в её голосе была слегка уловима нотка удовольствия. Его это заводило ещё больше. Положив трубку, она сказала: “знала бы мама, чем сейчас занимается её дочурка”; усмехнулась и начала жадно сосать член. Жека приподнялся на локти и упёршись на правый, левой рукой гладил её твёрдый сосок.

После он приподнялся, положил Машу на спину, а сам залез головой между её смуглых ног; оказалось, что она недавно была в Египте. Ему очень понравилась её писяся: она была бордового цвета; губки на ней слегка висели, он прикусывал и оттягивал их своим губами, после чего начинал лизать языком промеж них. Иногда он резко дёргал языком вверх, сразу же чувствовал твёрдый клитор, а Маша в этот момент аж прогиналась и начинала извиваться; даже умоляла ослабить напор. Она потекла – было пора. Он предложил ей позу “наездница” и мигом шмыгнул под неё. Она аккуратно села сверху на член, губки были мокрыми, что  свидетельствовало, о её возбуждении. Маша оказалась не сильно тугой, и это понравилось Жеке. Он не хотел кончить за полторы минуты. Она закрывала его лицо своими волосами, которые во время секса старалась убирать за спину; Жека поддерживал её под попку обеими руками; иногда приподнимался и целовал её грудь. Когда он понял, что скоро вот-вот, предложил поменять позу. Она слезла и он заметил, что у него на лобке остался её сок, из неё текла любовь.

Маша легла на спину, он поднял её ноги и поставил ступни себе на грудь; при этом без помощи руки вошёл в неё твёрдым членом. Она улыбнулась, мимикой шутливо показав – какой молодец. Жека тоже улыбнулся в ответ. Он держал её ноги за бёдра близко к телу и ритмично подтягивал её к себе; потом снял ноги с груди и раздвинул их: так её стало видно всю. Жека вытащил член, погладил головкой по её половым губкам, нежно постукал ей о клитор и снова проник. Было так хорошо, что временами он закрывал глаза. Вскоре она начала не попадать в ритм, губы её начали сильнее зажимать, Маша задерживала дыхание, на несколько секунд её влагалище стало очень тугим и члену труднее было двигаться внутри; она впилась ногтями в спину Жеки во время нахлынувшего наслаждения и негромко застонала. Она моментально стала мокрее, после чего даже слегка хихикнула. Было понятно, что Маша всё. Она даже слегка засмущалась. Жека уже перестал представлять про себя маршруты автобусов, плохое качество дорог и подобную дребедень, и всецело отдался кайфу. Примерно через минуту он резко высунул из неё и брызнул. Предполагалось кончить ей на живот, но струя стрельнула так сильно, что сперма попала ей на лоб и даже волосы. Слегка отойдя от оргазма, он начал громко ржать. Маша была слегка недовольна. Жека извинился и принёс полотенце. Вытирая сперму со лба он ещё раз хихикнул, после чего поцеловал её в губы. Они обнялись и лежали так долго. Оба были красные, довольные и горячие.

Мать Жеки была в гостях у сестры. Поэтому хата была свободна. Они ещё раз пошли освежились в душе и снова занялись любовью, но уже на кресле в зале. Весь вечер они наслаждались друг другом. Позже они пили чай и смотрели телевизор. И тут он увидел на экране больницу. У него даже голова закружилась. Жека подскочил и крикнул, чтобы Маша одевалась. Он проклинал себя, на глазах выступили слёзы. Он бегал по квартире и пытался как можно быстрее одеться. Потом схватил телефон и начал звонить. Ему было очень стыдно, стыдно до невозможности. И тут он услышал вместо гудков отрывок песни Noise MC. Певец скулил: “Я никогда-а уже-е, я никогда уже-е...” У Жеки даже дыхание перехватило, он сорвал с вешалки куртку, напялил кроссовки и выбежал из дома, кинув Маше ключи.
-Закроешь. Я потом позвоню!

Путь был неблизкий. Жека бежал и ревел. Он даже забыл, что результат мог быть отрицательным. Он бежал изо всех сил, при этом всё время пытался дозвониться. Ответа не было. У него в голове всплыло: “раз...два... я решил себя убить!”
Он по-звериному заревел и упал, споткнувшись через бордюр, которого не заметил. Ободрал ладони, уронил телефон, который разлетелся на переднюю часть, крышку и аккумулятор; быстро поднялся взял запчасти телефона и кинул их в карман. Когда бежал через парк, открылось второе дыхание, дыхалка ровно и чётко начала работать, он как-будто сдавал кросс; эмоции попритихли. Единственное, что он хотел – так это побыстрее добраться до дома, где жил Умрёт. Вот уже и школа мелькнула за спиной, вот и аллея позади. Он подбежал к подъезду и начал бить ногой в дверь. “Откройте, ****и!” - кричал он и бил ногой - “Суки!”. Он опять начал плакать, уже от беспомощности. Из окна второго этажа высунулся здоровый мужик и крикнул: “Я тебе ****ы щас дам! Чё разорался!” “Да дашь, дашь!” - умоляющим тоном закричал Жека. “Дашь потом! А сейчас открой дверь мужик, ну пожалуйста. У меня друг Умрёт!” Мужик быстро скинул ему ключи, не сказав ни слова. Когда Жека пробегал второй этаж, то кинул ключи в руки вышедшему в подъезд мужику и истерически крикнул: “спасибо!”.

Он бежал через три ступеньки. Шестой этаж оказался как третий, он добежал до двери под номером “100” и сильно застучал в неё. Подумал даже выбить дверь, но опомнившись, передумал. Он не прекращал стучать. И тут дверь открыл заспанный друг. Жека просто влетел в его прихожую с криком: “живой! живой сука!” Он засмеялся и сильно обнял друга. Слёзы как будто сами по себе текли по его щекам. “Ты что трубку не брал, пидарас?” спросил Жека не ослабляя объятия. Умрёт стоял опешивший, входную дверь так никто ещё и не закрыл. Сначала Умрёт просто стоял опустив руки вниз, потом тоже обнял Жеку, но не так сильно, без фанатизма. Он сказал, что спал; что у Романа поспать за предыдущую ночь не получилось, и он отключился; мобила стояла на режиме “Без звука”.
Анализы к сожалению оказались верными, но что-то перевернулось в Умрёт. Он ожил. Умрёт впервые понял, насколько дорог другим людям. Впереди намечались годы борьбы; но он поверил в себя. Умрёт жив и до сих пор.


***

-Игорёк! Как ты? Рад. Понимаю, работаешь. Заходи.
-Здарова! Ты что? А мы соскучились по тебе. Джеф и Алекс привет передавали.
-В *** их обоих, ну ладно. Зачем пиво принёс? Бухнёшь? Не, я не буду. Антибиотики пью сейчас, чёто меня высыпало как тинейджера, вот решил почиститься. Пиво лучше в стакан наливай. Я в долларовом наконец-то купил. А то помнишь как мы водку пили с чайных кружек? Хотя водку опять не с чего пить. Ну да ладно. Попивай пивко, потарахтим. Скажи честно, ты считаешь меня ****утым?

-Да я наоборот считаю, что ты единственный нормальный человек, которого я встретил за последние несколько лет. Джеф достал: вечно в отрубе с утра от своих колёс.
-Ничего, он на верном пути. Это какая-то программа штата. Ему выдают заменитель героина, за это он проходит драг-тест каждые две недели, или чаще даже. До того как ты пришёл к нам работать, он попал в больницу с заражением, ему чуть левую руку по локоть не ампутировали, насилу вычистили. Джеф...он неплохой. У него судьба непростая. Когда Виргис позвонил его родителям, чтобы они забрали его на юг, домой; то в ответ услышал – зачем он нам нужен? это его дела, ему всё-таки двадцать семь уже. Джеф честнее Алекса. Я когда попал к ним работать, то наверно первую неделю ни разу не видел у Джефа глаз. Сплошная серая мутная пелена. Как-то мы вместе возвращались из Нью-Джерси, было поздно и мы зашли в Вэндис жрачки купить. Он тогда повернулся и спросил, что буду заказывать; а я не мог оторваться от его глаз – они были такие ясные, синие-синие. Мне его тогда жаль почему-то стало. Джеф тогда покупал у какого-то деда морфий в таблетках. У старика был рак, и ему в аптеке по рецепту полагалось.
-Виргис заебал с деньгами.

-Привыкай этот пидарас должен всем в Норд-Исте. Что скажу про него: никогда не встречал человека, с которым было бы так хорошо работать; он сам вкалывает как дурной; не орёт никогда – мне это важно. Когда на меня орут, то я посылаю и продолжаю делать также, или просто ухожу. Когда же дело доходит до денег – Виргис хуже самой последней крысы. И самое интересное, ведь он знает, что люди у него не *** пинают на работе: я временами удивлялся его умению быть гандоном; у многих бы не получилось. Он хороший психолог, я за ним год наблюдал; Линвидас нет: тот тупее и проще в разы, но тоже хитрый. Аккуратней Игорёк, ну и компашку ты нашёл себе для работы. Почему же русскоговорящие в Америке становятся такими козлами? Не все конечно. Но я работал у двух крышников, не знаю кто и хуже. Тот был дурачок: бегает, кричит чего-то, я устал отшучиваться от него, пару раз даже послал. Как он доставал, вечно торопил; а сам приедет, пять минут покажет как работать и то успеет какую-нибудь херню отчубучить. Я ему честно говорил – Лёша, не нужна мне такая работа. Пашешь, пашешь, а этот парняга деньги в казино в Атлантик Сити спустит и ходит потом на вопрос о деньгах умничает. Я сказал ему – будешь задерживать, уйду и всё. Русский он, из Гродно. Ты хотя бы к нему не попал.
-Ну да. Я чёто слышал.

-Когда ушёл от него, он мне должен был баксов семьсот примерно. Я ему звоню дня через два и спокойно говорю, что предупреждал: всё по-честному. Ну он так дипломатично мне говорит – мол, да, давай разойдёмся по-хорошему, звони через две недели, я посчитаю, что должен тебе и отдам деньги. Возвращаюсь из Чикаго, денег за хату заплатить нет. Звоню; он на повышенных тонах сразу – ты меня кинул, ничего я тебе не дам. Я засмеялся даже и говорю – а ты помнишь, что обещал? Ничего говорит не обещал и трубку повесил. Молодец он, так бы скучнее стало. Так забавляют такие люди, которые думают, что им всё сойдёт. Смех берёт.
-А что ты ему сделал?
-В газету насрал и поджёг у двери. Шучу. Ничего я ему не сделал; он сам себя накажет ещё. А с Виргисом было одно удовольствие работать, он меня брал, когда надо было вдвоём работать: Джеф вечно где-то витает, у Алекса руки из жопы растут. С Линвидасом тоже работать любил, он как робот; ты видел как он по лестнице на крышу тележку поднимал в одной руке? Нет? ****ый терминатор. Он разговаривает меньше Виргиса, а я люблю думать во время тупой физической работы. Это ещё с Москвы привычка; весь день тогда был в моём распоряжении. Даже рад был, что меня поставили болгаркой зачищать...фак! забыл как назывались те штуки. Неважно. Очки, наушники с звукоизоляцией – и до обеда, знай только диски меняй. Просто и время так быстрее шло; как только нечего зачищать – я иду, ворую у москалей арматуру и гну из неё на прессе петли. Поймать меня в цехе неработающим было невозможно; начальник как ни идёт – делаю что-нибудь; постоянно. Просто я переносить не мог цеховой скуки.

-Я так же в Англии когда на складе работал, ***к-хуяк – домой уже. Я тут Пелевина книгу прочитал, Империя В.
-А я думал, что это Империя 5 римская.
-Хрен знает. Могу тебе дать, нормальная книга.
-Не, у меня Киндл забит на год вперёд. Канта сейчас дрочу, критику чистого разума – ну и бредятина. Бывает читаю страниц пять и раз так, знакомое слово встретил, или понял кусочек, столько радости сразу. Брошу наверно.
-Что посоветуешь?
-“Майн Кампф”. Нормальная тема. Правда на два раза разбил, а так нудновато было; сразу.
-А Виргис да, такой тип. Он мне иногда звонит вечером, спрашивает как там деньги, есть ли? Ведь знаю на сто процентов, что не даст, но поддерживает кажущуюся заботу.
-Он по образованию ветеринар, так что отлично знает нас зверей. У него дед русским был что ли. У него и фамилия хохляцкая – Лапейка. Сто пудово там была Лапейко. Он мне бухой рассказывал, что у него могла быть ещё более русская фамилмя – Краснов, или типа. Тот Ларионов, этот Лапейка. Мне литовец один говорил, что у них все имена на “с” заканчиваются, фамилии тоже вроде.

-Наверно.
-Как с коксом?
-Завязал. Мы же уезжали работать в деревню, а где его там брать? Да и хочу не употреблять уже, после него мир так тускл. Ну его нахуй.
-Ага. И нос болит. Ты хоть и предупреждал, что будет никайф, но я всё равно обалдел: три дня кровью сморкался и нос горел, и чесался.
-Так чем ты сейчас занимаешься?
-Да так, готовлюсь морально к одному перфомансу. Про меня один чувак сказал в Москве, что я ещё повеселю этот мир. Вот задумал снять фильмец на фотик; поеду в центр – придумаю что-нибудь.
-Ну удачи, мне всегда казалось, что ты творческий парняга.

-В точку. Мне иногда кажется, что есть аналогия Москвы и штатов. Все прут и туда и сюда. Америка – это как большая Москва. Там в метро, когда бы ты не ехал: утром, днём, ночью: всегда полно узбеков, таджиков и иже с ними. Не бывает, чтобы в вагоне с тобой не ехал ни один. Странное дело получается, они за десять тыщ рублёв готовы пахать, как мы за тридцатку не стали бы. Странность даже не в этом; удивляет как им в их отсталой, с точки зрения русских новостей стране, удаётся жить на эти копейки? Нонсенс. С десятого года им вообще открыли ворота в третий Рим, упростив регистрации, разрешения на работу и прочую бюрократическую чушь. Работайте, точнее ебашьте, господа узбеки.
-Согласен. Мы тут так же. Бедные местные американские крышники; им же всю малину перебили выходцы из бывшего союза. Ведь тут индусы в основном на заправках, причём Лукойл; китайцы в ресторанах; ну а мы на стройке. Почти все украинцы, русские, белорусы и литовцы – это крыши, внутренняя отделка, штукатурка и так далее.

-Я до штатов только в Москве встречал болезненно жирных людей; но тут их тьма. Такие, что отвернуться хочется, как увидишь. Знаешь, что я заметил? Всё равно от друзей отдаляешься. Я тут уже полтора года. Нам и поговорить уже не о чем особо. Но всё равно они друзья. Друзья – это не те, кто всегда с тобой. Это те, кто приходит когда это действительно нужно; те, к кому тебя тянет по прошествии разлуки. Смерть обрубает все последующие встречи. Они моделируются уже на построении собственных, субъективных иллюзий, представлений, а не так, как они бы просто произошли. Это не срок для того, чтобы успеть соскучиться. Это бесконечность. Стена. Абсолютно точно разделяющая тебя и ушедшего человека. Даже будучи обиженными на него, со временем понимаешь, что горечь от его обиды проходит, исчезает вовсе. И человека хочется видеть снова.
 Осознание необратимого не всегда берёт верх над разумом, бывают минуты заблуждения, когда просто напросто забываешь произошедшие факты, и думаешь не с частицей бы, а как о простой будущей встрече. И ещё горчее возвращаться к действительности после этих мгновений забытия. Начинаешь себя винить за то, что как ты, материальный человек, и так просто забываешь самый что ни на есть материализм пребывания людей на земле. Но нет, никто не властен перебороть это. Сделать шаг назад после точки невозвращения. И человек, даже если сильно захочет, ничего уже не изменит. Нельзя подумать: хватит! пора бы уже и вернуться, сколько можно быть там? Разве там не скучно без нас? Без тех, кто не верит; кто так просто и радостно подвергается самообману. Тех, кто ждёт…
 
-А ты точно антибиотики пьёшь? Это ты с непривычки. Я уже несколько лет катался по Европе, а когда возвращался домой, то один там почти никого из друзей не заставал. Не принято сейчас там дома сидеть. И ты ещё увидишься со своими.
-Увижусь. Гораздо позже. И то, если нам не врут.
-Ладно, Жека. Пойду. Может Виргису привет от тебя передать?
-Сам справлюсь. Будь здоров.


***


Больше двух лет прошло с тех пор как Жека последний раз занимался английским языком. В апреле собеседование, а он помнит только “fuck you!” и ещё пару неологизмов. Помог кореш, который откопал в недрах интернета курсы по английскому языку для начинающих. Шесть альбомов какого-то преподавателя с незвучной фамилией Драгункин. Делать было нечего, пришлось учить: Драгункин, Карлин и “Клиника”. Вот его учителя. Оказалось, что американское произношение и рядом не валялось с тем занюханным бритиш инглишем, что он учил в школе, и позднее в институте. Две последние недели перед посольством Жека уделял английскому процентов семьдесят свободного времени. Временами уже блевать хотелось от разговоров на международном языке. Он слушал их на плеере по пути в институт, часто внутри него, и везде где уровень шума позволял расслышать речь в закрытых наушниках, которые он купил на следующий день после дня рождения Жорика; во время жёстких отходняков.

На тридцатилетие Жорика было весело: Петя, Жека, Жорик и ещё один кореш выпили литр водки и закрылись в комнате, где был размещён самодельный тренажёрный зал. Петя достал пакет травы. Жеку удивил её цвет(какой-то серо-бордовый), но он ничего не сказал. Забили первую крышку и дали Жеке, он сделал очень хороший вдох, на что пацаны сказали – ну ты взорвал! Ему показалось, что они пошутили, то есть он мало пыхнул. Не теряя ни секунды он добил содержимое крышки. Все удивлённо посмотрели на него. В их глазах выражался небольшой испуг.
-Жека, ну ты дал. Там надо было вдохнуть чуть-чуть. Эта крышка на нас всех была, ну минимум на троих. - и усмехаясь и сожалея сказал Петя.
Жорик и Петя сидели на кровати напротив, Жека же сидел с Лёхой. Лёха придвинулся к нему и сказал:
-Тебе хана. Это спайс.

Жека не знал что такое спайс, но уже начал понимать, что опасения друзей были не напрасны. Всё вокруг него мгновенно закрутилось и превратилось в одну сплошную жижу. Весь мир как будто тёк мимо, Жека только и смог что вцепиться пальцами обеих рук в железную сетку кровати, поэтому ему казалось, что только он не тёк по течению, но чувствовал трение всего остального о бока. Пацаны покурили и спросили его:
-Будешь смотреть “Камеди клаб”? Начнётся скоро.
Жека попытался сказать: “нет”, но после нескольких попыток оставил эту затею и просто отрицательно завращал головой. Пацаны заржали. Они спросили, нормально ли он себя чувствует? Он снова вертел головой. Объяснить ничего не получалось. Они оставили его и сели недалеко смотреть телик. Им было в самый раз. Состояние Жеки поменялось, теперь он был на все сто уверен, что он на кровати крутится как на вертеле, а вокруг сплошной розовый кефир. Причём дышать он не мешал, но был весьма густой и чрезмерно розовый. От этих кульбитов он не выдержал и рвота сильной струёй ударила в  линолеум пола. Лёха только и успел произнести:
-Казус. Произошёл казус.

Жека сидел с открытым ртом; остатки блевоты вытекали из него, но уже без напора. Параллельно он как-то умудрялся ещё и ржать. Чем очень позабавил пацанов.
-Ты смотри: он блюёт и ржёт, ха-ха. - засмеялся Петя. - Жека, ты только не поперхнись. Перестань ржать. Блять, как же это смешно!
Жека ничего не мог сказать. Принесли ведро, а пол посыпали хлоркой.
-Ты если ещё рыгать будешь – то в ведро, чтобы меньше убирать. - сказал Жорик. Он сел рядом и из бутылки начал поливать лицо Жеки, и давать ему слабые пощёчины. И при этом говорил:
-Открой глаза! Это пройдёт. Сосредоточься. Открой глаза и посмотри на плакат, сфокусируй внимание и всё это быстро пройдёт. Ты сам в себя уходишь, вот тебя и ебашит. Вернись к нам; откройся. Хватит грузиться.

Жека на это реагировал, открывал глаза, тупо смотрел на друга, но не мог долго удержать веки раскрытыми. Ему немного полегчало. Петя спросил – будешь Камеди смотреть? Жека снова отрицательно покачал головой и всё, чем ему смогли помочь, так это уложили его спать на той самой кровати, которая ещё час назад была кефирным вертелом. Очнулся он в три часа ночи. Отнёс ведро; помыл заблёванные собой же тапки. Вернулся в комнату и помыл полы. Он чувствовал себя очень бодро, как будто и не умирал, молясь всем богам чтобы отпустило, всего несколько часов перед этим. Он убрал комнату и снова лёг спать. В пять утра пришёл Жорик, чтобы проверить друга. Убедившись что всё в порядке, ушёл досыпать. В шесть заглянул Петя, с той же целью. Жека уже встал и Петя только сказал ему – ну ты нас вчера и повеселил; и напугал, братишка. Посоветовал на будущее быть аккуратнее с такими вещами. Впереди Жеку тогда ждал последний рабочий день, после которого он ещё неделю каждый день гулял по Москве перед тем как поехать домой. Несмотря на отходняк, он тогда купил хорошие немецкие наушники, которые были с ним почти два года, до самого вылета в Америку.

Когда он ехал на автобусе в посольство, то опять слушал учителя. Благо наушники были закрытого типа и максимально ограждали от выкриков героев тех дешёвых сериалов, которые крутят в автобусах дальнего следования, совсем не заботясь о психическом здравии пассажиров. В салоне сидела мелкая симпатичная девчонка. Мелкая она была ростом, по возрасту же была явно за двадцать. Жека увидел у неё в руках словарь английских слов и подумал, что она тоже едет на собеседование. На стоянке в Воронежской области он подошёл к ней и сказал – Do rest! Она сначала не поняла и переспросила. Девушка не особо ожидала услышать английскую речь от тех, с кем ехала. Они разговорились. Оказалось, что она учится на переводчицу и у неё в Москве живёт друг, к которому она, собственно и едет в гости.

Автобус остановился возле станции метро “Красногвардейская” в районе семи утра. Московское утро бодрит каждый раз, когда сходишь со ступеней тёплого автобуса на не особо гостеприимную почву столицы. Жека замёрз и на этот раз. “Какой дурак сделал столицу в таких северных широтах?” - подумал он про себя. Жека сел на метро и доехал до станции “Баррикажная”. Выйдя на поверхность, он понял, что вот-вот уссытся. Платные туалеты ещё не были открыты, и он облегчился прямо за зданием выхода. Впереди возвышалась сталинская высотка. Великолепное здание. До собеседования было ещё почти четыре часа и он пошёл бродить по округе: прошёл мимо станции Маяковской. По пути с плакатов улыбался Тиль Швайгер со своим новым фильмом “Красавчик”. Жека дошёл до Тверской, завернул на неё и дошёл до Макдака. Там он сладко посрал, хорошо умылся и почистил зубы. Выйдя из туалета, купил себе завтрак, ещё раз достал все документы и перепроверил их; посидел отдохнул около часа и двинул в путь. Опять оказался возле высотки и сел на лавочку в небольшеньком скверике у её подножия. Он думал о том, что событие, к которому он шёл последние полгода решится именно сегодня. Некоторые оформили страховки на случай отказа в посольстве. Он не оформлял. Был слишком уверен, что пройдёт. Вернее даже не был уверен – просто знал.

Он нашёл свою группу и ждал очереди на вход в посольство. Соседнее здание оказалось музеем Шаляпина. Посмотрев на крышу музея он увидел, что из-за него выглядывает звезда с пика высотки. “Ну, поможешь ты мне или нет?” - спросил Жека мысленно у звезды. На входе стоял милиционер, который проверил паспорта и пустил всех дальше. Дальше был охранник с металлоискателем, и всё это ещё даже до входа внутрь. Жека подумал, что охранники уже американцы. Он был в зеркальных очках, которые обычно прятали его глаза при поездках в метро. Охранник сказал ему – сделай лицо попроще. На что Жека заулыбался. Для тех кто ни разу не был в посольстве США в Москве: внутри создаётся очень не комфортная обстановка: стены покрашены в красный цвет; везде холодно, повсеместно гудят кондиционеры, воздух с них дует так сильно, что постоянно хочется в туалет по малой нужде. Причём туалет находится только лишь в третьем или четвёртом после входа зале. Всего очередей порядка семи-восьми; в некоторых люди стоят как бараны в одном из провинциальных ЖЭКов при замене паспортов; в иных сидят; но все очереди имеют одну общую черту – какое-нибудь неудобство, что-то, что заставляет чувствовать себя не комфортно. Всё сделано так, что нервозность обязательно проявит себя круге на пятом, не позже. Кто-нибудь встанет и начнёт кричать – я хотел сделать гадость, у меня были плохие замыслы, когда я входил сюда, пожалуйста, выпустите меня отсюда, ну чего вам стоит! Наконец последний зал, где происходит непосредственно само интервью.

Для рабочего студенческого мяса, едущего в наисвободнейшую страну мира, существует минимум английского языка, не преодолев который, вы вряд ли попадёте туда. Всё шло хорошо: все получали визы; и тут одной девушке отказали. Сразу по залу пошла такая цепная реакция, что некоторые(самые впечатлительные) чуть чувства не потеряли. Из динамика прозвучало на ломанном русском: “Кто-то потерьял документы. Чей пропажя? Чей пропажя?”. “Вот чурка нерусский” - подумал Жека. Очередь подходила. Он стоял уже перед двумя окнами и думал, к кому же попадёт: к рыжему парню лет двадцати восьми, или к толстому мужику за сорок. И тут открылось ещё одно окно, из него показалось приятное женское лицо. Девушка позвала Жеку. Он прошёл интервью примерно на четыре, не выше; но умников там тоже не жалуют как и откровенных дураков; середнички нужны. Так что всё прошло как нельзя лучше. Соединённые Штаты Америки распахнули перед ним свои врата.

***

“Путь выбран. Свернуть с него уже будет...я догадываюсь, что меня ждёт там; за этим шагом. Бывает, что уже сделал этот шаг, ещё до того даже, как ногу заставил двигаться. Когда летишь на машине со скоростью под двести, а со второстепенной выруливает какой-нибудь дачник, то выходит, что это он решил участь вас обоих. В этом есть и твоя вина: зачем было так гнать? Помнится Разумовский рассказывал нам на лекциях про два типа реакции на раздражение. Ситуация была связана с магазином, кассирша которого была очень медлительна; у кассы собралась уже приличная толпа. Большинство людей реагируют в таких случаях адекватно: они недовольно высказывается о ней, подгоняют дурёху; даже ругаться это ещё норма в общественных отношениях. Но в очереди стоит один спокойный человек, который безразлично наблюдает всю эту ситуацию, не подвергаясь всеобщему настроению. Он стоит слушает, смотрит; потом уходит от кассы в хозяйственный отдел, берёт там молоток и вернувшись, бьёт кассиршу по голове. Потом также спокойно ждёт последствий. Не каждый знает себя настолько, чтобы вычислить в себе присутствие того самого спокойствия.

Завтра буду разговаривать по скайпу с лучшими друзьями. Прогресс клепает для нас игрушки и мы ими с удовольствием пользуемся. А что, это же во благо. Если б не скайп, то почти два года я бы никого не видел. Предмет шёл у нас помню “Влияние технического прогресса на личность”, или что-то на подобии. Технологии всё глубже внедряются в нашу жизнь, причём пути назад уже нет. Нет фактора, чтобы отказаться от удобства. Если у меня есть интернет, то зачем мне удалять с компьютера браузер, или при наличии не пользоваться им? Конечно я буду его использовать; это уже часть моей жизни. Неотъемлемая. Тогда я узнал про Хайдеггера, помню его советовала почитать преподавательница. Конечно же все забили, а мне захотелось ознакомиться. Он что-то там навыдумывал про выражение скрытого через открытое. Бред тот ещё, но почему мне удалось запомнить именно его? “hide” по-английски прятаться. Только благодаря этой нелепой ассоциации его фамилия и запала в мою поеденную канабисом память. Я даже отыскал потом его труды и начал читать про “Вещь”. Этот чувачок написал про кружку страниц тридцать, причём таких плотных, что там даже места не было передохнуть; постоять. Короче забил я на эту кружку. Кружка – вещь, но лишь со стороны человека; сама себя она никак не определяет и ничем для себя не является. Ну и ещё с три стога.

Трава. Вечно она вылезет. Как она повлияла на мою жизнь? Наверно скорее в познавательном направлении; без неё я бы не узнал то, что просто смог почувствовать. Я уже не употребляю полтора месяца. Они не обнаружат. Не будет послабления за счёт наркотического опьянения; я трезвомыслящий и в здравой памяти человек. Сорок дней обнаруживается в крови шмаль. Это мне удалось узнать на собственной шкуре. Я на всякий случай не курил два месяца перед вылетом, хоть все и говорили, что никто ничего там не проверяет и это излишне. По прилёту сюда, на второй день помню как накурился с одним пацаном с Белгорода. Столько не курить и дунуть такой сильной травы было необдуманным поступком. Ещё это реднековское пиво дешёвое(прежде чем пить которое, нужно побить себя по шее); помню только как тёзка сидит со мной на веранде, а у меня в глазах все фонари ламбаду пляшут. Как же я тогда быстро подлетел и начал блевать с этой веранды; меня предупредили, что этажом ниже снимают хатёнку девчонки из России. Так вот пока я бежал, в голове всё-таки успел сработать механизм, который сказал мне – тут их ступеньки, блюй сбоку. Я объёмно прорыгался. Немного отдышался и повернулся ко всем сидевшим на веранде. Одна из гостий сказала – передавайте привет соседкам, когда пойдёте убирать. Меня это освежило, моментом я посмотрел вниз: ступеньки были именно сбоку; они были на две трети окрашены моей блевотой. Хули, пришлось убирать. Но самое весёлое было на следующий день, когда я позвонил этому Айвору. Он мне сказал – приезжай, пройдёшь драг-тест и работать начнёшь. Мне захотелось провалиться сквозь землю. Приехать за десять тысяч километров от дома и попасть с травой. Стало даже обидно. Я стал ненавидеть себя за эту свою слабость. Хорошо всё-таки, что меня тогда не взяли и мне не пришлось проходить драг-тест.
 
А ведь даже никто не догадывается, что скоро опять в новостях будет фигурировать Норд-Ист Филадельфии. О чём подумать ещё? Мысли так обрывочны. Что ещё с травой было связано...так: когда с соседом курили, забавно было. Ну и потолок у нас был, точнее пол у тех, кто жил над нами. Как же он скрипел, ужас. Помню мы сидели накуренные: я хавал Твиксов; Эдик сидел и размышлял. Я ещё тогда сказал, что вот бы мне гарпун, стрельнул бы им в потолок и проткнул половую губу девчонки, которая ходила и скрипела сверху. Он сказал, что если можно гарпуном зацепить половую губу, не повредив при этом ничего другого, то это должно быть большие половые губы; и если они разозлятся из-за ранения, то схватят меня за плечи и будут трясти до тех пор, пока дух не испущу. На что я заметил – душа сама покинет моё бренное тело ещё до тряски, только от вида половых губ, способных схватить меня за плечи. По-моему после этого я и рассказал ему о половых губах подруги Целого. Что это было за время? Хэллоуин, точно! Он ещё тогда сказал, что в такое время можно и наказать кого из смертных, нарядившись ведьмой, или колдуном.

Да, такие знакомства навсегда. С Эдиком было прикольно, весёлый он. Как я тогда показывал ему видео с типом экстрасенсом, который говорил – почистию. Чуть не уссались. А когда там появился номер, по которому можно позвонить в студию; совпало, что я достал телефон время посмотреть. Так он сразу спросил – звонить собрался? Хорошая у него реакция. Мгновенная. Иногда, когда мы сидели с ним накуренные и он шутил, то мне хотелось вскочить и закричать – перестань! это не гуманно. А как я пошёл к нему в гости, когда он переехал. Сидим мы у него во дворе, напротив дом индуса...А зачем я это всё сейчас вспоминаю? *** знает. Какая разница, хоть забавно вспомнить. Так вот он тогда принёс такой травы необычной. Красной. У меня от неё забор между дворами превратился в реку. В реку широкую, наподобие Волги. Так явно она вырисовывалась, я даже испугался, что намокну от волн, а вода должно быть холодная. Потом я ему говорю – мы в аэропорту, это точно. Он удивлённо смотрит на меня. А я заявляю – там машина проехала, а машины бывают только в аэропортах! Он смог это прокомментировать лишь словом “действительно”.

Потом пришёл его бухой сосед, я только потом понял, что все мы родились в год тигра. И было нам двадцать пять, тридцать семь и сорок девять соответственно. Не собеседники алкоголики планокурам. Ну никак. Он пристал до меня со своей дочерью, которая вышла замуж в том году; даже сбегал за её свадебной фотографией и полицейским фонарём. Он ещё почти два часа после этого иногда светил на неё и любовался, и каждый раз заставлял нас говорить, что она самая красивая девушка на Земле. Пёрло нас жёстко. А тут ещё этот Виталик, не люблю я много шума под отравой, а он чересчур шубутной оказался. Ни с того ни с сего заявляет мне(я его конечно подъебал перед этим, как по-другому?) – отойдём поговорить? Я ну никак не могу в таком состоянии агрессию выпускать; нечего. Посмотрел тогда на Эдика и говорю – что он мелит? какие отойдём? Ну тут Эдик и говорит ему – Виталя, иди нахуй со своими шутками, видишь человека кроет, ну не понимает он твои шутки тупые, выстегнет  щас тебя, будешь в огороде валяться. Иди домой. Мы собрались поржать, а ты нам сейчас совершенно чужд.

Виталик извинился. Меня накрыло ещё сильнее. Благо был маячок, который напоминал – тебя прёт, тебя всего-лишь прёт. Потом этот алкоголик взбесился и начал кричать, что убьёт нас обоих, если мы хоть пальцем тронем портрет его дочки. Так агрессивно начал орать; благо Эдик перевёл это в другое русло, он сказал – ну зачем нам этот портрет? не будем мы его трогать; успокойся; хотя вот смотри ты какой эгоист: сам его трогаешь, а нам не разрешаешь – не честно получается; можно потрогать его? Виталик серьёзно задумался своей пропитой  головой и сказал – ладно, только немного(он даже направил свет фонаря, чтобы проследить за движениями просившего). Эдик аккуратно обхватил угол рамки двумя пальцами, подержал пару секунд и резко распрямил их, потом отошёл от портрета на пару шагов назад. Помню, что в тот момент я сел на корточки от смеха. Как же он любит издеваться над людьми. Потом Эдик сказал – парни, а давайте держаться вместе; вместе мы не пропадём; сейчас пойдём к Жеке, он нам постелет в зале и мы будем держаться вместе. Когда меня хоть немного отпустило, я сказал, что они оба изверги и так вести себя, когда человек обдут, как минимум нельзя. Посоветовал продавать билеты на их подобные импровизации баксов по восемьдесят. Эдик тут же прибавил, что это для последних рядов.

В принципе даже и не знаю о чём ещё вспомнить. Мне кажется чем меньше мыслей у меня будет, тем точнее и аккуратнее получится сработать. В таких делах эмоции враг. Завтра мы побазарим с Умрёт и Sexом. Схожу завтра вкусно и сытно поем в китайском буфете, в центр съезжу, в парке посижу и...пора будет и делом заняться. Акценты расставлены, цели намечены. Хорошо всё-таки быть человеком разумным.”


***


-Только вчера вспоминал о вас гамнюках. Рад вам.
-Здорово.
-Привет.
-Да, нехило нас технологии соединили: Краснодар, Филадельфия и Волгодонск. Мир принадлежит нам! Он работает на нас!
-Что скажете о фильме “Бегущий человек” со Шварцем? - спросил Умрёт.
-А что я должен про него сказать?
-Я тоже пас.
-Там несуразица. Я его на днях пересматривал. Как можно не замечать подобной чуши? Ставки там делались на охотников. Но, если задуматься: какая выгода? Люди ставят на охотника и он убивает. То есть человек и берёт выигрыш. Только в день, когда Шварц охотников загасил, они и наварились. Хотя нет, люди тогда стали ставить на него: опять же – убыток.
-Ну не помню, вроде там ставили кто умрёт в данном туре. - спокойно сказал Sex. - Вечно ты видишь уловку, где её нет.

-Там где ничего нет. - добавил Жека. - Вы между собой часто видитесь?
-Да нет; этот мудак приезжал пару недель назад, один раз только зашёл.
-Иди ты нахуй! Ты вечно на своей работе; а когда дома, то отдыхаешь от неё и тебя никуда не вытащить. Я к Роману ездил. Хотя тоже удовольствия мало – у него жена сейчас кормящая мать, хотя не корми он её, чем бы она кормила ребёнка? Всё реже охота приезжать в этот сраный город. Ехал с Краснодара, отдохну думал от хачей. Приехал – их и там табуны повсюду.
-Зато они дружные. Друг за дружку горой.
-Это совершенно не делает им чести. Мне кажется они такие дружные потому, что большинство из них пидары и мудаки, поэтому они знают что в голове у им подобных и должны их поддерживать. Ведь сам он сделал бы так же, и так же ждёт поддержки от подобного. Русские слишком разные: у нас то просветитель, то подлец. Оттого мы не близки. Откуда русский может знать, что на уме у другого русского? Поэтому когда пять хачей ****ят русского, принято считать, что виноват он сам. У кавказцев другой подход: бьют подобного – надо привести подмогу, и не важно кто виноват. Правда она в количестве.

-Ну хрен знает. Ты всегда был радикален в суждениях. А тут чёрные веселят. Первые месяца три я к ним лучше относился, чем к белым: те лыбятся как больные. Чёрные нам ближе по менталитету: идут навстречу – глаза опустят. Всё как полагается. Но это недолго длилось, время симпатии то есть.
-**** чёрную?
-Нет.
-Зачем тогда было ехать в эту Америку...тьфу!
-А потом начал замечать: они каждый раз пытаются притеснить белых: то дорогу перебегут перед носом, то толкнут нечаянно, морды вечно недовольные стряпают; чёрные кассирши – это вообще! Эти коровы, зачастую весящие под полтора центнера, такие медлительные; ощущение, что ты в дешёвом сериале, в котором они играют обиженных. Обижали их бедных.
-Теперь то они на равных.

-Права им дали. Да; но три четверти чёрных до сих пор нигеры. Это в крови. Они сидят на своих крылечках семьями и провожают проезжающие мимо машины взглядами красными глаз, а раз в месяц получают пособие. Ничто не поменялось в их жизни. На всю Америку двадцать репперов, да пару актёров. Не буду гнать на всех: есть и работяги; но основная масса – рас****яи. Ничего они не воспользовались этими правами. Я тут у кореша спросил(он десять лет уже здесь) – для чего им права дали? ведь ничего не изменилось. А он и говорит – поэтому и дали.
-Хватит нам мозг дрочить. Кстати, в тему – я тут на днях понял кое-что.
-Поведай дуракам.
-Когда я дрочу на простых тёлок, то смотрю на их гениталии; но когда видишь голых знаменитостей, то эротичнее получается, чем на простых. То есть получается – дрочишь на лицо, заслуги, известность; ****а уже не у дел.
-Ты во сколько лет дрочить начал? Ощущение, что это придумали только для тебя, дабы исполнить твоё жизненное предназначение.

-Не только для него, но и для эмигрантов в Америке. Я тут дрочу как в школе. Я в тринадцать лет начал дрочить, и никогда не думал, что буду заниматься этим, когда стану в два раза старше.
-Поздно ты что-то. Я в шесть лет дрочить начал. Мы тогда ещё в Кургане жили.
-Вот почему ты не гэкаешь как большинство! Я только после Москвы отучился.
-Так я ж почти всё детство провёл на Урале.
-А я во Владике. И тоже говорю нормально, если ты не заметил.
-Замечал. Как много же я знал о вас. Вы тоже меня не знаете. Кстати вы мудаки те ещё, но я вас люблю.
-Сразу видно, что в университете учился: как член себя ведёт.
-Что ты имеешь в виду?
-А то, что когда надо твёрдый, когда надо мягкий.
-Это верно. Ехал к Роману в Новый, с моста увидел трубы нашей ТЭЦ. Главную, самую высокую трубу представил в виде огромного фаллоса, который **** всех горожан, совокупность которых символизирует сам город. Ебёт крепко, без любви. Как шлюху. В данном половом акте городская администрация выступает в виде тюбика анальной смазки, который пуст со вчерашнего, но ты его продолжаешь носить с собой по привычке.

-Ты с Sexом поменялся? Что за мозговой онанизм?
-Часто онанизм бывает следствием переизбытка Sexa. Да и всегда верха стояли на низах.
-Ты имеешь в виду, что начальники живут за счёт подчинённых?
-Нет, то что всё там наверху держится на низости каждого поднявшегося.
-Тогда уж доползшего раком. Вот напомнил мне Целый про институт. Там же есть команда типа студенческого самоуправления. Тоже та ещё залупа, и там власть замешана, какая-никакая, а власть. Так вот мне это самоуправление в своё время показалось похожим на машину. Лидеры студентов – колёса на машине(рулевые), общая масса студентов это асфальт, по которому едут, накатывают; ну а рулит декан, допустим, который защищён в салоне от ветра и грязи, а все тяги и рычаги символизируют всякие доплаты старостам и их тщеславие, охота значимости.

-Да, интересно, что ты не любишь больше: машины, или свой бывший институт. А я слежу за новостями, помните в Питере здание Газпрома строить собирались?
-Я нет. Мне похуй.
-Помню, в десятом году, или в девятом там они протестовали. Я тогда ещё себе представил ситуацию; смоделировал историю. Про Питер. Задумал снести значит один бизнесмен старое здание в городе и построить на его месте супермаркет: с аптеками, магазинами и проч., и проч. Конечно жители залупились. Встали на защиту. Выиграли. Главная активистка жила рядом. Так вот её мать начала умирать, а аптек рядом не было. Бабка и откинулась. Боролись за старый дом, за местное достояние; не увидели смысла достояния. Достояния человечества идеальны, они духовны. Всё остальное – прогресс. Это то, что помогает выжить в данный момент. Необходимость. За старыми кирпичами не увидали жизни. 
-Ты не уезжай оттуда! Здесь ты таких шишек не найдёшь. А за необходимость ты напутал. Небоскрёб это не необходимость.
-Попробуй пойди измени ситуацию.

-Ага. Вспомнил как мой знакомый из Краснодара ездил в Москву к брату в гости. Пошли они на какую-то тусу. Зарулили во двор машину поставить. А их несколько гопчиков там и встретили. Брат резко достаёт ствол и упирает его в бороду одного из дуралеев, у остальных олимпийцы отсосали бы: как они бежали оттуда. Так, только пару раз приложили этого везунчика. Кореш мой взял значит посмотреть пекаль, а он на предохранителе. И говорит брату – а чё не снимая в морду тычешь? А тот и говорит – это как со страусами: надеваешь на палку бейсболку и поднимаешь выше них. Только тогда они начинают уважать тебя.
-Занятно там у вас. Может вернуться?
-И не вздумай! 
-Кстати, Умрёт, как наша бесплатная медицина?
-Жить буду как и все – временно.
-Юмор это хорошо.
Тут Sex, который пил пиво и просто наблюдал за друзьями сказал:
-Дружище, если будет возможность, не возвращайся. Я тебя люблю. Поэтому будь там.
-Да пошутил я. Не вернусь уже. Точно.


***

-Ты меня прости конечно за мой нежданный визит. Для таких пидарасов как ты, такие визиты вообще не представляются быть возможными. Снова прости; я тебя начинаю обзывать, а это не профессионально. Ведь мы сейчас партнёры. Нам предстоит совершить очень важное дело. Жаль ты не можешь мне сейчас поддакнуть, или улыбнуться по-американски. Представляешь, мне кажется я начал понимать, зачем они так улыбаются. Тебе удобно? Ну прости; видишь – я всё время извиняюсь перед тобой; хоть ты и ни разу не извинился передо мной. Ну ничего. Просто самое удобное место в твоём небольшом средне-американском домушке, которое подойдёт для нашей сделки – так это твой этот карточный столик. Карты опасная игра, да и вообще азарт мало кого поднимает на гребень волны; всё чаще топит. Тебе будет нормально, у тебя сейчас под языком две таблетки кодеина. Ты наверно потом ещё удивишься моей гуманности. Таблетки много ослабят твою боль. Жаль диалога не получится; но ты не унывай, тебе с лихвой хватит ощущений, неописуемых никакими словами. Жаль из-за скотча на твоих холёных губках, мне будет не увидеть твоей довольной улыбки. Тут пол страны ходит под чужими опиатами по рецепту. Вливайся.

Не сбивай меня, погоди...а! Улыбка. Мне кажется они улыбаются даже не для самого доброжелательного жеста. Тут принято всем хвалиться; всем и вся. Так вот они показывают при встрече отличные зубы: их ухоженность. Чаще всего смысл находится под углом, поэтому плоско мыслящим он недоступен. А штаны...боже, ты видел как они тут носят штаны? Да половина трусов торчит наружу – это уже демонстрация чистоты белья; но это уже не моё замечание, Эдика. Я потом ещё вернусь к нему, вряд ли ты будешь этому рад. Да что ж, не всё в жизни нас радует. У меня друг есть, так вот он не любит, когда девушка не глотает. Не любит и всё. Я думал его эта ситуация обижает потому, что это некое неуважение, или ещё какие-нибудь подводные камни. Всё оказалось проще – он не любит додрачивать. Всё просто; просто всё.

Как ты? Ништяк уже? Ну отлично. Рад за тебя. Пока ты был в отрубе от шокера, я закрепил тебя тут, принёс весь инструмент, который нам пригодится. Прости опять же, но у тебя ожог остался от удара шокера; я не мог рисковать – слишком многое поставлено на карту. Я из-за вас, нехороших людей даже расслабиться себе не мог позволить последние полтора месяца. Что обо мне подумают? Я трезв и физически здоров, хоть для участия в школьной эстафете. А всё благодаря вам – вы мой стимул. Вы мой смысл жизни последние почти полтора года. Спасибо огромное. Ты тут уже двенадцать лет. Как же тут скучно, не правда ли? Помнишь в десятом году на фабрике Крафт одна тётенька пристрелила троих? Устала видать. Зачем было женщину донимать...только так тут и веселимся. Я с твоего позволения возьму чего попить. От этих нравоучений во рту сохнет. Умничаю, но надеюсь это пройдёт для тебя с пользой на будущее. Тебе ещё жить предстоит.

Жека пошёл на кухню и взял там бутылку питьевой воды.
-Вот смотри, у тебя там полно всего, а я выбрал простую воду; причём отлично, что это родниковая, а не фильтрованная. Ближе к природе надо быть. Природа. Что может быть чище её; прекрасней её? Ты меня слушаешь? Кивни хотя бы. Ну слава богу, а то думал переборщил с препаратом. У тебя глаза испуганные, я так страшен? Я постоянно вспоминал всё это время, пока мы не виделись, твой наглый взгляд. Где он? А...напускное было. Вот я тебя и раскусил, хе-хе. Да не ссы, будешь ты жить; это главная моя сегодняшняя цель. Помнишь, ты говорил: маешь голову и *** – комбинуй! Так вот тебе скоро легче жить станет. Оно вон теперь как: ты сейчас слушаешь меня внимательнее, нежели когда отворачивался и уходил при вопросе о зарплате; а потом снова ехал в казино. Доигрался. Трудно без сарказма, прости. У тебя большая американская машина, она мне ещё пригодится сегодня. Я тоже решил поддержать американского производителя; ведь эта страна так добра к нам; эмигрантам. А вот и моя пила Milwaukee. Лезвие поставлю для металла: с мелкими зубцами. И тебе не так больно будет. Главное не потерять доброту к людям. Вот. Ты заметил как я спокоен? То то же. Долго пришлось усмирять гнев. Гнев помеха. Лучше не дёргайся, хотя...можешь и дёргаться. Я же не узнаю какого тебе будет; вдруг правда будет нестерпимо. Ты не обижайся на меня, что сейчас этот дождевик напяливаю, я не брезгую тобой, друг; просто мне ещё потом ехать в гости. Чистота необходима. Против музыки возражать не будешь? Ну окей; окэй, как говорят местные.

Жека включил систему, воткнул в неё флэшку и поставил альбом группы Sakura. Достал из холодильника бутылку шампанского и подошёл к примотанному на столе бедняге.
-Ты слова слушай: Здесь, где все один на один себе проиграли. Обожаю. Ты ведь согласен, что главное остаться самим собой? Вот я жил добрым – добрым и помру. Мне нужно проверить сработало ли обезболивающее. Не обессудь.
Дно бутылки сильно ударило в область рта привязанного. Тот взвыл сквозь слои скотча и начал насколько возможно дёргаться из стороны в сторону. Попытки вырваться были тщетны. Жека подошёл к системе и прибавил громкости.

-Ты соседей не напугай; воешь тут. Извини, пить шампанское не буду. Терпеть не могу этот кисляк ещё с тех пор как жил на улице Лазо, в районе вин завода. Пора.
Жека надел защитный экран. Бедняга был полностью привязан. Свободна была лишь левая нога. Истязатель принялся отпиливать её на уровне щиколотки. Лезвие никак не хотело остановиться на одном месте; оно ёрзало туда-сюда, кромсая плоть. Жека сильнее надавил на рукоятку и ипла достала до кости. Стоял неприятный хруст; кровь брызгала во все стороны. Лёша потерял сознание. Его тело дёргалось само по себе, реагируя на боль уже лишь механически. Отрезав ступню, Жека брезгливо отпнул её в сторону кухни.
Когда жертва очнулась, то он уже сидел на диване переодетый и увлечённо дёргал головой в ритм музыке.

-Ты меня прости сердечно – нужно бежать. Я вкратце объясню тебе произошедшее. Да! спасибо за пистолет. Револьвер заставляет меня уважать тебя. Отличный выбор. Правильно, что держишь огнестрельное оружие в доме: кругом полно придурков. Когда ты вырубился, то я сварил твою ногу в кастрюле. Что я мог сделать? Как ещё наказывать таких как ты? Я не теоретик. Так вот: Эдик тебе заочно привет передал. Я ему как-то по синьке сказал, что отрежу тебе левую ногу. Ну он не долго думая посоветовал тогда отрезать и правую руку для симметрии. Не смотри на меня такими испуганными глазами – не собираюсь я есть твои конечности. Что я псих, что ли? Я сам ещё вызову тебе скорую; я больше всего теперь хочу, чтобы ты жил; поэтому основательно прижёг твои раны газовой сваркой из баллона. А отпиленное сварил, чтобы нельзя было пришить обратно. Я на досуге размышлял, что бы ещё тебе сделать. Понимаешь, главная задача состояла в том, чтобы ты пожалел, что остался в живых. Поэтому сам понимаешь: мы ещё не закончили. Меня право чуть не вырвало, когда твою ногу заливал водой из-под крана. Не люблю я все эти раны, вавки. Потом ещё кисть кинул до кучи. Но, признаться, ты меня победил. Нет, правда. Я не смог отрезать твой член – побрезговал. Начал было мошонку резать, но у тебя видимо в доме нет мужчины: ножи тупые. Тем более я и не думал, что кожа мошонки такая крепкая и толстая. Вот тогда я и блеванул. Убирать не буду, тороплюсь. Сам понимаешь, остался последний штрих и мы мирно разойдёмся.
 
Жека уже долго не смотрел в лицо истязаемого, тот же попросту вырубился. Выродок взял подушку, положил её на истекающие кровью гениталии, максимально прижал пистолет и спустил курок. Он картинно поклонился несчастному, разведя руки в стороны, взял со стола ключи и поехал завершать намеченное. Виргис был в тот день дома, убийца всё просчитал. Жека подъехал к его дому и позвонил в дверь. К несчастью хозяина дома, он был замечен в кухонном окне. Прятаться было бесполезно. Машина была оставлена за углом, дабы не вызвать подозрений. Хозяин дома вышел на крыльцо. Его хоть и застали врасплох, но он сразу начал:
-Привет Жека. Как дела? Зря ты ушёл, эти козлы меня достали. Постоянно на наркоте. Зачем ты ушёл?

-Ты мне не платил, Виргис. Но...не переживай. Теперь я пришёл навсегда.
Он достал револьвер и выстрелил жертве в грудь. Тот от неожиданности даже не произнёс и звука; лишь схватился за рану. Он был ещё в сознании и пошёл на Жеку с последними силами, но тот был готов и резко отбежал назад. Раненный успел пройти за ним ещё несколько шагов. Оба уже стояли на газоне перед домом. Убийца мгновенно выпустил в упор оставшиеся четыре пули в грудь обидчика. Виргис рухнул лицом в землю. Со всех сторон начали орать соседи. Жека спокойно облизнул горячий ствол револьвера и откинул его в сторону, после чего неторопливо сел в позу лотоса возле тела убитого. Он некоторое время наслаждался видом облаков. Небо было прекрасным. Жека закрыл глаза и положил руки на колени, ладонями кверху. Приехавшая спустя минуты полиция застала его в этом положении.