Эпилог
Про тех, кто не с нами легенды сложили, но все мы точно знаем, что жили они достойно. Потеряли права на существование, а дальше резкий обрыв и вечные страдания. Но они всегда с нами, потому что они с честью прожили свою жизнь. Мы никогда не забывали, что они были с нами. Никогда не забывали и мы, что остались должны тем, кто потерялся на грани Рая и Ада. Которые не сломались раньше, когда были трудные времена, когда отпущены были слуги мести, горя и несправедливости. Но все они это пережили, им не был присущ запах надежности и покоя. Умирая, они прощали всех. И память о них сохранилась в вечных строках. Они молились и просили о вечном: о мире, о счастье для всех на Земле. На их сторону выпала тяжелая, жестокая доля, но самое горячее желание теперь для нас - это увидеть тех, кто унес с собой на небо мягкий ветер. Да, мы будем жить, мы будем жить и будем помнить Вас, мы сделаем все, чтобы оправдать Ваше доверие. Мы постараемся сделать то, что не успели сделать Вы.
Мы приложим все усилия, мы будем стараться, мы вырвем победу, мы будем ошибаться, будем падать снова и снова, но мы также будем подниматься, будем учиться на своих и чужих ошибках. Мы не сдадимся, мы не сломаемся, мы выживем.
Мы постараемся сделать все, чтобы прожить эту жизнь не зря. Чтобы просыпаясь утром, мы не жалели о том, что сделали вчера. Чтобы потом нам не было стыдно перед Вами, чтобы наша совесть была чиста, чтобы в последнюю нашу минуту каждый смог с уверенностью сказать: «Я старался, я сделал все, что мог. Я горжусь этим, горжусь тем, что прожил свою жизнь не зря».
Да, Бог забирает лучших, им не место среди нас на этой грешной Земле.
Не охотник, а волк выбирает место для охоты. Так и человек теряет огонь своей свободы. Простите нас, простите за все. Вы в наших сердцах! Вы в нашей душе и в нашей памяти! Мы преклоняемся перед вами и просим прощения за все.
Когда это случилось, ей было всего пятнадцать. Тихая, спокойная, с маленькими карими глазками, в которых, как в океане было видно все: и ее радость, и грусть, и печаль, она была – само совершенство. Казалось, что она рождена самым ярким лучом солнца. Всегда добрая и отзывчивая она не могла отказать в просьбе никому. Все, кто ее знал – любили и ценили, но эта молодая жизнь навсегда осталась молодой… в наших сердцах, в нашей памяти.
Это был холодный декабрь. Снег серебрился и хрустел под ногами. Деревья были пронизаны ветром и стужей, стояли, как солдаты, навстречу метели. Но в этот день было особенно тихо и спокойно, по-зимнему, только кое-где во дворе поскрипывали старые ели и березы.
- Мамочка, я пойду. На улице так хорошо!
- Иди, иди, только одевайся тепло.
Юля надела шубку, теплые сапожки, шапку, взяла рукавички, связанные бабушкой, и пошла.
Шла она долго. Она вообще любила гулять вечером, когда почти нет никого на улице, дорога освещается кое-где фонарями, а вообще-то просто светом из окон. Именно тогда можно было остаться наедине с собой, подумать о чем-нибудь. Так было и в этот раз. Она медленно шла и вдруг услышала громкий детский смех. Может быть, он и чрезмерное любопытство заставили ее развернуться и зайти за дом.
Улыбка осветила Юлино лицо, и искорка радости мелькнула в ее глазах. Там было горка. Крутые повороты, лед, огромные снежные сугробы, задорный смех и счастье детей развеселили ее. Она медленно и осторожно подошла к горке, глубоко вздохнула и вдруг орава малышей накинулась на нее, сбила с ног и стала кричать:
- Поехали! Поехали! Класс!
Был резкий поворот, куча детей, санок, потом все как в тумане. Очнулась она от теплого дуновения в руки. Открыв глаза, она увидела парня, который со страхом и переживанием дышал ей в руки, пытаясь их согреть. Когда он увидел, что она очнулась, он с улыбкой сказал:
- Я очень рад, что ты пришла в себя. Я уже перепугался, думал… Ладно, не важно, что я думал, главное, что с тобой все хорошо.
Юля смотрела на него своими испуганными глазками, полными от испуга слез. Она не могла оторваться от него: голубые как море глаза, длинные и пушистые ресницы,- это был он, ее спаситель, именно тот, кого она так часто представляла и видела во сне. В этот момент ей казалось, что нет ничего и никого красивей его.
- Не пугай меня, скажи что-нибудь. Его голос был для нее, как звон ручейка, мягкий и приятный.
- Все хорошо. А что случилось?
- Теперь все нормально, просто тебя кто-то столкнул с горки. Ты, наверное, ударилась головой и потерла сознание. Я отведу тебя домой, помогу.
Он взял ее за руки и помог подняться.
- Можешь идти?
- Кажется да, - сказала она. Но, сделав пару шагов, Юля не удержалась и упала в снег.
- Что с тобой, кружится голова или что-то болит?
- Кажется, ногу подвернула, - робко произнесла она.
А он, не размышляя, взял ее на руки и сказал:
- Бедненькая, досталось тебе. Но не переживай, я отнесу тебя домой. Где ты живешь?
Юля смотрела в его глаза. С ним ей было спокойно. Такими заботливыми глазами смотрит только ее мама.
- Я живу в доме за углом, недалеко от детского сада.
Подул ветер. Было уже поздно. Юля свернулась от холода у него на руках и заснула.
- Доброе утро, солнышко, - сказала мама нежным голосом.
- Уже утро? Как светло! Надо вставать.
- Лежи, не поднимайся. Врач сказал, что все хорошо. У тебя просто будет шишка на голове от сильного удара, и нога будет побаливать.
Мама поцеловала ее в лоб и собралась уже уходить, как Юля спросила:
- Это что все было на самом деле? Я думала, это мне приснилось. А где же…?
- Он ушел. Принес тебя. Я испугалась сильно, а он меня успокоил. Такой культурный мальчик! Я так растерялась, даже не успела ему спасибо сказать, неловко теперь себя чувствую. А если бы не он? Ну ладно. Все обошлось и слава Богу. А ты отдыхай, я тебе скоро чаю принесу.
Она ничего не сказала, только отвернулась на бок, закрыла глаза, пытаясь представить своего принца.
Через два дня ей стало лучше: голова не болела, нога тоже. Юля сидела у себя в комнате и листала журнал, когда в дверь кто-то постучал. Она вскочила.
- Кто там?
- Это Андрей, я пришел узнать как ты. Открой, пожалуйста. Юля не знала, кто такой этот Андрей, но она сердцем почувствовала, что это был он: ее спаситель. Она открыла. На пороге стоял высокий светловолосый парень.
- Ты такая красивая сегодня, тебе лучше? Прости, я тогда не назвал своего имени. Меня зовут Андрей.
- Юля, - едва слышно произнесла она, покраснев и опустив глаза вниз.
- Я тут кое-что тебе принес.
Он достал со спины руки с букетом ромашек и васильков, красиво украшенных ленточками.
- Это тебе. С выздоровлением, Юля.
- Большое спасибо.
Кроме папы цветы Юле не дарил еще никто, а тем более ее любимые ромашки в декабре месяце. Она готова была расплакаться от счастья и слезы уже подступали к ее глазам.
- Ну ладно, я, пожалуй, пойду, - сказал Андрей. Если хочешь, я зайду завтра проведать тебя, хорошо?
- Конечно, - ответила тихо она, хотя на самом деле ей хотелось кричать от радости, прыгать до потолка от счастья. Он развернулся и ушел. «До свидания!», - сказала про себя Юля и закрыла дверь.
Но завтрашнего дня ждать не пришлось, она встретила Андрея на улице, он стоял возле той самой горки смотрел вниз. Юля не могла решиться подойти и наблюдала за ним издалека. Но видно что-то ему подсказало, что она рядом, и он обернулся. Их глаза встретились, казалось, что так будет всегда, ничто в этот момент не могло отвлечь их. Она видела только его, а он – только ее.
- Юля! Ты пришла! Ты здесь! Как я рад видеть тебя! - воскликнул он после он после долгого молчания. Он подошел к ней и взял за руку. Тепло пробежало по всему ее телу. Она посмотрела на него и улыбнулась.
- Пойдем со мной. Я покажу тебе кое-что, - сказал Андрей.
Шли недолго, а может, просто время летело незаметно. И только изредка они поглядывали друг на друга, а он все крепче и крепче сжимал ее руку. А она думала: «Не может всего этого быть. Я ведь знаю его лишь второй день. Быстро все как-то». Они прошли ее дом, вышли на дорогу, за которой виднелся лесок. Прошло еще минут пятнадцать и вот оно.
То место, где спокойно и хорошо, где можно подумать и поразмышлять, убежать от повседневной жизни. Здесь было много деревьев, стоял столик и лавочка, все покрытые снегом и только луна сияла на небе и освещала верхушки деревьев.
- Как здесь красиво! – затаив дыхание, произнесла Юля.
- Да, я очень люблю это место. Всегда хожу сюда, потому что чувствую, что оно мое, здесь я только один. Но если ты не против, мы можем ходить сюда вдвоем. Летом здесь очень красиво. Зеленая трава, цветы, пение птиц, звезды ночью на небе…
Юля не знала, что сказать, сердце билось все чаще и чаще. Она смотрела, хлопая ресницами, на Андрея и просто молчала.
- Тебе, наверное, холодно. Пойдем домой, налюбуемся еще этим чудом. Пойдем, пойдем…
Так, взявшись за руки, они дошли до Юлиного дома. Андрей молчал, но ей было понятно его молчание, она знала, что он рядом, знала, что он хотел сказать и все равно не решался.
- До завтра, Юленька, - прошептал он.
- До завтра, спокойной ночи, - сказала она.
Всю ночь ей снился он, в самых красивых, ее любимых снах, именно после таких снов так не хочется просыпаться, хочется, чтобы это было наяву, чтобы это никогда не кончалось. Но жизнь – это, к сожалению, не сон, и утром пора просыпаться и лишь вспоминать его сладостные мгновения.
Маме она рассказывала все: все свои чувства, все переживания. С мамой всегда можно было поговорить и попросить совета. Когда она рассказала об Андрее сестре, Оля сказала:
- Эти ваши человеческие отношения так сложны, мучительны и загадочны, что иногда является мысль: не одиночество ли – настоящее, пока доступное счастье. Выносить чужие интересы, заботы, идеи, вожделения, прихоти и капризы… - это же ужасно!
Вообще Оля была жутким пессимистом. Она много в жизни не могла понять. Часто она любила пофилософствовать, пыталась давать советы, короче говоря, была человеком рассуждений.
Может быть, именно поэтому Оля была одна. «Зачем мне кто-то, если у меня есть Юля, с которой я могу поговорить, она ведь моя родная сестра!», - говорила Оля. Сестры были не разлей вода, вместе учились, вместе проводили все свое свободное время, глядя на них, создавалось впечатление, что дружнее сестер в мире нет. Но было заметно, что Оля не хотела целиком делить сестру с Андреем. А Юля в нем души не чаяла и вечером, забравшись в теплую постель и выключив свет, она рассказывала Оле про него. А та с огромным вниманием слушала сестру и говорила:
- Повезло тебе, сестренка.
Сегодня был особенный день. На улице шел снег. Огромные снежинки кружили в зимнем вальсе. Юля сидела у окна и любовалась этой прелестью. «Завтра Новый год! Сейчас придет папа, и мы будем наряжать елку: я, папа, мама, Олька и он, мой Андрей», - рассуждала про себя Юля. Вслух она никогда бы не смогла произнести этого. Она вообще была не слишком разговорчивой и общительной, никогда не ставила себя выше других, может быть, поэтому на нее никто никогда не мог накричать или оскорбить. Вся поглощенная в рассуждения, она не заметила, как вошла Оля. В руках у нее был журнал. Не раздеваясь, она плюхнулась в кресло и сказала:
- Хочешь послушать, что пишут? Интересная статейка, кстати! Вот: новогодняя ночь – время чудес и прекрасных превращений. Именно она может стать ярким событием вашей любви. Даже если ты до сих пор не встретила своего принца, то сейчас у тебя есть все шансы познакомиться с ним. Так что, девчонки, прилагайте все усилия, чтобы романтическая встреча Нового года запомнилась вам надолго, - на этом Оля остановилась, а потом добавила горячо.- Нет, они еще пишут, что парни на самом деле – большие романтики. И что их романтизм носит более экстремальный характер, чем у девушки. По-моему, если ты мечтаешь о романтическом ужине при свечах, то он будет мечтать о полете с трамплина, на сноуборде или нырять с головой в сугробы. Ну и бред!
- Ну почему бред? Ты всех парней объединяешь в одно целое. Они же не все одинаковые. И насчет экстрима ты переборщила. И вообще хватит об этом, иди, переодевайся и спать ложись.
Вот он, долгожданный канун Нового года, вся семья собралась, стол был накрыт. В час ночи должен был прийти Андрей. Но…
В одиннадцать открылась дверь, и вошел он, весь в снегу и с кучей коробочек, украшенных ленточками, бантиками, разных размеров и цветов.
- Юля, Андрей пришел,- крикнул папа и пригласил парня в комнату.
Она вышла. Такой красивой Андрей ее не видел никогда. На Юле было нежнорозовое платье, чуть ниже колена, с бретельками. На ее смуглом теле оно смотрелось особенно красиво: подчеркивало фигуру, создавая и придавая грациозность ей. Папин подарок: золотой браслетик и цепочка, сверкали на Юлиной шее и руке. Глаза ее блестели, как два бриллианта. Такая стройная, с красиво уложенными волосами, с робкой улыбкой стояла она у двери. Устремленный на нее взгляд Андрея пугал и в то же время радовал.
- У меня просто слов нет. Ты ослепительна сегодня, так красива, как никогда.
Юля смутилась и опустила глаза. Оля же подбежала к нему, выхватила все подарки и с криком радости побежала в комнату. «Это мне, это маме», - кричала она. «Ой, Юля, а тебе подарка нет», - сказала с досадой Оля. Но это было уже не важно, самый ценный ее подарок был рядом, стоял напротив и улыбался ей.
- Тетя Люда, можно Юля пойдет со мной? Я обещаю, что с ней ничего не случится, я хочу ей отдать подарок, который я приготовил для нее, он, к сожалению, дома.
Ее мама долго думала, не хотела ее отпускать, ведь Новый год – это семейный праздник, в этот день собиралась вся семья, и никто никогда не уходил в праздник, но как бы это ни было тяжело, долгими уговорами, но Юлю отпустили.
- Зачем мы идем к тебе? – удивленно спросила она.
- Нет, не ко мне, мы идем в наш лес, в наш мирок, - отвечал он.
Вот и он: тот самый уголок леса, который стал родным для Юли, то место, где она была только с ним, вдвоем. Сегодня в нем особенно красиво. На елях были развешаны фонарики, а на столике горели свечи.
- Боже, как красиво, это и есть твой подарок?
- Нет, подожди, идем сюда.
Андрей взял ее за руки, отвел в сторону и сказал:
-Сейчас, одну минутку. Минута подходила к концу, часы начали бить двенадцать и Андрей начал:
- Юль, послушай, всю жизнь у меня была всего одна молитва, только одна. Раньше я не молился совсем, даже тогда, когда жизнь делала совсем больно и руки опускались. А теперь, сидя у окна, вечером, когда город зажигает огни, видя как блестит снег, я молюсь, я шепчу: «Не знаю, верю ли я в тебя. Не знаю, есть ли ты: Я ничего не знаю, ничего. Но помоги мне найти ее. Ее, только ее. Я не буду утруждать тебя просьбами и слезами о счастье. Я сделаю все, чтобы она просто была самой счастливой. Дай мне хоть раз посмотреть на нее, только раз…. Я буду целовать ее, я буду любить ее. Всю нежности свою и тоску я подарю ей. Я хочу открыть свое сердце, впустить в него только ее. Ты слышишь, господи? Помоги мне». И тишина в ответ. Сколько раз я просил Бога подарить мне ее, девушку моей мечты. И вот я ее нашел, это ты. Ты нравишься мне, нравятся твои глаза, твой голос, твой смех, запах волос – все,- он замолчал.
Шли минуты, часы, секунды в этой кошмарной тишине. А он все стоял, очарованный ею. И вот из его широкой души, от усилий неведомого существа кровь приливала к его вискам, стучала и говорила торопливым, безумным шепотом, и …
- Я люблю тебя, Юля, люблю, больше всего, больше всех на свете, - сказал Андрей и посмотрел на Юлю влюбленными глазами.
А она молча, стояла и слезы катились из ее глаз. Всхлипывая, она не могла сказать ни слова. Уже было двенадцать. Андрей наклонился и поцеловал Юлю в губы, такие холодные от мороза. И тут пошел снег, снежинки падали на их лица и таяли на глазах.
Это был первый поцелуй в ее жизни. Такой нежный, ласковый. Постепенно они сливались в одно целое, их силуэты не могли никак рассоединиться. Он обнял ее, прижал к своему сердцу и сказал:
- Я буду любить тебя вечно. Я никому не отдам тебя. Даже, если нужно будет бороться, я буду бороться, я сильный, я сделаю все, я не отдам тебя никому и никогда. Я всегда буду с тобой, рядом, до самой смерти.
Она тихо стояла, боялась даже пошевелиться, было слышно в тишине лишь ее частое биение сердца. Казалось, что это никогда не закончится: они так и будут стоять, обняв друг друга, и легкий ветерок будет слегка нашептывать им слова любви. «Это сон. Этого не может быть наяву», - думала она. Мама всегда говорила: «Хорошим людям всегда везет». Но хороших людей много, почему именно мне выпало это счастье, счастье находиться с любимым человеком?
- Говорят, как встретишь Новый год, так его и проведешь, - сказал Андрей.
Улыбка коснулась ее лица от этих слов. Ей искренне хотелось в это верить. Мороз стал усиливаться, но она не чувствовала, как он щепал ее за щеки, не чувствовала, как холод постепенно обволакивал ее. В душе ей было тепло, а его горячие руки не давали замерзнуть. Казалось, им никто, и ничто не сможет помешать, их чувства не смогут угаснуть. Но в жизни не все как в сказке. Суровая действительность не покидает тебя ни днем, ни ночью, и каждый знает это. Кто-то радуется от любви, от того, что он любит и любим, а кто-то заходит в бары и рестораны, где красивые, сверкающие зеркала неутомимо повторяют движение старого человека с молодым, загорелым лицом, где на столиках белеют чистые скатерти, сверкая снежными изломами складок, где суетятся разодетые женщины с нахальными улыбками, а мужчины целуют их руки, красные губы, полные плечи, вздрагивая и сходя с ума от удовольствия, от этого идет кругом голова, человек теряет смысл жизни, жажду к жизни, и это ужасно. «Со мной этого никогда не произойдет», - думала она. «Моя семья и любимый человек рядом, что еще нужно от жизни? Все уже есть. Просить нечего». Если бы только она знала, что с ней случиться потом, в тот момент, в лесу, она никогда бы не отпустила Андрея из своих объятий. Но никто не может предсказать ход истории, и даже она…
А время неумолимо шло. Наступила весна. Выглянуло солнышко, стало совсем уже тепло. Ветер стих, и метель успокоилась. Мимо окон летело что-то маленькое и блестящее, еще и еще…- это капельки. Капелька за капелькой летели на землю. Снег на крышах подтаял, повис сосульками, и с каждой сосульки капельки вниз падали и тоненько-тоненько звенели. Началась школа и они все реже и реже стали видеться. Приближались экзамены, и свободного времени почти не было. Об отдыхе можно было только мечтать. Но поскольку ее семья была превосходна и всегда держалась дружно и вместе, у них всегда было шумно вечерами, когда, собравшись за столом, они обсуждали проблемы и успехи дня, рассуждали обо всем на свете, строили планы на будущее, большинству которых, к сожалению, не суждено было сбыться.
Весна была уже в самом разгаре. Свежая, зелененькая травка, пение птиц, голубое и ясное небо, яркое солнце – все это окружало ее. Весна- пора любви. Весной любят все, любят страстно и главное искренне. И они пользовались этим: всегда были вместе, везде, всегда помогали друг другу, и наградой за это была их любовь. Глядя на них, замирало дыхание, их нельзя было представить по отдельности, они, как две половинки одного целого.
«Она и Он всегда вместе. Днем они наслаждаются обществом друг друга, а ночью встречаются в мечтах. Он Ей дышит, Она Им живет. Думая о Ней, Он постоянно улыбается. Вспоминая Его прикосновения, Она невольно прикусывает губу, и дрожь пробегает по Ее плечам. Вместе Они счастливы, вместе им хорошо. Однако когда приходится расставаться на час, их согревают ласковые мечты и воодушевляют нежные воспоминания. Как хорошо, что расставаться приходиться нечасто! В противном случае и Ее, и Его жизни просто бы остановились. Они зависят друг от друга, ведь Она для Него, а Он для Нее являются той силой, которая поддерживает настоящее существование, дает надежду на будущее, воспроизводя в памяти сверкающие моменты прошлого. Они живут ради друг друга, они хватают жадно воздух для того, чтобы быть рядом друг с другом. Они любят друг друга…
Ночь. Луна с невозмутимым видом висит себе на чернильном небе. Он обнимает Ее и указывает на звезду.
Она смотрит на эту яркую точку, а Он тихим и наполненным лаской голосом говорит, что дарит этот далекий огонек Ей. Она не хочет отставать и дарит Ему взамен колыхание теплого весеннего ветра, который уже давно растрепал Ее непослушные черные волосы. Эти подарки бесценны, они возложены во имя любви. Он дарит Ей нежность, Она отдает Ему свое тепло. Они любят друг друга…
Их обоих укутывает ночь… Их согревает то невидимое и необъяснимое чувство, которое возникает независимо от них, но имеет над ними полную власть. А эти двое и не стараются противостоять этой власти – им слишком хорошо внутри их маленького мира, называемого счастьем. Он не может на Нее насмотреться, а Она просто не в состоянии с собой что-либо сделать и полностью растворяется в своих мечтах, ставших реальностью с появлением Его в ее жизни. Они любят друг друга…
Люди вокруг не налюбуются – всем приятно видеть рядом с собой счастье, пусть даже не свое. А счастье этих двоих заразительно! Их лучистые улыбки заставляют мурашек дружной толпой пробежаться под кожей, их нежные взгляды задевают самую тонкую струну души и наполняют сознание льющейся мелодией счастья. Их тепла хватило бы на целый мир, Их внутреннего уюта – на Вселенную. Но и Он, и Она живут вне этого мира. Они обитают на воздушном острове, созданном их мечтами, их любовью. Они любят друг друга…
Времена меняются, люди совершенствуются, прогресс неустанно мчится вперед. Только чувства человеческие, почему-то, все равно остаются. Их питает стремление к счастью, согревает огонь надежды, поддерживает вера, движет любовь…
Он держит Ее за руку, Она смотрит в Его глаза. Гармония – синоним их жизни. Их отношения – идеал счастья, то немногое, что мы сумели сохранить – любовь. Они любят друг друга…
Они, возможно, не станут знаменитыми, не откроют физических законов и прививок от чего-нибудь, но Они вместе, и это для них главное… Они любят друг друга, и этим сказано все… »
Старшая сестра Юли, Оля никогда не завидовала сестре, наоборот она всегда радовалась ее взлетам и огорчалась ее падениям. Она была рада за сестру, как за себя саму. А однажды сидя дома, в комнате, она сказала Юле:
- У меня такого никогда не будет, поэтому хорошо, что это есть у тебя, - и она заплакала. Юля расстроилась за нее и начала успокаивать сестру:
- Будет, обязательно будет. Жизнь нам дана всего лишь однажды. И мы должны жить ради своих родных и близких, ради чистого неба и яркого солнца над головой, ради себя самого, ради любви. Ведь как прекрасно чувствовать, что в усталой груди еще бьется сердце, что мысли не утратили способность путаться и радостно носиться по лабиринтам сознания! Как здорово понимать, что жизнь есть, и она продолжается, что бы ни случилось!.. Именно это ощущение счастья дарит нам Любовь. Нежная. Высокая. Безграничная. Добрая. Светлая. Мягкая. Грустная. Ласковая. Она бывает разная, но она есть основа всего сущего и всего духовного, она нужна человеку, она никогда не оставляет его, а, если любовь действительно настоящая, она никогда не оставит человека просто так, даже если бы он этого хотел, она навсегда с ним, в его сердце, в его мыслях и с ней бесполезно бороться, она все равно никуда не уйдет. Она не покинет его сознание, может показаться, что она ушла, но только на время, стоит только встретить хоть какое-нибудь напоминание о ней, как она сразу же разгорится вновь и, может быть, еще с большей силой. Настоящая любовь – великая и притягательная сила, ее не стоит гнать, не стоит бежать от нее, потому что тем самым бежишь от себя самого, а, как известно от себя не убежишь, как ни старайся. Рано или поздно человек все равно принимает любовь, даже если раньше ему казалось, что ее не существует.
Когда мы любим, улыбка отказывается покидать счастливое лицо. Когда мы любим, даже зимой становиться жарко. Когда мы любим, кажется, что облака улыбаются. Когда мы любим, мы наконец-то понимаем, что такое счастье, понимаем, что такое настоящая жизнь…
Любовь есть начало жизни и ее продолжение. Любовь есть стимул. Любовь, как нить Ариадны, помогает нам не заблудиться. Только эта чертовка с лукавыми глазами и счастливой улыбкой, может заставить сердце сжимать, а ноги подкашиваться. И жить надо ради нее.… Во имя Любви.… Поняла?
- Да. А знаешь, никогда бы никогда бы не подумала, что такие слова мне будет говорить родная сестра. Спасибо тебе, - с благодарностью ответила Оля.
Тут раздался скрип двери, и зашла мама:
- Все, хватит болтать, щебетушки мои. Выключайте свет и ложитесь спать. Завтра рано вставать. Спокойной ночи.
Она поцеловала дочерей, выключила свет и ушла. А они не могли заснуть, все думали о прочитанном и сказанном, и неизвестно почему, но сердца их сжимались, как будто опасность поджидала их, бродила где-то рядом. Но свежий воздух из открытой форточки заполнил комнату, одурманил сестер и они наконец-то уснули. «Хороших снов», - шептал легкий ветерок и будто бы пел колыбельную, до самого утра.
Утром, когда Юля проснулась, дома уже никого не было. Поручений по дому не наблюдалось, и она решила просто пойти на веранду, взять свой маленький секретный сундучок и просто просмотреть все, что находится в нем, все старые записки, фотографии, открытки, письма. Первое, что попало ей в руки, был конверт, в котором лежала фотография и письмо. Это была первая фотография, на которой они вдвоем, сидят среди цветов на лугу, обнявшись. Юля прекрасно помнила этот день, так, как будто это было вчера, помнила, что было написано в письме, но все же развернула его и стала читать. В нем знакомым почерком было написано:
«Дорогая Юленька!
Шлю тебе эту фотографию вместе с этим прекрасным букетом цветов. Думаю, что ты помнишь этот день. Я хочу, чтобы ты знала: моя жизнь была бы катастрофой, если бы я не встретил тебя, я не жил бы, если бы на моем пути не появилась ты. Ты, моя любимая, дала мне возможность чувствовать, любить, восхищаться… Ты подарила мне новый мир, о котором я даже и не знал…Я всегда буду любить тебя – скучать, когда тебя нет рядом, и улыбаться, когда ты со мной. Я много раз говорил и еще раз повторяю: с тобой я нашел свое счастье, понял, что такое настоящая жизнь. С тобой я обрел цель, которую обязательно достигну. Юлька, ты мой идеал, моя песня, мой сон, моя радость, моя любовь, моя тайна, мое прошлое, настоящее и знаю, мое будущее. Я без ума от твоей чудной улыбки, больших обворожительных глаз. Каждый твой жест, каждое твое слово заставляют меня задуматься, заставляют снова и снова восхищаться тобой. Милая, оставайся всегда такой красивой, жизнерадостной, нежной, любящей и любимой. Я тебя люблю, и пусть об этом знают все!
Целую, твой Андрей.»
Юля бережно свернула листок и вложила его обратно в конверт.
Шли часы, а она все тихо сидела на веранде. Дул легкий ветерок, и аромат цветов из сада одурманивал, он постепенно обволакивал ее. Казалось, что она маленькая фея, которой подвластно в этом мире все, которая может творить добро, приносить счастье и надежду людям, уберегать их от зла, горя и несчастий. Вечером пришел Андрей, и они пошли прогуляться в парк. Они долго ходили, разговаривали обо всем на свете, потом даже запели какую-то ласковую, медленную мелодию. Когда они были вместе, время летело незаметно. Только солнце потихоньку угасало и становилось все темнее и темнее. Казалось, они не могут оторваться друг от дружки, не могут существовать поодиночке, но у них не было другого выхода. Он проводил ее до дома, шепнул что-то на ушко, поцеловал и ушел, а она радостная шла в свою комнату.
На следующий день родители девочек куда-то уехали, приехали поздно вечером и за ужином сообщили, что летом, а именно в начале июля они уезжают всей семьей на отдых в Испанию. Оле эта идея была явно по душе, а вот Юле.… При слове «Испания» в ней что-то екнуло, мурашки пробежали по коже, она вздрогнула и сказала:
- Нет. Я не хочу ехать, я не могу. Это не возможно. Мне нельзя.
- Что с тобой? Мы же уезжаем не на целую вечность. Только две недели, что за этот короткий срок может произойти? – спросила мама, - Я просто хочу, чтобы мы все отдохнули, как следует, сколько можно работать? Юля никогда не спорила с родителями, слушала их всегда и во всем, никогда не повышала голос, но сейчас она действительно не хотела никуда ехать, ей ужасно не хотелось расставаться с Андреем. «Целых две недели – это же целая вечность», - думала про себя она. Слезы уже наворачивались на ее глазах, она дрожала и ничего не говорила. Вдруг она вскочила и побежала наверх, в комнату, закрылась на ключ, уткнулась в подушку и плакала, плакала, плакала.
- Юля открой, немедленно. Нам нужно поговорить. Пожалуйста, доченька, родная, открой, - просил, стоя у двери комнаты отец. Но Юля не открывала до тех пор, пока не услышала голос Андрея:
- Юль, открой, это я. Что с тобой? Впусти меня.
Она поднялась с кровати, подбежала к двери и повернула ключ. Дверь открылась, вошел он, а она, не дав сказать ни слова, бросилась к нему на шею, обняла и дрожащим голосом говорила:
- Почему? Почему я должна ехать? Я не хочу уезжать. Без тебя я не поеду никуда. Поедем с нами.
- Нет, ты же знаешь, я не могу. У меня скоро защита в институте. Я не могу ехать. Но ты не волнуйся, твоя мама права, тебе надо отдохнуть, тем более это же не навсегда, а только на две короткие недели.
- Да ты сам понимаешь, что говоришь?
Он действительно не понимал. Горечь одолевала его. Расставаться с ней, с его самой любимой, было действительно нелегко, но что он мог сделать? Против родителей не пойдешь. Он попытался объяснить ей это, но она не хотела понять ни его, ни своих родителей.
В конце концов, она согласилась, перестала кричать, устала спорить, устала плакать, она была одна против своей семьи, она знала, что он любит ее и от этой любви, от нежелания сорить ее с родителями, отпускал свою маленькую Юлю в Испанию. Он пообещал звонить ей каждый день, писать письма по Интернету, даже наговорить ей целую кассету, чтобы она могла слышать его голос всегда, когда ей только не захотелось бы: ночью, днем, утром и вечером. Пообещал, что будет думать о ней каждую минуту, каждую секунду времени, проведенного в разлуке.
Ах, если бы она только знала, чем это все закончится, чем закончится их путешествие, она никогда бы не поехала, никогда бы не послушала ни его, ни сестры, ни родителей, отговорила их чего бы ей это не стоило.
Уехать они должны были через два дня. Вещи все были сложены, сумки упакованы, оставалось только дождаться дня.
Юля ходила и думала об этом дне, дне их отлета. Эти два дня она не отходила от Андрея, не могла с ним расстаться даже на минуту и все говорила ему о своих мечтах, а он улыбался, глядя ей в глаза. Но вдруг она сказала:
- А знаешь, не знаю почему, но я боюсь. Во мне все сворачивается, когда я думаю о том, что буду лететь на самолете. Ненавижу эти огромные воздушные машины. Не хочу на нем лететь, боюсь, боюсь высоты, боюсь рева двигателя, боюсь.
- Глупая, это же просто груда металла,- отвечал он. Тем более ты будешь с мамой, с папой, Олькой. Все будет хорошо. Ты даже не успеешь оглянуться, как окажешься в Испании.
- Надеюсь, - отвечала она и крепче прижималась к нему.
Вот он, день их отлета. В шесть вечера они должны были встретиться в аэропорту с дядей Сережей и его семьей, но до самолета нужно было еще доехать поездом.
Андрей в девять утра подошел к Юлиному дому, помог отнести в машину чемоданы, сумки, посидел вместе с ними на дорожку. Пришло время прощаться.
- До свидания, сынок. Не скучай без нас. Приеду, поговорим насчет работы, счастливо, - говорил Юлин папа. Он пожал Андрею руку и похлопал по его плечу.
- Пока, Андрюша, - прощаясь, говорила ее мама. Защищай диплом и не забывай про нас, а мы как доберемся, позвоним. И еще, пожалуйста, приходи пару раз в неделю к нам домой, поливай цветы, будь так добр, вот ключи.
_ Хорошо, обязательно. Полью цветы и уберусь, не волнуйтесь.
- Ну что, Андрюха, давай, - протянув руку, сказала Оля.- Я обещаю чистить зубы после еды и мыть за собой посуду, еще обещаю, что отдохну за тебя в Испании. Ну, все, пока.
- Пока, присматривай за сестрой и не заводи безумных романов, поняла?
- Поняла,- сказала Оля и села в машину.
Юля стояла и смотрела, как ее семья прощается с ним. Она всегда думала, что самое тяжелое в этой жизни – прощание. Когда нет подходящих слов, когда не знаешь, что сказать, не знаешь, когда вернешься и вернешься ли вообще. Когда горечь расставания переполняет тебя, ты никак не можешь подумать том, что через пару секунд, когда тронется автобус или прозвучит последний гудок поезда, предупреждающий об отправлении. Ты не сможешь посмотреть на этого человека, не сможешь поговорить с ним, не сможешь коснуться его, не сможешь посмотреть в его глаза, увидеть его улыбку, не сможешь почувствовать тепло его рук – все это останется только вспоминать, останется, засыпая, вспоминать все сладостные мгновения, проведенные рядом с ним.
Она видела, как не хотелось расставаться с Андреем ее маме, папе, Ольке, для которых Андрей стал родным. Она сама же не могла представить, что он скажет ей, какими будут его прощальные слова. Она стояла и ждала, когда он подойдет. Сердце готово было выпрыгнуть из груди, ее трясло от страха, не оттого, что приходит ко всем по ночам от страшных снов или при виде змеи, а от страха расставания с ним.
И вот она видит, как он подходит к ней: все ближе и ближе. У нее не было слов, казалось, что голоса тоже нет, все слова исчезли, она не могла издать ни звука, а он держался мужественно, и эта мужественность передавалась ей, она знала, что должна быть сильной и держалась, не позволяла слезам, которые подступали к глазам, покатиться вниз.
- Я знаю, в такой момент сложно что-то сказать, но я попробую, - начал он. – Ты уезжаешь, но уезжаешь ненадолго, хотя это время, эти две недели будут тянуться для меня вечно. Но где бы ты ни была, с кем бы ты ни находилась. В любое время суток, я хочу, чтобы ты не забыла про меня, хочу, чтобы ты знала, что я люблю тебя. Ты моя звезда в этой жизни, ты самая прекрасная, добрая, нежная, ты моя прелесть, ты мой океан, в котором я хочу утонуть, ты самое прекрасное, что было, есть, и будет в моей жизни. Знаешь, человек может прожить без любви, но только тогда, когда он не знает, что это такое. Но, если он хоть раз пережил это чувство, без него он не сможет жить. Я знаю, что такое любовь, с тобой я понял, что значит любить, поэтому без тебя я уже не смогу жить. Я буду ждать тебя, буду считать дни, минуты и секунды до твоего возвращения. Если тебе будет там грустно, просто вспомни обо мне…
Юля чувствовала то, что чувствовал он. Она знала, как тяжело ему было говорить. Она осторожно прикоснулась своей рукой к его губам и покачала головой. Ей теперь хотелось просто постоять с ним рядом, обнять его и услышать, как бьется его сердце.
Но тут послышался сигнал машины. Пора было ехать. Юля посмотрела на него так, как будто это было в последний раз, поднялась на носочки и поцеловала его.
Она развернулась и пошла. Его рука выскользнула из ее руки, она шла и слезы катились из ее глаз, она знала, что если сейчас, в двух шагах от машины, она обернется и посмотрит на него, то не удержится и разрыдается, бросит все и останется с ним, но она понимала, что этого быть не должно, поэтому она медленно и тихо села в машину и хлопнула дверью. И тут она заплакала так сильно, что мама даже испугалась за нее. Оля обняла сестру и стала успокаивать ее, а машина уже неслась по шоссе, мимо пролетали магазины, деревья и жилые дома. До вокзала оставалось совсем ничего. Он? Пыль стирала след машины с его глаз, ее уже совсем не было видно. Он дошел домой, сел на пороге и смотрел куда-то вдаль. Потом его рука, словно кто-то приказал ей, опустилась в карман. Нащупав что-то бумажное, он достал это. Это был обычный листик в клетку, сложенный ровно в четыре раза. Он развернул его. Там, Юлиным почерком было аккуратно написано:
«Счастье – это не жизнь без забот и печалей, счастье – это состояние души, любовь – это сочетание ума, души и тела, главное – не перепутать порядок, а жизнь одна, в ней счастья добиваться надо. Мое счастье – это ты, я очень тебя люблю.
Знаешь, Андрей, я никогда не знала, что такое настоящая любовь, я даже подумать и представить себе не могла, что это за чувство. Но ты показал мне его, ты открыл для меня этот чудесный мир, эти волшебные мгновения.
Когда на одну секунду я поцеловала тебя, тогда на одну секунду все исчезло, испарилось, были только я и ты, были вдвоем во всем мире. На одну секунду я забыла обо всем и растворилась без остатка в тебе. Эта секунда длилась вечно и в то же время была так коротка. Только на одну секунду я вознеслась на небеса, только на одну секунду… Только на одну секунду я почувствовала всю нежность твоих губ, страсть твоих объятий. Только на одну секунду внутри меня все пылало, приятно обжигало. Эта секунда изменила все, перевернула нашу жизнь. Эта секунда подарила мне все то, чего у меня никогда не было: и нежность, и любовь, и радость, страсть и приятное ощущение тепла. Ты подарил мне эту секунду, ты наградил меня этим мгновением, чтобы я всегда помнила о нем и о тебе. Эта моя секунда – это ты! Все мои секунды – это ты! Вся моя жизнь – это секунда, а значит и ты!»
«Она не вернется. Я ее больше никогда не увижу», - думал он. Эти мысли спонтанно пришли к нему в голову. Откуда они? Как такая чепуха могла затмить его ясный ум? Этого он не знал, но написанные ею строки заставляли его думать именно так. Он гнал эти нелепые мысли прочь, старался не думать об этом, но напрасно. Всякое воспоминание о том, что она может вернуться, заставляло его сердце безудержно биться, что-то кололо в висках и мутнело в глазах. Он взял осторожно ее фотографию со стола, обнял и лег, стараясь уснуть, в надежде уйти от страшных, беспокойных мыслей.
А она тихо сидела в вагоне поезда, с наушниками в ушах и тихий ласковый, такой знакомый и нежный голос Андрея тихо говорил:
«Хочу еще раз сказать, что люблю тебя и что могу отдать жизнь свою за тебя, могу подарить небу свое сердце, если ты захочешь. Я хочу, чтобы моя душа навсегда соединилась с твоей, в одно целое…»
Никто тогда не знал, как было плохо ему и, как хорошо было ей от этих слов.
«Любовь – это очень сложная и порой совсем непонятная штука. И часто бывает так, что ее очень сложно понять. К одному она благосклонна, а на другого даже может и внимания не обратить. Она бывает так прекрасна, бывает верной и нежной, но бывает, она просто играет с людьми. Но будет счастливей всех на свете тот человек, которому любовь станет подругой».
Эти строки Юля вспомнила внезапно. Вспомнила, как однажды эти слова произнесла ее бабушка, как она говорила еще совсем маленькой девочке, что в один прекрасный день к ней прискачет принц на белоснежном коне и заберет ее с собой.
Бабушка никогда не ошибалась и Юля это знала, как же ей не хватает ее, человека, который нянчил ее с пеленок, который все свое тепло отдавал ей и ее сестре. Юля скучала и часто, смотря в лазурное небо, представляла, как оттуда на нее смотрит она, там ей хорошо и спокойно, там никто и никогда не сможет причинить ей зла. Но в то же время она была готова на все ради того, чтобы хотя бы раз, именно сейчас обнять и поцеловать ее, рассказать про все свои радости и огорчения, взлеты и падения. Именно здесь, в поезде. Когда уже все легли спать, а ей почему-то не спалось, она вспомнила про бабушку. Она ведь думала о ней всегда, когда ей плохо, когда не было никого рядом, а сейчас у нее какое-то смятение в душе, творится что-то непонятное: вроде бы она счастлива, а с другой стороны и нет. «Что происходит со мной?» - думала она, глядя в темное окно купе, где не было видно уже почти ничего, и только кое-где, при свете фонарей, можно было разглядеть дома и магазины.
Но вдруг что-то треснуло, раздался жуткий грохот, все полетело со столика, послышался крик, все затряслось, загудело, поезд носило в разные стороны. Все в ужасе проснулись, не зная, что происходит. Такое смятение и суета вскоре прекратились, но было заметно, и все чувствовали, что что-то не так. Оказалось, что поезд столкнулся с машиной, не успев затормозить.
Юля почувствовала себя такой разбитой, они ничего не понимала, ничего не соображала… Чувствовала она себя так, как если бы, идя по обрыву, упала, разбилась, потеряла сознание, а потом, открыв глаза, стала припоминать, что произошло.
Прошла минута, другая, и, когда безумно колотившееся сердце успокоилось, а грудь вздохнула ровнее, ею овладел детский, беспомощный страх. Ясность была так реальна! Проводники бегали по вагонам.
«Все в порядке, ничего страшного не произошло. Оставайтесь на своих местах и сохраняйте спокойствие», - кричали они. И она осознавала необходимость этого. Она сидела в шоке, в ее глазах был страх и недоумение. Мама сидела рядом и успокаивала обеих дочерей, папа судорожно поднимал все, что упало при столкновении, и что-то приговаривал. Все вроде бы успокоилось, но поезд еще стоял на месте. В их купе выключился свет, намекая на то, что все могут спать, но уснуть после такого не удавалось. Юля лежала у мамы на коленях и смотрела в окно. Тьма, окружавшая их, и яркие воспоминания наполняли душу тупым, беспредметным страхом. Все вокруг, что не было ими, казалось живым, враждебным, притаившимся только на время, готовым сойти со своих мест и зажить особой, таинственной жизнью, лишь только закроешь глаза.
В окне тускло виднелись крыши, светилась какая-то пустота, накрытая темным плащом. Там было тихо, тихо, как и должно быть ночью. Все страхи, которые были в ее воображении в одно мгновение стали оживать, они ставали перед ее глазами, они превращались в реальность… Как же было страшно…
И, крепко прижавшись к маме, гладившей ее по голове, как совсем маленькую девочку, Юля осторожно думала о том, что, может быть, и в самом деле, она - не она, что вдруг появится в комнате странный яркий свет и из-под одеяла появится гадкая улыбка ночного призрака. И неожиданно для всех Юля вдруг произнесла:
- Не нужно нам дальше ехать. Хватит. Давайте остановимся и вернемся домой. Я сердцем чувствую, что нам дальше нельзя. Ну, пожалуйста, вернемся. Это столкновение как будто предупреждение чего-то большего, как будто кто-то не хочет, чтобы мы ехали дальше.
- Ну что ты мелешь? – испуганно заговорила мама. – Ты же никогда не была суеверной. Просто не смогли справиться с управлением вот и все.
- Это так, но, по-видимому, самолет наш мы пропустим, - спокойно говорил отец.
- Нужно будет все объяснить, сдать билеты и взять новые. Не думаю , что это большая проблема, но сутки будут, к сожалению, потеряны. Надо бы Сереже позвонить, чтобы не ждали нас зря в аэропорту, а летели сами, встретимся уже в Барселоне, - отвечала жена.
Юлины слова никто не брал в счет. Все было уже решено. И только Оля, тихо наклоняясь к сестре, спросила:
- Ты что, правда, так думаешь?
- Честно говоря – да, но маму с папой не отговорить. Нам с тобой остается только молиться, чтобы все было хорошо, за удачный полет, хотя я ужасно боюсь лететь, ты даже не представляешь как. Что-то останавливает меня, надо было оставаться дома. Зачем эта Испания? Сказав это, Юля забралась под одеяло и повернулась на другой бок. Мама с папой поговорили еще минут пять и тоже успокоились. Ждали следующего дня.
Казалось, что эта ночь не закончится никогда, когда Юля повернулась на другой бок, после разговора с сестрой, родителями, после всего того, что произошло, она поняла, что заснуть ей не удастся. Не было привычного, хорошо знакомого и приятного чувства усталости во всем теле, желания просто потянуться и закрыть глаза, наоборот, она чувствовала себя так, как будто было утро, и она только что встала, мысль о том, что что-то произошло не покидала ее. Слабый свет луны падал в окно, и переплет рамы на фоне тусклых стекол казался черной, толстой решеткой. Все предметы выделялись из полусумрака, казались непривычными. Слышно было как рядом, напротив, билось, громко и пугливо, беспокойное сердце Оли. И она время от времени стала повторять за ним: «Тук…тук…тук…»
Не известно, сколько прошло времени, но постепенно к ней приходило беспокойство, беспокойство, связанное с нежеланием ехать еще куда-то. Она достала руку из-под одеяла, вытянула ноги, но все тело казалось таким тяжелым, жарким и, как она ни поворачивалась, это состояние не проходило. Она удивилась этому, стала прислушиваться к тому, что происходит в вагоне… Слышала шаги проводника, которые беспокойно опускались на пол. Странное жужжание. Разговоры в соседнем купе. Слух обострился… Она закрывала глаза, и звуки от этого становились еще громче…
Она тихонько, опираясь руками на кровать, встала и приоткрыла дверь.
И вдруг раздался новый звук. Она еще не поняла что это, но немного испугалась. И в самом деле это был громкий разговор, его плохо было слышно и казалось, что это просто какой-то несвязанный гул.
Она вышла и направилась по коридору вагона в сторону купе проводников.
Там сидело четверо: двое мужчин и двое женщин. Один из мужчин был, видимо, начальник поезда, он стоял перед остальными и громким голосом говорил:
- Плоховато работаете. Людей успокоить не можете! Одни поезд вести не в состоянии, другие за состоянием пассажиров уследить не могут. Куда это, в конце концов, годится?
- Но, товарищ начальник, ведь это была вина водителя машины. Шлагбаум уже опускался, а он думал, проскочит, - перебивая, говорила женщина.
- Разговорчики. Теперь огромное количество людей опаздывают на самолеты, поезд нуждается в ремонте, милиция завтра утром приедет, автобусы за наш счет, между прочим, вызывать надо, чтобы пассажиров до станции отвести, и все на мои плечи, а люди в машине погибли: трое, вся семья. И их, к вашему сведению, уже не вернешь.
При слове «людей уже не вернешь…» у Юли закружилась голова, говорили, что машина столкнулась с поездом, но что погибли люди, никто не сказал. С самого детства Юля боялась смерти, она никогда не была на похоронах, потому что врачи говорили, что ей это тяжело будет вынести. Ее всегда старались оградить, никогда не говорили о смерти родных, старались умалчивать о том, что кто-то смертельно болен, телевизор всегда выключали, если шли новости о том, как разбился самолет или захвачен террористами, если где-то взрывались дома, станции, словом, все что говорило о смерти людей. А тут она сама оказалась на месте происшествия. Она стала представлять реакцию родных, друзей и знакомых, когда они узнают о случившемся, старалась представить лица погибших, но от этого ей становилось плохо: слезы уже сами собой катились из глаз, а сердце судорожно сжималось. Мгновенное, сильнейшее сотрясение разбило все ее тело, разразившись тоскливым, неудержимым воплем. Она задыхалась. В ужасе и тоске, хватаясь руками за горло, она старалась хлебнуть воздуха и не могла. Потолок низко опускался над нею, и все вокруг, черное, хмурое, кинулось прочь. Она не слышала, о чем дальше шел разговор, еле дошла до купе, открыла дверь и, плача тихими, пугливыми взвизгиваниями, опустилась на кровать.
Ей было так страшно, так непонятно овладевшее ею состояние, что ни минуты она не могла находиться одна. Но что же было делать? Разбудить маму и, быть может, испугать ее? Все равно. Она побыла бы с ней немного, пришла в себя и уснула. Остановившись на этой мысли, она встала, но сразу же почувствовала, что ноги отказываются идти. Она сделала несколько тяжелых шагов, наклонилась и стала будить мать.
Мама открыла глаза и увидела перед собой заплаканное, вспухшее от слез, лицо дочери. Она подскочила, разбудила мужа и включила свет, обняла Юлю, прижала ее к сердцу и спросила дрожащим голосом:
- Что случилось? Почему ты не спишь, почему плачешь?
- Вы знали, вы все знали, что погибли люди и ничего не сказали мне, вы сидели, зная об этом, и спокойно рассуждали о том, как быть дальше, думали, как доехать до аэропорта, взять новые билеты. Говорили о своих проблемах, не думая о том, что они не доедут уже никогда туда, куда собирались. Неужели нет в нас ни капли совести, ни капли сочувствия и сострадания к ним? Мама не знала, о чем говорила Юля, она стала тоже плакать, что-то объяснять и причитать. Юля была не права. В каждом было чувство скорби за этих людей, но в то время нельзя было заострять на этом внимания, жизнь продолжалась, быстро шагала вперед, и нужно было думать о себе каждому, каждому самому, в одиночку, заботится о своей семье.
Поезд опоздал ровно на два часа. Немного злые пассажиры стремительно выбегали из своих вагонов, стараясь не забыть никаких вещей. Все что-то бормотали, глазели по сторонам, видно, ища, знакомые лица. Юлю с семьей никто не встречал. Номер в гостинице специально для них был давно уже заказан. Из-за опоздания поезда на самолет они уже не успели, рейс был только через сутки.
Замученные и измотанные на нет, они, поблагодарив Вячеслава Юрьевича за помощь, он был одним из управляющих аэропортом, который похлопотал, чтобы билеты были заменены, отправились прямиком в гостиницу. Вещи не распаковывали, Оля прямиком побежала в ванную, а остальные обсуждали все случившееся.
В номере было две комнаты. В одной, спальне, легли мама с папой, а вторая предназначалась для девочек. Юля уснула мгновенно, лишь только ее голова коснулась подушки, а вот Оля…
Она все ворочалась с бока на бок, что-то не давало ей покоя. В конце концов, она встала, подошла к окну. Было уже совсем темно. Потом она подошла к сумкам и взяла роман Булгакова «Мастер и Маргарита», единственный, который, к своему стыду, еще не прочитала. Ей хотелось плакать. Ей казалось, что никого нет во всей вселенной кроме нее… И она, действительно заплакала и, раскрыв вторую часть, просто перелистывала ее, стараясь отыскать какой-то, хоть какой-нибудь смысл в отрывочных фразах, мелькавших у нее перед глазами.
Оля закрыла книгу, чтобы потом раскрыть наудачу и, загадав о своем будущем, прочесть выпавшую ей страницу. Но, раскрыв ее, она увидела исписанный лист почтовой бумаги, сложенный вчетверо, так приплюснутый, слежавшийся, как будто уже несколько лет был заложен в книгу и забыт в ней. С крайним любопытством начала рассматривать она свою находку, запершись тихо в ванной. Это было письмо, без адреса, с подписью: «Твой Павел». Ее внимание удвоилось; она развернула бумагу. Несколько слов бросилось ей случайно в глаза, и сердце ее забилось от ожидания. Она в смущении вертела письмо в руках, как бы нарочно отдаляя от себя минуту чтения. Случайно она поднесла его к свету: да! капли слез засохли на этих строчках, пятна оставались на бумаге, кое-где целые буквы были смыты слезами. Чьи это слезы?
Наконец, замирая от ожидания, она прочла половину первой страницы, и крик изумления вырвался из ее груди. Она забрала письмо и положила книгу на место. Стала снова перечитывать его сначала. Но сердце ее колотилось так, что слова и буквы мелькали и прыгали перед ее глазами. Долгое время она ничего не могла понять. В письме было открытие, начало тайны, оно поразило ее, как молния, потому что она узнала, к кому оно было написано. Она знала, что почти преступление сделает, прочитав это письмо, но время было сильнее ее! Письмо было к Юле.
Смутно поняла она, что было написано в нем, и потом долго еще не оставляли ее разгадка и тяжелая дума. С той минуты как будто переломилась вся ее жизнь. Сердце было потрясено и возмущено надолго, почти насовсем, потому что очень многое вызвало это письмо, всколыхнуло душу.
Это письмо было последнее, прощальное, когда она все-таки прочла его, то почувствовала болезненное сжатие сердца, как будто она сама все потеряла, как будто все навсегда отняли у нее, даже мечты и надежды, как будто ничего больше не осталось с ней, кроме, казалось, уже ненужной жизни. «Кто же он, писавший это письмо? Знаю ли я его?» - думала про себя Оля.
В письме было так много намеков, так много данных, что невозможно было ошибиться, так много загадок, что нельзя было не потеряться в предположениях. Все: мысли, чувства писавшего были наружу. Они были слишком особенны.
«Ты не забудешь меня, ты сказала – я верю, и вот с тех пор вся моя жизнь, все мои действия заключены в этих словах. Нам нужно расстаться, необходимо! Хотя, что я говорю? Я всегда любил тебя, а ты… Я всегда хотел быть с тобой рядом, а ты… Я хотел заботиться о тебе, а ты… Всегда с твоей стороны были лишь многоточия, не обещавшие абсолютно ничего. Но почему?
Ты всегда играла со мной, не отдавалась мне полностью. Вертела мною, как хотела. Неужели ты никогда не любила меня? Во все наше время, во все время, что я любил тебя, у меня болело и ныло сердце за нашу, мою любовь, и, поверишь ли? теперь мне легче! Я всегда чувствовал, что ты уйдешь от меня, убежишь. Я только сейчас понял, что не было в жизни твоей настоящей любви. Я давно знал, что этому будет такой конец, так было суждено! Это судьба! Выслушай меня, Юлька: мы были неровня; я всегда, всегда это чувствовал, я это знал с самого начала! Ты – такая тихая, спокойная, такая беспечная, хрупкая, а я – полная противоположность. Я был недостоин тебя, и я, один я, должен был нести наказание за перенесенное счастье! Скажи: кем я был без тебя, до той поры, пока мы с тобой не познакомились? Боже, не верю, что ты не любила меня, что я, оказывается, был просто «лучшим твоим, настоящим другом». Я не понимаю, как дошло у нас до того, с чего началось. Помнишь ли, что я был в сравнении с тобой? После смерти матери я был никем, словно и не жил совсем, а тут появилась ты. Достоин ли я был тебя? До тебя я был груб и прост, у меня постоянно был унылый и вид, я злился на всех, включая самого себя, мне казалось, что жизнь не приносит ничего, кроме расстройства и разочарования, все вокруг казалось серым, скучным. Другой жизни я не хотел, не думал о ней, не звал и не ждал ее. Все во мне было как-то придавлено, и у меня не было на свете ничего важного. Одна забота была у меня - завтрашний, ничего не предвещающий день, да и к этому я был равнодушен. Мама оставила меня и жизнь тоже, я стал одиноким, а в моем сердце все покрылось льдом. И оно уснуло. Я ведь знал и решил, что для меня никогда не взойдет другое солнце, я верил этому, и не жаловался ни на что, потому что знал, что так должно было быть. Когда ты проходила мимо меня, ведь я не понимал, что мне можно поднять на тебя глаза. Я был как раб перед тобой. Мое сердце не дрожало возле тебя, не ныло, не напоминало мне про тебя, оно было спокойно. Моя душа не принимала твою. Я это знаю; я глухо чувствовал это. Это я мог чувствовать, ведь и на последнюю былинку проливается свет божьей денницы и нежит ее так же, как и роскошный цветок. Когда же я все узнал, - помнишь, после того злосчастного вечера, после всех сказанных тобою слов, которые потрясли мою душу, - я был вне себя, был поражен, во мне все помутилось, и знаешь ли? я так был поражен, так не поверил себе, что не понял тебя. Про это я тебе никогда не говорил. Ты ничего не знала; не таким я был раньше, каким ты застала меня. Если б я мог, я бы давным-давно уже признался во всем тебе. Но я молчал, а теперь все скажу, затем, чтобы ты знала, кого не любила. Знаешь, как я сначала понял тебя? Честно говоря, страсть, как огонь, охватила меня и просочилась в кровь: она заняла все мои мысли. Я отвечал тебе, как той, которая, в глазах моих, казалась ангелом, ты сильно во мне ошиблась! Ты всегда видела во мне лишь друга близкого, брата родного, а я так хотел, чтобы ты взглянула на меня свершено другими глазами.
Все, что я испытывал к тебе, что это было? Это была не любовь. Почему? Потому что я боялся любви. В любви должно быть равенство, взаимность, а у нас с тобой этого не было, да и быть не могло. Я не знаю, что было со мною, что происходило. Помнишь, как ты плакала при мне, говорила обо всех своих проблемах, несчастьях, о своих обидах, даже о любви, о первом парне, который тебе понравился, а я смущался, а, иногда, испуганно спрашивал: что с тобой? Если у тебя было нехорошо на душе, ты всегда могла прийти ко мне, ты могла спросить у меня все и обо всем, неважно приличное это или нет. А я? Я молчал, в душе. Я отвечал тебе сквозь зубы, но душа моя разрывалась на части. Мне всегда хотелось видеть в тебе не только друга. И каждый раз, снова и снова, я спрашивал себя: «За что? чем я заслужил это?» Почему всегда, когда она смотрит на меня, она думает о другом. О, Боже! Сколько раз, ты же не знаешь, сколько раз я, украдкой, думал о тебе, мечтал о твоем поцелуе, украдкой, потому что знал, что ты не будешь со мной, - и все во мне билось, а сердце и вовсе хотело остановиться. Когда я брал твою руку, я бледнел и дрожал. А ты смеялась, думала мне плохо. Я даже не могу найти слов, чтобы выразить все то, что накопилось, что во мне и никак не может вырваться наружу. А помнишь, как ты поцеловала меня? (Это было всего один раз, и я никогда этого не забуду. Был мой день рождения. Помнишь?) Туман был в моих глазах, в моей голове. Я готов был умереть тогда у твоих ног. А ты не понимала этого. А поймешь ли ты сейчас все то, что я так хочу сказать. Я хочу сказать тебе все, и скажу это: да, ты много любила меня, как сестра любит своего брата, разбудила мой ум и влила мне в грудь надежду, а я уже не мог; я никогда до сих пор не называл тебя своей сестрой, потому что не мог быть братом твоим, потому что мы не подходили друг другу.
Сейчас ты счастлива, ты нашла его, того, кого можешь считать не братом, как я. Откуда он взялся? Зачем стал великою стеною между мной и тобой. «Зачем?» - кричу я вслед ветру. Я пишу тебе даже теперь, когда знаю, что ничего уже нельзя изменить, зная, что причиню этим письмом тебе боль, думая только о себе самом. Помнишь, как ты пришла ко мне и сказала: «Наконец-то я нашла его!». После этого я понял, что ты уходишь от меня, удаляешься. Ты больше не приходила со своими рассказами, перестала звонить. «Забыла», - думал я, и был, к сожалению, прав. С ним ты забывала обо всем. Тебе было хорошо, а мне…
Когда я увидел тебя вместе с ним, мне захотелось умереть. Ты шла такая радостная, как будто не было ничего вокруг, ты плыла, а твои глаза? В них было столько счастья! «Вот он, - думал я, Тот, кто отобрал у меня все это». Я не мог видеть тебя с ним, тяжело было слышать по телефону, какой он. Не представляешь, что я чувствовал тогда. А ты не хотела терять ни друга, ни брата, ни, тем более, его. Ты мучилась, мучился и я. Я не смог быть рядом с тобой и этим сам себя унизил
Мне так хотелось все изменить, но я просто не мог позволить себе это сделать.
Каким я стал? Я ведь ненавидел его, ненавидел себя. Убить был готов. Я был зол на тебя, на себя, на него, на судьбу свою, и от злости этой стыдно было даже посмотреть на себя в зеркало. «До чего дожил», - говорили вокруг люди. Но никто, никто не знал, из-за чего я стал таким. Я смеялся сам над собою, и мне казалось, они говорили правду, потому что даже и себе я был смешон и ненавистен. Я это чувствовал; я ненавидел свое лицо, свою фигуру, все привычки. Прости меня за все. Только теперь я говорю тебе, умоляю: «Прости!». Ты сама приучила меня говорить тебе все. Я погубил себя, навлек на самого себя смех и злобу.
Я долго думал, что любишь ты не того человека, которого так хотела найти, но не нашла во мне. Ты не представляешь, что мне пришлось пережить. Но теперь я вижу, что ты счастлива, что ты не зависишь от меня. Я мучил тебя, прости. После всего пережитого, именно сейчас я могу и говорю тебе: «прощай!». Теперь я смело произношу это слово. Ты была права, когда говорила, что я найду свою принцессу, ту, которая будет моим ангелом. Я не верил тебе и был дураком. Твоя сестра не знает обо всем нашем прошлом, не знает подробности, и я думаю, что так будет лучше. Ведь теперь она звезда моя, ключ сердца моего, ненаглядная моя и самая родная на свете.
Только сейчас я понял, что по-настоящему не любил тебя. Не было у нас с тобой любви, потому что ты не любила меня, поэтому и я не смел. А с ней другое дело, я вижу, что она любит меня, по ее глазам, движениям вижу. Я слишком много пережил, много страдал, а она вернула мне жизнь, смысл и радость жизни. Все, что ни делается, делается к лучшему. Значит так суждено. Слишком многого не было у меня. Судьба ошиблась, теперь же она поправляет свои ошибки. Мы сошлись с тобой, узнали друг друга, и вот расходимся до другого свидания. Где оно будет? Когда? Я люблю твою сестру и хочу кричать об этом всем, всему миру, пусть об этом узнают все на этой грешной земле.
Еще раз прости меня за все. Я не помню себя, не знаю, что я пишу тебе! Что-то еще хотел сказать тебе. Не знаю точно, но думаю, что если бы судьба дала мне еще один шанс, шанс начать все с начала, я сделал бы все совсем не так.
Прости и прощай! Счастья тебе. Благодарю тебя за все, что ты сделала для меня! Прости!
Павел».
Познакомилась Оля с Пашей уже давно. Так как он дружил с ее сестрой, то частенько появлялся у них дома. Оля не могла скрыть того, что он нравился ей, но всегда понимала, что Юля значит для него намного больше, чем она. А когда все началось, все эти проблемы у них, она говорила: «Зачем ты мучаешь его, отпусти его!» А Юля отвечала: «Чтобы он к тебе ушел? Не хочу я друга своего терять». Но так случилось, что потерялся он сам, а Оля нашла его снова. Долго ей еще казалось, что он не может забыть Юлю, но она старалась всеми силами помочь ему сделать это. И ей это удалось, она с большим трудом сделала это и не могла его упустить. Признаться, она завидовала Юле в том, что у той был настоящий друг, готовый сделать для нее все, а у нее такого не было. Но никогда она не могла даже подумать, что все зайдет так далеко, особенно с его стороны. Все их отношения были для нее загадкой, до этого письма. Она не могла до сих пор осознать, что он так сильно любил ее сестру. Конечно, все это было в прошлом и в этом письме он прощается с Юлей, но что он сейчас чувствует, видя ее рядом? А может она для него как прикрытие? смущение Олино было так велико, что она долгое время не могла понять, что с ней сделалось. Она, честно говоря, была потрясена и испугана. Действительность ввела ее врасплох среди легкой жизни мечтаний, в которых она жила последнее время. Почему он не рассказал ей все? Почему Юля умолчала обо всем? Имела ли она право знать обо всем? Почему, почему? Она со страхом чувствовала, что в ее руках была большая тайна. Она чувствовала, что только с этой минуты для нее начинается новая жизнь. Теперь она невольно стала слишком близкой соучастницей в жизни и в отношениях тех людей, которые заключают весь мир, ее окружавший. Чем вошла она в их жизнь, она, казалось, вовсе непрошеная, она, такая чужая? Что принесла она им? Ей, быть может, облегчение, а ему, наверное, новую жизнь? Откуда ей было знать? Чем разрешаться эти путы, которые так внезапно приковали ее к чужой тайне? Может быть, новая роль ее будет мучительна для нее самой? Она же не могла молчать, не принять того, что прочла и безвыходно заключить то, что узнала, в своем сердце. «Что будет со мной теперь?» - думала она. Тысячи смутных вопросов, неясных, вставали перед нею и нестерпимо теснили ее сердце. Она была как потерянная.
Потом новые впечатления переполняли ее. Она чувствовала, как будто что-то разлилось в ее груди, что та тоска вдруг внезапно отпала от сердца и что-то новое вновь стало наполнять его, что-то, о чем она не знала еще, - начинать горевать о нем или радоваться ему. Было похоже, что она как будто покидает свой дом, свою такую спокойную, тихую, размеренную, безмятежную жизнь для очень далекого неизведанного пути и в последний раз оглядывается вокруг себя, мысленно прощаясь со своим прошедшим. Наконец судорожные рыдания вырвались из ее груди и болезненным припадком разразили ее сердце. Ей нужно было видеть кого-то, обнять крепче, крепче. Она не могла, не хотела оставаться одна; она бросилась к Юле, разбудила ее. Они были одни в комнате. Оле было очень тяжело. Кажется, они плакали. Оля совсем перепугала сестру. Та же уговаривала ее успокоиться, не переживать и не тревожиться. Юля со страхом следила за Олей, не могла отойти от сестры ни на минуту. Потом, немного успокоившись, она все-таки решилась и дрожащими руками протянула Юле письмо.
- Зачем, зачем ты прочитала его? Я так хотела уберечь тебя. Так не хотела мешать твоему нынешнему счастью. И он не хотел. «Почему оно оказалось у тебя? Зачем?» - говорила Юля.
- Почему вы ничего не сказали мне? Он, оказывается, так любил тебя? Наверное, меня так сильно уже никогда не полюбит. Зачем он был нужен тебе? Он не полюбит меня, - со слезами лепетала Оля.
- Уже полюбил, - отвечала Юля. Ты подарила ему радость к жизни. Ты теперь для него все, а у меня есть Андрей, я люблю его больше всех на свет и никогда, ни за что не променяю его любовь. А для тебя у меня кое-что есть.
Она встала с кровати, взяла свою сумочку и достала конверт.
- Я обещала, отдать тебе его уже в Испании, но думаю, что сейчас это важнее.
Это было скорее не письмо, а послание. Все внутри у Оли вздрогнуло, в ответ она лишь посмотрела на Юлю, взяла конверт и ушла из комнаты. Она спустилась на первый этаж, села на мягкий диван в холле, развернула конверт и стала читать. В это момент в душе ее настала какая-то апатия; какое-то нестерпимое, тоскливое затишье, непонятное ей сомой. Все ее грезы, все порывы вдруг умолкли, даже сама мечтательность исчезла как будто от бессилия. Холодное равнодушие заменило место прежнего жара. Даже дарование ее лишилось симпатии. Ничто в тот момент не могло помешать ей, ничто не могло отвлечь. ЕЕ апатия прерывалась безотчетною грустью, внезапными слезами. В ту странную минуту то, что было в конверте, до основания потрясло ее. Почерк был до боли знаком. Трудно было ошибиться: это было написано Пашиной рукой. Письмо начиналось так: «Если ты читаешь это, значит, ты все уже знаешь. Мне очень жаль, что все это было, но в то же время, очень радостно, потому что скрывать, больше нет сил. И теперь открыто могу заявить, не смотря на все, я тебя люблю!..»
Утро наступило как-то неожиданно. Оля почти не спала, и все же ей казалось, что это было во сне, что не было никаких писем, не было никаких переживаний и сожалений. Юля же наоборот прекрасно осознавала то, что происходит. Они не были в обиде друг на друга, но так и не решались заговорить, лишь только изредка встречались их взгляды.
Было уже двенадцать часов дня, самолет вылетал через считанные часы.
- Надеюсь, вещи никому не распаковывать, а то мы потеряем время, укладывая их, - говорила мама.
- Поторопитесь! – кричал папа, запихивая чемоданы и сумки в багажник автомобиля.
Девочки вышли в самом конце и сели в машину вместе. Ехать до аэропорта было недолго, поэтому скорость не превышала семидесяти километров в час. Ехали тихо и спокойно. Мама с папой что-то обсуждали, сидя впереди, тихо играла музыка, Юля молчала, она наблюдала в окно за деревьями, кустами, домами, предприятиями, которые они проезжали, а Оля молча обдумывала все, что произошло этой ночью.
Через полчаса машина остановилась возле одного из самых больших и престижных аэропортов Москвы. Выгрузив вещи из машины, Олег отдал ключи другу и попросил того присмотреть за ней на время его отсутствия.
- Хорошо. Не переживай. Она в надежных руках. С ней ничего не случится. Буду заботиться о ней, как о любимой девушке, - услышал он в ответ.
- Ну, смотри, знаю я тебя, голова на плечах, а в ней одна солома. Узнаю, случится с ней что-то всю дурь из тебя сразу же выбью, - с улыбкой на лице отвечал Олег.
Все взяли по сумке и отправились в зал ожидания, где вынуждены были просидеть до отправления самолета. Оля от бессонной ночи уснула прямо в кресле, а Юля стала пролистывать свой личный дневник, где были записаны ее самые сокровенные мысли. Мама подскочила и побежала звонить дедушке, а папа отправился уточнить их рейс и места в самолете.
- Папа,- говорила счастливым голосом в трубку Людмила, - ты только не переживай, мы все уладили, наш рейс немножко задерживается, но думаю, что уже через час мы будем на борту самолета. Да. Да, с девочками все хорошо. Оля спит, а Юля передает тебе огромный привет. Нет, папа, все действительно хорошо. Что? Кто звонил? И что? Что сказали?
- Сказали, что дом уже сняли, - отвечал папа Людмилы медленным и тихим голосом, - там две большие комнаты: одна- с огромным окном, с видом на океан, вторая в раза два больше первой. В третьей, куда ведет вниз лестница, живет прислуга. Сказали, что там очень мило и уютно, что в принципе и соответствует этой, довольно спокойной части города. А еще говорят, там из комнат, расположенных под углом к востоку и югу, весь день не уходят солнечные лучи, так что имейте это ввиду.
- Пап, а хозяин там как?
- Ну, сказали, ничего. Грузный человек с лицом умным и тихим, слегка вытолкнутыми на собеседника голубыми глазами. Они ему уже заплатили за первую неделю. Прислуга там, лет тридцати пяти, медлительная и настороженная женщина, носит обеды и ужины из ресторана, прибирает комнаты.
- Понятно. Значит проживем. Ну, ладно, пап. Ты за нас только не волнуйся. С нами все хорошо. Приедем туда, позвоню, ну, передавай всем огромный привет и тысячу поцелуев, обнимаю тебя и целую крепко-крепко. Пока.
Она повесила трубку и отошла от таксофона. Подойдя к Юле она рассказала ей о том, что говорил дедушка. Через пару минут подошел папа и сказал, что уже пора, их самолет уже объявлен. Разбудив Олю и проверив все документы, они пошли на посадку. Все было в порядке и вот уже они перед трапом, вещи сданы в багажное отделение, осталось только подняться по ступенькам и они уже в салоне для некурящих, в самолете, на пути в Испанию. Мама пошла первой, за ней Оля с папой, а Юля стояла у трапа, смотрела на стюардессу, которая, мило улыбаясь, смотрела на пассажиров и говорила нежным голосом: «Мы рады приветствовать вас на борту нашего самолета». «Какая-то странная у нее улыбка, - думала Юля, - как будто лететь тоже не хочет или не выспалась». Стюардесса действительно была «ничего». На ней был дорогой костюм стюардессы из тонкого шелка, белая, как снег, блузка, средней длины юбка и коротенький голубенький пиджачок, с пометкой на карманчике: «Стюардесса высшей категории» и имя, отчество, фамилия. Кроме этого у нее были смуглые, чистые руки, милое лицо, хорошо убранные волосы, она была накрашена самой дорогой косметикой, и на руке у нее сияло обручальное кольцо с бриллиантом. Юля стояла у трапа и продолжала смотреть на огромный самолет, который казался ее необъятным, страшным. Она на него даже взглянуть боялась, не то, что лететь.
- Юля, поторопись, - крикнул папа. Юля вздрогнула – так стукнула в висок кровь. Вздох – не одного изумления, - большего, сложнейшего чувства – задержал в ней биение сердца. Два раза она перевела дыхание, перекрестилась, прежде чем смогла сделать первый шаг. Этот странный удар был так внезапен, как если бы человек был схвачен сзади. Она была в своих мыслях и не слышала ничего вокруг, только приветствия стюардессы. Стала кружиться голова, и она уже не помнила от страха, где находится, с кем она…
Наконец, она пришла в себя и стала обеими ногами на борт самолета. «Ваши места прямо и направо», - сказала другая стюардесса, по красоте ничуть не уступавшая первой.
Июньское солнце беспощадно полило над аэропортом в Шереметьево. Пассажиры, совершенно разомлевшие от жары, лениво пересекали летное поле и по зыбкому трапу забирались в рейсовый самолет, который через несколько минут должен был вылететь по маршруту Москва-Барселона. Все это было особенно хорошо видно через окошко самолета Оле.
Юля вошла одной из последних и, без труда отыскав свое место, опустилась в кресло №16. Несколько человек успели войти раньше в салон. Кое-кто даже расположился с удобствами. По другую сторону прохода шла оживленная болтовня. Разговаривали две женщины, у одной из них был такой пронзительный голос, что Юля даже слегка поморщилась.
- Моя милая… совершенно невероятно. Понятия не имею… Где? Что вы говорите? О, да! Все такие же толпы… Нет-нет, конечно же, давайте сядем рядом. Разве нельзя? Кто? А-а, вижу…
И сразу послышался ответ молодого человека - вежливый и приятный:
- Да, да, садитесь!
Юля украдкой взглянула на него.
Это был парень, лет 17-18, коренастый, с необыкновенно приятной внешностью.
Юля слегка повернулась и увидела двух женщин, чья неожиданная встреча и вызвала такие корректные действия молодого человека. Лицо одной из женщин было очень знакомо Юле, но откуда? На борту из Белоруссии не было больше никого. «Странно! Такое ощущение, что я знаю ее целую вечность. Где я могла ее видеть? Откуда я ее знаю? » - думала Юля, всматриваясь в лицо незнакомки. Впрочем, скоро ей надоело вспоминать, и она занялась разглядыванием аэродрома. Аэродром почти весь отлично просматривался через окно. Самые разнообразные самолеты стояли рядами. Одна из машин удивительно походила на огромную многоножку…
Кресло перед Юлей занимал еще один, довольно молодой человек, в ярком пуловере. Выше пуловера она заставляла себя не поднимать глаз: чтобы не встретить взгляд молодого человека.
Механики перекликались, трап убрали, моторы взвыли сильнее, и самолет, наконец, стартовал.
Юля затаила дыхание: это был всего лишь второй в ее жизни полет, и она очень волновалась… Самолет мчался вперед, и ей казалось, что они с ходу проломят ограду аэродрома … но еще несколько мгновений, и они были уже над землей… Последний раз ей удалось окинуть взглядом землю, было странно, потому что именно в тот момент ей показалось, что обратно приземлиться уже невозможно, это просто нереально. А самолет тем временем набирал высоту. Самолет совершал рейс на Барселону. Летело 52 ребенка и 19 взрослых. Шум моторов в пассажирских салонах был столь искусно приглушен, что не нужно было даже закладывать уши ватой. Но все же разговаривать было трудно, и оставалось только одно – думать. И чем больше она думала о жизни, путешествиях, впечатлениях, о любви, тем больше уясняла сущность и тип своего несбывшегося. Конечно, она узнавала свои желания постепенно и часто просто не замечала их, тем самым, теряя время, чтобы вырвать корни опасных растений. Они в свою очередь разрастались и скрывали ее под своей тенистой листвой. Случалось неоднократно, что ее встречи, ее слова звучали как обманчивое начало мелодии, которую так свойственно человеку желать выслушать прежде, чем он навсегда закроет глаза. Города, страны время от времени приближали к ее зрачкам уже начинающий восхищать свет едва намеченного огнями, странного далекого транспорта, но все это развивалось в ничто; рвалось, подобно гнилой пряже, сильно натянутой. Несбывшееся, которому она протянула руки, могло восстать только само, иначе она не узнала бы его и, действуя по примерному образцу, рисковала создать бездушные декорации. Она сидела в кресле и смотрела в окно, где проплывали нежные воздушные облака, где лишь изредка мелькали зеленые и синие пятнышки. Она смотрела и думала, как было бы здорово, если бы Андрей был сейчас с ней. Сидел возле нее и крепко сжимал руку. Мама с папой что-то обсуждали, а Оля уже вовсю разговаривала с их соседом справа. За окном темнело, и вот в салоне уже загорелся свет. Сначала яркий, обжигающий, но затем он медленно потухал, и с ним закрывались Юлины глаза. Но, как только это происходило, в ее воображениях, в ее представлениях возникал Андрей, думая о нем ей становилось хорошо на душе, она представляла его, а в руке крепко сжимала маленького мишку, на котором была цепочка. Она была такая крохотная, что еле поместились слова «С любовью…». Это было то немногое, что смог оставить ей Андрей, то последнее, что он смог ей подарить перед отъездом, чтобы она помнила о нем: мишка и свое сердце, которое было заполнено мыслями о ней.
В Германии была поздняя ночь, когда помощник представителя Аэрофлота записал в служебном журнале короткую и привычную фразу: «Рейс ТУ-154 отправлен в 20 часов 15 минут». Поставив точку, он посмотрел на часы: «ТУ-154» находился в воздухе уже 3 часа 25 минут. За окном была ночь. «Летели над заливом», - подумал помощник и закрыл журнал.
Юля спала, ей снились какие-то далекие, невозможно красивые страны, люди, которых она никогда не видела. Она попала в какой-то удивительный мир, который никак не был связан с реальностью. Там было спокойно, тепло и уютно, все дарили друг другу улыбки, пели птицы, светило яркое солнце, небо было похоже на лазурь. А она шла босиком по травке, усеянной невероятным количеством безумно красивых цветов. Она была счастлива, ее глаза просто светились радостью, а улыбка не сходила с губ. Этот мир не мог существовать реально, зато в ее воображении он был четким и понятным. Она улыбалась и наслаждалась сладостными минутами во сне, но вдруг все исчезло, появилась темнота, пропало солнце и лазурное небо, а вместо этого все покрылось тьмой и стало жутко холодно. Юля вздрогнула, ей было как-то не по себе. Она с трудом смогла открыть глаза. И тут резкий удар, ее трясло, дышать было просто невозможно, она была скованна и не могла пошевелиться. В салоне царствовала паника. Никто не мог понять, что случилось. Дети кричали и собирали с пола то, что упало во время удара. Юля испуганно смотрела вокруг и дрожащим голосом спросила родителей: - Что случилось?
Мама, ничего не отвечая, пересела на сидение рядом с дочерью и крепко прижала ее к себе. Оля сидела в другом конце самолета вместе с парнем, с которым познакомилась на борту. Она хотела вернуться к родителям и сестре, но стюардесса не разрешала передвигаться по салону. «Все должны сохранять спокойствие. Ничего страшного не произошло. Пристегните ремни и не покидайте своих мест», - громким голосом говорила она.
В этот момент у дежурного зазвонил телефон. Дежурный контроля полетов сообщил:
- Самолет ТУ-154 просит вынужденную посадку. Кажется, у них произошло столкновение с Боингом.
- Какое к черту столкновение? Что ты мелешь? Они что летать не умеют? На какой они высоте? – разъяренно кричал командир отдела полетов.
- Счетчики показали, что неизвестно по каким причинам, Боинг снизился на несколько километров, видно, поэтому они столкнулись, - продолжал помощник.
- На какой высоте?
- 12 км.
- В каком именно месте?
- В районе Боденского озера.
- У них серьезные повреждения?
- Это не известно. Мы потеряли с ними связь.
- Так восстановите ее немедленно!!!
Но, увы, это было уже не возможно.
Командир экипажа «ТУ-154» ощутил небывалую вибрацию штурвала, а затем и всего корпуса самолета. Взлет, проходивший без единого отклонения от заданного режима, настроил экипаж на спокойный, привычный лад. Но внезапнось не различает человеческих состояний. Внезапность возможна в любой момент жизни – в этом ее сущность.
Иное дело сам человек: готов ли он к внезапности. Для человека имеет значение только это. Долгое время было невозможно определить, что происходит, но было известно только одно – уже не спастись.
Бортинженер доложил:
- Падают обороты третьего двигателя.
Командир распорядился:
- Убрать обороты.
Вибрация уменьшилась. Взглянули на комбинированный указатель скорости: 300 км/ч.
- Полный отказ третьего двигателя, - доложил бортинженер.
- Летим на двух, - сказал командир. Через 5 секунд доложили:
- Пожар в моторном отсеке третьего двигателя.
Перед водителем вспыхнуло табло: «Пожар». Первая очередь сработала автоматически. Командир спокойно распорядился:
- Выключить третий, закрыть пожарный кран, убрать отбор воздуха. Но пожар продолжался.
- Включить вторую очередь, - был следующий приказ командира.
Вторая очередь была включена.
Командир распорядился:
- Через 20 секунд восстановить работоспособность системы.
(Мало ли, что произойдет в следующее мгновение).
Где взять высоту? Пожар, столкновения – что-то невероятное.
Штурман доложил:
- Скорость 300. Не увеличивается.
Самолет был переведен в горизонтальное положение, но скорость начала падать.
Это было третье аварийное обстоятельство. Самое серьезное.
На 1-2 секунды вспыхнуло табло системы сигнализации опасности: «Осторожно, земля!». Под крылом чернели воды Боденского озера.
Радист доложил:
- Диспетчер наблюдал повышенное свечение на выхлопе.
Самолет тяжело мял горячую мглу ночи. А скорость все падала.
Еще несколько секунд и небо не помощник. 60 метров высоты – это, по существу, финал. Вариометр показывал: падала не только поступательная, но и вертикальная скорости. Требовалась скорость.
Командир распорядился:
- Убрать закрылки на 15 градусов.
Экипаж сделал все, нервничали все, но не теряли надежды. В этот момент не думали ни о чем, кроме того, как спасти тех людей, которые сидели за дверями командиров.
Среди людей же стояла настоящая паника. В глубине души все понимали, что происходит что-то страшное, непоправимое. Когда стюардесса вышла и сказала:
- Не беспокойтесь! Все хорошо, - вера в безысходность усилилась. В голове каждого пассажира мельком проскочила мысль о том, что уже не спастись, оставалось только несколько минут.
Во всем этом переполохе никто и не заметил, как в самом конце салона сидела Юля, прижавшись всем телом к матери. Рядом сидел отец и звал Олю, которая никак не могла дойти к ним с середины салона.
Самолет все время качался, то вверх, то вниз. Оля расстегнула ремень, но не могла встать с места, она кричала, хотела поскорее дотронуться рукой до мамы, папы и Юли, но как только она поднималась сильным толчком ее опять отталкивало на место. Наконец ей удалось уже на коленях доползти к семье. Она схватилась за папу и не могла уже оторваться от него.
- Мне страшно. Что происходит? Мы что падаем?- в слезах кричала она.
- Что-то отказало в управлении. Но ты не волнуйся. Скоро все будет нормально. Совсем скоро мы долетим до места, - говорил отец, но в голосе его слышалась именно та нотка волнения, которая никак не могла успокоить в такой момент.
Юля не кричала, даже слезинки не было на ее лице. Она просто закрыла глаза и вспоминала все самое хорошее, что было в ее жизни. Она знала, что этим все и закончится, она всех предупреждала, она всем говорила, а никто не верил, и вот все происходит, как будто ранее было запланировано кем-то.
«Так легче, так лучше», - все время говорила ее мама. Тут вспомнилось все: все переживания и обиды, весь ее смех и радость, все удачи, взлеты и падения, и, конечно же, Он, тот единственный, тот самый любимый, о котором так хотелось бы думать все время, вспоминалось то, как не хотел отпускать ее в эту поездку. Думала она и том, что будет с ним, когда он узнает все это… «Я заберу его с собой. Так, вместе, нам будет лучше», - думала она.
В это время вышел командир:
- Уважаемые пассажиры. Нет смысла скрывать,- начал он. – Мы столкнулись с Боингом и последствия тяжелы. Мы падаем. Мы с экипажем сделаем все, что в наших силах, чтобы спастись, но надежды мало. Простите нас, - на этих словах он развернулся и ушел к управлению самолетом. Ушел, потому что не мог больше говорить, не мог смотреть на слезы детей и испуганные лица взрослых. Он знал, что с ними со всеми будет, и поэтому не мог. Он чувствовал себя виноватым, они доверили ему свои жизни и жизни своих детей, а он не уберег их. Его чувства нельзя было передать словами.
Все сидели на местах, как будто не понимали, что происходит или просто ждали своей участи, а может они еще до сих пор верили, что смогут спасись. А жить оставалось секунды.
Заплакала Юлина мама. Что творилось в ее душе! Рядом дети, совсем еще дети, как можно забрать жизнь у них. Она плакала и все сильнее обнимала дочерей. Отец тоже обнял жену и детей и сказал шепотом:
- Мы всегда были вместе. Мы начинали все вместе и закончим все тоже вместе.
Юля думала только о том, что жаль того, что нет времени попрощаться ни с кем. В глазах промелькнул образ Андрея, что с ним будет? Ей не хотелось умирать, она хотела жить, она ведь еще не успела ничего сделать в этой жизни, не успела сказать важные слова, попросить прощения за то, в чем была виновата, не успела почувствовать все прелести и тяготы жизни, но она ничего не могла сделать, и от этого ей становилось еще хуже, просто невыносимо. Она крепко вцепилась руками в кресло и прошептала: «Я не умираю, я засыпаю. Спокойной ночи мама, папа, Оля! Спокойной ночи всем! Я буду скучать, и буду ждать вас в своем сне». И она закрыла глаза. Это были ее последние слова в жизни. Еще где-то совсем рядом кто-то плакал, кричали дети, кто-то пытался спастись. Царила невыносимость, хаос… Смерть летала над ними, парила в небе, окутала всех своим жутким дыханием. Они ей были нужны, она ждала их, она хотела забрать их с собой.
5 метров, 4… , 3… , 2… , 1… , касание.
Жуткий грохот, туман в глазах, невыносимая боль, крик, стон, взрыв, жуткое пламя и вдруг тишина. Все утихло за несколько секунд. Самолет разбился, и никого не осталось в живых, только обломки железа – груда металла. И крик уносящихся в небо душ людей. Все прошло так быстро. 5 минут и все, 5 минут и нет ни самолета, ни смеха 71 человека, их разговора. Просто осталась тишина. Безмолвная тишина, которая поглотила все это. Теперь она царица всего, властелительница этого места, где все произошло. То, что всегда пугает ночами, то, чего так боишься в одиночестве, то, чего в сущности нельзя избежать. Она сестра смерти. И именно сейчас они встретились. Встретились после долгой разлуки и теперь наслаждаются своим обществом.
Было теплое, очень теплое утро. Он, потянувшись, встал с кровати и подошел к окну. Все было как всегда. Солнце слепило глаза, люди суетились, кричала малышня. Все радовались и бежали на речку. Только фиалка на подоконнике свернула свои нежные цветочки и опустила листики. «Странно, вроде бы вчера она цвела! Неужели я забыл полить ее, и она завяла?» - подумал он, он хотел улыбнуться, но не смог. Странно. Он вышел из комнаты, умылся и сел завтракать, по привычки включил телевизор и застыл…
Тихий, размеренный голос говорил:
- По роковому стечению обстоятельств они опоздали на свой рейс. Поезд, на котором они ехали в Москву, столкнулся с автомобилем и опоздал на два с половиной часа.
«Мне звонили домой, говорили, что есть небольшие проблемы, мы переживали, но все-таки там нашелся человек, который посодействовал тому, чтобы они взяли на самолет билеты. И вот они взяли на эту Башкирскую авиакомпанию, на этот самолет, эти билеты, и вот случилось такая беда, наша скорбь. Я очень, очень переживаю, потому что это мой сын, невестка и две внучки. Я их очень любил, и они меня любили».
У него зажало сердце, это был Юлин дедушка. Но что случилось? Тихий голос в телевизоре продолжал:
- Благодаря стараниям Министерства иностранных Дел Белоруссии и Авиакомпании «Люфганза» дедушка смог быстро получить бесплатные визы и билеты и отправиться сегодня на место трагедии в Германию.
«Я очень благодарен Минску, что все сделали, как нужно».
А в Брестском облисполкоме сообщили, что в ближайшие дни будет открыт счет, на который юридические и физические лица смогут переводить деньги для оказания помощи этой семье.
В Германии всех родных погибших сопровождают медики, врачи, психологи. На федеральной земле Германии Баден-Вюдендерг пришла жалобная церемония прощания с погибшими.
На данный момент найдены тела 68-ми человек, 44 из них идентифицированы. Все работы по опознанию лиц были остановлены, чтобы не травмировать родных. На месте трагедии сегодня тоже присутствовали представители дипломатических представительств России и Белоруссии. Сегодня мы связались с консультантом Белоруссии в ФРГ. Планировалось, что они пробудут в Испании до 16 июля, но жизнь распорядилась иначе.
«Говорят, что жизнь слепа, но, почему-то она выбирает лучших». К такому выводу пришли мы после знакомства с белорусской семьей, которая летела этим злополучным рейсом из Москвы в Испанию.
Все воспринимают это, как личное горе.
Он не мог ничего сказать. Его руки опустились, ноги стали ватными, в глазах помутнело, язык просто онемел. Сердце словно перестало биться. Даже слезы застыли на глазах. Никто не мог понять тогда, что он чувствовал. А он просто с каждым услышанным словом умирал в душе. Ему хотелось кричать, хотелось заснуть и никогда больше не просыпаться, хотелось убежать, исчезнуть, представить, что ничего этого он не слышал. Это был даже не удар, была сломана вся его жизнь, вот так одним ударом, одним мгновением. Он был счастлив, у него было все, а тут это все исчезло, испарилось, растаяло, как сон, над озером в Германии. Он не мог в это поверить, не мог понять, что произошло. Но это было точно. Без сомнений говорили про ее семью, они разбились, они не долетели, их больше нет, нет даже их тел, их не возможно опознать. Нет его красавицы, не слышно ее смеха, не видно больше ее глаз, он не чувствовал ее тепло, ее нежности. Он даже не мог теперь закрыть глаза, потому что сразу видел ее, ее образ не покидал его…
По другому каналу сообщали:
- 2 июля 2002 года в небе над Германией в районе Боденского озера на высоте 12 км. произошло столкновение самолета ТУ-154 с Боингом.
71 человек: из них 52 ребенка погибли в результате столкновения. Эта катастрофа унесла жизнь одной красивой семьи: матери, отца и двух дочерей Юлии и Ольги… двух чудесных девушек.
Зазвучал метроном. А потом раздались слова маленькой девочки:
Пришли с тобой мы в мир, чтоб жить,
Стихи писать, усердно молясь Богу,
И жизнь любить, до слез ее любить,
От Бога, получив свою дорогу.
А девушки остались в небесах,
В высоком поле вечного полета.
В миг взрыва Боинга и самолета
Не тлело все, … а Бог их души спас.
И катится горючая слеза
Оборвалась их в небе песня.
Простите, что сигналила Земля
Взять курс на взрыв в высоком поднебесье.
Пусть люди будут помнить на Земли,
Что жизнь есть ценность высшая на свете.
Пусть никогда не погибают дети,
Пусть побеждает жизнь и молодость везде.
Но этими словами их все равно было уже не вернуть. Слово – недостаточно изученная сила, которая может человека поднять, возвысить, окрылить и, к сожалению, может глубоко ранить. Сейчас слово не могло ничего сделать…
Он не мог думать. Только два вопроса томились в голове: Как? и Почему?
Почему ее, почему их? Зачем? Чем они провинились не Земле? Он не мог поверить, что ее больше нет. Что он больше никогда не услышит ее звонкий смех, не увидит ее маленькие яркие глазки, не возьмет ее за руку, что уже никогда она ничего ему не скажет. Ее больше нет. А вместе с ней исчезло все в его жизни. Исчез свет, и появилась тьма, исчез день, а появилась ночь, исчезла радость и счастье, а появилась боль и страдания. Ее звезда на небе потухла, исчезла, испарилась…
Она знала, она чувствовала, что это произойдет, она знала …. Она даже не сказала, прощай.
Колыхнулась шторка, он обернулся, в окне он увидел ее. Она стояла и мило улыбалась, слезы потекли у него из глаз, а она сказала: «Здравствуй! Это я. Я уже там, не здесь. Но мне хорошо. Прости меня. Мне тяжело говорить, но я должно сказать тебе «До свидания!», потому что мы с тобой еще встретимся, не сейчас, потом, но обязательно встретимся. Ты только помни: Я очень люблю тебя. Слышишь? Я люблю тебя! Я никогда не забуду тебя, любимый. Ты только помни меня!» И Она улыбнулась, протянув ему свою руку, Она звала его, а он не мог встать. Он только кричал ей: «Не уходи! Умоляю, только не уходи! Не уходи! Не исчезай! Не уходи! Не оставляй меня одного, я не смогу без тебя жить, не уходи!»
Но вернуть ее нельзя, шторка вновь колыхнулась, ее образ исчез. И теперь навсегда, насовсем…
Теперь только иногда во сне он видит Ее. Она ему ничего не говорит, просто смотрит и улыбается, а иногда прошепчет: «Все хорошо!» и снова улыбается. После этих слов ему становится легче. Так он знает, что с ней все в порядке. А он?
Его ноги больше не могут ходить. Теперь он передвигается лишь на коляске. Он не перенес потрясения, шок был так велик, что он не пережил это.
Врачи говорят, что это все от того случая, но надежды они не теряют. А он надеется, что когда-нибудь у него появятся силы и он снова сможет ходить…
Каждый считает себя сильным, смелым и уверенным в себе. Но сильных людей нет, по сути, вообще. Есть просто люди, которые в определенной ситуации ведут себя сдержаннее, чем другие.
Теряя любимого человека, не хочется жить, просто ощущаешь какую-то необъяснимую пустоту в сердце, как будто из него вырвали кусочек. И эта пустота ничем не заполниться. Эта крошечная пустота обжигает все вокруг, слезы льются сами собой, и ты не можешь это контролировать.
Хочется бежать, не жалея сил и ног. Бежать куда-нибудь, главное бежать, а смотришь по сторонам и понимаешь, что бежать некуда. Кругом так же пусто, как и у тебя в сердце. По улицам ходят совершенно чужие люди, у которых на лице то радость, то боль, а ты их не замечаешь. Они все посторонние, другие, им не понять тебя, не взять на себя твою печаль и боль.
Может быть, ты жалеешь обо всем, в твоей душе столько противоречий, ты ждешь помощи, но не знаешь, от кого. Ты хочешь открыть сердце, рассказать обо всем, поговорить с кем-нибудь, чтобы тебя просто выслушали, но никого не находишь и изливаешь душу самому себе. От своих мыслей и размышлений ты сходишь с ума, тебе так тяжело…
Мы действительно слишком поздно понимаем, что любим и ценим именно тех, кого теряем. Это правда, это истина. Но от своих чувств никуда не деться, и, как бы ты ни пытался заглушить эту боль, у тебя ничего не получится. Прошлое нельзя вычеркнуть из жизни, стереть из памяти. Растоптать любовь не получится. Маленький лучик света нельзя убить, его не потушить. Можно попробовать все с нового, чистого листа, но когда-нибудь тебе все равно захочется скомкать этот лист и начать заново читать старую книгу.
Прошел ровно год, как ее не стало. В этот день на их могилке все спокойно и тихо. Стоят вазы с цветами, а у нее стояли ее любимые цветы, рядом сидел Он. Он что-то шепчет, как будто рассказывает Ей что-то, сообщает все, что произошло с ним. Рядом растет березка и накладывает тень на ее фото. Там она такая грустная, без улыбки почти. Но ее глаза словно смотрят не него. Он готов сидеть так вечно. Там, вместе с ней, Ему хорошо. Только там Он с Ней наедине. Никого нет рядом, и Он может спокойно подумать о Ней.
Он сам написал Ей на прощание:
Тебя больше нет, пустеет душа
Слишком жестока была к нам судьба.
Время прошло, но тебя вспоминая,
Считаю, что жизнь оказалось плохая.
То, что у нас есть, будет всегда:
Любовь на Земле, а смерть в Облаках.
В душе без тебя так бездонно и пусто
Твой образ в глазах, а на сердце так грустно.
И, сдерживая чувства, пускаю я слезы,
Но что теперь плакать, теперь уже поздно.
Дотронься до неба, взлети выше звезд,
Пойми: этот мир не так уж и прост.
Досада, обида, зло и неправда
И имя твое навсегда будет свято.
Теперь без тебя не держусь на ногах.
Любовь на Земле, а смерть в Облаках.
Тебе домом – Небо, а мамой – Звезда.
Не будешь ты плакать теперь никогда.
Тебя теперь солнце нежно ласкает,
Что лучше сейчас для тебя – оно знает.
Тебе хорошо, но помни, родная,
Я буду с тобой, сам и не зная.
Ты в мыслях и сердце моем навсегда.
Любовь на Земле, а смерть в Облаках.
Да, Он думал о Ней всегда, Он думает о Ней и сейчас, и Он будет думать и вспоминать о Ней всегда. Ведь Он любит Ее. Он знает, что Она теперь, как ангел-хранитель, всегда с Ним, где бы Он ни был, что бы Он не делал. Она будет помогать Ему, даже там, так далеко от Него. Их сердца навсегда вместе. Он на Земле, Она в облаках, но сердца их не разорвать ничем. Они всегда будут рядом. Она останется навсегда пламенем в его глазах, ярким лучом света вдалеке, останется для него далекой и в то же время такой близкой звездой на небосклоне.
Эта была трагедия для всех, кто знал эту семью, да и для всех остальных. Все переживали. Горе, гибель – это страшно, страшно все это переживать, страшно вспоминать об этом. Это невыносимо, это больно. И не дай Бог кому-то пережить такое. Люди должны жить, родители не должны переживать своих детей, а тем более внуков, это противоречит законам природы, но жизнь непредсказуема, она иногда меняет ход судьбы, и самое страшное – это то, что с этим ничего нельзя сделать. От нас не зависит ничего, мы пешки в чьей-то игре, мы в руках у жизни. Она играет нами как марионетками и сама решает, что нас ждет, а мы только подчиняемся ее воле.
Зимой там снег, летом цветы, птицы летают и поют Ей песни, солнце балует Ее своими лучами, а ветерок тихонько нашептывает Ей сказки, а нам эту историю любви на Земле и смерти в Облаках.
Берегите жизнь. Живите достойно. Никто не знает, что ждет его завтра, а случиться может все, что угодно. Цените каждую минуту, каждое мгновение, дорожите каждой секундой, которую дает вам жизнь. Любите и уважайте тех, кто находится рядом с вами, ведь завтра его уже может не быть. Не допускайте того, чтобы, если вам захочется извиниться перед человеком, поговорить с ним по душам будет уже поздно.
Жизнь меняется, как на смену зиме приходит весна. Она преподносит нам сюрпризы, но в то же время она балует нас. Она заставляет нас задуматься над многими вещами, о вечном. Благодарно принимайте все, что дает вам жизнь. Она дается один раз и за это время надо успеть все. Ловите свое счастье, чтобы потом было не стыдно сказать самому себе: «Я сделал все, что смог». Дышите полной грудью, ловите дыхание жизни, живите ярко и достойно, не упускайте свой шанс быть счастливым, ведь наше счастье только в наших руках…