Прошло время. Мне предстояла поездка домой. С одной стороны я был безумно рад, с другой, где-то в глубине души затаился страх: примет ли меня жена таким, ведь разницу разглядит сразу. Наташа всегда любила во мне спокойствие и душевную гармонию, теперь не было ни того, ни другого. Я измучился, издёргался, смотрел на всех, словно голодный зверь. Какой уж тут пастырь? А ведь вернуться нужно вместе с супругой для моего посвящения. Несмотря на все мои сомнения по поводу того, имею ли я право (особенно теперь, когда в моей голове творилось Бог знает что) приступать к служению, наставник мне ответил:
- Эрик, у большинства людей борьба добра и зла не прекращается в течение жизни, если рассуждать как ты и приступать к служению только совершенным, так у нас вообще ни одного священника не останется и храмы закроются. Неси свой крест и делай свою работу. Ты - готов. Привезёшь жену, мне необходимо с ней поговорить прежде, чем я благословлю тебя, - сказал, как точку поставил, на том и порешили.
Собирал чемодан и думал о том, как всё будет. От одной мысли, что увижу Эрику и Даню, защемило сердце: я не видел их больше трёх месяцев, за это время они уже наверное подросли, особенно сын, он меняется на глазах с каждым днём и уже пошёл. Жаль, что без меня, я так и не увидел его первых шагов! Это было на самом деле печально. Кроме того за время моего отсутствия Наташины родители обосновались у нас, и теперь в доме всё пошло по-другому... Но сильнее всего меня тревожила встреча с Наташей. Мне было легче провалиться сквозь землю, чем посмотреть ей сейчас в глаза. Я стал другим, но не смирился с этим. Мне хватает сил держать себя в руках, но преступные желания как паразиты заполнили душу, вызывая во мне самом отвращение. Наташа бы никогда не полюбила меня, будь я таким. Ощущаю себя никчёмным, недостойным её благословенной любви и безумно страдаю от этого.
На поездку всего неделя: через семь дней нам нужно явиться к епископу. Отдав ключ от квартиры, поцеловал Конни в обе щеки по французской традиции. От неё пахнет ванилью и чем-то горьковатым, словно мускатный орех, всё во мне обострилось. Чёртова натура! Обоняние стало как у собаки, чутьё моментально подсказывает, что испытывает ко мне человек. Марик был прав, эта девушка влюблена. И тут же воображение рисует, что я могу этим воспользоваться, прямо сейчас, здесь, за барной стойкой, ведь в кафе никого. Закрываю на ключ дверь, жарко целую в губы, снимаю блузу, о эти прекрасные зрелые холмы, они созданы для ласки... Плоть реагирует молниеносно, и я уже вижу, что она не оттолкнёт и не откажет, нет, ведь давно грезит этим.
Проклятье! Я отказываюсь думать об этом. Конни заслуживает настоящей взаимной любви, а не пошлого адюльтера. Через мгновение в бар вошла молодая пара, о чём-то оживлённо говорившая на английском языке. "Скорее всего, туристы", - подумал я.
Конни словно чувствовала, какие во мне бушуют желания, и расстегнув ещё одну верхнюю пуговицу, помахала перед собою меню, на секунду задержав страстный взгляд на моих губах. Горячая волна пробежала по коже.
Испортить себе лицо, что ли? Пусть больше никто не взглянет на меня с вожделением, которое я теперь так сильно ощущаю. В последнее время часто думаю про Юриса, каково ему жить с этим... И несмотря ни на что, он нашёл в себе силы остановиться. "Конечно, неизвестно, возможно он и грешит втихаря..." - вот, опять эти пагубные мысли. Никак от них не отвязаться!
Я быстро ушёл, колокольчик прощально звякнул на двери. Вечер был душным, мне теперь всё время не хватало воздуха, и жара преследовала повсюду. Она поселилась во мне самом отголосками ада. Теперь я понимал, как никогда раньше, почему Агнешка часто открывает окна и двери, особенно когда использует свои способности.
Расстегнул пиджак, чтобы было легче дышать, и тут же поймал похотливый взгляд проходящей мимо молодой женщины. Казалось, что она меня уже раздела.
"Господи! Что за мука, бесконечная, отвратительная, гадкая!" - я как сказку вспоминал прежнее состояние умиротворения, гармонии и благодати, когда-то жившее во мне.
Спускаясь в метро я хотел, чтобы снова прогремел взрыв и освободил меня от этой оболочки, от крови, которая терзает мой дух. Опять же не лучшее из чувств, недостойное нормального человека.
Я надеялся, что по возвращении домой смогу встретиться с отцом Филиппом, уж он-то сумеет мне помочь.
"Глупо, как же глупо, отказывать себе в удовольствиях из-за иллюзорных понятий. Жизнь так коротка! Нужно успеть насладиться своей молодостью, пока ещё есть порох в пороховницах, и привлекательная внешность притягивает взгляды сексапильных красавиц. Думаешь, тебе кто-то поможет?! Единственное, чего ты добьёшься, - это упустишь шанс познать полноту жизни, все её прелести и радости. Кому станет хуже, если ты освободишься от лишнего семени? Кто об этом узнает? Прямо здесь в переходе. Вот подходящая женщина, недорого возьмёт, и тебе сразу же станет легче! Приедешь домой налегке. Не сопротивляйся, отдайся желаниям, всё не так уж плохо! Обещаю, тебе будет очень хорошо..."
"Господи, помилуй! Отче наш, сущий на небесах", - только молитвы глушили этот непрекращающийся кошмар. Порой казалось, что я безнадёжно болен и это никогда не кончится, и придётся жить с постоянным напряжением в штанах, и смотреть на мир испорченными глазами похотливого самца... Как же трудно принять себя таким!"
Теперь я отлично понимал Агнешкину маниакальную идею покончить с собой, со всем и сразу. Только и это не выход. Всё только усугубит ещё большее зло.
В вагоне полно людей, некоторые смотрят с демоническим оскалом, ожидая, когда же я сдамся и пущу всё на самотёк, воспользуюсь неистовым желанием. Тьма подбрасывает всё новые и новые варианты для достижения своих целей.
"Я Твой, Господи, и каким бы я ни был, я знаю, что Ты любишь меня! Да будет воля Твоя, ибо Ты один благ, и знаешь, что есть добро для душ наших!"
Надменность в их лицах сменяется презрением.
"Так лучше. Презирайте меня. И пусть я никчемный из людей, и ничего из себя не представляю, но игрушкой в ваших руках не стану."
"Тешь себя иллюзиями, тешь!" - дама, проходя, будто случайно ударяет меня сумкой в пах. Она носитель присосавшегося к ней тёмного духа. Я сдерживаю стон, но чуть не согнулся в три погибели.
"Радуйся Мария, благодати полная, Господь с тобою... Нас испытывают и проверяют. Тьма сгущается, кажется, больше нет надежды, но за ночью всегда наступает рассвет!"
"Наивный, ты сам захотел помочь проклятой ведьме, поделился с нею своей благодатью, теперь расхлёбывай дар, что ниспосылает тебе Князь."
"Господи, Иисусе Христе Сыне Божий, помилуй меня грешного!" - двенадцать раз повторяю, зажимая по очереди пальцы на руках. Ненадолго становится светлее.
И так ежеминутно, ежесекундно, даже во сне... На кого я теперь похож? На психопата, при этом старательно пытающегося скрыть свой недуг от окружающих.
Голос Маргарет я не слышал больше, а может он и был, но я уже теперь не верил ничему приходящему извне, потому что в этой какофонии было легче всего ошибиться, соответственно, оставалось только одно: отсеивать всех и сразу.
Одержимость или всё же не так страшно? Я пытался анализировать и приходил к мнению, что нет, но кто его знает?! Исчезла защита, и я оголённый, словно провод радио, вещаю низкие чистоты в прямой эфир моего внутреннего пространства. Какие голоса всегда громче? Именно - низкие. До высоких ещё добраться нужно, когда-то мне это удалось... Удастся и на этот раз!
"Живущий под кровом Всевышнего под сенью Всемогущего покоится, говорит Господу: "Прибежище мое и защита моя, Бог мой, на Которого я уповаю!" Он избавит тебя от сети ловца, от гибельной язвы..." - Любимый псалом, девяностый, ох и не любят же они его! Вот и славно! Вот и хорошо! Недолгое просветление.
Мимо к выходу прошла женщина, обдав меня шлейфом какого-то манящего аромата.
Мысли тут же сбились, я заново начинаю читать про себя молитвы, и так без конца.
"Сколько же на свете красивых женщин!.. Самец, озабоченный! Ну, сколько можно?! Тебя уже привлекает всё, что только движется!" - я бы сам себя поджарил на костре, если бы только знал, что это поможет!
"Ты же не железный, ну взгляни правде в лицо!" - голоса менялись, этот был женский, жалостливый, почти нежный, но неизменным оставалось одно - тошно было от них всех одинаково.
"Свят, Свят, Свят Господь Бог Саваоф. Полны небеса и земля славы Твоей Осанна в Вышних! Благословен Грядущий во имя Господне! Осанна в Вышних!
"Упрямый, упрямый человечек! И насколько тебя хватит?"
Самолёт оторвался от земли и набрал скорость, казалось, чем ближе к Богу, тем легче будет, но каждый пассажир забирает свои мысли с собой, и я, в том числе.
Даже просто закрывая глаза, я видел голых женщин, самые изощрённые варианты соблазна. Как хотелось бы просто ни о чём не думать, провалиться в небытие, как раньше насладиться внутренней тишиной и прохладой, когда в тихой глади гармонии отражался священный лик Бога.
Продолжение: http://www.proza.ru/2012/11/28/1121