ДУБЛЕНКА
из сб. СОВЕТСКИЕ СОЦИАЛИСТИЧЕСКИЕ СКАЗКИ
— Я хочу дубленку. Мне нужна дубленка.— Алла выговаривала слова медленно и тщательно. Так говорила она, если речь шла об очень важном.
— Сейчас у меня нет денег. — Виталий пожал плечами и, считая разговор оконченным, снова уткнулся в развороченную приставку для цветомузыки.
Алла не считала разговор оконченным. Секунду подумав, она уронила ложки в раковину, бессильно опустила плечи и тихо-тихо сказала печальным голосом:
— Ты меня не любишь.
Виталий заморгал глазами, но промолчал. У Аллы задрожали плечи. Виталий вскочил, опрокинул табуретку, подбежал к ней, повернул лицом к себе, крепко обнял. По прекрасному лицу Аллы катились крупные слезы.
— Ты не любишь меня,— голос ее прерывался от обиды.
— Любимая, ну что ты. Не плачь...— растерянно бормотал Виталий.
Алла гордо подавила рыдания. Широко раскрыв залитые слезами глаза, она смотрела на мужа.
— Я люблю тебя,— бормотал Виталий, целуя ее мокрые щеки.
Он поднял Аллу на руки, отнес в спальню, положил на диван-кровать, стал ласкать. Алле было приятно и уютно, но надо было закрепить победу. Ей нужна дубленка. Дубленки были страшным дефицитом, натуральных дубленок в городе было наперечет, даже синтетические считались роскошью. У Аллы была синтетическая дубленка. И вдруг вчера Валентина предложила ей канадскую дубленку, всего за тысячу двести рублей, но у Виталия, видите ли, нет денег. Подумаешь, тысяча двести, почти годовой оклад инженера, ей какое дело.
— Ты не любишь меня...— в третий раз сказала она,— и глаза ее снова заполнились влагой, губительной для мужчин.
— Я займу,— сказал Виталий. — А через месяц у меня будут деньги, — и он снова стал целовать свою красавицу-жену.
— Жить взаймы? — презрительно бросила Алла.
Виталий успокаивал ее, говорил, что нажмет на заказчика, выдавит из него аванс за два месяца, этого хватит не только на дубленку, что сейчас у него не оказалось денег только потому, что они потратились на югославский гарнитур, Алла прекрасно знает, что подвернулся уникальный случай «оторвать» такой дефицит.
Алла таяла в его ласках, но мысль ее напряженно работала. Как выйти из этой постоянной нищеты? Конечно, у них большие расходы. Они за четыре года купили двухкомнатную квартиру, машину, мебель, ковры, цветной телевизор, все это из-за дефицита обошлось дороже номинала, свободных денег у них нет.
Все эти покупки — вклад Виталия в их семейный бюджет. Алла в который раз подумала, что кроме своей красоты и диплома инженера она ничего не принесла в их маленькую семью. Может быть, женщине и не стоит думать о материальной стороне жизни, это обязанность мужчины, но все-таки быть в полной материальной зависимости от мужа — унизительно. А еще говорят о равноправии.
Алла вздохнула. Ее зарплата старшего инженера — сто шестьдесят рублей. Это не деньги. Правда, сейчас у нее была возможность хорошего заработка. Не совсем законного, даже, пожалуй, совсем незаконного, но можно сделать так, что об этом никто не узнает. Видно, придется пойти на это. В конце—концов, она не виновата, что труд инженера в нашей стране ценится так низко. В наш век дефицита женщине приходится заниматься и такими делами.
И вдруг ей стало страшно. Что если тайное станет явным? Она даже вздрогнула. Но тут же взяла себя в руки. Она должно продумать и организовать все так, чтобы никто не смог «прискребаться». Алла двумя руками повернула к себе голову мужа.
— Дорогой, ты можешь найти хорошего обувщика?
Виталий бережно выпустил жену из объятий и сел. Обращение «дорогой» предполагало серьезный разговор.
— Эстерин?— осторожно спросил он,
— Да.
Эстерином называлась искусственная кожа, выпуск которой должен был вот-вот начаться на химзаводе, где работала Алла. Заводу спускался большой план по выпуску товаров широкого потребления. До сих пор основным «ширпотребом» на заводе была клеенка, но ей затоварились все магазины и базы области и ее окрестностей. Предложение наладить выпуск эстерина вызвало всеобщий интерес.
Разработал эстерин Гусев, начальник СКТБ завода. Сейчас готовилось к пуску опытное производство. Полгода назад Гусев подключил к работам по эстерину молодого инженера Аллу Сергеевну Григорьеву, повысил ее до старшего инженера. От основных обязанностей он ее не освободил. Он вел работы с эстерином «на общественных началах», мудро не включая их в план СКТБ.
За эти полгода Алла успела оформить почти всю необходимую документацию на эстерин. Это было нелегко, но Алла трудностей не боялась. Некоторые документы требовали предварительных исследований эстерина в специализированных организациях. Алла ездила в командировки, договаривалась об исследованиях, «выколачивала» необходимые заключения, справки. Кроме того, каждый документ надо было согласовать со множеством разных инстанций. Алла легко получала эти подписи. Благодаря эстерину и своей настойчивости, она освоилась в своем министерстве, в десятке солидных организаций. Ей нравилось вращаться в таких сферах.
Оформление документации шло довольно легко, потому что Алла была деловита, красива и умела производить впечатление на должностных лиц, которые были обычными мужчинами.
Ей уже давно пришла в голову мысль, что пока эстерин не пошел в массовое производство, изделия из него будет расхватывать. Гусев умница, здорово придумал, эстерин по виду не отличался от натуральной замши. Сшить из эстерина небольшую партию курток или сапожек не составило бы труда. Необходимый для этого эстерин можно было вывезти с завода, для этого у Аллы были нужные связи. Как раз недавно она по заданию Гусева договорилась с одним из московских заводов по наработке пробной партии. Но этот эстерин Гусев предназначал для испытаний и экспертиз, он запрещал даже заикаться о наработке опытных партий каких-либо изделий. Придется обходиться без него. Это даже лучше, не надо будет делиться.
Замшевые сапожки можно будет продать по 180-200 рублей, куртки — по 400-500. У Аллы даже кружилась голова, когда она думала об открывающихся возможностях. Но ее сдерживали две серьезные причины.
Во-первых, это не очень чистоплотно. А во-вторых, ей нравился Гусев. Умный, красивый, еще совсем не старый мужчина средних лет, единственный на заводе кандидат наук. Алла иногда ловила на себе его задумчивый взгляд, и понимала, что задумчивость эта вызвана не деловыми качествами старшего инженера Григорьевой. Оттенки мужских взглядов она прекрасно различала.
Вначале Алла была просто благодарна Гусеву за интересную работу, которая позволила ей войти в деловой мир отрасли, а потом... потом она влюбилась, как девчонка. А ведь если поднимется шум из-за «утечки» эстерина, то отвечать придется именно Гусеву.
Но, в конце-концов, любовь — любовью, а жить-то надо. У нее должна быть дубленка. У нее должны быть свободные деньги. Алла решительно прервала затянувшееся молчание.
— Дорогой, ты не забыл обо мне?
— Я думаю,— сосредоточенно ответил муж.— Сколько эстерина ты достанешь?
— Я думаю, пар на двести-триста сапожек.
— А может, куртки или дубленки?
— Нет. Если мы будем продавать дубленки, то все подумают, что у меня дубленка тоже из эстерина.
— Ладно, сапожки, так сапожки. А когда?
— Чем скорее мы разделаемся с этим делом, тем лучше.
— Это я понимаю. Двести-триста пар... Но ведь сапожник потребует половину?
— Куда деваться, — пожала точеными плечами Алла. — Все равно без него не обойтись. Да и так нам выйдет тысяч десять-пятнадцать. Больше и не надо, жадность фраера сгубила.
— А может, не надо? — вдруг спросил Виталий. — Что, если кто-нибудь накапает?
— Тогда дело будет плохо. С эстерином работаю пока только я.
— А этот Гусев?
Алла заранее обдумала этот вопрос и у нее был готов ответ. Можно было, пользуясь безграничным доверием Гусева, спрятаться за его спиной. Но Алле не хотелось подставлять человека, который ей нравился.
— Гусева лучше не трогать. Он по наивности может навредить.
— Умница ты моя! — Виталий снова обнял Аллу, начал ласкать, но она решительно высвободилась.
— Мне надо еще кормить тебя. А ты налаживай музыку, чтоб сегодня была. И завтра займи у Сережки тысячи полторы.
Алла надела резиновые перчатки, стала чистить картошку. Одновременно она размышляла.
На двести пар сапожек нужно триста метров эстерина. Это полтонны сырья. Сырье надо подготовить и отправить в Москву так, чтобы Гусев ничего не узнал. Не должен он ничего знать и о лишних трехстах метрах эстерина, который наработает московский завод. Придется оформлять официальную заявку на, скажем, пятьдесят метров. Гусеву она всегда докажет, что на заключительные исследования не хватает этих пятидесяти метров. Ну, а превратить пятьдесят метров в триста пятьдесят — ее задача.
Главный инженер московского завода давно положил глаз на Аллу Сергеевну. С перевозкой сырья и готового эстерина справится Виталий. А самое главное — немного изменить окраску и химсостав эстерина, чтобы ни одна экспертиза не доказала, что продукт — эстерин. Это тоже нетрудно, на заводе она оформит изменение технических условий под предлогом отсутствия нужного сырья. Завод возражать не будет.
Только бы Гусев ничего не узнал. Милый, доверчивый Гусев, влюбленный и стойкий. Алла невольно усмехнулась. До сих пор Алла ни разу в жизни не терпела поражений в отношениях с мужчинами. А вот Гусев уже полгода не поддается на ее знаки внимания. Алла прекрасно знала мужчин. Гусев любит ее. Алла неожиданно вздрогнула от охвативших ее чувств.
Через полгода Алла, вернувшись из очередной командировки, доложила Гусеву о результатах поездки. У нее было отличное настроение. Когда она приехала из Москвы домой, Виталий набросил ей на плечи что-то красивое, легкое, пушистое и теплое. Алла кинулась к зеркалу и чуть не обмерла от радости. Великолепная дубленка! Таких красивых дубленок ей еще не приходилось видеть. Она повисла на муже, горячо целуя его. Сердце ее пело.
— Канадская! — с гордостью сказал Виталий.— В области достал! Таких больше ни у кого нет.
Алла до утра не могла успокоиться. Ночью она несколько раз вскакивала с постели, надевала дубленку и вертелась перед зеркалом. В такой дубленке она была неотразима. Огорчало ее только одно: было лето и нельзя было сейчас же выйти в такой прекрасной дубленке на улицу.
У Аллы был и второй серьезный повод для хорошего настроения. Операция «Э», как они с Виталием называли работу с эстерином, была успешно завершена. Результат превзошел самые смелые ожидания.
На пороге кабинета Алла обернулась. Она позволила себе сбросить деловую маску и мило улыбнулась Гусеву, послала ему обещающий воздушный поцелуй и исчезла.
Это была третья причина для хорошего настроения. Неприступный, морально стойкий Гусев пал. Но эта причина уже потеряла свою новизну. Алла никогда не успокаивалась на достигнутом.
Гусев восторженно смотрел вслед Алле Сергеевне. Какое редкое сочетание ума и красоты! И какой организатор, несмотря на молодость. Практически одна, меньше чем за год оформила всю документацию на производство эстерина, сейчас идет обкатка оборудования. Оборудование тоже добывала она. Алла Сергеевна сумела сделать невозможное. И очень смелая, цельная женщина. Она сама сказала ему о своей любви.
Гусев прикрыл глаза, на минуту расслабился. Он был счастлив. Как уныла была его жизнь после ухода жены, и как полна она теперь, когда Алла Сергеевна любит его. До сих пор Гусев считал себя неудачником. Он довольно рано выдвинулся в начальники СКТБ, сумел защитить кандидатскую диссертацию, но на этом его успехи кончились. Работал он много, был на хорошем счету у начальства, но как-то так получалось, что он разрабатывал новшества, внедрял их, а лавры доставались другим.
И с женщинами ему не везло. После того, как жена ушла от него вместе с сыном к другому, ни одна женщина не нравилась ему настолько, что он решился бы связать с ней жизнь. А сейчас его полюбила такая прекрасная женщина.
Резкий звонок директорского телефона оборвал мечтательное настроение.
Поздним вечером Гусев подогнал свой видавший виды «Москвич» к дальнему выходу из городского парка. Это было место их свиданий с Аллой Сергеевной. Вот-вот подойдет Алла. Она никогда не опаздывала на свидания. Такая аккуратность умиляла Гусева.
Из переулка показалась стройная женская фигурка. Гусев присмотрелся. По времени— Алла, но что это на ней? Сегодня выпал первый снег, а Алла Сергеевна всегда на высоте моды. Он присмотрелся и чуть не ахнул. Алла Сергеевна в новой, очень красивой дубленке. Сердце Гусева неприятно сжалось. Молодой, но ранний муж одевает жену так, как Гусев никогда не смог бы. Духи — только из Парижа, не какая-нибудь Сирия. Можно понять, почему Алла Сергеевна стала относиться к Гусеву несколько прохладнее.
Гусев вышел из машины. Алла Сергеевна подбежала к нему сияющая. На ней была великолепная, элегантная дубленка, явно натуральная и явно импортная, отлично сшитая. Алла Сергеевна легонько обняла Гусева, тот почтительно поцеловал ей руку. Видя восхищение Гусева, Алла изящно покрутилась перед ним на каблучках, давая возможность оценить обновку и фигуру.
— Нравится?
— Вы бесподобны,— серьезно ответил Гусев.
— Это не я, это дубленка,— притворно вздохнула Алла.
— Вы всегда прекрасны. А дубленка — как оправа к драгоценному камню. Ведь ценность бриллианта определяется не оправой.
— Вы не находите, что такой серьезный разговор лучше продолжить в машине?
— Простите,— Гусев торопливо распахнул дверцу. На людях они обращались друг к другу только на вы.
Алла вела машину осторожно, дороги в городе никогда не чистились от снега. Виталий не разрешал ей ездить зимой на их новой «Ладе», зимняя езда требует постоянной тренировки. Сейчас на ее лице было довольное выражение. Алле нравилось чувствовать машину в своих руках. Она улыбалась, но на душе у нее было не очень хорошо. Гусев ей разонравился. Что поделаешь, любовь всегда проходит. Это Алла знала. А как счастлива она была, когда Гусев, наконец, ответил на ее признание. Ведь кроме любви Гусев дал ей очень многое. Он приобщил ее к прекрасному миру искусства, открыл перед ней такие ценности, как музыку, живопись. Она даже не знала многих элементарных вещей: как сидеть за столом, как держать нож, как снимать и надевать пальто в гардеробе. Она была просто невоспитанной провинциальной дурочкой. Милый Гусев.
Но любовь ушла. Острота первых впечатлений быстро сгладилась. Последнее время Алла под разными предлогами уклонялась от свиданий. Сегодня она долго раздумывала, прежде чем решиться на встречу. Но когда после работы пришла домой, ее встретил донельзя расстроенный Виталий. Его сегодня вызывали в милицию. Повестка пришла еще три дня назад, но они оба не очень беспокоились. Виталий не имел постоянной работы. Как многие из молодежи, он «шабашил». После каждой удачной «шабашки» по несколько месяцев отдыхал, присматривался, выбирал новый объект приложения сил. Виталию уже не раз приходилось объясняться в милиции. В стране не должно быть тунеядцев, каждый советский человек должен плодотворно трудиться на благо родины.
Однако сегодня дело оказалось серьезнее. Виталия вызывал следователь, и он интересовался эстерином. В областном центре были задержаны спекулянты с сапожками, и следы вывели на Виталия.
Когда мрачный Виталий выложил эту тревожную новость, Алла мгновенно приняла решение. Она давно была готова к такому повороту событий, почему и не рассталась до сих пор с Гусевым. Спасти ее и Виталия может только Гусев. Сами они давно реализовали сапожки, кругленькая сумма лежит в надежном месте. Надо теперь сделать так, что когда Гусева спросят, а его обязательно спросят, как инициатора и организатора работ с эстерином, чтобы он возмутился: разве может его Алла Сергеевна быть замешана в делах каких-то грязных спекулянтов!?
Надо немедленно бежать на свидание, пока еще не поздно, надо сегодня быть понежнее с Гусевым, а остальное сделает его любовь к прекрасной Алле Сергеевне.
Заметив пристальный влюбленный взгляд Гусева, Алла кокетливо улыбнулась:
— Никак не налюбуетесь моей дубленкой?
— Муж достал? — Гусев подчеркнул слово «достал».
— Он....
— А я вот ничего не умею «доставать»...
— Вот за это я вас и люблю, — тихо ответила Алла.
Гусев, улыбаясь, прикрыл глаза. Конечно же, она его любит. То, что казалось ему охлаждением, — просто выдумки старого брюзги. Никакого охлаждения нет.
На следующий день в приемной его остановил мужчина в штатском. Гусев узнал следователя городской прокуратуры Мишина, они были знакомы по расследованию несчастного случая со смертельным исходом в одном из цехов.
— Виктор Иванович, можно тебя на несколько минут?— обратился тот к Гусеву.
— Для следователя должно найтись время у любого человека,— озабоченно пошутил Гусев. Он спешил, после совещания всегда появлялось множество срочных вопросов. но отмахиваться от следователя прокуратуры мог только больной человек. Они прошли в кабинет главного инженера, благо, тот был в командировке.
— Что, хочешь опять нагрузить на меня экспертизу?— хмуро спросил Гусев.
— Да нет,— улыбнулся Мишин.— Вопрос совсем в другом. У тебя как налажен учет эстерина?
Гусев облегченно вздохнул. У него всегда была нехватка времени, и отвлекаться на посторонние дела не хотелось.
— Никак не налажен, — спокойно сказал он. — Еще нечего налаживать. Эстерина в общей сложности мы наработали метров семьдесят, восемьдесят, особого интереса для тебя тут не должно быть. А что, утечка?
— Утечка,— подтвердил следователь.
— У нас? — забеспокоился Гусев.
— И у нас, и в области.
— Много?
— В особо крупных размерах,— Мишин не стал таиться перед Гусевым.
— Тогда это не наш эстерин,—твердо сказал Гусев.—Даже если украсть весь наш эстерин, это на особо крупный размер не потянет.
— Вот, посмотри.
Мишин достал из портфеля пакет, протянул его Гусеву. Гусев вынул из пакета лоскут искусственной замши, повертел его в руках, понюхал, сложил, пригладил складку о край стола, стал рассматривать сгиб.
— Это не наш эстерин,— уверенно сказал он.— Если хочешь, можешь отдать на любую экспертизу. У нашего другой пластификатор, запах совсем не такой, краситель не наш. Видишь, на сгибе лоскут побелел. А у нас — на уровне мировых стандартов. Можно провести экспертизу в нашей ЦЗЛ, там все методики отработаны.
— Тебе я верю и без экспертизы. Конечно, анализ мы проведем, но теперь это уже не так важно. А что это может быть?
Гусев задумался. Было о чем подумать. Наконец, он осторожно заговорил.
— Это скорее всего финская искусственная кожа. Мы ее взяли за эталон при разработке эстерина.
Он снова задумался. Мишин не торопил его.
— Тут такое дело,— неуверенно сказал, наконец, Гусев.— Мы ведь делали опытные образцы на московском заводе.— Он назвал завод.— И этот материал вполне могли сделать сами москвичи. Сырье доступное. Технология простая.
Он еще раз понюхал лоскут и решительно сказал:
— Нет, это не наш эстерин. Надо искать концы в Москве.
Мишин с озабоченным видом уложил лоскут в пакет, а пакет в портфель.
— Еще один вопрос.— Он пристально взглянул на Гусева. — А что ты можешь сказать о Григорьевой Алле Сергеевне?
— Это в каком смысле? — удивился Гусев. Он тут же подумал, что удивился слишком преувеличенно.
— Да ни в каком, ты же читаешь детективы, знаешь, что следователь должен отработать все версии. Ты — тоже одна из версий. Ты разработал эстерин, ты его внедряешь. Но к счастью, подозрений ты не вызываешь...
— Ну, спасибо!— не удержался Гусев.
— Еще одна из версий — Григорьева,— все так же доброжелательно продолжал Мишин.— Что ты можешь сказать о ней?
— Только положительное! — искренне ответил Гусев. Видя, что Мишин ждет продолжения, он пояснил: — Она выполнила огромный объем работ. Если бы не ее настойчивость, мы бы документацию года два готовили. А сейчас мы уже обкатываем участок. В целом, она ускорила выпуск эстерина года на три. Так что, охарактеризовать ее я могу только положительно.
Гусеву хотелось сказать, что Алла Сергеевна еще и самая прекрасная женщина, что с ее удивительной красотой удивительно сочетается большой ум и незаурядные организационные способности, что он любит ее. Что она — самая милая и нежная женщина на свете.
— Ну что ж,— поднялся Мишин.— Извини, что отнял у тебя столько времени. Значит, это — не эстерин?
— Не эстерин, уверяю тебя.
Мишин ушел. Гусев сидел в глубокой задумчивости. На душе у него было скверно. Что-то не сходилось в его логике и чувствах. Он сразу понял, что образец, который ему показал Мишин, был эстерином. Модифицированным, но эстерином. Такой материал вполне могли изготовить на московском заводе. Но в глубине душе почему-то сидело сомнение: не Алла ли Сергеевна была инициатором изготовления модифицированного эстерина на московском заводе? Такую модификацию эстерина мог провести только человек, очень хорошо владеющий вопросом. Могла ли Алла Сергеевна пойти на это?
Гусев вдруг резко оборвал свои мысли. До чего же он дошел,
готов подозревать любимую женщину! Нет, Алла Сергеевна не могла пойти на это.
И снова Алла осторожно вела «Москвич» по скользкой дороге. На ее лице было довольное выражение. На душе тоже было легко. Милый Гусев. Как он ее выручил. Вчера Виталий снова был у следователя. Тот сказал, что больше не будет его беспокоить. Гусев дал ему исчерпывающие сведения.
Алла покосилась на Гусева. Тот, как всегда, пристально рассматривал ее. Милый, глупый, старый Гусев. Любовь прошла, и ее не вернуть. Не хочется причинять хорошему человеку боль, но это — их последнее свидание.
А Гусев не мог отвести взгляда от лица Аллы. Она была прекрасна. Но сегодня эта красота почему-то вызывала странное чувство. Он последние дни много думал о визите следователя. Мысль, вначале казавшаяся абсурдной, становилась все назойливей: а ведь Алла Сергеевна вполне способна на манипуляции с эстерином. Следователю он, конечно, ничего не скажет, такие вопросы решает только сама жизнь.
Алла слегка вздохнула, с улыбкой повернулась к Гусеву:
— Виктор Петрович, вам не кажется, что наши отношения зашли в тупик?