ДОРОЖНО-ТРАНСПОРТНОЕ ПРОИСШЕСТВИЕ
из сб. СОВЕТСКИЕ СОЦИАЛИСТИЧЕСКИЕ СКАЗКИ
Снег на улице был накатан до зеркального блеска, и Громов вел машину на третьей передаче.
- Останови здесь, - сказала Вера. - Я куплю хлеба.
Громов осторожно притормозил. «Москвич» все-таки занесло, и он остановился, уткнувшись носом в груду смерзшегося снега у тротуара. Впереди у перекрестка маячил постовой с ослепительно белой портупеей на черном полушубке, он осуждающе покачал головой, но остался на месте.
— Осторожно, — сердито сказала Вера.
— Скользко...
Вера ушла в магазин. Громов поставил машину аккуратнее, выключил двигатель, опустил стекло, закурил. Опять нахлынули мысли о завтрашней оперативке у директора. Трудная для него будет оперативка. Цех не выполняет декабрьский план и теперь, кажется, уже не выполнит. А значит, горит план всего года. Чертов бездельник этот Воронин. Уже который раз подводит. Гнать бы его поганой метлой, да где взять другого механика цеха на такую зарплату. А этот — великий общественник. Все бы ему упорядочивать очередь на холодильники да на ковры.
Сильный удар швырнул машину вперед. Сзади брызнул сноп удивительно белых осколков. Спинка сиденья с треском подломилась, и Громов упал на спину, сильно ударившись ногами о панель. Он удивился множеству одновременно промелькнувших мыслей и впечатлений.
Мимо промчалось такси, значит, это таксист его долбанул, прохожие на тротуаре застыли в нелепых позах, опять машина разбита, опять неизвестно где добывать запчасти, договариваться о ремонте, унижаться перед хапугами с автостанции, чтобы поскорее сделали ремонт, чертовы таксисты, носятся как угорелые, выколачивают деньгу, пять лет назад уже было такое, на него точно так же сзади налетел молоковоз, тогда водитель умолял не говорить его жене, что в кабине с ним была женщина, а теперь таксист удрал, может, постовой заметил номер, а тогда Вера тоже ушла в магазин, вечно она находит место, где остановиться, и когда в городе будут приличные дороги, куда смотрит ГАИ, только и знают, что останавливают и придираются ко всякой ерунде, нет бы следить за состоянием дорог, на этот раз удар сильнее, даже спинка подломилась, цела ли шея, что-то очень больно...
Громов, ухватившись за руль, с трудом сел. Как раз вовремя: машина почти докатилась до перекрестка, а это метров пятьдесят. Здорово таксист его поддал.
Он выбрался из машины, осмотрел ее, сердце сжалось: вся задняя часть «Москвича» превратилась в груду безобразно сплющенной жести, с которой свисали рваные лоскуты белой краски. Вся улица сзади была усеяна разноцветными осколками стекла. Метрах в десяти позади к тротуару приткнулась «Волга» с изуродованным передним крылом. Значит, все-таки не таксист. Громов направился к «Волге», разжигая в себе справедливый гнев. Краем глаза Громов отметил, что к месту происшествия спешит постовой.
Громов открыл дверцу «Волги». На него пахнуло густым перегаром, смешанным с табачным дымом. В машине на переднем сиденье странно неподвижно сидели двое мужчин, глядя перед собой застывшими глазами. «Ну вот,— расстроенно подумал Громов. — Пьяные. Что с них сейчас возьмешь? Они, поди, и лыка не вяжут. Конечно, трезвый бы не налетел на стоящую машину».
—Что будем делать? — спросил Громов, удивляясь и своему спокойствию, и нелепости своего вопроса.
Мужчины продолжали сидеть неподвижно. У водителя лицо было неестественно белым и каким-то безжизненным. «Не похож на таксиста», — подумал Громов и посмотрел на дверцу. «Шашечек» не было. Громов удивленно взглянул на номер и невольно присвистнул. Номер был с тремя нулями, что в их городе означало принадлежность к очень большому начальству. «Ого, кто-то из большого начальства. Хотя, скорее всего, шофер взял машину шефа на выходные, проветриться».
— Выйдите, пожалуйста,— сказал он водителю. Водитель очень медленно стал выбираться с сиденья. Рядом с Громовым остановился постовой.
— Н-да,— сочувственно сказал он. — Не повезло...
— Вы не знаете, чья это машина?— спросил Громов.
Постовой посмотрел на номерной знак, многозначительно поднял брови и покачал головой. Подбежала Вера. Лицо ее выражало всю гамму охвативших ее чувств.
— Как это можно!— закричала она в пространство.— Наехать на стоящую машину! Где ее теперь ремонтировать!?
Громов посмотрел на жену и удивился, как отчетливо видит он это давно знакомое лицо, как заметны на нем самые мелкие морщинки, как ясно выражаются на этом лице обида, злость и горе одновременно.
— Гражданин, побыстрее,— донесся голос постового.
Водитель вылез, наконец, из машины и встал рядом, неестественно прямой и все такой же безжизненный. От него сильно пахло перегаром.
— Ваши документы,— вежливо обратился к нему постовой.
Водитель полез за пазуху, но вдруг качнулся, глаза его закатились, он оперся рукой о капот, рука подогнулась, и он сполз на снег. Он неподвижно лежал на снегу, раскинув руки и ноги, с закрытыми глазами.
«Черт побери,— растерянно подумал Громов. — У него же с сердцем непорядок. Понял мужик, что натворил, перепугался до смерти. «Скорую», что ли, вызвать? Только этого не хватало...»
И тут у него вдруг прорезался давно разжигаемый справедливый гнев. Он сам пил редко и понемногу и не понимал, как можно садиться за руль в таком состоянии. «Ну как это можно,— молча негодовал он.— Вроде, приличный человек, так нет, потянуло на подвиги. Ему-то что, машина казенная, а тут до лета прокувыркуешься. Да и какая машина после ремонта?»
Громов неприязненно смотрел на виновника аварии и вдруг устыдился своего справедливого гнева. Лежащий не подавал признаков жизни. Лицо его понемногу становилось желтым, как у мертвого.
— Да жив ли он? — вырвалось у него.
Постовой попытался приподнять лежащего. Тот не шевелился. Громов тоже наклонился помочь, уловил слабое дыхание, уж очень силен был запах алкоголя. «Жив»,— облегченно подумал он, и его снова охватило негодование. Он огляделся, чтобы отвлечься от забушевавшей злости. К его неудовольствию, возле «Москвича» собралась довольно большая толпа любознательных граждан. Разбитый кузов облепили мальчишки. Очевидцы увлеченно разъясняли непосвященным детали происшествия. Из проезжающих мимо машин высовывались лица с горящими от любопытства глазами. «Завтра весь завод будет судачить».— поморщившись от досады, подумал Громов.
— Давайте перенесем его в машину, — предложил постовой. Они подняли лежащего и уложили его на заднее сиденье «Волги». Только тут из «Волги» выбрался второй мужчина.
— Ну что, будем ГАИ вызывать, — полувопросительно сказал постовой.
— Зачем ГАИ?— проникновенным голосом сказал второй мужчина.— Завтра машина будет лучше новенькой! Слово джентльмена!
— Простите,— перебил его Громов,— а чья это машина? Кто хозяин?
— Да это неважно,— доверительно ответствовал второй, — завтра машина будет готова! Даю слово джентльмена!
Громов тоже не хотел связываться с ГАИ,— еще неизвестно, чья это машина, и чем может закончиться эта история. Он очень хотел верить бойкому мужичку, и на мгновенье ему показалось, что этот человек сдержит свое обещание, и завтра «Москвич» будет лучше новенького. Но он тут же вспомнил, как пять лет назад почти теми же словами его убеждал водитель молоковоза, и что тогда ремонт затянулся на полгода, а качество ремонта было такое, что он стыдился ездить на битой машине.
Он внимательно посмотрел на бойкого мужчину. Вид «джентльмена» не внушал ни малейшего доверия. Это был типичный пройдоха из приближенных к большому начальству, вроде его механика цеха. Такие обещают золотые горы, лишь бы в данный момент увильнуть от ответственности, а когда им напоминают об их обещаниях, искренне удивляются.
С другой стороны, «Волга» явно персональная, с многозначительным номером с тремя нулями, хозяин ее, конечно, влиятельное лицо в городе, он сможет быстро организовать качественный ремонт. Этот «джентльмен», конечно же, шофер, взял машину на выходные, возможно, без спросу, а теперь страшно трусит. Если его сейчас отпустить,— потом поминай, как звали, такой вывернется, и его ничем не прижмешь.
— Вызывайте ГАИ,— сказал он постовому и почувствовал, что его голос звучит неуверенно. У постового тоже, видимо, были сомнения. Он в раздумье покачал головой, потом сказал:
— Тут в магазине телефон, пойду позвоню.
— Я с вами,— мгновенно отреагировал «джентльмен».
Они удалились. Вокруг «Москвича» клубились мальчишки. Любознательные взрослые почти все разошлись. Водитель «Волги» по-прежнему неподвижно лежал на заднем сиденье. Громов почувствовал одновременно и жалость, и злость. «Кто же это?— думал он.— Лицо властное, интеллигентное, не то что у «джентльмена». Такое бывает только у крупных руководителей».
Тут он вспомнил, как в подобной ситуации один его знакомый нашел выход из трудного положения. Знакомый уверял, что он не стал связываться с ГАИ,— они, мол, конечно, будут отмывать начальство,— а забрал у виновника аварии права и вернул их только когда тот принес ему деньги, которых с лихвой хватило на ремонт. «Может, и мне так сделать?»,— подумал Громов и открыл заднюю дверцу «Волги». Лежащий глядел на него с выражением полной беспомощности.
— Как вы себя чувствуете?— спросил Громов.
Человек прикрыл глаза, потом снова открыл их. Лицо его было сейчас не таким желтым, а приняло голубоватый оттенок. Вид у него был такой жалкий, что на него не хотелось смотреть. Громов раздраженно захлопнул дверцу и пошел к своему «Москвичу».
Постовой и «джентльмен» задержались надолго. Громов понял, что зря отпустил их вместе. Этот пройдоха охмурит мальчишку-постового. Наконец, постовой вышел из магазина, рядом с ним важно вышагивал «джентльмен». Когда они подошли, на лице постового было выражения сильного смущения.
— Сейчас приедет дежурная группа,— сухо сказал он.
«Джентльмен» уселся в «Волгу». Вера давно сидела с мрачным видом в «Москвиче». Громов заглянул в салон. Все покупки, все мелкие вещи, которые скапливаются в машине годами, смешались в хаотичную мозаику на полу. Подошел постовой. Он смотрел на Громова настороженно.
— Еще когда вы затормозили,— неожиданно сказал он казенным тоном,— я подумал, что может быть авария. Уж очень опасное место, вашу машину так занесло...
Громову стало нехорошо, Значит, «джентльмен» обработал-таки постового. Запугал его высоким чином хозяина.
— Вы не узнали, кто хозяин машины? — сухо спросил он.
— Приедет ГАИ — разберутся...— туманно ответил тот.
Наконец, подкатил желто-синий «Рафик». Из него высыпались сотрудники ГАИ. Среди них был мужчина в штатском. Он сразу же подошел к Громову.
— Ваша машина?— кивнул он на изувеченный «Москвич».
— Увы...
— Надо поговорить,— сказал штатский и направился в ближайший двор. По его манерам было заметно, что он занимает ответственный пост. Громов пошел за ним. Во дворе штатский остановился, подождал Громова, улыбнулся, протянул руку.
— Панков, завотделом горисполкома.
— Громов, начальник цеха химзавода.
На лице Панкова мелькнуло нечто вроде сочувствия.
— Не хотелось бы поднимать шума...— Панков выжидательно смотрел на Громова.
— Мне тоже.— усмехнулся Громов.
— Машину вам быстро восстановят,— начал было Панков, но в это время подошла Вера, и он замолчал.
— Это моя жена,— успокоил его Громов.— Вера, это — товарищ Панков из горисполкома.
— Нам однажды уже ремонтировали машину,— сказала Вера, улыбаясь.— После этого мы ее еле продали.
Громов сделал жене страшные глаза: не мешай мужскому разговору.
— Мы не будем иметь никаких претензий.— сказал он Панкову,— если нам быстро и качественно восстановят машину.
— Договорились,— облегченно улыбнулся Панков.— Вы сможете завтра утром зайти в горисполком, в двести четвертую комнату?
Громов задумался. Завтра с утра тяжелая оперативка у директора. Ему позарез надо быть на ней. С другой стороны, Панков не из тех, кто будет ждать. Ладно, придется идти к Панкову. На оперативку он отправит Шмыгину, она справится. А сегодня надо позвонить главному, он поймет.
— Хорошо, я подойду к девяти.
— Вот и договорились.— Панков совсем дружелюбно протянул ему руку. Громов пожал ее, и они вместе направились к месту аварии. Там кипела бурная деятельность. Сотрудники ГАИ суетились с рулетками, фотографировали. Панков что-то коротко сказал «джентльмену», тот испуганно заморгал глазами. Панков подошел к майору ГАИ, о чем-то поговорил с ним. Потом он сел в черную «Волгу», которая подъехала, пока они разговаривали во дворе, и уехал. Сотрудник ГАИ довольно небрежно попросил Громова отойти в сторону, он мешал фотографировать. «Джентльмен» усиленно суетился среди сотрудников в форме.
Громов сел на свое сиденье. Сидеть было неудобно, спинка не поднималась. Он завел двигатель. К нему тут же подошел старший лейтенант.
— Ваши документы.
Громов снова вылез из машины, подал документы. Старший лейтенант внимательно просмотрел их, удостоверение положил в карман полушубка, остальные вернул Громову.
— А права? — удивился Громов.
— Не права, а удостоверение на право вождения,— назидательно проговорил старший лейтенант.— Вы его получите в инспекции.
— Это почему?— насторожился Громов. Ехать через весь город на разбитой машине ему не хотелось. Да и вообще это пахло нехорошим.
— Вы участник аварии,— пожал плечами старший лейтенант.
— Я прошу вас вернуть удостоверение. Вы не имеете права отбирать его. Я ничего не нарушил.
Гаишник не отреагировал Он повернулся и зашагал к своим коллегам. Громов пошел за ним. Сотрудники ГАИ уже закончили свою работу и усаживались в «Рафик». За рулем покалеченной «Волги» устраивался плотный старшина.
«Сейчас разъедутся, потом доказывай, что ты не верблюд,— не в шутку испугался Громов.— Да, видно, хозяин «Волги» — большой человек, а доброжелательный Панков, чтобы подстраховаться, проинструктировал гаишников, мол, прижмите пострадавшего, чтобы не выступал». Громов всерьез рассердился.
— Прошу вернуть мое удостоверение.— накаленно обратился он к старшему лейтенанту.
— Я уже сказал,— вы сейчас проедете в ГАИ и там получите его.
— Кто у вас тут старший?
— Майор.
— Где он?.
— В «Рафике».
— Как его фамилия?
- Он вам сам скажет.
— А как ваша фамилия?
Старший лейтенант замялся.
— Я — оперативный дежурный по городу. Я не хочу быть крайним.
Его ответы совсем разозлили Громова. Вполне может получиться, что его же и выставят виновником аварии. Останешься и без машины, и без прав.
В «Рафике» сидели человек пять в форме. Один из них, майор, диктовал, двое других быстро писали. Когда Громов влез в «Рафик», майор закончил диктовку, взял исписанные листы и погрузился в чтение. Громов уселся на длинное сиденье, сердито потеснив кого-то.
— Вам что? — весьма нелюбезно спросил его майор.
— Мне нужен старший.
- Я старший.
— Мне непонятно, что происходит. — Громов увидел в окошко, что разбитая «Волга» уже отъезжает.— Мою машину разбил пьяный водитель. Меня никто ни о чем не удосужился спросить, виновника вы отпустили, а меня вынуждают ехать в ГАИ, да еще отобрали права. В чем дело?
Майор недовольно взглянул на старшего лейтенанта. В его взгляде была укоризна подчиненному: что же это ты, братец, не смог успокоить этого нахала? Старший лейтенант опять пожал плечами и произнес уже знакомую фразу:
— Я не хочу быть крайним.
Майор повернулся к Громову.
— Проедем в ГАИ, там разберемся.
Громов мгновение молчал, чтобы не поддаться ненужному сейчас раздражению, потом твердо сказал:
— Я требую, чтобы вы немедленно задержали виновника аварии, провели на месте экспертизу на опьянение. И требую ознакомить меня с вашим протоколом Сейчас, на месте, пока есть свидетели.
Сотрудники ГАИ переглянулись. Громов понял, что попал на «горячую точку».
— Прошу ознакомить меня с протоколом. Я должен знать, кто виновник аварии.
Гаишники продолжали молчать. Чувствовалось, что они в сильном затруднении. Он решил развивать успех.
— Мы с товарищем Панковым договорились, что мне быстро отремонтируют машину, и никто не будет поднимать шума,— доверительным тоном разъяснил он майору, напирая на слово «никто».
Майор колебался, он хотел что-то сказать, но не решался.
— Никто не будет поднимать шума, — как можно более убедительно повторил Громов.
Майор вздохнул. Сначала с недоверием, потом с облегчением.
— Отдай удостоверение.— сказал он старшему лейтенанту.
Лейтенант вытащил удостоверение из кармана, но отдавать не спешил.
— Я не хочу быть крайним.— в третий раз повторил он.
— Отдай, — поморщился майор.
Громов понадежнее уложил права в карман, вылез из «Рафика». Ему очень хотелось кое-что сказать на прощанье сотрудникам ГАИ, но он подавил это справедливое, но очень вредное желание.
Не заезжая домой, он отогнал разбитую машину в гараж.
Ночью болела шея, видно, он растянул мышцу при ударе. Ныли ушибленные о панель ноги. И еще его одолевали сомнения.
Обычное ДТП, дорожно-транспортное происшествие, без жертв, слава Богу. Но почему от этого осталось такое неприятное чувство чего-то нечистоплотного? Почему он сам отказался от обычного, официального расследования? Испугался возможных неприятных неожиданностей в ГАИ? А неожиданности, видимо, уже были запланированы в протоколе ГАИ, который ему так и не показал майор. Но ведь он ни в чем не виноват, наоборот, он пострадавший. Можно даже получить справку от врачей по поводу менее тяжких телесных повреждений. Почему же так противно, как будто с ног до головы измазался в дерьме?
А, собственно, что плохого он сделал? Завтра пойдет к Панкову, тот быстро организует ремонт, не будет никакого шума. Никому не будет неприятностей. Разве он жаждет отмщения тому бедолаге с больным сердцем? Почему же не проходит это чувство отвратительной нечистоплотности?
Жалко машину? Ее восстановят. Обидно за наглое отношение гаишников? Чего не бывает в жизни. Или он боится, что Панков обманет его? Нет, он верит Панкову.
Утром, не выспавшийся и мрачный, он подъехал к горисполкому, скромно развернул «Москвич» помятым задом к стене и поднялся на второй этаж. В комнате 204 из-за стола навстречу ему поднялся улыбающийся Панков. Улыбка его выражала сложный комплекс чувств. В ней были доброжелательность и настороженность, смущение и недоверие.
— Как настроение?— спросил Панков, протягивая руку.
Громова вдруг охватило желание сказать Панкову, чтобы он не беспокоился, что он сейчас поедет в ГАИ и потребует оформить все надлежащим порядком. Он глубоко вздохнул и сказал:
— Настроение бодрое, спасибо.
Посмеялись, поговорили о городских новостях, о погоде, о том, что сейчас все смешалось, как в доме Облонских: зима уже сколько лет необычно мягкая для Сибири, а лета стоят прохладные.
— Вы пригнали машину?— спросил, наконец, Панков.
— Да,— сказал Громов и вдруг стал противен сам себе. Он хотел сказать совсем не то, но ничего не мог поделать, как будто его действиями руководил кто-то другой.— Я оставлю вам машину и ключи, а через недельку заберу и то, и другое.
— Да, конечно,— в глазах Панкова мелькнула озабоченность.— Я уже направил человека на автостанцию. Думаю, к концу недели они справятся. Кстати, техпаспорт у вас с собой?
— Все мое ношу с собой,— улыбнулся Громов и протянул ему паспорт на «Москвич».
— Вот, собственно, и все...— задумчиво сказал Панков. — Когда машина будет готова, я позвоню вам. А вы уж извините нас за такую неприятность.
— Ну, что вы,— улыбнулся Громов.— Всякое бывает.
Когда он спускался по лестнице, ему в голову пришла мысль, что сейчас у него нет ни машины, ни ключей от нее, ни техпаспорта. «Тебе же дали слово «джентльмена»,— хмуро улыбнулся он своим мыслям. Ощущение чего-то грязного не покидало его.
Через неделю полностью отремонтированный и свежеокрашенный «Москвич» стоял в гараже.