Гости
С Аней Тумановой мы попали в один класс, первый «В». Дети оказались сплошь незнакомые, вели себя тихо и присматривались друг к другу. Аня сразу мне понравилась, да и она на меня внимание обратила. У нас даже фамилии оказались созвучными: она Туманова, а я Султанова. Вскоре мы подружились. В школе редкий учитель не путал нас. Аня то и дело оказывалась Султановой, а я Тумановой. Мы были чем-то похожи друг на друга и, к тому же, пели в одном хоре при Доме творчества. Бывало, Аня пропускала репетицию из-за ангины. Тогда руководитель Ирина Алексеевна на полном серьёзе интересовалась, где моя сестра, имея в виду Аню. У меня есть настоящая старшая сестра, Нина. Причем, с ней мы были менее похожи.
У Ани Тумановой была неполная семья: мама, Дарья Ивановна - весёлая, гостеприимная женщина и младший брат Гриша. Их девизом было «всё уметь в жизни».
Поэтому Аня, кроме пения, неплохо шила и имела врождённый вкус. Даже в раннем детстве её нельзя было заставить надеть вещи, не совпадающие по цвету. Тумановы всегда неукоснительно соблюдали этикет, когда кушали. В правой руке нож, в левой вилка.
По окончании школы нам с Аней очень хотелось поступить в один институт, но это было невозможно. У меня были ярко выраженные гуманитарные способности, а у Анюты – математические. Аня посещала курсы по подготовке к поступлению на физмат, я обивала порог юридического института. На некоторое время мы потеряли друг друга из вида. У обеих появились новые знакомые, времени даже на краткие телефонные разговоры почти не оставалось. Этот период, как мы поняли позже, был дан лишь для того, чтобы разобраться, что друзья детства – самые надёжные.
По окончании института мы почти сразу обзавелись мужьями. Аня стала уже не Туманова, а Артёменко. Когда я встретила Виталия Ерёменко, то сразу поняла, что он моя судьба. У нас с Аней снова будут созвучные фамилии.
С замиранием сердца мы познакомили мужей, и они в первый же день нашли общий язык между собой. Это было для нас чрезвычайно важно.
Впоследствии мы только все вместе встречали любимые праздники: 8 марта, Новый год, День святого Валентина. Это было самое счастливое время в нашей жизни! Казалось, что именно тогда началась настоящая жизнь: профессия получена, дети родились, живи, да радуйся. Но именно тогда подруга сообщила мне удручающую новость. Они с Максимом решили навсегда уехать в Евпаторию, на его родину. Быстрота решения была вызвана энергетическим кризисом, который был несколько лет назад. Вопрос был мгновенно решён, контейнер заказан. Свою небольшую квартиру они продали, покупателя нашли в рекордные сроки. На Украине за эти деньги можно было купить настоящие хоромы. К тому же, там фрукты, свежий воздух, море, родственники и весна по расписанию. Глаза у Анюты сияли, переезд для неё представлялся панацеей от всех бед. Аню можно было понять: её дочь Валя бесконечно болела бронхитом, на работе в Пенсионном фонде была копеечная зарплата. Терять, в общем-то, нечего. Максим – классный программист и найдёт себе работу.
…Мне не хочется вспоминать предотъездные телефонные разговоры. Они ничего, кроме печали у меня не вызывали. Анин наивный восторг от всего происходящего только усиливал мою тоску. Я пыталась предостерегать её, считая, что решение об отъезде поспешно. Но что толку вставлять спичку в громадный маховик? Пришлось оставить это бесполезное занятие. В самом деле: пусть летят из нашей вечной зимы! А общаться можно будет посредством писем и телефонных разговоров.
Артёменко уехали.
…Я с нетерпением ждала от них вестей с нового места. Мне пришлось привыкать общаться гораздо реже. Из телефонных разговоров я постепенно узнавала, что у Артёменко всё сложилось хорошо. Валечка перестала болеть, подросла. О Максиме Аня говорила совсем мало, но я не была в обиде. Положа руку на сердце, сама Аня интересовала меня гораздо больше.
Всё чаще подруга звала меня в гости, причём, не какими-нибудь фразками, типа: «Когда приедешь-то?», а: «Танюша,… когда ты ко мне приедешь? Ну, найди как-нибудь возможность!». Я ведь много лет знала её, чувствовала, что у неё не всё в порядке. Именно поэтому временно умалчивала о том, что мой муж, Виталий, ушёл из семьи, что я осталась одна с сыном-второклассником, что я вою по ночам в подушку, что залезла утром в копилку к ребёнку, потому что не хватало денег на проезд в автобусе. В моём нынешнем положении приехать в Евпаторию просто невозможно! Но именно тогда я поняла, что действительно хочу поехать к ней. Что мне терять? В самом деле, почему невозможно поехать? Очень даже возможно! Мы с Егором, моим сыном, сделаем это!!
Я стала копить деньги. Два долгих года каждую свободную копеечку клала на сберкнижку. Сын довольствовался малым: прошлогодним портфелем в школе, картошкой в мундирах на ужин. Он знал, что все жертвы ради того, чтобы отправиться в Евпаторию к тёте Ане. Мы мечтали об этом долгими зимними вечерами и засыпали с довольными улыбками на лицах. Сын даже взял книжку-атлас в библиотеке, и мы прикидывали со швейным сантиметром, какой путь нам предстоит преодолеть. Я специально подгадала отпуск на июнь.
Наконец, настал счастливый момент, когда мы с Егоркой вынесли из агентства воздушных сообщений два синих продолговатых конвертика с изображением летящего самолёта. Ощущение было необыкновенное, как будто произошло чудо. Дома мы едва дождались, когда разница во времени позволит сделать звонок Ане. Сквозь километры провода прорвался хрипловатый голос подруги:
- Алё?
- Анька, - закричала я. – Мы с Егоркой летим к тебе 27 июня!
- Это п-правда? У вас получилось? – мгновенно проснулась Аня. – Неужели?
- Знай наших! Встретишь?
- Ты ещё спрашиваешь?!
- Что тебе привезти?
- Ба- (она захлёбывается слюной) – балычка…
- Могла бы и не говорить, и так понятно! – хохочу я.
- Я вас жду! Ой, Танька, я теперь до двадцать седьмого числа не смогу спать!
… Она встретила нас в Симферополе. Мы кинулись друг к другу, словно ближайшие родственники. Украдкой утёрли глаза и носы. Я, всё еще не веря, что стою на симферопольской земле, бегло оценила подругу. Она похудела, зачем-то остригла свои роскошные каштановые волосы и приобрела умудрённый взгляд. Анька тоже оглядела меня, заметила, что я поправилась. Дочка уехала в деревню к дальним родственникам, пока Аня пытается найти работу….потому, что Максим ушёл от неё. Вот это новости!
... Спустя два часа мы мчались на скором поезде в Евпаторию, и никак не могли наговориться. Вот, спросите у меня, какого цвета были кресла в поезде? - ни за что не отвечу, не заметила. Иногда среди разговора Анька тесно прижималась ко мне. Она совсем не слушала меня, а млела от счастья. Какая-то женщина из кресла напротив обратилась к Ане на украинском языке, но подруга как-то односложно ответила и покраснела. «Аня до сих пор не знает языка?! Как же ей трудно! А ведь вправду языки ей никогда не давались…»
По дороге я узнала о том, что почти в тот же период, когда от меня ушёл Виталий, Аню бросил и Максим. Предпочёл тихой Ане бойкую местную женщину.
С работой у подруги плачевная ситуация. Украинское гражданство она не оформила, не хочет терять Российское. А двойное гражданство оформить нелегко. Без этого на работу устроиться невозможно, вот и перебивается Анька случайными заработками и алиментами, которые с каждым разом в прогрессии уменьшаются.
Я тоже выплёснула ей всё, что накипело, о своей неудавшейся семейной жизни, о трудностях воспитания сына. Такое не каждому расскажешь, правильно поймет лишь тот, кто прочувствовал подобное на собственном опыте.
Вот, наконец, мы подъехали к Аниному дому. Это девятиэтажка. Двор типичный, материковский. Возле подъезда скамеечки с бабушками-рентгенами, к заборчикам кренятся кусты сирени, тянутся вишни, завязываются тугие подсолнухи. Мне всё было в новинку, как ребёнку, который впервые приехал в парк с яркими каруселями. Бабульки не очень радушно смотрели в нашу сторону. Жалко Аньку, ей четыре года приходится жить в такой обстановке! У неё теперь однокомнатная малогабаритная квартира, всё, что удалось выручить в результате развода. С порога был виден минимализм во всём. Простенькая мебель, на окнах тюль, на деревянном полу брошена ковровая дорожка, красная с зелёными краями, как в библиотеке. У меня сжалось сердце: раньше Аня не потерпела бы подобного шедевра, а теперь жизнь заставила.
В ванной комнате, куда мы с Егором зашли вымыть руки с дороги, оказался не лучший ассортимент. Дешёвый травяной шампунь, обрывок сетки вместо мочалки, кусок земляничного мыла и старое полотенце с Камчатки. У меня точно такое же.
А вот стол у нас получился шикарный: картошка – фри, соленья, маринады и балык. Ах, да. Вино. Настоящее, а не то, что у нас продают. Терпкий вкус настоящего, выдержанного винограда. Там один цвет чего стоит! Я гляжу, как Аня жадно ест балык из нерки. Один кусок ещё не доела, а рука тянется за вторым. Одичала она здесь…Я на время вышла из-за стола, чтобы уложить спать вялого, уставшего с дороги сынишку. Последней каплей было клетчатое байковое одеяло, которое сняли с производства в пятидесятых годах. Я снова отправилась на кухню, собираясь с духом по пути.
- Поехали домой, Ань…
- Как ты себе это представляешь? – печально ответила Анюта.
- Ну, продашь квартиру…
- И ехать к маме на шею? Там ещё Гришка кроме меня, его учить надо.
- Работать пойдёшь, у тебя всё же высшее образование. У нас легче устроиться, чем здесь.
- Кем? На старой работе место потеряно. А от продажи этой малогабаритки много не выручишь. Да и, кто сюда захочет? Отправлять в контейнере мне нечего, а половину стоимости квартиры всё равно проезжу, - сказала Аня.
- Ну и что, зато там есть мама. Она не бросит тебя в беде! - пыталась спорить я.
- А здесь фрукты! Здесь весна с марта! Дублёнки и сапоги отпадают как вид одежды вообще. Вот, когда ты уезжала, в чём дети ходили по улице? – устало спросила Аня.
- В шапках и комбинезонах, а то не знаешь?
- Вот, – вяло резюмировала Аня. - И ты предлагаешь мне вернуться в этот морозильник?
- Анька, зачем ты постригла свои красивые волосы? – отчего-то спросила я, запоздало догадываясь, что за ними нужен дорогостоящий уход.
- А, надоели, - сделала беспечный вид подруга. - А давай, лучше погуляем?
- А давай, - соглашаюсь я и облегчённо вздыхаю.
…Мы долго бродили с ней по тёмной набережной, вдыхали молочный воздух, вспоминаем глупые истории из детства. То и дело слышались всплески воды о прибрежные камни, совсем как у нас. Нам светили вслед огни чужого города, мы медленно брели по серой плитке набережной. Уже совсем стемнело, пора возвращаться домой и готовиться к ночёвке. Завтра Ане на работу. Она продаёт для отдыхающих поп-корн.