Иногда нет-нет, да и вспоминается поездка на море почти десятилетней давности. Лето в тот год выдалось на редкость жарким. Просто аномально жарким по всей стране. Что уж говорить про юг — тут такая погода летом само собой разумеющееся. Можно пирожки печь прямо на асфальте.
Посоветовавшись дома между собой, мы с женой решили — пора ехать на море! Хотя бы деньков на десять. Да и остановиться есть у кого — у тёти Аллы в Кабардинке (года два назад мы у неё останавливались).
До моря — триста вёрст. Решили ехать на «Жигулях» сына впятером: я с женой, сын за рулём, и с нами ещё дочь-старшеклассница и десятилетний внук.
Выехали в сторону моря пораньше, в пять утра, пока не начало жарить солнце. К десяти часам, когда и солнышко стало припекать, и машин на дорогах стало много, мы уже отмахали все вёрсты и подъезжали к воротам кабардинского домика, где жила наша старая знакомая — тётя Алла. Решили, что если у неё есть «места», попросимся пожить деньков на десять, тем более, знали — за проживание она денег больших «со своих» не берёт.
И вот мы у тёти Аллы. Она, к счастью, в это время оказалась дома. Немного хмельная, заметно постаревшая, седая, уставшая от жизни женщина, встречала нас у калитки. Сзади неё обеспокоено сновали с десяток кошек и собак (два года назад по двору бегали только собака и кошка). По натуре тётя Алла человек грубоватый, прямолинейный, а с возрастом эта черта превратилась у неё в вечное брюзжание, в некоторую нетерпимость к близким. Её муж, «дядя Саша», давно уехал от неё, одиноко жил где-то в новороссийской квартире, а сын очень редко приезжал из Геленджика. А если и приезжал, то только с целью «напрячь» мать, чтобы она продала этот свой кабардинский домик. Очень уж нужны были ему для чего-то деньги.
Нашему приезду тётя Алла обрадовалась, похоже, давненько у неё не было гостей издалека. А нашего сына она просто обожала, очень уж он напоминал ей её сынка. Да и имена одинаковые, оба Игорьки. Долго ахала, увидев нашего внука Витаса, мол, как вырос! как уже загорел! как похож на папку!
После небольшого разговора договорились об оплате и плюс к этому — иногда «бутылочку водочки» ей на стол, когда она уставшая будет приходить вечером после работы домой. При этом тётя Алла рассказала, что сама она нынче работает на кухне в каком-то санатории — сутки там, сутки дома. И тут же добавила, что «закормит» нас продуктами, которые остаются в санатории после кормёжки отдыхающих.
На время нашего пребывания хозяйка «перебазировалась жить» из своего домика, состоящего из трёх небольших комнат, в летнюю кухню, где стоял небольшой диванчик. Игорь с Витасом заняли диван в той комнате, которая была большей по размеру, дочери досталась деревянная кровать в меньшей комнате, а жена расположилась на мини-софе в самой маленькой комнатке (софа оказалась такой миниатюрной, что спала наша мама там буквально в позе лотоса). Кровати не хватило только мне. И тогда я согласился спать на полу в той комнате, где расположились Игорь и Витас.
О том, как у нас в этом году прошёл наш черноморский отдых, без смеха говорить невозможно!
Как я уже упоминал, у тёти Аллы во дворе бегал «табун» четвероногих: пять небольших собачек неопознанной породы и три кошки.Из кошек я запомнил имя только одной — Мокасин. Ну, конечно же, это был кот. Почему Мокасин — неизвестно. А вот собачек я запомнил лучше, потому что они постоянно находились на виду. Вот Дина — очень старая и больная собачка — из-за огромной шарообразной грыжи на животе едва передвигалась по двору. А это Чуча — пёсик со странным прикусом зубов, нижние из которых всегда оставались открытыми для обозрения окружающих. Мы называли его Зубоскалом. Собачка Аза — чёрная, немного тупая. Луиза — чёрная, умная. И Полкан — серый, лохматый, тоже не совсем умный, пристрастившийся вытаскивать из мусорного ведра целлофановые пакеты, в которых до этого были завёрнуты мясопродукты, и съедать их. После чего у него возникали приличные проблемы со стулом, в смысле, с опорожнением кишечника. Тётя Алла бесшабашно рассказывала нам, как она пару раз, словно санитар при враче проктологе, надевала резиновые перчатки и выполняла «грязную» работу по спасению своего Полкаши.
Животных своих хозяйка очень любила, поэтому здорово их разбаловала: спали они у неё только на кроватях и диванах, и не иначе. Мы об этом не знали. В первый же день, как только расстелили свои постели, двери в комнаты оставили открытыми, а когда ближе к вечеру двинулись в свои «апартаменты», то ужаснулись — на каждой из постелей возлегало по одной наглой мохнатой собачьей морде. И смотрели они на нас вызывающе, мол, не трогайте нас, мы тут хозяева! Я взял в руки мухобойку и зло посмотрел на собачек. Они всё поняли и покорно шмыгнули в открытую дверь. Больше не заходили. Сообразительные!
В этой истории с собаками появилась и вторая «серия». Оказывается, моя постель на полу оказалась «заражена»... собачьими блохами! Поначалу я не понял, почему ночью чешется спина. Но утром, рассматривая простыню, заметил несколько мелких, как маковые зёрнышки, точечек. Когда я пытался пальцем придавить такую «точечку», она легко отпрыгивала в сторону. Забив тревогу, об этом безобразии я рассказал жене и детям.
Они сначала не поверили, а потом начали гоготать так, словно их рассмешил сам Чарли Чаплин. (Мне и фильм Чарли Чаплинский припомнился про ночлежку с собаками). Смеялся до колик в животе над нашей общей «бедой» и я. Когда ржать перестали, полы в комнатах жена тщательно промыла водой с хлоркой, а бельё перестирала. Матрасы с подушками я «выжарил» на солнце. Санобработка помогла — блошки испарились.
На море мы проводили почти по целому дню. Располагались под зонтами на лежаках, принадлежащих одному из местных пансионатов. Здесь мы читали газеты и играли в карты, или просто дремали. В один из дней немного «поштормило», не купались. А когда море улеглось, увидели недалеко от берега плавающий мусор. Прямо как плот из пластиковых бутылок и полиэтиленовых пакетов. Оно и понятно - вдали виднелись стоящие на рейде корабли.
В «особняке» у тёти Аллы существовала ещё одна проблема — электричество. К вечеру напряжение в сети так ослабевало, что легко можно было рассмотреть внутри лампочки нить накаливания. Но слабо светящая лампочка — это полбеды. Беда в том, что переставали работать два холодильника. Не надо острого ума, чтобы понять, какое это неудобство. Ближе к полуночи напряжение повышалось, и холодильники начинали «тарахтеть». Вместе с тем начинали полноценно работать и вентиляторы, жужжащие над нами по целой ночи.
Ночью, спасаясь от духоты, двери в дом мы постоянно оставляли открытыми. Собаки и кошки, привыкшие к былой свободе перемещения по всей, принадлежащей им и их хозяйке территории, нет-нет, да и забредали по темноте внутрь помещения. Но потом, наверно, вспоминали о злом госте с мухобойкой в руках, и благоразумно удалялись. Собаки когтями (не хуже анекдотного поручика Ржевского) задевали деревянный пол, и это «корябанье» будило меня, после чего я долго не мог уснуть. Кошки уходили бесшумно.
В одну из ночей, когда тётя Алла находилась на работе, Игорь и Виталик легли спать не в своей комнате, а на тётином диване в летней кухоньке. Здесь ночью было прохладнее. Собаки и кошки, привыкшие спать под боком у хозяйки, вынуждены были ночевать на улице. Самым невыдержанным оказался Чуча, это тот, что зубами вперёд, и начал под окошком поскуливать, мешая спать. Игорь спросонья нащупал железную банку с «Фантой» и от души швырнул в собаку. Остаток ночи прошёл спокойно. Когда с работы приехала тётя Алла, все собаки тут же начали крутиться вокруг неё. Когда же она присела на стул, на руки к ней, улучив момент, запрыгнул самый хитрый — зубоскал Чуча (видать, хотел пожаловаться). Поглаживая его, тётя Алла приговаривала: «И где ж это ты, родной, носился? И чего это твоя шёрстка слиплась?» Игорь знал, почему слиплась Чучина шерсть, но скромно промолчал.
К концу нашего «заезда» произошёл неприятный случай. Как-то нам захотелось «холодника» — так мы называем холодный щавелевый суп. Вечером жена сварила в большой кастрюле бульон из щавеля и картошки, чтобы назавтра, после «морских ванн», нас всех накормить вкусным обедом. Кастрюлю с будущим супом мы поставили охлаждаться в протекающий прямо по двору неглубокий родничок, являвшийся особенностью этого двора. Вода в нём всегда текла ледяная.
На следующий день, вернувшись к полудню с моря, моя жёнушка быстро отварила яйца, покрошила их, и вместе с зелёным луком и сметаной добавила в охлаждённый накануне бульон. Суп оказался вкусным, хотя и несколько пресноватым (от щавеля навар должен быть терпко кислым). Мы и тётю Аллу пригласили на обед, но она от супчика вежливо отказалась, лишь обмолвилась, что уже «пробовала» его с подружкой, пока не было нас. Не ел и Витас: он этот тип супа не любит.
Не прошло и полчаса, как у всех нас по очереди сильно разболелись животы (кроме Витаса и самой хозяйки). В перерыве между приступами боли я слетал в аптеку и срочно купил «Левомицетин» и ещё какое-то дорогое лекарство. Кое-как оклемались.
Позже мы с женой проанализировали произошедшее и поняли, что тёте Алле с её подружкой Клавой очень понравился наш супец и они им хорошо позавтракали (тётя и не скрывала), а дабы «скомпенсировать убыль», видать, долили в кастрюлю сырой водицы, а нас не предупредили. Да и чего предупреждать, — работая в общепите, тётя Алла, без сомнения, обладала богатым опытом «разбавления» блюд. А подружка у тёти — ещё та лиса: бывало, только садимся обедать (или ужинать), выставив на стол «фанфурик» для тёти, подружка тут как тут, словно из-под земли! На халяву please водочки!
В Кабардинке мы пробыли десять дней. Отдохнули, в принципе, неплохо, ну, а небольшие приключения — без них было бы скучно, теперь вот есть что вспомнить.
Но на семейном совете решили, что с выбором жилья на море надо быть всё-таки более осмотрительными, что впредь и делали.
*****