КРАСНЫЙ БАЙ. (Отрывок)
– Понял. Здесь столько тонкостей. Всё сразу и не запомнишь. Будто правила поведения за столом вновь изучать надо.
– Вот и изучай. И ты зря налегал на еду в начале застолья. Подадут бешбармак, а ты уже наелся.
– Да, ничего страшного. Здесь такие вкусности, что не есть нельзя.
– И, ещё одно полезное напутствие. Как говорят киргизы: «Бешбармак вначале едят ушами – слышишь, как его варят; затем носом – ощущаешь запах; потом руками – берёшь варёное тесто и мясо; ртом, и в конце концов – желудком, когда сытый облокотишься о подушку задремлешь». Еда здесь возведена в культ, и это очень правильно. Это свято: нельзя переворачивать лепёшку; ни в коем случае нельзя выплёскивать из пиалы недопитый кумыс или молоко – это считается грехом и неуважением к хозяину дома; перед упавшим на землю кусочком хлеба нужно попросить прощение. А ведь ты видел куски хлеба на земле у мусорных баков в городе – это прямое попирание всех человеческих норм жизни. Если люди перестали уважать хлеб, что тогда говорить об уважении друг к другу. Так недалеко и до массового мордобоя.
Съеденный бешбармак, выпитая водка и звук комуза с улицы разморил гостей, расслабил. Сытая дрёма навалилась общим колыхающимся сном на всех почти одновремённо. Облокотившись о подушки, тела стали затихать и сопеть.
– Пошли в дом. Там есть у меня «секретная комната». Я ведь знаю, что русскому человеку водки нужно больше, чем еды, – усмехнулся Краснобай, – бери Шопура и пошли.
На дворе стояла оздоровительно-сильная горная ночь. Прохладный воздух рванулся в лёгкие, прополоскал их от долгого застолья. Вдалеке, на поляне сидела группа людей и слышалась песня под аккомпанемент комуза. Была полная идиллия. Никогда больше мне не приходилось бывать на таких чистых праздниках.
– Пошли, пошли, – хозяин, привыкший, не обращать внимание на красоту, среди которой жил, тянул за рукав к дому.
Внутренняя обстановка дома напоминала убранство юрты. По стенам висели расшитые ярким шитьём самотканые ковры. Пол застелён более скромно – серой кошмой, на которой, в отличие от юрты, стояли низенький столик и стулья, сидеть на которых, с непривычки, было неудобней, чем на корточках. Колени торчали над покрытой столешницей и мешали рукам. На скатерти горкой высились боорсоки, нарезанное мясо, конфеты и стояли пустые пиалы. Стол был во «всеоружии» и мог в любой момент принять гостей.
Краснобай усадил нас за стол, а сам пошел в соседнюю комнату, вернулся с бутылкой водки и сказал:
– Это, моя «секретная комната». В неё могу входить только я. Кто понимает – тот не ходит. А если зайдёт маленький, непонимающий, учу камчёй поперёк спины.
Он отодвинул маленький стульчик, сел на кошму, разгладил скудную клинообразную бороду и разлил водку по пиалам.
– Я сам люблю погулять, когда есть причина и возможность. Сегодня ...
Я слушал Краснобая и утверждался мыслью, что его мудрый дед умно и грамотно обошёл жестокие законы коллективизации, не обманув никого: ни государство, ни людей, ни себя. Он всего лишь поделился небольшой частью своего богатства с властью, которое хотело иметь то, чего не имело у себя из-за лени и тупости. Здесь он употребил принцип здраво рассуждающего предприимчивого человека – нужно отдать немногое, чтобы не потерять всё.
Тихое утро уже царапалось в окно. Краснобай притушил фонарь, дунул в подфитильное отверстие – пламя дёрнулось и погасло. Горкло запахло солярочным перегаром. Рассветные сумерки просочились сквозь муть стекол, пытаясь уравновесить полумрак комнаты с прозрачностью улицы.
– Засиделись мы! Пора на работу! – сказал, я.
– Э-э! Нет! У нас не принято гостей отпускать после первой ночи, тем более таких важных! Из столицы! Сегодня ещё много гостей прибудет. Они должны видеть человека, который дал имя моему сыну.
–Мы всю работу загубим. Расслабимся.
– Работы много – она всегда, а дети рождаются не каждый день.
– Вот, если бы шли дожди – тогда другое дело. В дождь мы не работаем – приборы портятся! – ответил я, стараясь сломить упорство хозяина.
– Дождь надо? Сделаем. У меня все метеорологи знакомые. Они тебе напишут такие справки, что твои начальники удивятся – как вы не утонули! – усмехнулся Краснобай.
К таким уловкам – списывание задержки на погоду – иногда прибегали. Ведь горы не подчинялись общим прогнозам: в одном ущелье могла бушевать гроза, а в другом, через хребет – светить солнце. Бумажка, «удостоверяющая непогоду» и скреплённая печатью метеоцентра, была надёжным «алиби» для спасения «внештатных ситуаций».
Сегодня суббота. Понедельник у киргизов считается счастливым днём и все мероприятия, начатые в этот день – будут удачные. Так, что сам обычай велит Вам задержаться еще на два дня! – Краснобай всеми силами пытался ...