Р Ы Б А Л К А
Виталий Коломин очень любил рыбу. Он мог её есть в любом виде: солёном, копчёном, варёном, жареном и вяленом. Даже вонючий рыбий жир, которым его лечили от рахита, приобретённого в результате военной и послевоенной голодухи, не сумел отбить это пристрастие к рыбе. Видимо поэтому он с детства мечтал стать рыбаком- любителем и не раз обращался к ассам рыбной ловли, но рыбаком так и не стал. Видимо рыба каким-то седьмым чувством определяла, что к берегам водоёма приходит не рыбачок-любитель, а рыбохват. Так в Одессе называют рыбаков, которые занимаются рыбной ловлей исключительно из меркантильных соображений. Ещё в раннем детстве, жестоко страдая от голода, он не раз обращался к своему соседу Владимиру Быкову с просьбой научить его ловить рыбу на удочку в реке Кашме. Володя научил его всем премудростям рыбной ловли. Он долго рассказывал где, когда и какая рыба ловится. Как вязать на леску крючки и использовать наживу. Как и когда прикармливать рыбу, прежде чем приступить к охоте на неё с удочкой. Виталий был прилежным учеником и почти дословно рассказывал своему учителю о всех рыбацких премудростях. Наконец, не найдя изъяна в ответах своего ученика, Володя взял его на рыбалку. Утро было тихое и тёплое. Вооружившись двумя удочками, червями и опарышами, Виталий поднялся чуть свет и с нетерпением ждал условного стука в окно. Володя не заставил ждать себя долго. Едва забрезжил рассвет, как юные рыбаки уже сидели на берегу омута, особенно славящимся обилием рыбы. Быков занял место почти возле самого водопада, низвергавшегося с плотины. Виталий расположился справа от него, разложил снасти, насадил червяка на крючок, старательно повторяя движения соседа, закинул уду и стал ждать. Не прошло и пяти минут, как поплавок удочки Быкова дёрнулся раз, другой и начал стремительно уходить под воду. Володя красиво подсёк и на крючке его удочки затрепыхался подлещик ростом не менее 15 см.
-Поздравляю с почином! – чуть ли не выкрикнул Виталий.
-Тихо ты! Всю рыбу распугаешь, - зашипел на него сосед, деловито снимая с крючка свою первую добычу и готовясь вновь закинуть удочку.
Восторженный крик Коломина нисколько не навредил его соседу. Володя одну за другой подсекал и отправлял в ведро очередную рыбину. Поплавок Виталия спокойно и легко покачивался на воде. Клёва не было.
-Володя, давай поменяемся местами, - наконец-то не выдержал Виталий. – Сидим почти уже час, а она даже не клюёт. Володя спорить не стал. Он молча собрал свои снасти и они поменялись местами. Не успел Коломин устроиться на новом месте, как Быков забросил свою удочку и тут же подсёк здоровенного леща. Он долго выводил его то, чуть-чуть отпуская, то снова подтягивая к берегу. Наконец лещ забился почти у самых ног Володи. Быков ловко подвёл под него зелёный сачок и вытащил из воды.
После этого они ещё не раз менялись местами, но результат был тот же. Пока Виталий поймал две небольших рыбёшки, ведро Володи уже не вмещало всего улова. Стараясь переломить ситуацию, Виталий ещё не раз ходил с Быковым на рыбалку. Результат всегда был таким же.
-Всё, с меня хватит, - решил Коломин. - Больше я не за какие пряники на рыбалку не пойду!
Прошли годы. Виталий окончил военно-морское училище, несколько лет прослужил на различных кораблях и стал командиром десантного корабля. Изменчивая военная судьба забросила его с Баренцева на берег Чёрного моря, а точнее в Южную Пальмиру. Его начальником в дивизионе десантных кораблей стал его однокашник Миша Астахов. В училище они хорошо знали друг друга, но какой-то особой дружбы у них не было. Они имели значительную разницу в возрасте, учились в разных группах, вращались в разных молодёжных кругах. Виталий любил шумные компании в обществе студенток ДВГУ, Миша предпочитал посещать музеи, выставки и театры. Встреча в Одессе всколыхнула в душах однокашников воспоминания о совместной службе и учёбе в ТОВВМУ. Миша продолжал увлекаться музеями и театрами, но у него проявилась ещё одна страсть – рыбалка. Каждую субботу он с друзьями-рыбаками уходил в море и в следующий понедельник взахлёб рассказывал Виталию, как они рыбачили в открытом море с помощью закидушек. Так в Одессе называются орудия рыбной ловли, представляющие собой обычный крючок, закреплённый на леске. Никаких удилищ, катушек, редукторов и прочих рыбацких премудростей у них нет.
-Виталий, тебе надо сходить в штаб пограничников и выписать себе удостоверение на право выхода в море на рыбалку, - не раз говорил он Коломину. – Будем вместе ходить на бычка на Белгород-Днестровскую банку. Там не бычки, а звери.
-Да я бычков люблю только в томате, а зверей боюсь, - отшучивался Виталий.
Однажды, после особо удачной рыбалки, Миша буквально силком затащил Коломина в штаб пограничников и заставил написать заявление. С шутками и прибаутками Виталий написал заявление, сдал две фотографии, случайно оказавшиеся в его кармане и через неделю стал обладателем удостоверения о праве выхода в открытое море.
-Как во время! - воскликнул Астахов. - Завтра суббота, а мне не с кем идти в море.
-Как не с кем? – удивился Коломин. - Ведь у тебя есть друг, заядлый рыбак, хозяин лодки.
-Хозяин? – в свою очередь удивился Миша. – Да он уже давно не выходит в море. Два месяца назад он перенёс тяжёлый инфаркт и сейчас даже на берегу моря бывает очень редко. Мы ходили с Саввой Мартыновым, а он уехал в командировку. Так что в субботу мы пойдём в море вместе. Виталий нехотя согласился
В субботу, чуть свет, Астахов заехал за Виталием и через несколько минут они были на 16 станции Черноморки. Выйдя из машины, они прошли всего сотню метров и оказались на пляже. На нём вперемежку лежали вверх дном лодки, баркасы, катера и шлюпки. Возле некоторых из них копошились по два-три человека.
-Вот наш красавец! – воскликнул Миша, подходя к свежевыкрашенному катеру, довольно большого водоизмещения, и доставая из кармана ключ. С носа катера свешивалась цепь небольшого калибра. Вдоль ряда плавсредств тянулась металлическая труба, за которую рыбаки цепями крепили своих «Стрижей», «Камбал», «Ласточек» и «Крабов». Катер, возле которого остановились рыбаки, назывался «Хаджибей».
Миша открыл огромный замок, освободил цепь, набросил дужку замка на трубу и снова закрыл его.
-Хто это хочет умыкнуть мой истребитель? - вдруг раздался дребезжащий старческий голос. Миша поднял голову и радостно закричал:
-Алексей Трофимович, какими судьбами?
Почти у самого катера стоял высокий, представительный мужчина в белых гамашах, тщательно выглаженных бежевых брюках черной жилетке и светлой рубашке с галстуком. На голове одессита красовалась огромная соломенная шляпа.
-Мой однокашник, Виталий Коломин, гроза бычков, - представил Михаил своего напарника хозяину лодки.- Готовьте большой котёл на уху и тузлук.
-А я думал Виталий Соломин, - скаламбурил Алексей Трофимович. – Только готовить приправу для ухи будет моя жена, Нина Ильинична, а я - с вами.
-Как с нами? – удивился Астахов. – Ведь Вы же на больничном.
-На больничном? – как эхо повторил старичок. - Дак, я же давным-давно на пенсии, и мне больничные не выдают.
- А как же Ваш инфаркт?- не унимался Михаил.
-Инфаркт - уже далёкое прошлое, - степенно разглаживая усы, заявил тот.
-Вы, как всегда, шутите? Вот так в парадном костюме Вы и пойдёте? – продолжал выяснять ситуацию Астахов.
-Так и пойду. Ведь у меня сегодня день рождения и надо быть при параде, -последовал лаконичный ответ.
Пока шёл этот диалог, Виталий подготовил катки, достал из бункера подвесной двигатель, канистру с бензином и снял чехол с катера. Он проверил наличие вёсел, стоп-анкера, якорь-троса, кадолки и аккуратно закрепил их в форпике. Туда же он засунул и чехол.
-Товарищ капитан- лейтенант, торпедный катер к бою и походу готов, - шутливо, как пионер, приложив руку ко лбу, сообщил Виталий.
-А зачем ты чехол запихал в форпик? – не реагируя на шутку, ответил Михаил. – Снеси его в бункер. Он нам будет только мешать.
- Не возражаю, - не стал спорить Коломин. Он вытащил чехол из форпика, отнёс его в бункер и закрыл на замок. Вместе с Астаховым он подложил катки под редан катера и они потихоньку покатили его под уклон. Вскоре катер закачался на прибрежной волне. Стоя по колено в воде, они закрепили на корме подвесной мотор. Виталий вставил уключины в гнёзда, поставил вёсла, взобрался на борт катера, обулся и перегнал его к небольшому причалу, который несколько дней назад они оборудовали напротив домика семьи Юрченко. Это была фамилия хозяина катера.
Алексей Трофимович и Михаил с нетерпением ждали, когда Виталий ошвартуется.
-Может быть, Вы всё-таки останетесь на берегу? – настойчиво предложил Астахов, всё ещё не теряя надежды избавиться от настырного старичка.
-А кто вам будет чинить мотор, если он не дай бог забарахлит? - вопросом на вопрос ответил Алексей Трофимович, спускаясь в катер. Обречённо махнув рукой, Миша последовал за ним.
-Отваливай, - коротко бросил он Виталию. Тот отдал швартовы, устроился поудобнее на банке и налёг на вёсла. Отходить на моторе было небезопасно: в воде было полно любителей утреннего купания. Миша копался возле подвесного мотора, готовя его к запуску. Алексей Трофимович порывался чем-то помочь ему, но Астахов был непреклонен:
-Алексей Трофимович,- ледяным тоном обратился он к хозяину лодки, - Вы уже забыли, о чём мы говорили на причале? Я согласился взять Вас на борт при условии Вашего полного повиновения мне и невмешательства в дело обслуживания и управления катером. Сегодня Вы просто пассажир.
Вдруг из-за горизонта показался лиловый край солнца, который быстро разрастался, превращаясь в огненно-красный шар. Сразу вспомнилась одна из поговорок, которыми забавлял курсантов на занятиях начальник штурманской кафедры капитан 1 ранга, профессор Вдовиченко:
Солнце красно поутру - моряку не по нутру,
Если солнце красно к вечеру – моряку бояться нечего.
Правда, как потом показал опыт плавания, эти сентенции сослужили добрую службу не одному поколению мореходов.
Когда буи ограждения акватории, разрешённой для купания, остались за кормой, Михаил Макарович запустил двигатель. Подвесной мотор завёлся без проблем. Виталий убрал вёсла и уключины и сел за руль.
- Право руля, - скомандовал Миша как только они вышли за входной буй на траверзе Воронцовского маяка. Двигатель натужно ревел. За кормой чётко стелился кильватерный след. Ровно через два часа они вышли в район Белгород-Днестровской банки.
Белгород-Днестровская банка расположена на расстоянии 4-5 миль от берега, вдоль побережья к северу от Белгород-Днестровска и почти до самого Ильичёвска и чуть ближе к Одессе. Глубины на этой банке колеблятся в пределах от 5 до 10 м. Как считают рыбаки, наиболее удачной бывает рыбалка на траверзе маяка Санжейка.
Выйдя на траверз маяка Санжейка, Михаил Макарович заглушил двигатель и, когда катер окончательно лёг в дрейф, приказал:
-Отдать якорь!
Виталий опустил за борт балластину, глубина моря в этом районе оказалась около 8 м. Пришлось вытравить якорь трос полностью на 20 метров. Не дожидаясь, когда якорь- трос надраится, Алексей Трофимович забросил закидушку и через минуту на одном из её крючков уже отчаянно бился бычок, пытаясь сорваться в море.
-Врёшь, у нас с поезда на ходу не соскочишь, - довольно проговорил старичок, бросая добычу в мелкоячеистую сетку, которая служила рыбакам садком и, опуская её за борт.
Вскоре, покончив с постановкой на якорь и подняв подвесной мотор, Михаил и Виталий присоединились к Алексею Трофимовичу. Клёв был хороший и вскоре у каждого рыбака в садках оказалось по 15-20 довольно приличных бычков, а Алексей Трофимович даже успел выловить два огромных бычка, которых рыбаки иногда величают «кнутами». Такая удача взбодрила рыбака. Его впалые бледные щёки порозовели, а в глазах загорелись лукавые искорки, которыми Алексей Трофимович славился до болезни. Северный ветер силой 1-2 балла начал менять своё направление к востоку. Вместе с ветром на якорь-тросе вращался по часовой стрелке и катер. Вдруг у Виталия клёв прекратился. Как когда-то в детстве, его напарники таскали одного бычка за другим, а у него даже не клевало. Снова Коломин пересаживался с одного борта на другой, с носа в корму и наоборот. Бычки на его закидушку почему-то клевать не хотели. Вскоре в садках Алексея Трофимовича и Михаила Макаровича оказалось по доброму ведру бычков, а в садке Виталия в лучшем случае было 1,5 – 2 килограмма.
-Ладно, велика беда начало, - утешал себя Виталий. Вдруг ветер начал крепчать.
-Шабаш, рыбацкие снасти на борт. С якоря сниматься, распорядился Михаил.
Не поднимая из-за борта своего садка, Виталий начал выбирать якорь-трос. Вскоре и трос, и якорь оказались в форпике.
-Витя, погода портится, так что я сажусь за руль, а ты лезь в форпик и смотай, как следует, якорь-трос и закрепи всё по-штормовому, - запустив двигатель, объявил Михаил.
-Что-то мне не нравится голос двигателя, - вдруг заявил Алексей Трофимович, пересаживаясь на кормовую банку.
- Батя, отойди от мотора! – резко повысив голос, обратился к нему Астахов, не выпуская из рук штурвала. – Пересядь ко мне за спину и не геройствуй!
-Да, я что, я только послушаю, как поёт мотор и скажу тебе, что надо делать, - начал оправдываться Алексей Трофимович, но всё-таки пересел поближе к Михаилу.
Виталий смотал на вьюшку якорь-трос, не теряя из виду деда, который опять перебрался на корму и продолжал прислушиваться к шуму мотора. Покончив с якорь-тросом, Виталий нырнул в открытый люк форпика, закрепил по-штормовому всё, что там было и, облегчённо вздохнув, высунул голову из люка. Встречный ветер заставил его развернуться на 180 градусов. Одного взгляда было достаточно, чтобы заметить, что в катере сидит только рулевой.
-Миша, где дед? – рявкнул Виталий и тут же увидел шляпу, которая колыхалась где-то далеко, в конце кильватерного следа.
- Человек за бортом! Стоп левая! Лево на борт! – привычно скомандовал командир десантного корабля и тут же осёкся. На катере никакой «левой» или «правой» не было. Миша сразу всё понял. Он уменьшил ход и переложил руль лево на борт. Когда катер, описав крутую кривую, приблизился к уже затухающему кильватерному следу, Михаил Макарович переложил руль вправо и плавно вписался в него, оказавшись носом прямо на курсе к едва заметной шляпе и прибавил обороты. В это время Виталий лихорадочно сдирал с себя ботинки, брюки и голландку. А вот и шляпа, а где же её владелец? Миша застопорил ход. Не дожидаясь, когда катер полностью загасит инерцию, Виталий ласточкой прыгнул с борта и оказался прямо под шляпой. Несколько мгновений спустя,
он глубоко под водой обнаружил силуэт головы и плеч «утопленника», но тут же, как пробка, выскочил на поверхность. Воздуха не хватило.
-Миша он здесь. Никуда не уходи! – крикнул Виталий и, набрав полные лёгкие воздуха, снова нырнул, усиленно работая руками и ногами.
На сей раз ему воздуха хватило, и он сумел схватить деда за редкие волосёнки и потащил его наверх. Вдруг правую руку, которой он сжимал волосы, свела судорога и волосы выскользнули из неё. На счастье судорога продолжалась не долго и, пока Виталий достиг поверхности, правая рука уже была дееспособной.
-Где Трофимыч? – нервно выкрикнул Михаил Макарович, как только голова Виталия оказалась на поверхности.
Ничего не отвечая, Виталий судорожно глотнул воздуха и снова ринулся в морскую пучину. Чтобы не повторять прошлой ошибки, добравшись до деда, он схватил его за петлю галстука и потащил наверх. Выскочив вместе со своим «трофеем» на поверхность, Виталий долго судорожно хватал воздух. Голова Алексея Трофимовича безвольно болталась на лёгкой волне. Виталий перехватил его другой рукой сзади за шею. Вдруг Алексей Трофимович встрепенулся, открыл глаза и пролепетал:
-Где я?
-В нирване, - радостно заорал Виталий, пытаясь заставить деда подняться на борт «Хаджибея», но тот сумел только дотянуться одной рукой до планширя. Силы покинули его. Миша пытался схватить его за руку, но не успел.
- Давай, батя, давай! Держись! - Пытался подбодрить старичка Виталий. – Теперь уж мы тебя на съедение рыбам не отдадим.
Он перехватил старика за пояс и попытался вытолкнуть его из воды. При этом он сам поранился о края острой пластины, приваренной по периметру к борту катера. Эта пластина служила и элементом жёсткости корпуса, и успокоителя качки, и в какой-то степени привальным брусом. Михаил Макарыч с борта катера пытался помочь Виталию, но безуспешно. Чувствуя, как силы начинают покидать и его, Виталий закричал:
–Макарыч, подавай конец!
Астахов суетливо схватил заранее приготовленный растительный трос с огромной петлёй на конце. С большим трудом Виталию удалось обвязать старичка удавкой вокруг корпуса и только тогда они смогли вытащить Алексея Трофимовича на борт. Оказавшись на решётке днищевого набора, старичок беспомощно улыбнулся и заявил:
-Это ж надо! Чуть богу душу не отдал.
Астахов недоумённо уставился на хозяина катера.
-Это ж надо! - повторил он слова «утопленника», запустил двигатель и молча сел за руль, предоставив Виталию возможность хлопотать возле совсем обессилившего деда, который в своих гамашах и праздничном костюме, потерявшем свой праздничный вид, наслаждался теплом щедрого южного солнца. От его одежды валил пар. Виталий кое-как позаклеивал ссадины на руках и ногах, оставленные на них металлической полоской –успокоителем качки. Одной пачки лейкопластыря «сантовик», имевшегося в аптечке, не хватило. Ни по пути в Одессу, ни во время постановки катера на кильблоки, ни после, передавая Нине Ильиничне её сокровище, Миша не произнёс ни слова. Пришлось Виталию рассказывать хозяйке небылицы о том, как при уборке катера Алексею Трофимовичу не повезло, и его костюм оказался испорченным.
До самого понедельника Михаил Макарович не произнёс ни слова, только изредка качал головой и говорил:
-Это ж надо!
С того дня ни Виталий, ни Михаил Макарович больше на рыбалку не ходили.
Это ж надо!
СПЕЦИАЛЬНЫЕ ТЕРМИНЫ И ЖАРГОННЫЕ СЛОВЕЧКИ
БАЛЛАСТИНА - металлическое грузило, закрепленное на конце троса. Используется вместо ручного лота.
БАНКА – участок морского дна, значительно отличающийся от обычных для данного места глубин.
БАНКА – название скамейки-сидения для гребцов в шлюпке или на катере.
КАДОЛКА - небольшая вьюшка для троса, со стопором.
РЕДАН - днище быстроходных катеров особого профиля
СТОП-АНКЕР – якорь небольшого веса
ТУЗЛУК - специальная приправа к ухе.
УКЛЮЧИНА - специальная вилка из прочного металла со штоком, для крепления весла.
ФОРПИК - небольшое герметичное помещение в носовой части корабля (катера).