У-у-у! Это сладкое слово - Камчатка!
Виктор Цой
Часть первая СИЯЮЩИЕ СНЕГА
г л а в а П Е Р В А Я
"Она была чиста, как снег зимой, в грязь...," - дальше он не помнил.
То есть Владимир Высоцкий был его любимым бардом, и многие из его песен Груздев заучил наизусть. Многие, но не эту, видимо потому, что доселе подобная тематика лично его как-то не особенно и задевала. Обновить же в памяти текст, поставив соответствующую кассету, он не мог - в доме у него не было магнитофона. "Зри в корень" - не было и электричества! И само это злополучное письмо было доставлено шальным, случайным вертолётом, удостоившим их своим посещением единожды - за истекший месяц.
А ведь весь последний год Груздев почитал себя счастливейшим из смертных! В самом деле, у него была настоящая мужская работа, свой персональный (впервые в жизни!) домик над океаном, а также - любимая девушка. Да что там девушка - невеста и в обозримом будущем молодая жена, хранительница домашнего очага, ближайшая сподвижница и соратница.
И вдруг в одночасье всё рухнуло... Он подобрал скомканное и заброшенное в дальний угол (но хоть не спалённое им в сердцах!), сверхлаконичное её письмо и, тщательно разгладив ребром ладони на столешнице, принялся осмотрительно и вдумчиво вникать в его текст. Да, покаянное, горько сожалеющее об утраченном, с неряшливо ( в местах орошавших его слезинок) подрасплывшимися чернилами - педантичная по своей натуре "его" Маринка и на этот раз писала не шариковой, а перьевой авторучкой...
Но из всего этого следует, что далеко ещё не всё для него, Груздева, потеряно. А ну как всё здесь бросить, ринуться наобум, примчаться к ней туда без приглашения, образцово-показательно набить счастливому сопернику морду, взять её за руку и увезти? Мечты-мечты... Но, предвкушая чтение вот этого (а тогда ещё просто очередного) её письма как сугубо домашнее, интимное удовольствие, он с лёгким сердцем помахал улетающему борту ручкой. Следующей же транспортной оказии - очень даже просто! - можно прождать ещё с месяц. Не сезон - и этим всё сказано.
Тем не менее его взрывной, холерический темперамент требовал немедленного выхода, битья, действия! И поскольку никого иного из сложившегося любовного треугольника в радиусе ближайших двух-трёх тысяч километров, кроме, разумеется, самого Груздева попросту не наблюдалось, то пинать и охаживать, пусть даже чисто умозрительно, принялся себя любимого ...
Да, он остановил свой выбор на доброй и хорошей девушке, сызмальства влюблённой в неповторимую дальневосточную природу и неравнодушной к нашим братьям меньшим, но по сути своей - законченной горожанке. То есть она бы ещё могла сюда к нему заскакивать - по сезону - как на дачу, как в увлекательный турпоход наконец. Но, положа руку на сердце, представить её молодой хозяйкой в этом его домике? Или в ихнем милом Жупанове? Иными словами, без магазинов, парикмахерской, поклонников, тусовки, телевизора и даже - без лампочки Ильича? Нет, это про кого угодно, но только не про Скормину Марину сказано...
Далее, сам их роман был закручен с совершенно непомерным (даже для последней четверти ХХ века) географическим размахом. В самом деле, около двух лет тому назад он, в ту пору вполне преуспевающий инженер-геохимик одной Подмосковной научно-производственной организации, и она, студентка-практикантка Дальневосточного университета,впервые увидали друг друга, а вскоре и более тесно сошлись в геологическом поле под Комсомольском-на- Амуре. Второе, очень решительное и растянутое на целую неделю свидание произошло, когда она без предупреждения нагрянула к нему в подмосковные Бронницы на зимние студенческие каникулы. И наконец, двухнедельный визит самого Груздева в славный город Владивосток, после которого оба они, не сговариваясь, стали считать себя женихом и невестой.
И в-третьих, но, как сейчас ему вдруг э т о представилось, оно же и во-первых и во-вторых, именно в свой Владивостокский приезд он лишил её невинности. И как раз в этом своём новом для себя качестве - молодой женщины - его Маринка при первом же мало-мальски серьёзном натиске со стороны и сдалась...
А ведь будучи девственницей - из-за органически присущей ей боязни дефлорации, по инерции или даже из благородного желания ему, Груздеву, свою непорочность в качестве главного свадебного подарка преподнести - прежняя его Маринка очень даже за себя бы постоять и смогла.
И уже вовлекаемый новыми эмоциями и чувствами вот в это русло - воинствующей девственницы - а не столь сладких и привычных ему на протяжении целого года воспоминаний об одиннадцати Владивостокских ночах, Груздев начал перед своим внутренним взором воссоздавать Бронницкий её визит.
Начать с того, что тот осуществлялся под счастливой для них обоих звездой: ведь именно в ту пору он оказался счастливым обладателем ключей от уютной двухкомнатной квартиры - женатая пара его друзей-приятелей отбыла в длительную загранкомандировку. А уже на другой день внезапного её приезда Груздев сумел пробить у себя в экспедиции недельный отпуск за свой счёт. И понеслось: с утренней электричкой (час езды до Казанского вокзала) они убывали в центр и день напролёт насыщались там музеями, выставками, просто любимыми груздевскими уголками, а затем, пропустив вечерний вал пик и втарившись столичными деликатесами, возвращались под гостеприимный кров. И здесь уже начиналась своя интрига.
Дело в том, что ещё в пору самого первого их знакомства в геологическом поле Груздев, едва удостоверившись, что судьба свела его с настоящей девушкой, событий отнюдь не форсировал. Ему было дано понимание: что уж если он вознамерился вырастить из неё для себя невесту, то стоит не спеша и с наслаждением пройти весь этот трепетный путь шаг за шагом. И на первых порах у них просто было много романтики: с незатухающими за полночь кострами под гитарный перезвон, с танцами при луне и прощальным -"спокойной ночи"- поцелуем на рассвете. Конечно, вокруг в изобилии произрастали кусты, и те, кто желали, могли воспользоваться ими по назначению... Но - первая брачная ночь и комары? - вот как раз-то в этом Груздев был настоящим романтиком.
Но вот, казалось, всё к тому располагало. И лишь девушка вновь выглядела совсем не готовой...
- Так неужели ты о возможности таких вот отношений, нагрянув сюда ко мне, двадцатипятилетнему мужчине, совсем не думала? - слегка кипятился и искренне недоумевал Груздев.
- Нет, - порой она бывала на удивление лаконичной. И что у неё на самом деле там, в этой симпатичной гладко причёсанной головке?
Но на "нет" и суда нет: и первые две ночи Груздев исподволь, понемногу просто её к себе приучал. Ибо по-спортивному развитая физически и весьма хороша собой не только на лицо, но и фигурой Маринка тем не менее во всём, что касалось обнажёнки, вела себя на удивленье зажато и сковано. Но уже на третий вечер, а день выдался особенно морозный и ветренный, и они вынуждены были возвратиться домой по ускоренной программе. Итак, изрядно намёрзшись за день, дева долго отогревалась, пристроившись прямо на ковре подле электрокамина и будучи одетой при этом в одну лишь полотняную ночнушку до пят. Причём, покамест была зажжена многосветильниковая люстра вверху, ночная рубашка совсем неплохо драпировала главные её прелести, но стоило Груздеву из комнатного освещения оставить лишь один настенный ночник, как красноватые каминные блики и отблески именно по отношению к материи начали действовать наподобие рентгена... Но для мужчины по-прежнему оставалось загадкой: красуется ли она перед ним сейчас осознанно - принимая одну позу завлекательнее другой, либо же бездумно, по-звериному в инфракрасном излучении нежится, подставляя ему то бочок, то задок?
Но вот она вдосталь у камина нанежилась и, обратив к Груздеву своё глазастое личико, попросила:
- Помоги! - одновременно с этими словами протягивая ему и руку.
Он тут же галантно подскочил и попробовал было приподнять её с пола, а она никак не поддавалась; девушка, оказывается, была настроена игриво. От неожиданности он даже потерял равновесие, при этом оба они - чудом! - едва на камин не рухнули... Но всё-таки он выправился, с неотвратимой решительностью подхватил далеко не миниатюрную деву на руки, с лёгкой натугой донёс до стоящей в этой же комнате и уже разложенной на ночь тахты, и уж на ней-то они тогда всласть побарахтались! При этом в ходе полушутливой, но ожесточённой борьбы длиннополая её ночнушка сбилась заведомо выше пояса и... - в какой-то краткий миг! - как ему показалось, всё у них по полной программе произошло; во всяком случае сам молодой человек финишировал.
Деликатно сознавая, что ни его повторные за одну ночь притязания, равно и излишние распросы для новоявленной женщины могут показаться едва ли уместными, Груздев с сознанием исполненной миссии довольно быстро тогда заснул. А наутро всё никак не мог оторвать - горделивого мужского взора - от красноватого овального пятна, вызывающе украсившего её светло-голубую ночнушку аккурат посередине.
Но она, перехватив один из таких вот его многозначительных взглядов, неожиданно вылила на него свой отрезвляющий ушат:
- Это вовсе не то, что ты думаешь. Просто у меня этой ночью неожиданно начались месячные...
Которые благополучно и продлились до самого её отъезда.