Глава 26

Татьяна Кырова
              Глава 26

          Воспоминания накатывали одно за другим и Алина продолжала сидеть соляным столбом. Она забыла, что не одна. На другом конце лавки в такой же глубокой задумчивости сидел Ковалёв-старший. Степану тоже было что вспомнить. С семьёй Трофимовых его связывало многое. Когда дом увозили, он в стационаре лежал с микроинфарктом. Жена приехала в больницу его навестить и рассказала, что дом соседей Трофимовых разворотили и куда-то увезли, Степан принял новость близко к сердцу и вечером не мог заснуть. После полуночи прокрался к выходу и сбежал из больницы. У знакомого сторожа, охранявшего стоянку автомобилей, выпросил велосипед и к утру был в деревне. Ковалёв убедился, что дома действительно нет, тщательно осмотрел место, нашёл старинную Библию, иконы и медное распятие. Странно, что воры не позарились на православные святыни, возможно, орудовали не русские или в спешке забыли про сундук – что вероятнее всего. Ковалёв ходил по обломкам соседской усадьбы и беззвучно плакал. Переживая эту трагедию как свою собственную. Может, потому что дядя Степан всегда привечал мальчишку. Стёпка рос безотцовщиной и тянулся к дядьке, а тот всегда выделял мальца – как-никак тёзки. Степан подрос и стал опекать соседскую девочку Надю, и сразу задумал на ней жениться. История вроде самая простая, житейская, но всё пошло наперекосяк. Мать зачем-то встала поперёк его счастья. Зачем? Этого он понять не мог. Отошла в мир иной его мать, ещё раньше не стало его тёзки Степана Трофимова. За что мать так не любила соседку Полину и Надю осталось ему непонятно.
         Ковалёва вдруг осенила мысль, и он сказал:
         – Алина, ты в сельсовет сходи. Там Виктор Иванович, бывший директор школы, теперь работает. Хороший мужик, может что и подскажет.
         – Спасибо вам, Степан Иванович. Директор? Я его знаю. И Аню Кириллову знаю.
         – Извини, меня дочка, что так вышло. Не по-человечески это. Задушил бы тварей. 
         Ковалёв тяжело поднялся и ушёл. Алина подумала, что сосед правильно советует, и заехать в сельский совет надо обязательно. Может быть, что-то удастся выяснить. Она посмотрела на часы, надо поторопиться.
         Совершенно очевидно, что разбираться с воровством дома теперь уже поздно, но и так оставлять не годится. Деревянная постройка сельского совета была обшита сайдингом бежевого цвета, на фасаде красовалась новая вывеска – администрация сельского самоуправления деревни Лучистое.
         Кириллов курил у окна и видел, как у крыльца остановился голубой седан. Алину он узнал сразу. Добрые люди уже донесли, что внучка Трофимовых приехала. Виктор Иванович ломал голову над тем, что ему говорить теперь, будет ли наследница качать права, ведь усадьба числилась в наличии. Кириллов загасил окурок и сел за рабочий стол.
         – Здравствуйте, Виктор Иванович. Можно к вам?
         – Здравствуй, Алина. Заходи. Присаживайся. – Кириллов кивнул на стул.
         Алина села, чувствуя, что вот-вот расплачется и не решилась первая начать разговор. Виктор Иванович посмотрел на девушку и выдохнул, нет такая не станет требовать, она всё понимает и продолжил:
         – Видишь, дочка, какие дела у нас творятся. Что тут скажешь. Горе. Это случилось ещё при Егорове. Когда меня выбрали главой посёлка, я сразу поехал в районное отделение милиции, рассказал, что да как, но там только руками развели. И показали целый шкаф с такими же заявлениями. Орудует какая-то шайка. Высматривают бесхозные дома по деревням, разбирают и увозят. Головорезы вооружены и люди боятся.
         – Я поняла, Виктор Иванович, конечно, столько времени прошло. Кто теперь этим будет заниматься. Помогите мне оформить документы. Я буду строить новый дом на том же месте.
         – Разумеется Алина, я всё подпишу. Сейчас дочка со мной живёт. Аннушка. Она юрист по образованию. Думаю подскажет, что надо делать. Ты же её знаешь.
         – Конечно, знаю.
         – Слушай. Она сейчас дома. Поезжай и поговорите с ней.
         Анна училась с Павликом в одном классе, и Алина бывала в доме у Кирилловых, когда Виктор Иванович работал директором школы. Кириллов ценил талант Павла и старался всячески поддержать. Закупал на средства школы краски, альбомы и кисти. Что-то приобретал на свои деньги, купить всё это юному художнику было не на что.
         Алина подъехала к дому Кирилловых. Во дворе за деревянным столом сидела молодая женщина в белой косынке и чистила картошку. Алина остановилась у невысокой калитки и сказала:
         – Здравствуй, Аня!
          Анна повернула голову, она не сразу узнала Алину. Встала из-за стола и подошла ближе, присматриваясь:      
         – Алина! Какая встреча. Не ожидала. Рада тебя видеть.
         Она отворила калитку и впустила гостью во двор. Подруги детства обнялись, искренне обрадовавшись встрече. Так бывает, что спустя годы разлуки нежданная встреча помогает понять людям, что между ними сохранились общие воспоминания и тёплые отношения.
         – Я тоже рада тебя видеть, Аня. Хорошо выглядишь.
         – Свежий воздух.
         Анна улыбалась, но взгляд был потухший, и Алина сразу поняла, что ей совсем не весело живётся:
         – Давно здесь?
         Вместо ответа Анна пригласила Алину в гости. Ей не хотелось рассказывать, почему вернулась в Лучистое.
         – Пойдём в дом. Становится прохладно.
         Зашли. Алина осмотрелась, ничего не изменилось с тех пор, как она была в гостях у Кирилловых последних раз, ещё будучи школьницей. Анна сразу принялась накрывать на стол, даже в стеснённых условиях хлебосольство в этом доме оставалось неизменной традицией:
         – Молодец, что зашла, сейчас пообедаем.
         Алина спохватилась:
         – Ой, постой, Аня. У меня там продукты в багажнике. Я же собиралась переночевать и закупилась.
         – Знаю, Алина. Беда такая. Просто ужас. Мы с папой были шокированы произошедшим. Он и в район ездил, но всё без толку. Кому теперь есть дело до простых людей.
         – Не могла поверить своим глазам.
         – Мы с папой хотели тебе сообщить сразу, но не знали, где тебя искать.
         – Я тебе номер телефона оставлю.
         – И наш запиши на всякий случай. У нас только стационарный, если меня не будет, ты можешь звонить папе в любое время. 
          – Ты решила уехать?
          – Пока ещё не решила, но думаю.
          – Понятно. А я хотела просить тебя о помощи. Буду строить новый дом на том же месте. Хотела, чтобы ты помогла мне с оформлением бумаг.
         – Без проблем, Алина. Всё что в моих силах.
         – У меня сейчас сьёмки и в театре много работы. Если ты согласна, я оставлю на твоё имя доверенность.
         – Хорошо. Договорились. Всё сделаю.
         – Спасибо, Анюта.
         – Пока не за что, Алина.
         – Подожди. Сейчас принесу пакеты.
         Во время обеда обсудили план действий. Анна посетовала на то, что жизнь в селе очень переменилась – люди стали чужими друг другу. Молодёжь поголовно в Москву перебралась, а её столица отпугивает своей суетой и отца одного оставлять не хочет. Алина была очень благодарна Анне, что не стала расспрашивать про сьёмки и роли. Актёры люди суеверные в том, что касается работы. Особых успехов у неё ещё не было и хвалиться пока нечем. Зачем задавать лишние вопросы, в актёрской профессии все достижения видны сразу и Анна это понимала.
         После обеда они пошли на деревенское кладбище. Существовало такое суеверие, что в сумерках души умерших могут заманить живых к себе в могилу и было непринято ходить на погост вечером. Скорее всего в таких страшилках был скрыт воспитательный смысл, чтобы отпугивать ребят. Нечего шататься по могилам предков без особой надобности. Нездоровое любопытство часто толкало детей на неразумные поступки, а это уже серьёзная угроза для неокрепших душ. Потому и пугали тем, что рассказывали страшные истории о загробной жизни. Но сейчас детей в деревне заметно убавилось и пугать душами умерших особо некого. Старая женщина ходила по кладбищу с мешком и наводила порядок, собирая ветхие венки и разный мусор. Видимо старушка была не из робкого десятка, беспорядок на деревенском кладбище смущал её намного больше, чем возможность встречи с умершими земляками. Изгородь вокруг кладбища местами завалилась совсем. Анна, подняла упавшую калитку, примотала куском проволоки к столбу:
          – Этой зимой ураган прошёл, а снега выпало мало, вот старый забор и не выдержал. Папа обращался к нашим предпринимателям, обещали починить. Но обещанного, говорят, три года ждут. Ты же знаешь, папу, он бы на свои деньги новый забор построил, но ему уже давно не платят и пенсию задерживают.
          – Там бабулька какая-то мусор собирает.
         – Это учительница математики, Елена Ивановна. Не такая уж она и старуха, ей даже пятидесяти лет нет. У неё муж в Афганистане погиб, а единственный сын в Чечне. Прошлой осенью мать похоронила. Никого у неё больше не осталось. Такая судьба кого угодно в старуху превратит.
          – Бедная женщина.
          На кладбище долго не задержались, не потому что верили в местные суеверия, просто Свиридова хотела вернуться обратно в город. Какое-то время шли молча. Алина заметила:
         – За нашими могилками тоже кто-то ухаживает.
         – Это мы с папой. Ходим к маме и за твоими присматриваем.
         – Спасибо, вам!
         – Ну что ты, нам не трудно.
         Возле магазина встретили Виктора Ивановича:
         – На кладбище ходили?
         – Да, папа.
         – Я так и думал. Мне ещё к Ковалёвым зайти надо и тогда уже домой. Анюта, ты предложила Алине переночевать у нас?
         – А правда, Алина, оставайся.
         – Я даже не знаю. Если это удобно.
         – Конечно, удобно. И нам с папой веселее. Сейчас гости большая редкость.
         Вечер выдался тихим и на удивление тёплым, и молодые женщины решили ещё пройтись по деревне.
         – Анюта, пойдём к речке сходим. К тому мостику, где всегда купались.
         – Пойдём.
         Берега реки заросли травой и кустарниками, не везде получалось подойти близко к воде. Алина удивилась:
         – Как заросла наша речка. Не купаются что ли теперь?
         Анна объяснила:
         – Теперь больше возле старой дамбы купаются, там берег чище. Маленькие мы же не понимали, что коровы вокруг всю траву съедали, а теперь на водопой некого гонять стало. Колхозное стадо под нож пустили, и домашнего скота почти не осталось. Везде лебеда да крапива в человеческий рост. И тропинки некому вытаптывать, городских внуков в деревню калачом не заманишь, им Турцию или Египет подавай.
         – Грустно смотреть на это.
         – Грустно. Ты ещё школу не видела. Пустые классы. Разбитые окна фанерой заколочены.
         – А окна-то зачем бить?
         – Кто их знает. Может стёкла вытащить хотели.
         – Это же школа! Как можно!?
         – Не знаю, Алина. Теперь всё можно. Одним днём все живут.
         – Как же ты решила вернуться в деревню?
         Анна лишь неопределённо пожала плечами. Они прошли до Пятачка, немного посидели на уцелевшей скамейке.            
         – Алина, ты замужем?
         – Нет и не была.
         – А я была. Мы с мужем в Твери жили.
         Алина поняла, что Анне неприятно об этом вспоминать и решила вопросов больше не задавать, но она сама начала рассказывать:
         – Я своего Коленьку любила до безумия. Как дрессированная собачка все его прихоти исполняла, красивый подлец. И я ничего не замечала. Сейчас даже странно вспоминать об этом. Не зря говорят – любовь зла. Когда муж остался без работы, кое-как перебивались на мою зарплату. Одна наша знакомая занялась челночным бизнесом и говорит мне, чего твой трутень диван продавливает, пусть лучше мне помогает сумки с товаром таскать. Я и предположить не могла, чем всё закончится. Так мой Коля и пристроился к чужому благополучию. А потом у Анжелы с бизнесом что-то не заладилось, и свою квартиру ей пришлось продать. Тогда-то всё и открылось. Однажды они явились вместе и объявили мне, что будут жить у нас. Представляешь втроём в моей однушке, которая досталась мне в наследство от бабушки.
         – Какой ужас! Аня, ты же юрист, что ничего нельзя было сделать?
         – Юрист. А что я могла, если они занимались любовью у меня на глазах.
         – Мерзость.
         – Вот именно. Собрала я свои вещи и уехала. Вот уже год живу в Лучистом. До сих пор не могу понять, как я могла влюбиться в такое ничтожество как Коленька.
         Алина вспомнила своего молодого любовника, именно любовника, возлюбленным его назвать нельзя. Закрутила интрижку от одиночества. Артём больше не давал о себе знать, и она молила бога, чтобы эта история осталась навсегда в прошлом. Что Алина могла сказать, делиться таким опытом ей было стыдно. Теперь она дала себе слово – или по любви, или никаких мужчин.
         На обратном пути увидели пять коров и три телёнка, животные паслись прямо на улице возле палисадников. Анна кивнула головой:
         – А вот и деревенское стадо.
         – И это всё? Помню какой рёв на всю округу стоял по вечерам. Я ужасно боялась коров.
         – А теперь тихо.
         – Опустела наша деревня.
         – Опустела. Хоть завтра бы уехала, но отца жалко. В Тумеево хочу перебраться, там, говорят, батюшка большое строительство развернул, женский монастырь восстанавливает. Ещё не решила, как папе об этом сообщить. А твоя мама сейчас где?
         – В Подмосковье. Мы с ней почти не видимся.
         – Нехорошо это. Надо навещать своих близких. Потом поздно будет.
         –  Знаю, Анюта. Я бы чаще ездила, но она мне не рада. Злится, а чего злится, я не знаю.
         – Мама говорила, что она с детства своенравная была. История там какая-то странная. Степан Ковалёв к ней хотел свататься, но не вышло у них почему-то. Потом твоя мать в город сбежала.
         – Она недавно снова замуж вышла. Понять не могу, Аня. Как же так оказалось, что мы с ней совсем чужие люди.
         – Печально.
         Алина посмотрела на подругу: «И почему Павлик влюбился в меня, а не в Аню. Прекрасная могла бы получиться пара. Странная штука жизнь. Как так получается, что добрая и умная Аня так несчастна». Из всех деревенских сверстников юный художник дружил только с Аней Кирилловой. У него было чутьё на хороших людей. Анна тоже подумала о Павле, и хотела спросить о том, знает ли Алина, что Павлик был влюблён в неё. Да так и не спросила. Зачем ворошить прошлое.
         За ужином Виктор Иванович стал рассказывать про Тумеевскую обитель:
         – Алина, а у нас своя достопримечательность появилась. В деревне Тумеево дети играли на развалинах старой часовенки и обнаружили замурованную в кладку икону Божьей Матери семнадцатого века. Когда монастырь разоряли, кто-то замуровал в стену святой образ. Людская молва окрестила икону «тумеевской», желающих приложиться к чудотворному образу теперь хоть отбавляй. От шоссе километров пять не более. Там храм новый отгрохали, говорят красивый. Я не видел, Аннушка моя туда часто ездит. Расскажи Анюта.
         – А что рассказывать, такое видеть надо. Действительно икона мироточит, я сама была удивлена, не знала, что такое бывает. Завтра можешь заехать, тебе по дороге. Не пожалеешь. Там указатель есть. Недалеко может быть даже меньше пяти километров. Удивительная благодать в том храме. Хотя и новодел, но место давно было намолено. Сосны, дорожки из керамической плитки, а сколько цветов вокруг храма. Красиво.
           Алина смотрела на этих милых людей и ей стало грустно, она знала тайну дочери, а родной отец ни о чём даже не догадывался. Как же всё сложно. Хочешь того или нет, но становишься носителем чужих тайн, которые даже близкие люди не решаются рассказать друг другу. После смерти бабушки у Алины не осталось человека, с кем она могла бы поделиться самым сокровенным.