Слухи подтвердились: в Нью-Йорке полно чёрных. Даже, можно сказать, полным-полно. Чернокожие со всех сторон. Я про одежду, кстати. Нью- Йоркцы давно и прочно решили, что к осенне-зимно-весенней погоде города наиболее подходящей защитой от холода и ветра является кожа, а она, как известно, обычно бывает черной. И неважно, к какому классу принадлежат люди- только фасон и цена кожи отличает их друг от друга. Черные шерстяные пальто тоже имеют место быть, как и Кашмир и Мерино, но кожа, столь милая сердцам жителям Готом-сити, доминирует. Даже цветастые пуэрториканцы и беженцы из Сенегала, пугающие летом своей попугайной красочностью, облачаются зимой в черную кожу , изготовленную палестинцами из козлов отпущения. Шикарные бутики ломятся от мягчайшей кожи из радостной Италии, а пижонские лавки для метро-сексуалов суровой и долговечной испанской кожей.
Пересматривая свой гардероб, я пришел к выводу, что отстаю от узаконенной моды города: черных кожаных курток у меня только две, да и то одна предназначена исключительно для езды на байке, а вторая, хотя и покупалась с тем же, байкерским, уклоном, пригодна для ранней весны, и гражданского пользования. Шикарное кожаное пальто, до пят, я в минуту умственного затмения подарил своему отцу, в одно из его посещений Нью- Йорка, и по сию пору об этом жалею, ибо он, вернувшись в Питер, немедленно его укоротил, а потом и вовсе не носил, а подарил его своему сыну от второго брака. Совсем не та судьба, кою я этому пальто желал.
Остальной же мой гардероб состоит из военно-суровых, практичных, а потому совсем не черных, вещей. Вариации на английский Хаки, немецкий осенний камуфляж, и пару великолепных длинных плащей офицеров американской Армии. Именно поэтому выпадаю я из общей массы чернокожих. Но есть у меня и свой козырь, валящий наповал завистников и недругов: при выходе на мото-прогон, являюсьь я ошеломлённому народу в серых, офицера артиллерии, галифе ,толстой, качественной шерсти, какой теперь не делают, образца 38-го года, швейцарского производства. В высоких кавалерийских сапогах, и в черной гоночной кожаной куртке. Народ безмолвствует.