Много ли найдётся сталкеров, способных нанять в проводники аж самого Контролёра, чтобы под охраной его команды пересечь "Дикие земли"? Но уж если так свезло - надо пользоваться.
Глава 4. Бой.
К хутору или даже к небольшой деревеньке на пять или шесть дворов мы вышли в сумерках. Мумифицированный труп в траве меня сразу насторожил, но Малой вёл себя вполне уверенно, и я решил довериться его чутью.
Разваленные, деревянные постройки, заросли, когда-то бывшие садами и палисадниками, - всё рождало мысли о запустении. Жаль только, живность в этих развалинах водилась нехорошая.
Матёрый кровосос хотел подкрасться к нам со спины. Наивный. Псевдопсы хоть и слепые, а врага учуяли лучше зрячих. По их ментальной наводке псевдогигант бросился буквально на пустое место и не промахнулся. Он ухватил противника лапой за что попало, (как потом оказалось, - за голову) и принялся волтузить и возить его по земле. Псы тут же вцепились гигантскому монстру в лапы…
Нам и в голову не пришло, что тварь просто жертвовала собой отвлекая наше внимание и мы почти прохлопали главную атаку. Две твари возникли буквально из ниоткуда и ринулись на нашу троицу.
Малой , исходя от страха трусливым визгом, мешком валялся у нас под ногами, а мы с Джоли, в два ствола, в упор, отплёвывались от бешеных монстров, бросающихся от нас со всех сторон разом. Хорошо ещё, что первыми очередями нам удалось задеть их. Право, в таких ситуациях, хороший разброс пуль у оружия ценнее прицельности. Серьёзные раны лишили кровососов возможности становиться невидимыми. Но всё равно, я едва успевал менять рожки. Думаю, Джоли тоже. Короче, когда всё закончилось, к стволу моего калаша было не притронуться.
Наша армия дружно и азартно таскала по земле то, что осталось от первого упыря. Две другие твари, изорванные пулями в клочья, валялись тут же. Я оглядывался по сторонам: нет ли вокруг ещё кого-нибудь. Джоли, наклонившись, утешала нашего «храбреца»:
- Ты молодчина, Малой! Просто молодчина. Вовремя упал. Видишь, мы опять всех победили!
- Трус он паршивый, - не выдержал я.
- Зря ты, Рудой, - с укором отозвалась Джоли. – Без оружия, против матёрого кровососа никто не устоит.
- Без оружия? – до меня вдруг дошло, что у нашего спутника не то, что карманного ножа, - карманов нет. И что при его слабой, ментальной силе, он бы через две минуты пошёл бы упырям на закуску. Не будь нас рядом с ним. Но почему-то признавать свою, скажем так, излишнюю резкость, мне не хотелось. Поэтому я перевёл разговор на более насущную тему.
- Мне вот что интересно: где и как мы ночевать будем?
Джоли огляделась растерянно и принялась тормошить мутанта:
- Малой, а Малой? Действительно, где бы нам укрыться на ночь? Поужинали бы спокойно. Сала бы пожевали.
Напоминание о сале, вывело контролёра из состояния шока. Он поднял свою квадратную, уродливую голову, огляделся по сторонам, возможно, мысленно пронизывая окружавшие нас строения.
В более или менее целом состоянии на хуторе оставались три дома. Два поближе и поцелее, а третий, дальний – с обвалившейся стеной и съехавшей набок крышей. Его-то и выбрал Малой. Правильно выбрал. Чердака нет, подпол, скорее всего, завален. То же пространство, что осталось от жилой части, - невелико и его можно будет контролировать небольшими силами.
Первой в дверь запустили псевдоплоть. Она канула в темноту бесшумно, как тень. Не выдержав ожидания, я спросил громко:
- Как там? Всё в порядке?
- Всё в порядке. Всё в порядке, - раздалось из темноты бормотание мутанта. Ну, раз тварь отвечает, - следовательно, жива.
Следующими в дверь заскочили три собаки. И уже после их мысленного отчёта, контролёр рискнул переступить через порог. А уж если Малой на такое осмелился, - то нам подавно бояться нечего.
Внутри я зажёг фонарь и осмотрелся. От жилой части остались лишь прихожая и угол кухни с печью. Всё остальное – завалено и непроходимо. Окна тоже завалены. Вход только через дверь. Зато крыша есть, ветер не задувает, и стены прикрывают спину. Удачная хоромина.
Псевдогиганта Малой уложил сторожить дверь. Тот подтащил к домику труп кровососа и был вполне доволен таким раскладом. Кроме нас в каморку набились собаки. Что-то не нравилось им под открытым небом. И псевдоплоть притулилась в уголке. Твари перед сном подхарчились, но Джоли сочла за лучшее скормить им остатки вырезки. Мясо в пластике задохнулось и стало приванивать, но наша армия схряпала его «на ура».
В устье печи Джоли развела огонь из щепок, сварила в кружке чай. Я разогрел консерву.
- Знаешь, Рудой, - предложила мадам, заканчивая трапезу, - давай, первой я подежурю, а ты поспишь, а потом я посплю, а ты подежуришь?
- Согласен, - ответил я. Голова у меня кружилась от усталости и выпитого спирта, и пара – тройка часов сна были тем, о чём я сейчас искренне мечтал. Только пробежали они как-то слишком быстро. Четыре часа спустя, Джоли растолкала меня:
- Твоя очередь дежурить, Рудой. У меня сил больше нет.
Собачья вахта – самое тяжёлое время для бодрствования. Огонёк в устье печи давно погас. Тьма – хоть глаз выколи. Что-то жалобно бормочет псевдоплоть. Дружно сопят псы, окружившие своего вожака – контролёра. За порогом псевдогигант всхлипывает и клохчет во сне. И главное: все твари дрыхнут, как убитые.
Джоли растолкала меня с рассветом, заметила зло:
- Знаешь, Рудой, мы всё-таки проснулись и это уже хорошо. Только вот человека, способного спать в обнимку со слепой собакой, - я вижу в первый и, надеюсь, в последний раз!
Я счёл за лучшее промолчать.
Контролёр проснулся, когда Джоли загремела контейнерами, а по дому запахло свежезаваренным чаем, и тут же пристроился к салу с хлебом. Компания его заворчала, напоминая о себе и своей неустроенности. Малой с набитым ртом буркнул что-то типа: а не свалили бы вы на двор, охламоны? Охламоны ответили на это виноватым поскуливанием и убрались с глаз долой. Псевдоплоть, кстати, тоже ушла. На дворе все они подняли какой-то непонятный галдёж. Я выглянул и изумился. Твари завтракали.
Крысы лезли на свободный пятачок земли изо всех щелей. Крупные, серые, гладкие. Псевдоплоть увлечённо кромсала их лапами – пилами, собаки перекусывали пополам и глотали не жуя, а псевдогигант просто склёвывал, как цыпленок червяков. Причём к нам, за порог ни одна серая тварь даже не сунулась.
Контролёр, организовавший это пиршество, спокойно завтракал, запивая бутерброды чаем из самодельной кружки. Её Джоли соорудила ему из моей вчерашней жестянки. Мутант откровенно пребывал на вершине блаженства и покоя. Как говаривал один классик: «Всякая тварь лезет в люди». Если честно, я Малому завидовал. Пристраиваться к салу третьим, мне совесть не позволяла, а консервы имели обыкновение, будучи съеденными, куда-то непропорционально быстро, проваливаться. Джоли, что ни говори, в походной еде толк понимала, только её харч был не по моим доходам.
- Ну и что мы решаем? – Спросила Джоли, ни к кому конкретно не обращаясь.
- А что решать? – не понял я. – Поели? Поели. Пора идти.
- А ты, Малой? Остаёшься?
Малой отодвинул пустую кружку, посмотрел на дверной проём:
- С вами пойду.
- Чего так? – искренне удивилась Джоли. – Место здесь неплохое. Корму для твоей армии вдосталь. И укрыться есть где.
Малой помолчал, подумал, прислушиваясь к чему-то своему, ответил неуверенно:
- Не нравится мне здесь, - и, поразмыслив ещё, закончил уже решительно. – С вами иду.
Странная получалась история. Ну, не сало же привязало к нам эту тварь. Мутант явно себе на уме. Хотя, может быть, он действительно чует что-то такое, очень нехорошее? Контролёр – зверюга осторожная, чуткая, зря рисковать не будет.
Пока я так рассуждал про себя, Малой встал, вышел на двор. Мы – следом. Приток крыс на дворе прекратился, а армия, при виде своего генерала, выстроилась походным порядком.
Ночью на один из целых домов набрела бродячая Птичья карусель. От домика остался лишь фундамент, да и тот наполовину вытянуло из земли. Вокруг валялись свежеразломанные брёвна и доски. После выброса аномалии часто гуляют. Другое удивительно. Оказывается, дрых я конкретно. Ничего не слышал. Вот ведь умаялся.
Кровосос, которого приволок псевдогигант, лежал изорванный, изгрызенный в хлам. Судя по всему, кроме наших архаровцев над ним плотно поработали местные крысы.
Крысы, кстати, единственный твари, которые не боятся даже кровососов. Более того, они охотно объедают трупы их жертв и плодятся с такой дикой силой, что и сами становятся опасными. Так что вокруг старых гнёзд кровососов крыс всегда невпроворот.
Писк и возня внутри развалин привлекла наше внимание. Я из любопытства посветил фонариком в провал, ведущий под пол. Крысы, испуганные сильным светом, прыснули во все стороны, открывая нашему взгляду бесформенные, окровавленные лохмотья.
- Боже мой! Что это было! – в ужасе воскликнула Джоли.
- Гнездо, Большой, - вместо Господа Бога ответил контролёр. – Мелкие кровососы.
Голодные крысы возвращались к трапезе. После победы, поле боя принадлежит мародёрам.
Мы шли прежним порядком. Собаки с энтузиазмом прочёсывали окрестности на предмет чего-нибудь съедобного и не слишком опасного, но сегодня им не везло. Думаю, причина собачьих неудач крылась в псевдогиганте. Любая тварь, завидев эту махину, норовила поскорей слинять. Даже вид близкой добычи, которую так умело изображала наша псевдо хромая псина, не мог перебить этого страха. Только одна псевдоплоть не сумела улизнуть из облавы, но Малой баловать своих загонщиков свежим мясом не стал, а присоединил тварь к своей команде. Собаки обиделись. Ничем иным, наше столкновение с группой «Грешников» на узкой тропе больше объяснить нельзя.
Пятёрка людей здорово перетрусила, когда им навстречу, из-за кустов, вывернулась наша компания. Псевдоплоть впереди. За ней, след в след – топает псевдогигант. За псевдогигантом – наша крепкая троица и замыкают шествие: псевдоплоть и три слепые собаки. Место встречи было выбрано грамотно. Как раз между Электро и Жаркой. Причём, обойти то и другое – никак нельзя. За ними сплошь разбросаны контактные пары.
Некоторое время мы топтались, не смея сделать первый шаг. Но вот Малой принял решение и вяло махнул рукой. Первая псевдоплоть бочком потрусила по тропе. Тварь пучила глаза и, в знак своих мирных намерений, бормотала «по человечески»: «Гнездо, Большой. Меклые кросовосы, Большой»
Грешники потеснились, вытянувшись вдоль тропы. Лица их были белыми от ужаса, но ни один палец на спусковой крючок не нажал, и тварь благополучно скрылась за поворотом. С такими же ужимками мимо людей протиснулась и вторая псевдоплоть. Теперь была наша очередь.
Мы ползли боком, соприкасаясь с Джоли плечами. Сопящий от страха и напряжения контролёр спрятался за наши спины, зажатый нашими рюкзаками. Дула автоматов, направленные друг на друга, цеплялись при движении. По бледным лицам людей напротив нас, тёк пот. Несчастные пятнадцать шагов! Я считал. До чего же они оказались тяжёлыми. Последним мимо шеренги людей прошествовал псевдогигант. Самый, надо заметить, веский аргумент на случай, если у кого-нибудь из людей сдадут нервы. Он же и прикрыл нас своей массой тела, когда встречные колонны благополучно разошлись.
На первой чистой полянке Малой собрал своих псов и устроил им жесточайший разбор полётов. В звуковом выражении это выглядело как невнятное сопение, но что творилось в ментальном эфире, мне лично, представлялось с трудом.
Шерсть у распекаемых псов стояла дыбом. Они елозили на брюхах, всхлипывали, подвывали. Хвосты их колотили по траве с таким энтузиазмом, что пыль на поляне стояла столбом. Конец выволочке, как ни странно положила одна из псевдоплотий. Тварь вдруг опустилась на брюхо, заскулила и, пуча глаза, принялась взбивать пыль одной из задних лап.
Выглядело это настолько комично, что я не выдержал и рассмеялся. Понимаю, я был не прав, и потому, когда контролёр обиженно засопел, - поспешил смягчить свою бестактность:
- Извини, Малой, уж больно она прикольная, - я махнул рукой в сторону кривляющейся псевдоплоти. Та, увидев, что хозяин смотрит на неё, перевернулась на спину и задрыгала в воздухе своими страшными, зазубренными ногами. Собаки последовали её примеру, поддержав комичную тварь, и сопровождая свои кувыркания умоляющим визгом. Контролёр злобно зашипел и яростно махнул рукой. Похоже, означало это: «Прочь с глаз моих, неблагодарные уроды!» - потому, что собак с поляны, как ветром сдуло.
Бурча себе под нос, Малой выстроил отряд походным порядком. Было ясно, что выходка собак оскорбила мутанта до глубины души.
Дальше мы шли без приключений, может быть, и медленно, зато безопасно. Я включил ПДА – послушать, что творится в сети. На экране тут же высветилось с десяток сообщений. Из двух следовало, что легендарный сталкер Семецкий погиб, накрытый выбросом. Причём, обе смерти настигли его на разных концах Зоны, с промежутком в одну минуту. Из третьего сообщения следовало, что, пол часа спустя, тот же Семецкий утонул на болотах. Были в сети сообщения и о других смертях. Какой-то Крот погиб, загрызенный кровососом. Сталкер Гарный попал под грузовик. Интересно, где он его отыскал? Впрочем, здесь, в Зоне возможно всё. Даже гулять по Диким Землям в компании с контролёром. Кстати, мы, можно сказать, тоже попали в Историю. Из последнего сообщения следовало, что пол часа назад, группа сталкеров из клана «Грех» встретила на Диких землях контролёра в окружении псевдоплотей, псевдогиганта и двух зомби с автоматами. Причем, контролёр шёл вглубь зоны, а не к периметру, как остальные твари. Хорошо ещё, что нас с Джоли не опознали. Объясняй потом, что ты это ты, а не прикидывающийся тобой твой оживший труп.
К вечеру контролёр смилостивился над своим войском. Свинья с поросятами даже понять не успела: откуда на её пути вдруг появилось столько врагов. Захрипев от ярости, она, не раздумывая, атаковала самого, как ей казалось, опасного противника.
Удар матёрого припять – кабана вполне может свалить даже псевдогиганта, но наш малыш оказался на высоте, выказав поразительную сообразительность. Он подпрыгнул и обрушил на врага двойной удар мощных руко-лап, усиленный к тому же его собственным, немалым весом, после чего в считанные минуты измесил оглушённого зверя, переломав ему все кости.
Пока псевдогигант разбирался с мамашей, псевдоплоти кромсали на ломтики двух, не слишком резвых поросят. Более проворным молодняком занимались собаки. А самого крупного поросёнка, псы, за уши, живьём, притащили нам. Точнее Малому, в знак примирения. А он великодушно позволил нам позаботиться о его особе.
Джоли со скоростью и сноровкой, свидетельствующих о немалом опыте, разделала кабанчика. Я подготовил костёр и шампуры. Вырезку, печёнку, сердце и почки кабанчика мы поджарили на шампурах. Остальное, более костлявое мясо, Джоли оставила на завтрак и запекла в земле, прямо в шкуре, предварительно щедро нашпиговав домашним сальцем. Куски мяса на шампурах тоже перемежались с ломтиками сала.
Малой, роняя от вожделения слюни, сгрызал с шампура мягкую поджаренную печёнку. Розовый сок стекал у него по подбородку, по длинным, почти негнущимся пальцам. Глаза мутанта заволокло дымкой блаженства. Я тоже со смаком жевал молодое, сочное мясо. Джоли организовала почти, что настоящий «шашлык по карски». Даже с половинкой обжаренной кабаньей почки на кончике шампура. Под такой шашлык грех не пропустить пару колпачков прозрачного. Я и пропустил три штуки. Джоли обошлась одним. Норму: один колпачок за ужином, - она держала твёрдо.
Малому прозрачное не полагалось, и он утешил себя тремя кружками чая, по пять ложек сахара в каждой.
- Сахар стимулирует мозги? – поддел я его, но мутант юмора не понимал.
- Вкусно, Рудой, - ответил он, блаженно щурясь на огонь и, как всегда, вслушиваясь во что-то, недоступное нам, простым смертным.
- Мне говорили, - мысль вертелась у меня на языке и настойчиво требовала озвучивания, - что крыс и ворон в Зоне сталкеры ещё едят, но я ни от кого не слышал, что мутантов тоже можно есть?
- Каких мутантов? – не поняла Джоли. – Припять кабана что ли?
- А припять кабан, - не мутант?
Не совсем мутант, - Джоли уже набила патроны в ленты запасных, автоматных дисков и, подстелив под себя плащ, намеревалась вздремнуть. – Лет, этак, сто тысяч назад, такие кабаны в здешних местах табунами ходили. На научном жаргоне этих тварей называют «поверни обратно».
Тупая, собачья морда ткнулась мне в ногу. Псина, как и прошлой ночью, решила занять место у меня под боком. Я раздраженно оттолкнул безглазую тварь.
- А слепые собаки тогда были?
- Скелет современной собаки не слишком отличается от древних костей, - отмахнулась Джоли. – А вот были те твари слепыми или нет, - сейчас уже никто точно не скажет. Кстати, крысы в Зоне абсолютно не изменились.
- А крысиный король? – спросил я, начиная заводиться.
– У крыс принято подчиняться самой крупной особи. А сам король – обычный диплоид или триплоид.
- Что?
- Так называют организмы с удвоенным или утроенным числом хромосом в клетках. Они всегда крупнее исходных форм, но и только. Такие твари встречаются и за пределами Зоны. Неужели не слышал про гигантских крыс в Московском метро?
- А псевдогиганты…
- Это мутанты – потомки мясных кур – бройлеров. Между прочим, до выброса в зоне была птицефабрика. Вот её население и мутировало. Цыплята – переростки.
- Это? Цыпленок? – я в растерянности посмотрел на нашего псевдогиганта. Он насытился и укладывался на отдых: подогнул свои огромные и страшные руко-лапы, нахохлился, втянул в плечи голову.
- А бюреры? – я всё не мог успокоиться, но у Джоли и здесь был ответ:
- Бюреры – бывшие бомжи. Они после взрыва снимали с заброшенных объектов медные кабели, выдирали алюминий, техническое серебро. Постепенно деградировали. А когда перешли на человеческое мясо, - опустились окончательно и замкнулись в своём мирке.
- Бюреры – телепаты и телекинетики!
- Телепатия, развивается у всех, кто долго живёт в Зоне, - остановила меня Джоли. – Только старые сталкеры об этом помалкивают. Здесь очень сильное ментальное поле и мозг, со временем естественно, начинает его использовать. Да и телепатия эта, - совсем не то, что ты думаешь. Дай Бог, проживёшь здесь лет десять и сам всё поймёшь.
- А снорки, - тема меня заинтересовала
- Снорки это «поверни обратно», люди, ставшие обезьянами, - отмахнулась от меня Джоли.
- А контролёры, а кровососы…
- Отстань, Рудой. Главное: эти твари могут жить только в Зоне, а Зона держится на радиации. Вот снизится радиоактивный фон, и… - Она оборвала себя, резко взмахнув рукой. – Короче, по делу: сегодня первая сплю я, а ты – дежуришь. Потом спишь ты, а дежурю я.
- Почему это так? - я почувствовал раздражение.
- Потому, что вчера ты «собачью вахту» в обнимку с собакой проспал. Я же всю ночь караулить тоже не могу.
Слепая псина опять ткнулась мордой мне в ногу, напоминая о вчерашнем позоре.
- Слушай Джоли, - психанул я, - если ты такая умная, то почему ты такая бедная?!
Джоли свернулась калачиком, ответила сонно и до въедливости ласково:
- А кто тебе сказал, Рудой, что я – бедная?
- Так не на Гаваях же прохлаждаешься, а здесь!
- Не на Гаваях, Рудой, - всё так же сверх ласково отозвалась моя дама, - только, заметь: всё твоё снаряжение – в долг взято, а моё – оно и есть моё. Это первое. Второе: у меня на чистой земле дом есть и хозяйство, и микрик мой, и бизнес, и счёт в банке. Конечно, с Бубной тем же или с Сидоровичем мне не равняться. Ну, так я по их примеру, человечиной не питаюсь. У меня совесть есть.
Что тут возразишь? На фоне моей спутницы я действительно полная босота. Но это же временно! Вот встану на ноги, заведу снаряжение хорошее и, может быть, тоже счёт в банке открою.
Собака, пользуясь моей задумчивостью, опять подобралась ко мне и устроила у меня на коленях свою безглазую башку. Извиняясь за эту вольность, она в пол силы постукивала по земле своим куцым, неизвестно где споловиненным хвостом. Ну и уродина! Мощная тварь. Ростом с овцу. Лапы крупные, сама – словно литая. Сплошные мышцы. Очень высоколобая голова, укороченные челюсти, высоко вздёрнутый, крупный нос. Складки кожи прятали пустые глазницы, и, казалось, что пёс добродушно щурится. Вообще-то глаза у слепых псов часто выпирают из глазниц багровыми пузырями как у рыбок – телескопов. Но эта тварь похоже, как родилась слепой так глаз и не открывала. Шерсть у слепой собаки была густая, короткая и такая плотная, что псина казалась голой. Цвет же её шкуры свёл бы с ума любого художника: чёрный фон, рыжие, почти тигровые полосы, белые разводы и розовые пятна. Последнее, скорее всего, следы боевых шрамов.
Я представил, как иду с этим уродом по улице моего родного Киева. Кстати, у соседки, тётки Ганны в квартире жил французский бульдог. Тот ещё уродец. Но моему красавцу он и в подмётки не годится…
Словно в ответ на мои мысли, псина заворчала как-то одобрительно, задвигала рыжими бровями и ещё сильнее заколотила по земле куцым хвостом. Эге, уродец, да ты никак мои мысли читаешь. Как кстати, и я твои.
Странное состояние. Ничего конкретного в голове нет, лишь ощущение полного взаимопонимания. Так вот он, какой телепатический контакт! Понятное дело. Такое на словах не объяснишь, потому, что слов таких нет.
Я опять представил, как иду по улице, а на поводке у меня, на зависть всем, чокнутым собачникам, с их оранжерейными шавками…
Картинка смялась. Интересно, по каким улицам я собираюсь гулять с чернобыльской слепой собакой? По Чернобылю четыре? Долговцы расстреляют меня вместе с псом. На месте. Чтобы другим не повадно было. Они поклялись уничтожить всех мутантов, хотя этот сногсшибательный урод, - такой же мутант, как французский бульдог тетки Ганны. И опасен он не больше, чем любая одичавшая собака, потому что проблема тут не в Зоне с её радиацией, ментальным полем и другими жуткими чудесами Чернобыльской зоны.
Пёс у меня на коленях жалобно всхлипнул. Я уже знал, что, как все нормальные собаки, он безумно истосковался по Хозяину, по большому Человеку, другу и господину. Да и мне такой помощник пришёлся бы очень и очень кстати. И дорогу найдёт, и об опасности предупредит, и в спину, как человек, никогда не выстрелит.
Спать не хотелось вообще. Зона жила своей жизнью. Совсем рядом что-то клохтал во сне превдогигант. И это клохтанье, казалось бы совсем не громкое, отпугивало дикое зверьё сильнее грохота автоматной очереди. Я это не осознавал, а именно чувствовал. Бой помогал мне в дежурстве во всю мощь своих, отнюдь не хилых способностей.
Я даже не заметил, как протекло время моего дежурства. У Джоли на руке пискнули часы, и она подскочила:
- Рудой, ты не спишь?
- Не сплю, - я вдруг понял, что смертельно устал и сейчас свалюсь. Растерянный взгляд моей суровой спутницы перебегал с меня на собаку, с собаки на меня.
- Это Бой, - объяснил я, укладываясь поудобнее. Пёс тут же привалился к моему боку. Тяжёлый и горячий, как хорошая грелка. Эта мысль стала последней за день.
Утром меня разбудил запах свежего чая. Борясь со сном, Джоли не поленилась, оживила костёр, приготовила и потребила кружку – другую своего горько – сладкого бодрящего напитка. О нас она тоже позаботилась.
Завтрак оказался плотнее ужина. Пока наши звери дожёвывали остатки вчерашней трапезы, мы насыщались нежным, хорошо упревшим мясом кабанчика. Бой, как и подобает порядочной, хозяйской собаке, постоянно толкал меня под локоть и тихо поскуливал, - клянчил косточки. Объедки из других рук его не интересовали.
Наблюдая за нашей идиллией, контролёр начал обиженно сопеть и Джоли вмешалась:
- Не жадничай, Малой. Собак у тебя уйма, а будет ещё больше. Подумаешь, одна псина!
Малой засопел ещё громче. Он явно хотел, чтобы его пожалели.
- Да ладно тебе, - продолжала Джоли утешать нашего проводника. – Невелик убыток!
- Хозяева будут недовольны, - выдал мутант наконец.
- Ну и хрен на них, - Джоли оказалась не только обеспеченной, но и дамой без комплексов. – Да кто они такие, эти хозяева? Так, шишки на ровном месте. Очень-то они тебе страшны!
- Они будут очень сердиться, - надулся Малой.
- Ну и не огорчай их, - подбодрила проводника Джоли. – Не говори им ничего. Меньше будут знать – меньше дёргаться.
- При чём здесь хозяева? – не понял я их пререканий, и Джоли воззрилась на меня с искренним недоумением.
- Рудый, ты что? Не понял?
- А что я должен понять?! - попробовал я рассердиться. Но Джоли и не собиралась меня подначивать, пояснила:
- Ты с этой псиной – на одной волне. Понимаешь?
- Не понимаю!
- Да не меня! Собаку ты понимаешь?
- Ах, собаку! – теперь до меня дошло. – Что-то такое есть.
- Это и называется: «быть на одной волне». Такое редко, но случается.
- А хозяева тут причём?
- О! Ещё как причём! Эта псина тебе такие места покажет! В такие дебри заведёт и, заметь! выведет, где ни одна человеческая нога не ступала! А ты спрашиваешь: «Причём здесь хозяева Зоны?!»
Слова Джоли звучали заманчиво. Значит, мой красавец меня заведёт и выведет? Хорошо, если так. Но червячок сомнения продолжал грызть меня:
- Чепуха всё. Я из Зоны уйду, и пёс меня забудет.
- Не надейся, - отозвалась Джоли, - Уйдёшь, - пёс будет ждать. Вернёшься, - найдёт тебя, где бы ты ни был. Я же говорю: вы на одной волне. Это не пустяк.
- А хозяева? – я просто не смел верить своему счастью, тем более что терять Боя мне не хотелось до жути.
- Да забей ты на них, - отмахнулась моя отважная дама. – Можно подумать, они всё и про всех знают, всё и вся контролируют. Их власть и сейчас не абсолютная, а скоро ей полный писец настанет…
- Какой писец? – не понял я.
- Небесно-голубой, - весело пояснила Джоли. – Главное, чтобы народ ни о чём не догадывался. А то знаешь, Рудый: зависть, - страшное дело.
Я покосился на Боя. Он бросил очередную, недогрызенную кость и опять тыкал меня мордой в локоть, демонстрирую свою любовь и преданность. Кто спорит: хорошо, когда собака – друг. Особенно здесь, в зоне и особенно если это слепая, чернобыльская собака. Парням, разумеется, о таком псе знать не стоит. А то, что Малой надулся, - так это его проблемы. Он вообще что-то много воли взял. Джоли перед ним мясо разложила, ломтиками нарезанное и чай с сахаром навела, как дитю малому…
Пока мы с Джоли тушили костёр и собирали рюкзаки, зверьё подобрало все наши объедки. Контролёр выстроил свой отряд, и мы пошли. Был он хмурый какой-то. А, может быть и печальный, потому, что когда по правую руку от нас появились на горизонте остатки брошенной, военной базы, Малой остановился, сказал, виновато пряча глаза:
- Я здесь останусь.
- Да? – Джоли просто посмотрела на него удивлённо, а тварь вдруг закуксилась, заныла:
- Я боюсь, Большой. Я боюсь! С тобой хорошо. Ты сильный, но я боюсь.
Я хотел возмутиться, но Джоли опередила меня:
- Хорошо, Малой. Боишься, - не ходи. Оставайся здесь. Здесь тебе не опасно?
- Не совсем опасно, - согласился контролёр и вдруг попросил. – Не ходи, не надо, останься…
- Сама знаю, что не надо, - отозвалась Джоли. – Но я должна. Я ведь не одна живу.
- Живи одна! – почти радостно предложил контролёр. - Одному хорошо!
- Плохо, Малой. Я человек, а человек не может и не должен жить один, иначе он превращается в мутанта. Как ты. Ну, ладно, прощай. Хоть ты и не понимаешь меня, но с тобой было хорошо.
- Не понимаю, Большой, - уныло согласился контролёр. – Я ухожу, Большой.
- Уходи, - отмахнулась от него Джоли, и я был полностью с ней согласен. Мутант в лучшем виде провёл нас через дикую территорию. Хватит. Пусть уходит своей дорогой. И тварь ушла. Ушла и увела с собой Боя. Пёс поупирался, но справиться с ментальным кукловодом не смог и понуро поплёлся вслед за ним. От такой обиды рука у меня потянулась к оружию. Джоли остановила меня:
- Нельзя!
- Почему? Там же Бой!
- Потому, что если ты убьёшь Малого, его твари разорвут нас в клочья. И Боя вместе с нами. Этот контролёр для них – вожак. И вожак очень хороший: осторожный, заботливый, щедрый. Потому и идут они за ним, в большинстве своём, по своей же воле.
- Но мой пёс…
- Малой – слабый контролёр. Долго держать Боя на ментальной привязи он не сможет, а лишь только привязь ослабнет, - Бой от него уйдёт. Мозги-то ему Малой не перемешал.
Благоразумная дама была права, и я смирил себя, спросил:
- Куда идём дальше?
- Пока к ЧАЭС, как я и говорила.
- Между выжигателем и Припятью?
- Нет, выжигатель мы обойдём с другой стороны, через лес. Есть одна тропа. Раньше о ней знали только местные жители. Да и то не все. А теперь, думаю, только я.