Зимний вечер. Сибирь. Забытая и богом и людьми деревня. В старенькой избушке, возле печи сидит Елизавета Николаевна. Ей также, как и ее супругу, Ивану Петровичу семьдесят лет. Она вяжет носки . Он сидит за столом и читает газету.
Иногда отвлекается от чтения и прислушивается к тому о чем бормочет старенький <<Рассвет>>, стоящий в комнате, на комоде. Честно сказать, супруги Чумаковы - не охотники до телевизора.
Смотреть-то по нему нечего! Показывают по нему одно и тоже! Включишь: на экране- Брежнев, БАМ,
и Америка, вечно сующая свой нос не в свои дела.
Если, на нем нет политики, то показывают фильмы: или про войну, или про любовь. Надоело! Все одно да по одному! К примеру: он- хороший мужик, значит жена его, так себе, но зато добрая вертихвостка! Бывает и наоборот, но это реже! Вот поэтому, и не любят смотреть телевизор супруги Чумаковы.
- Дед, - Елизавета Николаевна отвлекается от своей работы. - Ты бы полешка два-три в печку закинул. Пусть в избе нагреется побольше, а то до утра всё тепло выдует! На улице зима! Январь месяц . Не забывай! У нас, здесь, Сибирь, под боком : Могочи, а не Сочи!
- Гм… кха-кха! Грехи-то наши тяжкие, – ворчит Иван Петрович, но идёт к печке, открывает её дверку, и кидает в топку дрова. После этого, возвращается на своё место и садится на стул, стоящий, возле кухонного стола. Желание читать у него пропало. Он смотрит на свою подругу жизни и молчит, думает.
- Дед, - Елизавета Николаевна видит, что супруг смотрит на неё. - Ты, знаешь, о чём я сейчас подумала?
- Гм, - усмехнулся Иван Петрович, – откуда я могу знать твои мысли? Если ты уж сказала «а», то тогда говори и «бэ»!
- Вот, дед, когда Хрущёв был у власти, то он обещал людям, что в восьмидесятом году, мол, в Советском Союзе будет коммунизм! Сейчас, у власти Брежнев. Он ничего не говорит про коммунизм!
- Ну и что ты хочешь сказать этим? – Иван Петрович недоволен рассуждениями Елизаветы Николаевны.
- Что? Что? - возмущается та, - вот ты, завсегда так! Слова ему сроду не скажи!
- Ну говори, что тебе надо! – Иван Петрович раздосадован. Елизавета Николаевна качает головой, и смотрит на него. Минуту она молчит, потом, отвлекается от своей работы, и задаёт ему вопрос: - А всё-таки, как его….там... этот самый коммунизм, будет построен у нас в Рассеи?
- Конечно! - говорит Иван Петрович, и откладывает газету в сторону, - как только, так сразу!
Елизавета Николаевна вяжет носок и ждёт, когда он даст окончательный ответ на её вопрос. Иван Петрович видит, что она ждёт от него ответ, и улыбаясь, говорит ей: - Старая, у тебя есть ичиги?
- Ты как будто не знаешь? Конечно же есть! - Елизавета Николаевна улыбнулась ему, - они же возле печки стоят. Ты, что не видишь их? Они на тебя смотрят.
- И у меня есть ичиги, - Иван Петрович улыбается: - Какие они хорошенькие и мяконькие! В них, на охоту, бравенько ходить. Ни одна ветка под ногой не хрустнет! Только года мои уже не те, - вздыхает он.
- Ты чего , дед, про ичиги заворачиваешь? Ему говоришь про Фому, а он тебе про Ерёму! Я же тебя про коммунизм спросила!
- Выслушай сначала! Ишь, какая прыткая! - возмущается Иван Петрович. - Я начал отвечать на твой вопрос, а ты меня не дослушала.
- А чё ты тогда тянешь кота за хвост? Отвечай! - Елизавета Николаевна недовольна.
- Слушай, - Иван Петрович смотрит на неё, - посмотри сюда! - Он показывает на свободное пространство возле печи. - Если вот здесь, с правой стороны, будут стоять мои ичиги, а с левой стороны, твои, а между ими будут стоять ичиги Брежнева, то тогда в нашей стране будет коммунизм!
- Да, - кивает головой Елизавета Николаевна. - Правильно говоришь, дед! Это будет по-россейски! Это будет по-нашенски! После её слов в доме Чумаковых наступает тишина; где-то на улице, лают вечно неугомонные собаки; за горами, за долами, шумят-гудят, проходящие поезда. Полная голубая луна показывается на сумеречно-синем небосводе. Она вылезла из-за рваных облаков, которые порвала, когда ложилась на них спать.
Елизавета Николаевна смотрит на неё и говорит: - Какая-то тоска, дед, в груди!
- Ага! - соглашается с ней Иван Петрович.
Весело потрескивают в печке, разгорающиеся дрова. Похоже, что лишь только она одна, печка-матушка, довольна всем и радуется зиме, потому что своим теплом, в зимние холода, согревает двух старых людей. Тепло, как известно, нужно всегда, а коммунизм - неизвестно! Люди воюют между собой, им, не до коммунизма!