Благовест. Рассказы и повесть. Книга

ШАЛАМОВ А.Е.
УДК 821.16
ББК 84 (2)
Ш 18
Шаламов А.Е
Ш 18 Благовест. Рассказы и повесть. Симферополь: ООО «Издатель-
ство “Доля”», 2017. — 176 с.
ISBN 978-5-9908730-6-3 УДК 821.16
ББК 84 (2)
Первая книга малой прозы известного ялтинского ху-
дожника Александра Шаламова. Герои его рассказов — са-
мые обыкновенные люди со всеми своими достоинствами и
недостатками. Их разъединяет время, в котором они живут,
но объединяет место — все они живут в Крыму. Книга рассчи-
тана на широкий круг читателей. Она будет интересна и мо-
лодым людям, так как большинство героев её — люди юные
и молодые, и людям старшего возраста, потому что обязатель-
но вызовет у них приятные воспоминания об ушедшей моло-
дости. Все иллюстрации книги сделаны самим автором. Они
помогают читателю ещё ближе познакомиться с героями рас-
сказов автора и его маленькой, но яркой повести.
© Шаламов А. Е., 2017
ISBN 978-5-9908730-6-3 © ООО «Издательство “Доля”», 2017
Ливадия
За высокими окнами царского дворца осенний
ветер нервно трепал вечнозелёные деревья и кусты.
Шёл противный дождь, и снаружи нельзя было гу-
лять.
Между порывами ветра слышался грозный гул
морского прибоя. Полдень был похож на вечер.
Зажжённые люстры источали мягкий желто-
ватый свет. На гладком тускло блестевшем парке-
те в одном из множества залов лежала растянутая
длинная полоска красной ситцевой ткани, на кото-
рой мой отец белой краской старательно выводил
кистью не совсем понятные мне по смыслу слова:
«Да здравствует Великая Октябрьская Социалисти-
ческая революция!».
Набегавшись по дворцу, я прильнул к окну.
— И царевич тут был, — сказал я. — А теперь мы.
— Какой царевич? — не понял отец.
— Царский сын. Ты ведь рассказывал, — ответил я.
— Да-да, — вспомнил отец, на мгновенье ото-
рвавшись от писанины. И, приподняв голову, доба-
вил: — Потом их всех расстреляли.
Я вздрогнул.
4 | Александр ШАЛАМОВ БЛАГОВЕСТ. Рассказы и повесть | 5
— И принца? — ужаснулся я.
— Всю семью, — ответил отец спокойно.
— А кто их убил? Плохие дяди?
— Ну почему же плохие? Революцию, сынок,
делали лучшие люди!
— А царевич был плохой?
— Он был таким же, как ты, как все мальчики.
— Тогда зачем его убили? Почему взрослые
не захотели, чтоб он жил?
— Сынок, не отвлекай меня! А то букву пропу-
щу, — попросил отец.
Я вдруг увидел в окне большие круглые глаза,
печальное лицо сверстника и отшатнулся. Но это
было просто моё отражение. Начал водить паль-
цем по прохладному потному стеклу, и оно то-
скливо заныло.
— Прекрати! Не трогай стекло, — сказал строго
отец. — Ещё треснет — не расплатимся.
— Зачем люди живут и умирают?! — произнёс
я с горьким чувством отчаяния. — Зачем человек
родится, если его могут убить?!
— Человек живёт, чтобы оставить после себя по-
лезный след, — ответил бодро отец.
— Как ты? — спросил я.
— Может быть, и как я. Вырастешь — поймёшь.
— А я знаю, почему убили царя, — начал догады-
ваться я. — Он был очень злой. И он верил в Бога.
А ведь Бога нет. Правда, папа?
— Правда.
— Папа, а ты мог бы убить царя? Ты же стрелял
на войне во фрицев. Помнишь, ты рассказывал?
6 | Александр ШАЛАМОВ БЛАГОВЕСТ. Рассказы и повесть | 7
— Царя? — отец чуть задумался и ответил: —
Если бы приказали, то да.
— И царевича? — вдруг спросил я
— Царе-е-вича, — повторил медленно отец. — Ца-
ревича, пожалуй, нет, не смог бы. Всё-таки ребёнок.
— Если бы и приказали?
— Ну пристал! Я же просил… Иди, сынок, по-
гуляй.
Ветер гудел и гудел неровно. Слышно было, как
скрипели деревья, как шумно, нескончаемо лилась
по водосточным трубам вода, как дрожали, дребез-
жа, где-то оконные стёкла, и иногда резко хлопала
дверь.
Я грустно бродил по безлюдным прохладным
залам Ливадийского дворца и думал, что царский
сын ходил по тому же паркету, по которому хожу и
я, видел те же прекрасные потолки, двери, панели,
поднимался по тем же великолепным лестницам,
касался руками тех же перил… И, конечно же, на-
блюдал из окна те же горы и море.
Его расстреляли.
«Ну почему? — недоумевал я с болью, с глубо-
ким состраданием. — Зачем?!».
И мне казалось, что Цесаревич — это я.
ГГолуби в небе
За окном школьного класса, на карнизе, на май-
ском солнышке воркуют голуби. Семиклассник Де-
нис Иванов чаще смотрит на птиц, чем на записан-
ное мелом на чёрной доске условие контрольной
задачи.
Учительница Надежда Николаевна неспешно
ходит между рядами, всматриваясь в тетрадь каж-
дого ученика. Голуби шумно срываются с места
и взмывают в небо. Денис провожает стайку птиц
завистливым взглядом — голуби не учатся, летают,
когда хотят.
— Всё в облаках витаешь, Иванов?! — раздаётся
строгий голос учительницы. Она внимательно смо-
трит на раскрытую тетрадь Иванова, в которой ни-
чего не написано. Денис слышит скорбный вздох
Надежды Николаевны, и сам облегчённо вздыхает,
когда, наконец, учительница проходит к другой парте.
— Молодец, Ильина! — хвалит Надежда Нико-
лаевна.
Вита Ильина — отличница.
На карниз вернулась Хромоножка. Денис на-
звал так птицу из-за отсутствия у неё одной ножки.
8 | Александр ШАЛАМОВ БЛАГОВЕСТ. Рассказы и повесть | 9
Остальные голуби вблизи тоже смотрелись неважно
— то крылышко повреждено, то хвост… Зато в небе
они как парят! Как летают! Особенно Хромоножка
— выше всех поднимается. Снизу не видны недо-
статки голубей — нет ни одноногих, ни куцых.
Это они с Мишкой виноваты в том, что голуби
такие увечные. Обитают птицы на чердаке дома, ко-
торый стоит возле школы. В этом старом доме жи-
вёт Мишка. Он сидит в классе позади Дениса.
Денис вспоминает, как они с Мишкой полза-
ли год назад по чердаку. Мишка, дурак, какому-то
Ваське поверил, что на птичьем рынке охотно при-
нимают голубей и дают за них деньги.
На чердаке было темно и пыльно. Узкие солнеч-
ные лучики не очень помогали рассмотреть голубей.
И в полный рост невозможно было подняться из-за
низкой покатой крыши — двигались на четверень-
ках. Стоял нестерпимый до тошноты запах от птиц.
Мишка сопел рядом. Было жарко и душно — кров-
ля сильно накалилась на солнце. Маленькими груп-
пками трепыхали крылышками ещё не оперившиеся
птенцы. Взрослого голубя хватали у безвыходного
для птицы места — среди кирпичей, палок, прочего
строительного мусора — и совали в мешок.
Это неправда, что Денис такой уж бессердечный,
как о нём говорят. Просто соседский кот однажды
ловко спёр бутерброд Дениса, за что был «замуро-
ван» в тумбочке на общей веранде. А ещё Денис
снял со связки, которая висела на той же веранде,
сушёную рыбу соседей. Таранька оказалась вкус-
ной, Денис взял ещё и ещё. В наказание отец вывел
сына на середину двора и отстегал ремнём. Конеч-
но, это было несправедливо со стороны отца и всех,
кто глазел и радовался!
— Всегда подумай, прежде чем что-нибудь сде-
лать или сказать: хорошо ли это? — советовал род-
ной дедушка. Жаль, что его уже давно нет…
— Иванов! Ты слишком долго смотришь в окно!
Скоро конец урока, — напоминает учительница,
сидя за письменным столом.
«Я никогда не решу эту дурацкую задачку, —
вздыхает Денис. И думает: «Интересно, что хуже —
быть у зубного врача или писать контрольную?»
Дениса в спину больно тычет шариковой ручкой
Мишка. Это означает: «Скорее списывай у Виты и
дай мне списать!» Денис всегда списывал, вытяги-
вая шею, тараща глаза…
Тот восьмиклассник Женя, который начал дру-
жить с Витой — наверняка тоже отличник. Теперь
Вита и Женя всегда вместе ходят в школу и из
школы домой. Живут они на одной улице. Но ведь
раньше-то, рядышком друг с другом не ходили?!
Этой весной, на Пасху, Денис узнал о нём. Миш-
кина бабушка попросила внука сходить в церковь,
чтобы освятить куличи и крашеные яйца, потому
что сама приболела.
Денис составил Мишке компанию — ради лю-
бопытства. В церкви Денис был только один раз
в жизни, когда его крестили, и ничего не помнил.
Ночью народу собралось в храме и вокруг него
видимо-невидимо. Было прохладно. Неодолимо
клонило ко сну. Наконец, появилась процессия:
священник в блистающем от света луны, фонарей
10 | Александр ШАЛАМОВ БЛАГОВЕСТ. Рассказы и повесть | 11
и горящих свечей золотисто-красном облачении,
парень в алом стихаре с чашей со святой водой
в руках. Певчие проникновенно пели: «Воскресение
Твое, Христе Спасе, Ангели поют на небесех, и нас
на земли сподоби чистим сердцем Тебе славити…».
Батюшка специальной пушистой кисточкой-кропи-
лом обрызгивал куличи, яйца и разную снедь, что
принесли с собою люди.
Окроплял и прихожан. Попала святая капля
и на лицо Дениса. Ему показалось, что он вдруг
очнулся от чего-то. Стало теплее. Ему уже ни-
сколечко не хотелось спать. Церковный хор запел
с торжествующей радостью: «Христос воскресе из
мертвых, смертию смерть поправ, и сущим во гробех
живот даровав…».
— Это ведь Женька?! — удивился Мишка
и громко произнёс: — Женя, привет!
— Христос воскресе! — зычно сказал священник.
Народ ответил:
— Воистину воскресе!
И так повторилось трижды.
Парень с чашей приветливо кивнул, улыбнув-
шись Мишке и Денису.
— Кто это? — спросил Денис.
— Женька из восьмого класса. Не знаешь, кто
в нашей школе учится? Он с Ильиной дружит.
— С Витой? — Денис озадачился. — Ты что, сле-
дил за ними?
— Ещё чего! И так всем известно.
С этого пасхального праздника Денис хоть и
незаметно для всех, но всё же изменился. Он чув-
ствовал это где-то глубоко внутри себя, в душе,
наверное, если она, конечно, на самом деле есть.
Он наслушался об этом от верующих, когда стоял
с Мишкой возле храма. А ещё Денис тогда услышал
об аде, рае, мытарствах, о бесах и ещё о многом не-
понятном.
Пасха совпала с днём рождения Дениса. Роди-
тели опять забыли поздравить его. А он никому
и не напоминал. Давно не пробовал Денис сладо-
стей. Может, поэтому ему приснилось, будто под-
нялся он от земли лёгким взмахом рук, оказался
над крышами домов, подлетел к верхушке дерева.
Он свободно срывал и ел какие-то большие очень
сочные и сладкие плоды. «Я, оказывается, умею ле-
тать», — подумал он радостно. Он догадался, что ему
это снится, и сказал себе: «Надо только не забыть,
когда проснусь, что я действительно могу летать».
Но утром посмеялся над сном и над собой.
…Мишка опять тычет ручкой в спину, да так
больно на этот раз, что Денис готов был возмутить-
ся, но что-то удерживает его. Может, всё-таки при-
чёска Виты? Красивые шелковистые волосы её ак-
куратно зачёсаны и блестят, нежно переливаясь на
солнечном свету, падающем из окна…
Денис после Пасхи увидел Виту и Женю вместе.
Мишка был прав. Они шли, не спеша, из школы по ал-
лее. Их неторопливость, спокойствие изумили Дениса,
привыкшего к быстрому темпу жизни. Время для них
будто замедлилось. Он не следил за парой, а просто
шёл следом за ними. Если б он их обогнал, то они
наверняка разглядели бы его износившуюся одежду…
12 | Александр ШАЛАМОВ БЛАГОВЕСТ. Рассказы и повесть | 13
После того, как родители опять повздорили,
устроив громкий скандал на весь дом, Денис в вы-
ходной день отправился в храм. Он ещё не знал за-
чем и что будет делать в церкви.
Божественная Литургия давно закончилась, но
аромат ладана ещё не выветрился. В храме было
мало людей. Денис оторопел: такого благолепия он
никогда не видел. Он осматривал всё вокруг, зади-
рая голову и медленно передвигаясь по храму. Вы-
соко над головой, на сводчатом потолке купола, был
нарисован красками на фоне голубого неба большой
белый голубь. Денис засмотрелся на него.
— С праздником! — услышал Денис и увидел
Женю, одетого на этот раз в длинный чёрный под-
рясник.
— С каким? — удивился Денис.
— С воскресным днём. Каждое воскресенье —
это малая Пасха, — объяснил Женя.
— Ты кто тут? — спросил Денис.
— Пономарь. Священнику прислуживаю в ал-
таре. А ты лучше всех в классе рисуешь, я знаю,
— сказал Женя, слегка улыбнувшись. — Хочешь за
кого-нибудь свечку поставить?
— Вместо кого-то? — не понял Денис.
— За здравие кого-нибудь или об упокоении?
— За здравие, — ответил Денис.
— Хорошо, в церковной лавке купи, — показал
Женя на угол притвора.
Денис нахмурился.
— А вот здесь у нас бесплатные, — сказал Женя.
Они подошли к столику, где лежали свечи.
— Сколько тебе? — спросил Женя.
14 | Александр ШАЛАМОВ БЛАГОВЕСТ. Рассказы и повесть | 15
— Мне за маму и за папу.
— Хорошо, вот тебе две. Родители болеют? —
осторожно поинтересовался Женя. — Вот святой це-
литель Пантелеймон… А это — икона Неупиваемая
Чаша, перед ней ставят свечи за тех, кто выпивает.
— Да, — кивнул, покраснев, Денис.
— Зажги от лампадки, поставь на подсвечник и
помолись о родителях, — сказал Женя так сочув-
ственно и просто, что у Дениса сразу полегчало на
душе. Женя отошёл, чтобы не мешать.
…Голуби вновь собрались за окном. Денис знает,
что как только прозвенит звонок с урока, они стаей
взлетят ввысь. Никак не привыкнут к школьному
звонку, или они разделяют радость учеников?!
Денис что-то быстро нарисовал на листе тетради
для контрольных работ по математике.
— Сдавайте! — услышал Денис голос Надежды
Николаевны. — Иванов, быстрее, — поторапливает
учительница.
— Сегодня праздник Вознесения, а мы — в шко-
ле, да ещё контрольную нам устроили! — Ворчит
Денис, поднимаясь из-за парты.
— Не умничай, Иванов. Лучше… — учительницу
прерывает звонок.
Денис быстро кладёт на стол Надежды Никола-
евны тетрадь с нарисованными летающими голубями
и сам птицей вылетает из класса, из школы. Он не-
сётся по школьному двору с ликующим криком, рас-
кинув руки крыльями, между весело бегающими ре-
бятишками. Он щурится на знакомую стайку голубей
в небе и представляет себя парящим среди птиц.
ББрошь
Каждый раз, идя в школу или возвращаясь до-
мой, я проходил мимо витрины магазина. Я учился
тогда, кажется, в четвёртом классе. Обычно витрина
меня не волновала: в этом магазине не было ни игру-
шек, ни спорттоваров. В нём продавали товары для
взрослых — одежду, посуду, прочие бытовые предме-
ты. Но однажды, незадолго до маминого дня рожде-
ния, вдруг в витрине что-то разноцветное сверкнуло.
Я внимательно всмотрелся в изящное изделие, при-
креплённое к платью на женском манекене. Это был
серебристый павлин с раскрытым веером хвостом,
весь украшенный, как мне казалось, бриллиантами.
— Вот это да! — поразился я. — Вот бы это маме!
На ценнике я прочёл: «Брошь — 10 рублей».
Мама обычно выдавала мне десять копеек для
школьного буфета на стакан молока и булочку.
Я подсчитал: если эти деньги откладывать каждый
учебный день, то я насобираю нужную сумму толь-
ко за четыре месяца!
Когда я понял, что с таким красивым подарком
у меня ничего не получится, то старался в сторону
витрины даже не глядеть.
16 | Александр ШАЛАМОВ БЛАГОВЕСТ. Рассказы и повесть | 17
Накануне дня рождения мамы, придя из школы,
я увидел на столике отчима деньги. В комнате нико-
го не было. Из любопытства я пересчитал стопочку
одинаковых красненьких десятирублёвых бумажек.
Ровно 10 штук. Сто рублей! Перед глазами… забле-
стела, засверкала брошь! В голове мелькнула мысль:
если одну денежку взять — лишь одну, не больше
— никто не заметит! Через миг я бежал в магазин
с зажатой в ладони свёрнутой десятирублёвкой.
«Только бы уже не продали!» — волновался
я, стараясь вспомнить, была ли сегодня в витрине
брошь.
Повезло! Я едва успокоил дыхание. Но сердце
билось учащённо.
— Для подружки? — весело спросила девушка-
продавец. Она открыла коробочку.
— Для мамы! — ответил я, не скрывая восторга.
Бережно прижимая купленный подарок к груди,
словно пряча от кого-то, я уже спокойнее возвра-
щался домой.
Весь вечер в доме было тихо. Дядя Яков при-
шёл с работы и читал на диване. Мама, как обычно,
хлопотала по хозяйству. Деньги отчима лежали на
столике. Я сладко засыпал, обнимая подушку, под
которой таилась коробочка с павлином для моей
любимой мамы.
Утром, когда дядя Яков ушёл на работу, я по-
здравил маму с днём рождения. Павлина я подарил
ей без коробки, чтобы она ничего не заподозрила.
— Откуда это у тебя? — удивлённо поинтересо-
валась мама.
— По дороге в школу нашёл…
— Булавка целая, — мама стала рассматривать
павлина с обратной стороны. — Жаль, потерял кто-
то. Надо же! — она опять принялась вертеть, из-
учать брошь. — Вот чудо: жар-птица!
— Это павлин, — сказал я.
— Всё равно прелесть, — не стала спорить мама.
— Если тот, кто потерял брошь, увидит её на мне,
верну. Спасибо тебе! — добавила мама и поцеловала
меня.
— Ой-ой! — произнесла вдруг мама весело.
— Что, мама? — насторожился я.
— Хочешь послушать? — спросила она.
— Что? — не понял я.
— Не «что», а «кого». Сестрёнку! Приложи ухо
к моему животику.
Я так и сделал.
— Ничего не слышу, — сказал я.
— Значит, уже успокоилась.
Я поинтересовался:
— Мама, а как мы Настеньку назовём?
Мама рассмеялась и ответила:
— Так и назовём. Ты сам уже дал ей имя.
Мамин праздник прошёл тихо.
Вечером, за ужином, дядя Яков спросил:
— По какому случаю пирог?
— У мамы сегодня день рождения! — ответил я.
— Вот как! Поздравляю! — чмокнул отчим маму
в шею. — Извини. Эта запарка на работе…
Он даже не заметил брошь на маминой блузке.
Я лёг спать в своей комнатке. Уже почти заснул,
когда истеричный крик отчима заставил меня при-
поднять голову над подушкой. Прислушался.
18 | Александр ШАЛАМОВ БЛАГОВЕСТ. Рассказы и повесть | 19
— Не хватает десятки! Тут было ровно 100 рублей!
— Может, на кассе, когда выдавали тебе зарпла-
ту, ошиблись?
— Не говори чушь!
— Или упала, когда ты их взял?
— Не говори глупости!
— А, может…
— Да нет же, нет! Голову даю на отсечение: до-
мой принёс я сто рублей и никак не меньше! Я не
раз проверял!
И тут отчим подозрительно спросил:
— Может, твой сынок…?
— Тихо! — почти шёпотом произнесла мама. —
Ты что?! Он никогда не возьмёт. Сколько раз ты
держал деньги на виду — и ни разу! Он не такой, не
говори так!
— Пойду, узнаю у него, — решительно сказал
отчим.
— Он спит давно. Не буди зря, — остановила его
мама.
— Ладно, утром спрошу. Надо же! Ведь кру-
гленькая сумма была. Да-да, ровно стольник!
Меня охватил панический ужас. Я сжался в кро-
вати, укрывшись с головою одеялом. Я начал ду-
мать, что мне утром сказать дяде Якову? Признать-
ся, правду сказать? Или…
Рано утром меня разбудил грозный голос отчима:
— Ты не брал мои деньги на столе?
— Нет, — поспешил я ответить и повернулся на
другой бок лицом к стене.
Отчим повторил недоверчиво:
— Честно, не брал?
— Ну что ты раньше времени его будишь? Да не
брал он! Пусть хоть ещё немножечко поспит! — вы-
ручила мама.
— Не брал, не брал… — стал сокрушаться отчим.
— Куда же деньги могли деться?!
Брошь мама не снимала, так и носила ещё не-
сколько дней. А потом стала надевать только по
особым торжественным дням: на праздник какой-
нибудь, когда ходила в гости и, конечно же, на свой
день рождения.
Отчим больше не спрашивал о пропаже. Я же
всякий раз, когда видел какие-нибудь деньги на его
столике, не приближался к ним.
Хорошо, что всё обошлось. Но… Эти мамины
слова: «Он никогда не возьмёт… Он не такой…» —
долго преследовали меня.
Я согрешил! Сочинил неправду, что нашёл
брошь. Я сказал отчиму, что не брал его деньги, но
ведь я же украл их!
Меня мучил вопрос: почему я не смог сознать-
ся?! Струсил?! Воспользовался ложью, чтобы скрыть
свой нечестный поступок!
Мне стыдно до сих пор…
20 | Александр ШАЛАМОВ БЛАГОВЕСТ. Рассказы и повесть | 21 ННа озере
Над озером держатся запахи лесных трав, цве-
тов и стоялой воды. Галдят лягушки. Низко летают
стрижи, бабочки, стрекозы, мошкара…
Вадим любуется перевёрнутым в воде вечерним
пейзажем. Потом смотрит на неподвижный попла-
вок, за которым пристально следит младший бра-
тишка Санька, и с бидоном отправляется по тропин-
ке к роднику.
На другом берегу, среди деревьев у родника, Ва-
дим вдруг видит незнакомую девочку в лёгком ро-
зовом платьице с очень красивым лицом. Девочка
наполняет флягу водой. Когда прозрачная струйка
стекает по изгибу тонкой руки и брызгами шлёпа-
ется к босым ногам, девочка сразу уходит. Вадим
взволнованным взглядом провожает девочку до па-
латки, что стоит на другом берегу.
— Вадь, нас ужинать зовут, — говорит появив-
шийся Санька.
— Как рыбалка? Клюёт? — в замешательстве
произносит Вадим.
— Не—а… Вадь, а почему лягушки кидаются на
поплавок?
22 | Александр ШАЛАМОВ БЛАГОВЕСТ. Рассказы и повесть | 23
— Не знаю. Может, играют. Или путают с чем-
то. — отвечает Вадим рассеянно.
Поужинав, ребята возвращаются к озеру. Над
гладкой поверхностью воды уже мигают звёзды.
Ярко светят две луны. Чёрный лес плотной стеной
жмётся к озеру. Вадим смотрит на противополож-
ный берег, на уснувшую палатку.
— Вадь, ну! — подгоняет Санька.
Осторожно, чтобы не замутить воду и не по-
скользнуться, Вадим по колено входит в озеро,
включает фонарь и медленно продвигается вдоль
берега, высвечивая мягкое дно. Санька по суше сле-
дует за братом.
— Вот он, — спокойно говорит Вадим.
Медлительный и будто прозрачный рак плывёт
к водорослям и там замирает. Вадим окунает руку,
подкрадывается и резко накрывает рака ладонью.
Наловив раков полную банку, мальчики садятся
на траву. Слушают сверчков.
— Красивая, — вздыхает Вадим.
— Кто? — спрашивает Санька.
Вадим молчит. Потом произносит:
— Ночь.
Вдруг над округой раздаются громкие хмельные
голоса.
— Наши поют, — говорит Санька.
— Будто одни, — недовольно произносит Вадим.
— Точно, — соглашается братишка. — Здесь ещё
дядечка с бородой, как у Хемингуэя. С девчонкой
прикатил на машине.
Луна морщится в воде. С озера тянет прохладой.
Вадим кладёт руку на плечико брата.
— Сашок, ну их…
— Кого, Вадь? — блестят от луны и звёзд широ-
ко открытые Санькины глаза.
Вадим глядит в эти смышлёные глаза и говорит:
— Давай отпустим раков! Всё-таки они санитары
озера.
Санька вертит банку, разглядывая раков на лун-
ный просвет.
— Да я что? — отвечает он охотно. Всё равно их
есть не буду, жалко.
Утром, проснувшись, братья спешат к озеру.
Санька закидывает удочку. Вадим смотрит на про-
тивоположный берег. Дядечка «Хемингуэй» хлопо-
чет у костра. Среди кустов и деревьев мелькает ро-
зовое платье девочки, весело бегущей к роднику.
— Схожу за водой, — произносит Вадим.
Как и вчера, над озером летают стрижи, бабочки,
стрекозы. Судачат лягушки…
24 | Александр ШАЛАМОВ БЛАГОВЕСТ. Рассказы и повесть | 25 Осень в саду
Солнце пятнами лежало на ковре сухих ли-
стьев. Мы с хохотом бегали по школьному саду,
протягивали к небу руки и ловили падающие ли-
сточки. Учительница Анна Николаевна молчали-
во наблюдала за нашим шаловливым весельем.
Я стал разглядывать прожилки листа.
— Видишь, даже листья одного дерева, если хо-
рошенько присмотреться, отличаются друг от друга,
— произнесла надо мною Анна Николаевна. Она под-
вела меня к дереву.
— Взгляни на ветку. К ней будто прилепи-
лись крошечные зёрнышки. Это почки. Весной
они начнут набухать, из них пойдут новые побеги.
А опавшие листья послужат хорошим удобрением
для роста.
Мы услышали усмешку и обернулись. За огра-
дой сада стояла молодая женщина.
— Всё с ними возитесь, Анна Петровна? — ска-
зала она и кивнула на меня.
Анна Николаевна ласково положила на мою голо-
ву руку, и мы приблизились к ограде.
— Здравствуйте, Зина. Как поживаете? — спро-
сила учительница.
— Да так, Анна Петровна… Как все, — с неохотой
ответила Зина.
Мне хотелось крикнуть женщине: "Не Петровна, а Николаевна!"                — А как все? — заинтересовалась учительница.
— Да вот как этот лист, — отмахнула Зина
от себя падающий листок. — Куда ветер дунет, туда
и полечу. А упаду, никто и не поднимет.
Анна Николаевна убрала с моей головы руку
и мягко сказала:
— Ну-ка, пойди к ребятам…
Я отошёл под дерево. Разговора не слышал. Ви-
дел только, как Зина всплакнула. По щеке потекла
тушь. Учительница платочком, как маленькой,
стала утирать Зине лицо. Но та отпрянула и громко,
раздражённо сказала:
— Вы все годы в школе. Да что вы знаете
о жизни!
Анна Николаевна с болью смотрела Зине вслед.
Я подбежал и обнял руку учительницы.
26 | Александр ШАЛАМОВ БЛАГОВЕСТ. Рассказы и повесть | 27 Злая cила
Теперь отец и мать ухаживали за розарием
сына.
Уходила Юля с цветами, и родители Андрея
ласково глядели ей вслед.
До подъезда дома, где жила подруга, Юля шла,
наслаждаясь ароматом роз.
Вита поставила букет на сервированный стол.
Юля всё смотрела на розы, а на неё косился
сорокалетний тип. Никогда его прежде не видела.
Ещё в прихожей, поправляя причёску, заметила не-
знакомого брюнета в отражении зеркала.
— Это Карл, — коротко объяснила Вита.
Юля боялась, что будет мало гостей. Оказалось,
явилось достаточно, чтобы затеряться среди них —
сидеть своим островком.
К Юле потянулся пятилетний сынишка Виты
— белобрысый Ромка. Взяла мальчика — мается
в одиночестве малыш. Стала подкармливать.
На застольный разговор мало обращала внимания.
Ворошила вихрастую голову Ромки, с любовью
пропускала сквозь свои тонкие пальцы его мягкие
волосы. И у неё мог быть такой сын… Жаль, не по-
няла Вита своего счастья, разошлась с мужем. Из-
за пустяков. Вот и Ромка остался без папки. Глупо,
жестоко…
— А вы верите в НЛО?
Юля не сразу поняла, что это вопрос к ней.
Спрашивал молодой человек по имени Виктор.
— Вы в летающие тарелки верите? — повторил он.
Ромка захохотал:
— Как это — летающие тарелки? С крыльями,
что ли?!
Перед тем, как выйти из дома, Юля задержала
взгляд на фотографии Андрея, погибшего в Афга-
нистане, — расставалась на вечер.
По пути зашла к родителям Андрея. Прове-
дать, и цветы для подруги взять — на день рожде-
ния шла.
Торжеств Юля не любила с тех пор, как Ан-
дрей вернулся в цинковом ящике. Жила и не жила.
Только в последнее время стала замечать небо,
солнце…
Всего один поцелуй был. Нежный, как и глаза
Андрея — провожала в армию.
И ещё эти розы. Андрей любил их выращивать.
И познакомились-то благодаря им. Юля не про-
сила, парень сам протянул розовый бутон поверх
лёгкой ограды, когда проходила мимо:
— Хотите розу?
Среди множества белых, жёлтых и тёмно-крас-
ных роз на кустах другого розового цветка Юля
не увидела. Куст был маленьким, позже разросся.
Вместе с несчастными родителями Андрея носила
большой букет на могилу.
28 | Александр ШАЛАМОВ БЛАГОВЕСТ. Рассказы и повесть | 29
— Я их никогда не видела, — ответила Юля.
— А в парапсихологию?
Зачем он у неё спрашивает? Ну, беседовали
они между собой и продолжали бы так же. Юля
сказала:
— Я уже давно не читаю фантастику.
Женщина, сидевшая рядом с Виктором, поинте-
ресовалась удивлённо:
— Вы не верите в существование доброй и злой
силы?
Юля лишь улыбнулась.
Карл, который всё время молчал, только ел
и пил, перестал жевать — неприятно уставился
блестящими угольными глазами на Юлю.
— Я думаю, — сказал Виктор, — добро должно
соединяться с добром. Хорошему человеку нельзя
быть одному. Тогда никакие силы зла…
— Будем танцевать! — перебила Вита и вклю-
чила магнитофон.
Юля не успела ответить Виктору, ей помешал
Карл.
— Я не танцую, — ответила она на его пригла-
шение.
Чуть позже, на кухне, травя Юлю табачным ды-
мом, Вита выговаривала:
— Ты даже не вдова. И ребёнка нет. Сколько
можно в трауре ходить? Я бы на твоём месте…
Пожалела Юля, что к Ромке привязалась ду-
шой. Но ничего не поделаешь.
— Я провожу вас? — предложил Виктор.
Юля смешалась. Почти, как Андрей: «Хотите
розу?»
— Я сама… Мне близко, — почему-то соврал её
голос.
Карл тоже собрался.
С Ромкой прощалась — ждала, когда Карл уй-
дёт, чтоб с ним не выйти. Мальца обнимала — пла-
кать хотелось.
И вдруг оторвало её от Ромки, понесло к вы-
ходу. Спускалась по тёмной лестнице, как в пре-
исподнюю: страшилась Карла внизу застать. Но на
улице — никого. Фонарь тускло освещал дорогу.
Шла и всё, казалось, слышала хлёсткие слова:
«Ты даже не вдова…», и ощущала тепло Ромкиной
щеки… Перед лицом вдруг возникла фотография
Андрея. Он был словно живой. Улыбка его будто
дрогнула, опустившись уголками губ. Глаза о чём-
то предостерегали.
В глубине дороги, куда не доходил свет фона-
ря, глаза Юли выделили из тьмы чёрный силуэт.
Это стоял Карл. Он заметил Юлю и пошёл дальше.
Юле надо было уже свернуть налево, но она про-
должала следовать за Карлом. Шла и шла. Какие-
то закоулки, какой-то палисадник, дом.
Она вошла в него вслед за Карлом…
30 | Александр ШАЛАМОВ БЛАГОВЕСТ. Рассказы и повесть | 31 ШШалопай
Сижу за письменным столом, вдруг слышу:
«Дзинь!..» — удар камешка о стекло. Кто-то из ро-
гатки стреляет по моим окнам. И так почти каж-
дый вечер, как только стемнеет. Я, конечно, злюсь:
не дают работать, да и стекло — штука хрупкая.
Выхожу на балкон, смотрю на улицу, на противо-
положный дом и никого не вижу. Возвращаюсь
к столу, опять: «Дзинь!..». Раньше этого не было.
Видно, кто-то с возрастом к такой шалости по-
спел. Пробовал не обращать внимания, думал по-
забавится шалун и остынет. А он всё «дзинь» да
«дзинь». Как вызов! Невозможно эту дразнилку
долго терпеть!
Я решил выявить хулигана. Первая моя удача
была в том, что я успел заметить движение в доме
напротив, но твёрдой уверенности не было. Даже
когда я и смотрел туда, камешки нет-нет, да и по-
стукивали. Был бы бинокль, я быстро бы уличил
«снайпера».
Что же мне делать? Как дальше быть? Вот на-
пасть…
32 | Александр ШАЛАМОВ БЛАГОВЕСТ. Рассказы и повесть | 33
Всё-таки в воскресное утро я этого хлопца при-
метил. На лоджии мальчишка лет одиннадцати
сладко потягивался, зевая, а увидев меня на балко-
не, замер в неловкой позе.
Днём я возвращался из города и застиг шалопая
во дворе. Он целился в кошку.
— Ух, ты, какая у тебя рогатка! — вроде заин-
тересовавшись, остановился я. — Наверняка далеко
стреляет. Только по кошкам зачем?
— А чего они ночью воют, спать не дают, — то ли
жаловался, то ли оправдывался он.
— Ну да, ты ведь на лоджии спишь.
— А где же ещё? Я всегда там летом ночую.
— Ты, наверное, двоечник?
Малый весело заморгал большими глазами:
— Откуда вы знаете?
— Лучше бы уроки делал!
— Так каникулы у нас.
— И что же, отец позволяет с этим играть? —
кивнул я на рогатку.
— У меня нет папы, — сказал мальчонка, опу-
стив глаза.
— Ну, мама.
— А она не знает. Она поздно с работы прихо-
дит. А что вы всё пишете? — мальчуган хитро взгля-
нул на меня. — Доклад?
— Нет, я пишу рассказы для детей.
— О чём?
— Обо всём. Например, о мальчике, который
стреляет по окнам.
Мальчишка покраснел.
— А по кошкам всё-таки не надо, — сказал я на
прощанье.
Несколько дней мне не работалось. Без звона
камешка о стекло было как-то даже неуютно — при-
вык уже к знакомому звуку. Но в одно прекрасное
утро, когда внизу шуршала вода из шланга, и вместе
со свежей сыростью поднимался в комнату сладкий
аромат роз, меня ослепил солнечный зайчик, на-
правляемый зеркальцем из дома напротив. Я вышел
на балкон.
— Опять за своё! — сказал мальчугану.
— А можно к вам? Я хочу почитать, что вы пи-
шете.
Я подумал, есть у меня для него интересные
книги. И сказал:
— Ну, приходи!
Позади мальчика появилась его мама. Паренёк
показал ей рукой на меня и мигом исчез. А она, ещё
толком не поняв, куда и зачем поспешил её сын,
внимательно и с любопытством посмотрела в мою
сторону…
34 | Александр ШАЛАМОВ БЛАГОВЕСТ. Рассказы и повесть | 35
Полёт
Глядя с балкона на город и море, я спросил:
— Папа, почему человек не может летать?
Папа читал толстенную книгу, ту самую, из-за
которой мама очень рассердилась: «Лучше бы ты
купил ребёнку обещанную яхту». И она погладила
меня по голове. Папа взглянул на меня, и мне стало
его жалко."Да ладно, — отмахнулся я, — яхта ведь игру-
шечная, а книга настоящая.". Папа улыбнулся, похвалил:"Умница. Я тобой горжусь.А мама огорчилась:"Вот глупый. Я же для тебя стараюсь.".
Я снова спросил у папы, почему человек не может
летать? Папа закрыл книгу и задумался. Он всегда
отвечал мне не сразу, долго-долго размышлял, но от-
вечал, как надо. Пока папа думал, мама сказала:
— Ещё и как может! Будешь так наклоняться
через перила, полетишь! Павел! Ты хоть присматри-
вай за ним. Опять очки разобьёт!
Да, очки у меня один раз «полетели». Мы высо-
ко живём, на девятом этаже. Такая верхотура… Мама
тогда испугалась, выскочила из комнаты. Очень рас-
строилась. Папа пришёл на помощь.
— Ну что ты из-за пустяка трагедию делаешь, —
сказал он. — У меня самого один раз очки чуть не
слетели.
Я представил себе, как падают папины очки с их
громадными линзами — дзинь! И на полу — оскол-
ки! И тогда папа бы на всё натыкался и не читал
свою громадную книгу.
Я обнял папу за шею и стал ждать ответа на мой
вопрос. Я помнил его слова: «Ты никогда никого не
торопи с ответом. И себя. Ответ должен созреть».
— Каждый человек может летать! — наконец от-
ветил папа.
— А-а, на самолёте, — догадался я разочарованно.
— Никогда никого не перебивай! Не на самолё-
те, а на самом деле!
Я замер.
— Почему же тогда никто не летает? — спросил я.
— Просто никто не пробовал.
— А ты?
Мама снова вмешалась в наш разговор:
— Ну что ты внушаешь ребёнку?! — Она схва-
тилась одной рукой за сердце, другой — за лоб: —
Господи! Ещё попробует…
Она забрала меня от папы и стала внушать:
— Не слушай его, не верь. Человек не птица.
Даже курица не умеет летать, а ведь у неё есть кры-
лья. О, Господи, Боже ж ты мой!
Как вам это нравится, один взрослый говорит
так, другой этак? Мне хотелось, чтобы прав был
папа. Так интересней.
36 | Александр ШАЛАМОВ БЛАГОВЕСТ. Рассказы и повесть | 37
Хотя было ещё рано, мама уложила меня спать и
даже не поцеловала. Зато пришёл папа.
— Папа, а ты пробовал летать?
Папа присел на стул возле моей кровати. В ком-
нате было темно, а в папиных очках я видел луну.
Вернее, две луны. Одна — в одном стёклышке очков,
вторая — в другом. Пока папа думал, мои глаза ста-
ли, как у кошки, я папу уже видел в темноте.
— Как тебе сказать? — начал папа. — Летать я,
разумеется, хотел бы. Но человеку мешает земное
притяжение. Прежде надо постараться освободить-
ся от него. А ещё надо преодолеть такое… Ну… Как
тебе объяснить?..
Папа встал.
— Представь, я решил полететь. Что я делаю?
Расслабляюсь, отключаюсь, освобождаюсь… Вот я
поднимаю плавно руки, уже чуть ли не отталкива-
юсь легонько ногами от пола и… Но человек же не
может взлететь. Это так ясно.
Папа отпустил руки и опять подсел ко мне.
— Вот это-то и надо преодолеть в себе. Понима-
ешь? Это самое трудное, трудней, чем земное при-
тяжение.
— А что такое земное притяжение? — спросил я.
— Это сила, которая тянет человека к земле.
Но нас тянут к земле и… наши мелкие хлопо-
ты, привязанности, привычки. Порой даже и работа,
дела… И даже семья…
Папа говорил долго и непонятно, так что я вско-
ре уснул.
И приснилось мне, что я решил полететь. Я, как
папа, стал прямо, начал поднимать руки и вдруг
вспомнил про очки. Ведь если я полечу, тогда очки
обязательно упадут. А без очков что я увижу? Ещё
врежусь в телебашню. Я стал искать папу, чтобы
спросить у него: в очках лететь или без?
Я проснулся. Такая короткая ночь! Папы дома
не было. На кухне я спросил у мамы, где папа?
— Улетел твой папочка, — ответила мама и утёр-
ла слезу. Она всегда плакала, когда резала лук. Но
теперь она резала помидор. Вот уж не думал, что и
от помидора слёзы текут.
Я только спросил:
— В очках?
— Не знаю.
— А папа в Турцию улетел?
(Папа мне рассказывал, что за морем — Турция.
Я смотрел туда, где кончалось море, но никакой
Турции не видел).
— Дальше… — всхлипнула мама.
— В Америку?
Мама ушла из кухни. Тут пришла соседка. Они
с мамой стали пить кофе и курить. А я достал с па-
пиной полки книгу «Америка» и начал рассматри-
вать картинки.
— Наверняка к своей… этой полетел, — услышал
я голос мамы. — Свободы ему, видите ли, захоте-
лось!
Я показал на фотографию статуи Свободы в книге
и спросил:
— Этой?
— Не вмешивайся в разговор взрослых! — от-
ветила мама.
38 | Александр ШАЛАМОВ БЛАГОВЕСТ. Рассказы и повесть | 39
Статуя Свободы была такая большая-преболь-
шая, я представлял папу на её плече или на руке.
И ломал голову: папа в очках на ней сидит или без?
Мама и соседка говорили про какие-то стрессы,
измены… потом обе плакали, обнимались…
Когда я за папой очень соскучился, я собрался
полететь к нему. Дождался, пока мама уснула, ти-
хонько поднялся с кровати, на цыпочках вышел на
балкон. За балконом было черным черно, так, как
если сильно зажмуриться. Нет, не так. Как закрыть
глаза, но не когда светит солнце, потому что в гла-
зах всё равно светло, а когда солнца нет. Я не стал,
как папа, от чего-то освобождаться, я сразу полетел.
Взмахнул руками и улетел. Только я ничего не ви-
дел — ни крыш, ни огней, ни звёздочек, даже луны
не было. Вдруг я вспомнил: я же очки не надел.
И от того, что я об этом подумал, я сразу начал
падать. Лечу вниз. Мне так страшно, что аж глаза
закрыл, и кричу: «Папа! Па-поч-ка!»
И тут я — бух! Прямо в папины руки. Открыл
глаза — меня держит папа и улыбается. Уже светло,
и я дома. Я ничего не понимаю. Спрашиваю только:
— Ты от нас больше никогда не улетишь?
— Что ты, притяжение не даст, — отвечает папа.
— А я всю ночь летал!
Папа прижимает меня к своей колючей щеке,
целует и шепчет в самое ухо:
— Это хорошо, что человек летает. Даже, если
только во сне.
ШШельмец
Из комнаты дежурного по спасательной стан-
ции выходит старший матрос Верюгин и в бинокль
осматривает пляж. Сегодня море холодное. На
гальке лишь те, кто не успел загореть, а отпуск на
исходе. Когда бинокль ловит корму лодки, видне-
ющуюся из-за скалы, Верюгин злится:
— Спит сорванец, — бинокль выпадает из гру-
бых пальцев и, стукнувшись о волосатую грудь в
тельняшке, болтается на ремешке, обвитом вокруг
крепкой шеи.
— Вот вернётся, покажу шельме!
— Ну что вы, Павел Борисович, — течёт из рас-
крытого окна медпункта нежный голосок. — Он па-
ренёк славный. К тому же, никто не купается.
Верюгин невольно выпрямляет широкие плечи,
с удовольствием слушает Верочку. Ему неловко за
вчерашнее. Вечером на набережной встретил её и
объяснился. Только вот беда: от него разило вином.
— Пару раз показался бы перед людьми. Для
порядка, — смягчается Верюгин.
Неожиданно громкий окрик старшего матроса
заставляет Лёньку мигом усесться в лодке.
40 | Александр ШАЛАМОВ БЛАГОВЕСТ. Рассказы и повесть | 41
— К камням плыви! — кричит Верюгин со спа-
сательной станции и рукой показывает на другой
конец пляжа.
Лёня напористо, изо всех сил гребёт вёслами.
По гибкой загорелой спине катится пот. Верюгин
бежит по берегу. Расстояние от лодки до камней,
тесно выступающих в море, быстро сокращается.
Лёня уже вопросительно смотрит на толпу, на по-
жилую женщину в шляпке.
«Ребёнок упал в воду и утонул?» — Лёня готов
броситься в воду. Но, глядя на равнодушную позу
Верюгина, отгоняет чудовищную мысль.
— Что случилось? — спрашивает.
— Да вот, всех переполошила…
— У меня кольцо упало, — дрожащим от волне-
ния голосом произносит женщина, печально глядя
на Лёню. — Я вас очень прошу… Вон оно лежит.
Лёня наклоняет голову через борт лодки и на
песчаном дне отчётливо видит золотое колечко с
рубином. Прозрачная вода приближает дно и коль-
цо кажется ближе. Но Лёнька знает эту хитрость
моря — оптический обман. Он просто окунает руку
в воду.
— Холоднющая! — отдёргивает руку и смотрит
на Верюгина.
Тот ухмыляется, говорит всем, кто подошёл
сюда поглядеть на кольцо:
— Ничего не выйдет. Пошла низовка.
— Кто пошла? — хрипит худой старик в очках.
Верюгин не сразу отвечает, паузой добивается
общего внимания к себе.
— Ночью, — объясняет он, — ветер с берега ото-
гнал верхний слой воды, а на смену ему поднялись
из глубины холодные воды. Вот почему в середине
лета море вдруг такое ледяное.
Небольшие волны от прогулочного катера сма-
зывают белой пеной рубиновое пятнышко на дне.
Все молча ждут, когда опять появится кольцо. На-
конец кто-то спрашивает:
— А как оно упало?
— Не знаю, — вздыхает женщина, — хотела
только воду потрогать. Всегда плотно держалось.
Не понимаю…
Приносят двухметровую проволоку, но она ока-
зывается короткой. Женщина подавленно молчит.
А люди приходят и уходят, словно в музее рассма-
тривают диковинный предмет. Одни сочувствуют,
другие посмеиваются:
— Ишь, расстроилась!
— Долго копила!
— Это подарок от мужа, — тихо отвечает жен-
щина. — Он погиб…
Верюгину всё это надоело. Завидев встрево-
женную Верочку в белом халате на станции, он
выбирается по камням сквозь толпу прочь. Лёня
удобней усаживается в лодке и берётся за вёсла.
Глядя на поникшее лицо женщины, Лёнька пожи-
мает плечами и полушутливо говорит:
— Ждите, когда солнце прогреет воду, тогда до-
стану.
На пляже скоро забывают о случившемся. Верю-
гин мирно беседует с медсестрой. Лёня в лодке опять,
кажется, задремал. Лишь женщина одиноко стоит на
камне и с задумчивой грустью смотрит на воду.
Вдруг Верюгин слышит короткий всплеск воды.
Поднимает к глазам бинокль и произносит:
— Нырнул всё-таки. Вот шельмец!
42 | Александр ШАЛАМОВ БЛАГОВЕСТ. Рассказы и повесть | 43 ИИнтернат
Когда мне было лет одиннадцать, я рассветы,
закаты, запахи и звуки воспринимал с особым,
детским восторгом.
Я жил в интернате.
Однажды девочки попросили меня сыграть
в спектакле «Золушка» роль принца. Я удивился:
— Почему я?
— У тебя кучеряшки, и ты худенький, — отве-
тили они.
— Я не худой! — возразил я.
— Правильно. Стройный, как настоящий принц.
Это мне больше понравилось, и я спросил:
— А кто Золушка?
— Оксанка, — сказали девочки, явно завидуя ей.
Оксана была в нашем классе отличницей. Я не-
много подумал и ответил:
— Ладно.
Настал день премьеры. В клубе был весь ин-
тернат. Девочки нарядили меня принцем так: ко-
роткие спортивные штаны какого-то первоклашки,
белые гольфы с бубончиками, балетные тапочки,
девчоночья тонкая кофточка — блузка с бантом
на груди, самодельная корона… Ужас!
Я ни разу не выступал перед публикой. Вроде
бы я не волновался, текст был простой. Но меня
пришлось вытолкнуть на сцену.
Вместо приветственных рукоплесканий, меня
оглушил хохот. Он, проклятый, раздавался даже
из-за кулис.
— Ну-ка, крошка, дайте ножку, туфельку при-
мерить вам, — произносил я назло всем звонко.
Дурацкий смех обозлил меня и придал решимости.
— Она мне в пору, — отвечала одна, потом дру-
гая дочка злой мачехи Золушки.
— Нет, обман! Туфелька не в пору вам! — гово-
рил я ещё громче. Да, я был уверен в себе, как все
принцы.
После спектакля на меня стал коситься стар-
шеклассник Мишка Чубарь. Многие его боялись.
Однажды он мне сказал:
— Будешь к Оксане подходить, получишь! —
и показал кулак.
Я представил себе, как его «кувалда» прошлась
бы по мне. Было обидно, что Мишка Чубарь может
мне что-то запрещать.
Дни следовали один за другим. Я и не подхо-
дил к Оксане, потому что было незачем: домаш-
ние задачи сам решал. Вообще, я никогда у неё
не списывал, это другие, если не ко мне, то к ней
обращались.
А Чубарь всё был неспокоен. Иду по коридору,
он — навстречу, глядит на меня сурово. Или на дворе
издали сверлит злым взглядом. Наш класс дежурит
44 | Александр ШАЛАМОВ БЛАГОВЕСТ. Рассказы и повесть | 45
в столовой, накрываем на столы, а он с улицы в окно
следит за мной, и дружки его с ним.
Самая активная в классе Маринка Нечаева
вдруг спросила:
— Почему ты Оксану с днём рождения не по-
здравил?
— Мы же поздравили всем классом, — ответил я
— Мы же поздравили всем классом, — ответил я.
— Так то классом!.. А между прочим, это она
выбрала тебя принцем.
Я молчал.
— А может, ты трусишь?
— И вовсе нет, — сказал я.
— Ну, посмотрим, — мотнула косой Маринка
и оставила меня в покое.
Не собирался я лично поздравлять Оксану, но
и трусом выглядеть ни перед кем не хотел. Осо-
бенно перед девчонками. К Оксане всё же подошёл:
— Дай списать.
— Ты же можешь сам, — удивилась она.
Я почувствовал, как краснею, как горят уши.
Тогда Оксана предложила:
— Давай вместе.
Задачка попалась лёгкая. Но я почему-то
и вправду ничего не соображал, сидя за её партой.
Васька, двоечник и доносчик, мне прошипел:
— Тебе же ясно сказали!..
В школьном саду я с интересом наблюдал за
муравейником и подумал: «Надо будет показать
Оксане».
Человек пять вдруг подошли ко мне. Я поднялся
с корточек. Зажмурился не от ожидаемого удара —
солнце слепило в глаза. И не попятился, отошёл
46 | Александр ШАЛАМОВ БЛАГОВЕСТ. Рассказы и повесть | 47
чуть в сторону, чтобы муравьёв не подавили. Чу-
барь подступил ко мне.
— Ну и худой! — вздохнул он. — Даже жалко.
Если б я возразил, что не худой, он меня точно
сразу бы ударил. А так положил правую руку на
моё правое плечо — и держит, словно мы друзья.
Если близко смотреть, глаза Чубаря не та-
кие уж и злые. Просто я на сцене представлял-
ся принцем, а он в жизни прикидывался грозной
силой.
Честно говоря, я никогда ещё ни с кем не драл-
ся, никого не ударял, и меня никто не бил. Я и не
мог вообразить себе, как это можно кому-нибудь
сделать физически больно. Не только не допу-
скал, но и категорически, всем своим существом
отвергал такую мысль. Само насилие, причиняе-
мая боль казались мне таким нелепым, чудовищ-
ным, несправедливым, злым явлением, что я даже
не хотел об этом думать.
— Да не тяни, Чуб! — сказал один из ребят.
— Снять бы с малого штаны и посадить на му-
равейник, — насмешливо подсказал другой.
Мне даже показалось, что Мишка лучше их: его
зрачки дрогнули от услышанного.
— Пусть живёт, — наконец примирительно про-
изнёс Чубарь.
Он уже стал поворачиваться от меня, собираясь
убрать с плеча руку, но неожиданно, исподтишка,
резко и сильно дал снизу локтем по подбородку.
Я клацнул зубами и прикусил язык — больно, так,
что солнце померкло в глазах!
Я не упал. И не заплакал. Просто стоял и смотрел
им в след, ощущая во рту солёную горечь крови…
ФФред
— Племянничек Фред!
— Фре-е-дик!..
— Хорошенький, умненький…
Фреда хотели погладить, но он не дался —
он всегда увёртывался от посторонних. Фред про-
шествовал к своей машине.
Водитель огромного новенького сверкающего
«джипа», принадлежащего генеральному дирек-
тору, открыл дверцу, и крохотный, малюсенький
Фред, к всеобщему удивлению, сам, без посторон-
ней помощи, ловко взобрался на мягкое сиденье.
Однажды уборщица, прибирая кабинет гене-
рального, увидела на широком письменном столе
фотографию Фреда с надписью: «Помни, я тебя
всегда жду дома! Твой любимый Фред». Она за-
смеялась:
— Ну, прямо племянничек!
С тех пор и прилепилось к Фреду это — «пле-
мянничек».
Как-то раз случилась беда: дворовый пёс покусал
Фреда. А всё от того, что Фред любил гулять са-
мостоятельно, без присмотра. Генеральный директор
48 | Александр ШАЛАМОВ БЛАГОВЕСТ. Рассказы и повесть | 49
распорядился всех собак в округе потравить. Даже
некоторым домашним, породистым не повезло.
Местный парень Игорь как-то заглянул через
стекло во внутрь «джипа».
— Чего там высматриваешь? — услышал стро-
гий голос подошедшего водителя.
— Я просто, — отпрянул Игорь.
Отцу Игоря, как инвалиду-«афганцу» выдали
«Запорожец». Но гоняет на нём Игорь. Хотя какая
скорость у такой тарахтелки?! Однажды всё же за-
цепил «джип». Так, царапнул чуть-чуть. А шума
было! Отец ходил на костылях к генеральному, из-
винялся за сына. Игорь был против:
— Нечего «джип» на повороте узкой дороги
оставлять, да ещё под запрещающим стоянку знаком!
Улеглось, забылось…
Игорю никак не удавалось в городе найти ра-
боту. И вот генеральному понадобился такой энер-
гичный, молодой работник, как Игорь.
Отец сказал:
— Хорошо, если ты не хочешь подойти к ди-
ректору, я за тебя попрошу.
— Пусть он сам попросит, — ответил Игорь.
Поздно вечером в свете фар «запорожца» мель-
кнул Фред. Выбежал на дорогу так неожиданно…
Ни удара, ничего не было слышно, а на смерть!
— Жаль Фреда, — вздохнул Игорь, глядя
с балкона на звёздное небо — картину вечности,
противоположность земной суете.
— Интересно, какой породы был Фред? —
спросил отец. И сам же ответил: — Похоже, такса.
Игорь опять вздохнул:
— И как теперь у меня с работой будет?..
Пожар в лесу
Уже несколько суток полыхает огонь в горном
лесу. Днём клубы дыма застилают горы. Уже и в
городе пахнет гарью. Вертолёт раз за разом сбра-
сывает на огонь морскую воду из ёмкости, висящей
под ним на длинном тросе. Ночью хорошо видно
пламя — зрелище впечатляющее! Но это пожар!
И восхищаться им не приходится, тем более, что
по радио объявили: есть пострадавшие. Те места,
где огонь почти потушен, или всё уже выгорело,
ночью выглядят, будто там угольки тлеют. Иногда
я подношу к глазам бинокль и с балкона всматри-
ваюсь в даль.
Мои дети тоже выскочили на балкон, чтобы на
пожар поглядеть.
— Папа, дай и мне посмотреть!
— И мне…
Я протягиваю бинокль.
— Красотища какая! — произносит старший
сын Андрей.
— Здорово! — вторит ему Денис.
— Это не развлекательное зрелище. Это трагедия!
П
50 | Александр ШАЛАМОВ БЛАГОВЕСТ. Рассказы и повесть | 51
— Подумаешь, лес горит. Опять зарастёт.
— Люди обгорели. Экология нарушается. Да и
финансовые потери для города большие, — объяс-
няю детям.
— И белочкам, и зайчикам плохо, — вставляет
дочурка.
— Змеям, ящерицам, муравьям, букашкам раз-
ным… — добавляет Денис.
— А деревья, цветы, они тоже живые, — сокру-
шается дочка.
— Вот видите, — говорю я, — всех жалко!
— Папа, а как появился пожар? Может, кто-то
нарочно поджёг? — интересуется Денис.
— Не думаю, что специально подожгли, — от-
вечаю я. — Возможно, обычная халатность: костёр
не дотушили, окурок бросили, не погасив.
— Даже от стекла разбитой бутылки может воз-
никнуть огонь. Это, как через увеличительное стек-
ло — от солнца, правда, папа? — спросил Андрей.
Тут меня самого, как огнём опалило. Я вспом-
нил свою историю с лесным пожаром.
Это было давно. Я в таком же возрасте, как и
Андрей, может, чуточку старше, вместе со своими
дружками Сергеем, Игорем и Генкой отправился в
поход. Лето было знойное, трава высохшая. Решив
сделать привал, мы расположились на солнечной
поляне. Вид отсюда открывался великолепный.
Море хорошо просматривалось вширь и вдаль. Ве-
терок шумел в кронах деревьев, и сквозь шелест
листвы и шум сосен слышалось пение птиц, стук
дятла, клацанье белок…
На поляне, уплетая прихваченные из дома при-
пасы, мы говорили о разном.
— Хочу стать пожарным, — поделился я со-
кровенной героической мечтой. — Представляете:
горит дом, из одной комнаты на пятом этаже раз-
даётся детский крик, а я по пожарной лестнице
быстренько влезаю в дымящееся окно, нахожу ре-
бёнка и спасаю его. Да ещё и котёнка прихватываю
с собой. Здорово, а?!
— А я хотел бы стать лётчиком-испытателем.
А ещё лучше в космонавты попасть, как Юрий Га-
гарин, — сказал Игорь.
— Мой брат служит в Министерстве чрезвы-
чайных ситуаций — МЧС. Там такой экстрим! Раз-
нообразие… — произнёс Сергей. — Кстати, пожар-
ных теперь чаще «огнеборцами» зовут.
— Какой из тебя эмчеэсник?! — усмехнулся
Игорь. — Ты даже пять раз на турнике не можешь
подтянуться.
— А ты?! Лётчиком-испытателем… — усмехнул-
ся Сергей. Головкой не умеешь нырять, прыгаешь
только ногами или «бомбочкой» И плавать не уме-
ешь. Плывёшь по-собачьи.
— Это я «по-собачьи?» — даже привстал
Игорь. — Я?!
— Перестаньте! — вмешался я, гася их разгора-
ющийся пыл.
— А я буду снайпером, вот! — заявил самый
младший из нас Генка.
— Ты же очкарик. Там зрение надо зоркое
иметь, — рассмеялся Игорь.
52 | Александр ШАЛАМОВ БЛАГОВЕСТ. Рассказы и повесть | 53
Гена поправил очки на переносице и похвастался:
— Да я лучше вас всех стреляю!
— Одно дело в тире постреливать, другое —
в человека целиться, ты это понимаешь?
— А в кого же ещё?! — удивился Генка.
— Ты хочешь людей убивать? — я даже раз-
нервничался.
— Я буду стрелять только во врагов!
— Не так-то просто убить кого-нибудь. Я вот,
например, в прошлом году ходил с дядей Мишей на
охоту. Выпросил у него ружьишко, чтобы стрель-
нуть.
— В кабана? — спросил Сергей.
— Белку захотел подстрелить. Дядя Миша бе-
личьи шкурки продаёт.
— И?.. — нетерпеливо произнёс Игорь.
— Ты подстрелил белку? — поторопил меня
с ответом Сергей.
— С первого выстрела, — произнёс я.
— Молодец! — похвалил Игорь.
— Правда, с первого выстрела? — недоверчиво
покосился на меня Сергей.
Я нахмурился.
— Да с первого.
— Класс! — восторженно сказал Игорь. — Вот
бы мне стрельнуть когда-нибудь!
— И совсем это не «класс», — возразил я.
—Почему? — Игорь даже ближе придвинулся
ко мне. — Почему не класс? Бах! И белка на земле!
— Она не хотела падать, — сказал я.
— Как это? —— встрял Генка.
— Как только я выстрелил, она замерла. Я даже
подумал, что промахнулся. Потом как полетит
вниз… И вдруг раз, и вцепилась в кору сосны.
Держится, держится так, потом опять как полетит
вниз. И снова схватилась за ствол. Так несколько
раз и падала, пока не упала на землю.
Наступила молчаливая пауза.
— А я вот, когда был младше, летом краба пой-
мал, оторвал ему клешни, чтоб больше не кусался,
и отпустил в воду. Так он и побежал без клешней
под камни. И потом только я подумал, как он ку-
шать будет? Тоже жалко стало, — виновато произ-
нёс Сергей.
— А я ящерицу поймал, схватил её за хвост,
а он у неё оторвался, — сказал Генка. — Вертится
у меня в руках, извивается.
— Ящерица — это другое дело. Это она спаса-
ется так, хвост оставляя. Новый вырастет у неё, —
объяснил Серёжа.
— И я в детстве чего только ни делал! — то
ли упрекая себя, то ли хвастаясь, произнёс Игорь.
И добавил: — Да мало ли чего мы натворили!
Я вынул из кармана маленькую линзу — уве-
личительное стёклышко и начал перед ребятами
хвастать, как я могу в походных условиях без спи-
чек и зажигалки добыть огонь. Вначале всем было
интересно. Я рвал сухую траву, укладывал её перед
собой и, сидя так, чтобы будущий костёрчик ока-
зывался в кольце моих ног, начал фокусировать
солнце. Появлялся дымок, затем и огонь. Я тут же
гасил камнем пламя.
— Ты так пожар наделаешь! — сказал кто-то из
ребят.
54 | Александр ШАЛАМОВ БЛАГОВЕСТ. Рассказы и повесть | 55
Я на это браво ответил строчками из какого-то
стихотворения:
«Эй! Раз, два, три!
Веселей гляди,
Не боись, моя телега,
Синим пламенем гори!»
И загорелось! Только вовсе не синим, а оранже-
во-красным… Порывисто подул ветер, и я не успел
загасить огонь, сам чуть не обжёгся, вскочил и при-
нялся топтать пламя ногами. Друзья кинулись мне
помогать. Вылили всю воду, что была у нас, попро-
бовали сбивать огонь камнями, палками… Ветер,
как назло, усилился.
Вдруг кто-то из ребят крикнул:
— Бежим!
И мы панически побежали вниз, в город.
Конечно же, сиганули прочь не от того, что по-
боялись огня, испугались, что вдруг кто-нибудь
увидит нас.
Иногда мы останавливались на миг, чтоб взгля-
нуть на пожар. Каждый раз ужасались увиденным
и ещё быстрее мчались дальше. Выбившись из сил,
уже почти у самого города, мы упали на лужайку.
— Что же мы натворили?! — произнёс сокру-
шённо Сергей.
— Это не мы, это он, — ответил Игорь, указы-
вая рукой на меня.
— Мы же тебя предупреждали, — сказал Сер-
гей. — Что теперь будет?
— А что будет? Никто не знает. Мы ведь нико-
му не расскажем, — ответил Игорь.
Я виновато молчал.
Дома, когда я смотрел на дым на горном скло-
не, мне казалось, что все в городе уже знают о моей
проделке.
Ветер пригнал грозовые тучи. Вскоре сверкну-
ла молния, раздался оглушительный гром и ливень
обрушился на землю. А когда стемнело, то и огня
никакого не было видно в горах. Всю ночь сверка-
ло, громыхало, тарабанило по крышам, журчало по
водосточным трубам…
Я плохо спал. Думал: а вдруг огонь продолжает
гореть, и только из-за туч пожара не видно. Даже
представлял, что пламя поднялось до самого плато,
перекинулось на ту сторону гор, а там дома, люди…
Утром проснулся, выбежал на улицу. Небо чи-
стое, солнышко сверкает, а в горах — ни дымочка!
Лишь тёмная плешь виднеется…
Пожарным я не стал. Но каждый раз, когда слу-
чается пожар в лесу, вспоминаю о своей подрост-
ковой неразумной шалости и благодарю Бога за то,
что из-за неё никто из людей не пострадал…
56 | Александр ШАЛАМОВ БЛАГОВЕСТ. Рассказы и повесть | 57 ККрик
Каждый раз, как только Василий что-нибудь
сочинит, сразу же даёт рукопись мне на суд. Я ни-
чего не смыслю в писательстве. Василий это знает
и всё равно интересуется моим мнением. А ведь и
правда, кто ему скажет откровеннее, чем я?!
— Ну, как тебе мой рассказ «Крик»? — спросил
Василий во время нашей очередной встречи.
— Садись в машину, — пригласил я его в свой
«Жигулёнок».
Мы выехали за город. Я свернул с главной
дороги. Когда оказались возле бескрайнего поля,
остановил машину и сказал:
— Я подожду, а ты иди, выкричись.
Здесь царствовала тишина, разве что звенели
кузнечики. Василий, сидя в машине, смотрел на
редкие лёгкие облака, на слабый горизонт и совсем
не собирался выходить в солнечное пекло — лето
морило июлем.
— Твой герой едет за город, бежит по полю и
голосит, — сказал я. Потом добавил: — Ты пишешь
от первого лица.
— Ну и что? — произнёс он.
Я выдержал паузу. Василий вылез из машины
и стал медленно отходить вглубь поля. Я опять
вспомнил картину Эдварда Мунка «Крик», как и
тогда, когда читал рукопись одноимённого рассказа
Василия. «Зачем писать о том, чего никогда не мо-
жет быть?!» — подумал я, глядя на осунувшегося,
уставшего от жизни моего приятеля.
Побродив по полю, Василий, несмотря на жару,
вернулся несколько взбодрённым.
— Неужели тебе никогда не хотелось всё, нако-
пившееся от стрессов, как-то выплеснуть наружу,
хотя бы криком?! — недоумевал Василий, когда мы
возвращались в город.
— Одно дело, хотеть, другое — делать, — от-
ветил я.
— В рассказе герой один, без наблюдателей,
а это немаловажно для откровенной разрядки, —
оправдывался Василий. — Однако любопытно: как
ты всё-таки освобождаешься от стрессов?
— Водкой, — ответил я шутливо.
— Заметь, герой моего рассказа — цивилизован-
ный, интеллигентный человек.
Я усмехнулся:
— Проорать все стрессы… Да он просто стран-
ный крикун. Я допускаю ещё, если жена ушла —
кричать от горя или от радости. Ну, ещё, когда уг-
нали машину или собственный дом сгорел. А у тебя
же почти от ничего — от какого-то обычного для
всех неустройства.
Дальше ехали молча. Но без обид. А когда про-
щались, Василий, довольный, сказал:
58 | Александр ШАЛАМОВ БЛАГОВЕСТ. Рассказы и повесть | 59
— Благодаря этой поездке у меня зародился но-
вый сюжет.
И пофилософствовал:
— Жизнь — тайна. И человек — тайна…
Когда я остался один в тишине, меня не то что-
бы осенило, и не то чтобы потянуло назад, в поле,
но я возвратился назад, к тому же месту. Во мне,
действительно, накопилось слишком много такого,
что давно бы…
Словом, теперь я блуждал среди полевых трав,
цветов, кузнечиков, бабочек, пчёл… Никто за мной
не следил — валяй, кричи, хоть вывернись наи-
знанку.
Я глядел: вот копошатся жучки на стебель-
ках, вот жужжит шмель, а тут радуются солнцу
ромашки…
Что наши невзгоды здесь, в поле?! А может,
Василия, как человека пишущего, тревожат обще-
человеческие проблемы? И я просто этого не по-
нял из его писанины? Конечно, меня тоже волнуют
вселенские вопросы, но, чтобы сигать с криком по
полям?!
Да если всё, что происходит в мире, прини-
мать близко к сердцу, то и минуты не проживёшь.
И вообще… А если, допустим, по моей вине чело-
век погиб или поразила меня, или моего близкого
неизлечимая смертельная болезнь? Тут криком не
обойдёшься, тут… Разве что остаётся только мо-
литься и уповать на Бога.
И всё же для крика нужен определённый на-
строй. Но, Господи, как всё плохо, как на самом
деле всё глупо устроено в этом мире!
60 | Александр ШАЛАМОВ БЛАГОВЕСТ. Рассказы и повесть | 61
Я окинул взглядом простор: хорошо здесь!
И как хочется жить!
А может, живописец Мунк выкричался в сво-
ей картине, Василий — в своём рассказе, я же —
и в картине, рассматривая её, и в рассказе, читая
его?!
После прогулки в поле я поехал домой и тоже
чувствовал себя бодрым. ННа диком пляже
В конце прочитанного мной романа главного ге-
роя расстреливают. Военные подводят приговорён-
ного ко рву. Гремит смертельный выстрел.
Я не закрываю книгу. Напротив, раскрываю ро-
ман где-то посредине, и страницами, испещрёнными
мелким типографским шрифтом, накрываю лицо от
нещадного летнего солнца.
Почему основные эпизоды жизни героя опи-
саны подробно, а конец скупо? Кто опишет сцену
казни так, чтобы больше никто никогда никого не
расстреливал?!
Не столько страх самой смерти, сколько невоз-
можность понять тех, кто её вершит, кто считает
себя вправе распоряжаться чьей-то жизнью, равно,
как и тех, кто убивает, не даёт мне расслабиться.
Меня волнует и состояние приговорённого
вплоть до последнего его мига. Я представляю себя
на месте обречённого, потому что роль палача сразу
отвергаю всем своим нутром.
С такими несуразными мыслями, вызванными
не только романом, но и всей нынешней нашей жиз-
62 | Александр ШАЛАМОВ БЛАГОВЕСТ. Рассказы и повесть | 63
нью, я лежал на пляже, прожаривая себя на солнце.
Кричали чайки, раздавались возгласы немногих ку-
пающихся, тех, кто не поленился добраться до этого
кусочка живописного берега — всего, пожалуй, что
осталось от естественной природы, да слышался ти-
хий плеск моря.
На пляже, когда невольно наблюдаешь за незна-
комыми людьми, начинаешь узнавать с закрытыми
глазами на слух, чей голос звучит. Поэтому даже
издали я различил голоса приближающихся новых
отдыхающих. Словно родничок в жару, цветочек
среди бурьяна, обнаружился чистый, нежный голо-
сок девочки лет семи.
— Юленька, осторожно ступай по камням! — ска-
зала мама девочки, сама боясь оступиться и упасть.
И уже почти рядом со мной с тревогой произнесла:
— Куда же мы это попали?!
Здесь, на пляже, среди высоких камней неболь-
шой компанией расположились нудисты.
Я ответил:
— Вы попали на самый краешек нашей страны.
— Правда, — согласилась женщина, отгоражива-
ясь равнодушным тоном в голосе. — Я как-то об этом
даже не думала. — И после минутной заминки до-
бавила, вздохнув: — Только какой теперь страны?!
— Ничего, всё образуется, — сказал я.
Мы почти познакомились, и я решил, что не-
прилично мне дальше лежать с прикрытым лицом.
Сел и приветливо кивнул пришедшим. Молодая
женщина оказалась довольно привлекательной.
Она опять бросила взгляд на обнажённую моло-
дёжь, затем прищурилась на горизонт моря, словно
выискивая там ответ, оставаться ли здесь или уйти
дальше? Всё решила дочка: расстелила лоскуток
ткани в тени у камня и уложила спать маленькую
пластмассовую куклу.
Я не стал снова пытаться размышлять о насиль-
ственной смерти.
Созерцать — вот что остаётся мне, коль уже не-
чего читать и не с кем толком говорить. Тем более,
красота кругом — душа не насытится! Сверху спу-
скается горный сосновый лес. Книзу он переходит в
низкорослые деревья и кустарники и заканчивается
невысоким пологим обрывом над каменистым бере-
гом. Слева один мыс, справа — другой. А впереди
прозрачное, зелёно-синее море, чуть выпуклое на
горизонте. Если б не одна серая тучка, выглядыва-
ющая из-за кромки ультрамариновых гор, то можно
было бы считать небо абсолютно чистым. Оно глу-
бокое и светлое от жгучего солнца, медленно под-
нимающегося к зениту. Яркие камни и ослепитель-
ные солнечные зайчики на воде вынуждают надеть
затемнённые очки. Теперь мне легче наблюдать
непредсказуемый полёт крикливых чаек, прово-
жать взглядом корабли, каждый раз напоминающие
о других, не менее прекрасных краях. Изредка мож-
но увидеть резвую стайку дельфинов.
Ещё одна группа появилась на пляже: двое муж-
чин, женщина и дети — девочка Юлиного возрас-
та и рыжий полноватый мальчик лет двенадцати.
Он прибежал первым и беспокойно прокричал:
— Сюда! Я нашёл классное место!
А место это оказалось на пару камней от меня,
и через несколько минут стало весьма шумно.
64 | Александр ШАЛАМОВ БЛАГОВЕСТ. Рассказы и повесть | 65
Запылал костёр, запахло дымом, шашлыками, ви-
ном… Эта бойкая благополучная семейка вместе с
дядей Толей приехала на комфортабельной машине.
Время от времени дородный папа, или Никоша, как
его называла жена, поглядывал в бинокль на свою
перламутровую машину — иномарку, оставленную
над косогором. При этом он не забывал подгляды-
вать за нудистками, отчего получал ревнивые упрё-
ки жены и насмешки детей.
Мальчик полез в воду, к камням, что у берега,
и начал ловить крабов. Он один звенел, заменяя
многолюдье городских пляжей:
— Я вижу краба!
Или ещё громче:
— Поймал! Смотрите, все! Пойма—а—ал!— и по-
казывал мелкого крабёнка.
Никоша тоже погрузился в воду у основания
каменной глыбы и тут же вытащил из труднодо-
ступной расщелины крупного лохматого краба. Там
даже и единоборства никакого не было. А я-то знаю,
как нелегко изловить прыткого, сильного обитателя
подводного мира. Так же запросто толстяк плотно
набил сетку мидиями.
Девочка, которую звали Анжела, подошла к Юле
с охапкой кукол и предложила вместе поиграть. У
неё были очень дорогие импортные куклы: две Бар-
би и один Кен. Неисполнимая мечта большинства
девочек. И не только куклы. Анжела принесла ещё
миниатюрную кухню, ванну, стиральную машинку,
одежду, посуду…
— А вы тоже в санаторий приехали? — спраши-
вает Юля.
— Нет, мы — дикари, — отвечает Анжела.
— Вы?! — Юля смеётся.
— Ну да. Папа говорит, что те, кто приехал на
юг сам по себе, называются дикарями.
— Между прочим, этот пляж тоже дикий, —
вмешиваюсь я в разговор. — Мы, местные, так его
и называем.
Девочки смеются уже вместе.
Я думаю: уходить или ещё разок окунуться на-
последок?
Горизонт затуманился, и туча угрожающе заня-
ла часть небосклона. Даже первая капля вроде бы
попала на меня.
Всё-таки я нырнул с берега в воду, чтобы вы-
нырнуть с ракушкой в руке. Но без ласт и маски я
едва успел смутно различить под разъедающей гла-
за солёной водой комочек буро-зелёных водорослей
на границе подводных камней и волнистой песча-
ной пустыни. И, устав, поплыл назад.
Солнце опять стало припекать. Я совсем раз-
ленился и ещё долго загорал. Местные редко выби-
раются на пляж, и этот выходной у моря я решил
использовать сполна.
Соседи подались к машине. Признаться, от их
острот, анекдотов и прочей пустой болтовни у меня
даже голова разболелась.
Юленька огорчилась, что Анжела уходит.
— Хочешь, я подарю тебе Барби? Твоему пупси-
ку необходима мама, — сказала Анжела.
У Юли глаза засияли счастьем.
Я простил уехавшим едкий дым костра и си-
гарет. Весь тот никчемный разговор, который до-
велось выслушать. И все аппетитные запахи, что
66 | Александр ШАЛАМОВ БЛАГОВЕСТ. Рассказы и повесть | 67
пришлось вытерпеть. И невоспитанного отпрыска,
беспрерывно заявлявшего о себе, жаждавшего по-
стоянного внимания взрослых. И даже мусор, остав-
ленный ими после себя.
Юленька ещё немного порадовалась. Навер-
ное, больше всего на свете я люблю улыбки детей.
И смех. Когда дети веселы —можно жить, можно
переносить невзгоды.
Но на том месте, где недавно стояла машина,
вновь заблестел перламутр. «Неужели спохватились
мусор за собой убрать? Или забыли что-нибудь на
пляже? Может, часы или очки? Такое часто быва-
ет», — подумал я.
Мальчишка, прыгая с камня на камень, подбе-
жал к Юле и вырвал из её слабых рук куклу, бро-
сив, запыхавшись и сопя:
— Это подружка Кена! Она Кену нужна! —
и заторопился обратно.
Сначала Юля даже не поняла, что произошло,
почему с ней так грубо и несправедливо поступили.
Потом горчайшая обида заполнила всё её хрупкое
существо и полилась слезами.
Напрасно мама успокаивала дочку. Тогда я на-
клонился к девочке и пообещал достать ей ракуш-
ку. Юля, всхлипывая согласно кивнула.
Я отплыл от берега, набрал в лёгкие воздух
и нырнул. Но под водой, чтобы приберечь силы,
я не слишком погружался на дно, стараясь сориен-
тироваться сверху. Я никак не мог увидеть жёлтый
лысый камень, в трёх метрах от которого должна
была лежать рапана. Всё же нашёл тот камень и,
гребя руками, ушёл в глубину. Но и тут мне при-
шлось поднапрячься, поплавать вдоль дна: всё не
68 | Александр ШАЛАМОВ БЛАГОВЕСТ. Рассказы и повесть | 69
— уплыл дальше всех. Я струсил, когда оказался
один на один со стихией, среди огромных волн.
Меня то поднимало высоко, и я видел бурлящий
пенистый берег, то опускало так, что ни горизонта,
ни гор не было видно, только я между гигантскими
волнами. Мне стало страшно плыть к берегу — бо-
ялся утонуть в водовороте или разбиться о при-
брежные камни. Тем временем, меня уносило всё
дальше в море. Я уже было окончательно отчаялся,
хотел кричать, просить о помощи, но вдруг увидел
ребят, как ни в чём не бывало подплывающих ко
мне. Тогда я и виду не подал, что испугался. Рядом
с товарищами страх исчез, и я легко добрался до
берега. Но с тех пор мне иногда видится в бреду,
когда болею, или просто в кошмарном сне, что я
один среди могучих волн…
Не задерживаясь, чтобы не слишком смущать
девушку-русалку, я пустился вплавь к берегу. А там
девчушечка уже мне улыбалась.
— Ну как, достали? — спросила она, едва я сту-
пил на твердь. Я вспомнил про рапану, которую всё
время крепко держал в руке. Разжал перед Юлень-
кой пальцы и сам ахнул: какая ракушка красивая!
Умело извлёк из раковины моллюска, освободил от
морской растительности и протянул девочке:
— Теперь слушай, как море в ней шумит!
Юля приложила рапану к уху и восторженно
засмеялась:
— Правда, шумит! Мама, послушай!
Я обернулся к морю и увидел, как сверкнул на
солнце тёмный, приветливый плавник дельфина.
1993 г.
попадался на глаза знакомый комочек водорослей.
Ещё несколько раз покружил возле лысого камня
и, наконец, заметил то, что искал. Приложил по-
следнее усилие, чтобы добыть рапану… Вдруг по-
чувствовал неладное. Дно качнулось, покосилось,
поднялось стеной и начало вращаться вокруг меня.
Я заработал руками и ногами, желая скорее вы-
браться наверх. Но не мог понять, где он находится,
верх. Суетился, как будто в сетях запутался.
Какая-то сила подняла меня, и я жадно глотнул
воздух. Однако и на поверхности воды всё верте-
лось. Я не знал куда плыть, не различал ни неба, ни
моря, ни земли. «Только бы не утонуть на глазах
ребёнка! Только бы не потерять сознание…», — мо-
лил я судьбу и продолжал барахтаться. Как будто
что-то снова подтолкнуло меня к камню, выступа-
ющему далеко от берега, но оказавшемуся поблизо-
сти от меня. Затылком я коснулся его, словно опять
был кем-то вытолкнут снизу и, опираясь руками,
вполз на спасительный камень спиной.
— Мужчина, вам плохо? — услышал девичий голос.
— Ничего, спасибо… Голова закружилась малость.
Уже всё проходит, — ответил я с облегчением.
Я различил склонившуюся надо мной русалку.
Длинные белые волосы прикрывали её загорелую,
оголённую грудь.
— Не вы ли мне помогли? — спросил я,
всё больше осознавая, что на самом деле тонул.
— Нет, вы сами, — удивилась девушка.
Мне пришлось уже раз тонуть в детстве. Вернее,
не совсем тонуть, а очутиться в пренеприятной си-
туации. Во время шторма не только я, такой смель-
чак, купался. Но очень хотелось выглядеть героем
70 | Александр ШАЛАМОВ БЛАГОВЕСТ. Рассказы и повесть | 71
Зелёный остров
Коса тянулась до Зелёного острова, местами про-
падая под водой. Нина шла впереди в коротком цвет-
ном платье. У Володи до колен были подвёрнуты
джинсы, мокрая от пота белая футболка липла к телу.
Когда дошли до острова, заросшего высокой
травой, Нина выбрала удобное место и расстели-
ла коврик. Скрестив руки, взялась за подол, ловко
сняла платье через голову и осталась в открытом
купальнике. У Володи закружилась голова: строй-
ная, загорелая…
— А ты чего? — весело спросила Нина, расправ-
ляя свои волосы.
Володя разделся, аккуратно сложил одежду
и тоже стал поправлять разлохмаченную голову.
— Давай причешу стильно, — сказала Нина
просто, как будто ему легко вот так близко по-
дойти к ней.
Они опустились на колени. Не спеша Нина
принялась расчёсывать его светлую чёлку. Володя
чувствовал волнующий холодок её дыхания, раз-
глядывал глаза, губы… и вдруг отстранился:
З — Всё равно купаться.
— Ты иди без меня, — сказала Нина и протяну-
ла резиновую шапочку. — Принесёшь воды. Я хочу
загорать.
На песке валялись разбросанные штормом бу-
рые пучки морских водорослей. Высушенные, они
щекотали ступни и резко пахли морем. Маленькие
волны выкатывали на берег пузырившуюся шипя-
щую пену.
Володя только окунулся. Он долго не смог быть
один. Набрал в шапочку воды и осторожно понёс
Нине. Нина вздрогнула, когда Володя наклонил
шапочку к её спине.
— Не лей, лучше рукой. Давай подержу, — про-
изнесла Нина, смеясь.
Володя отдал шапочку в её поднятые над голо-
вой руки. В пригоршню выбрал воду — в ней от-
разилось солнце, которое Володя разлил по спине.
— Да не так, — засмеялась Нина звонче. — Про-
сто влажной рукой.
Володя сел поудобнее и ближе к Нине, начал
водить мокрыми ладонями по её шее, плечам, лож-
бинке спины… Тут он замер.
— Ноги прямо горят, — подсказала Нина.
Ноги и правда оказались горячими, как и спина.
Нина перевернулась, удержав шапочку так, чтобы
оставшаяся вода не пролилась, и, лёжа на спине,
попросила:
— Дальше.
— Сама, — чуть не задохнулся Володя и устре-
мил взгляд на горизонт моря.
72 | Александр ШАЛАМОВ БЛАГОВЕСТ. Рассказы и повесть | 73
Он с волнением слушал шлепки ладошек по
телу. После того как Нина перестала заниматься со-
бой, Володя лёг рядом. Лёгкие белые облака плыли
по бездонному небу. Как и в детстве, он стал уга-
дывать в изменяющихся облаках животных, птиц
и разных существ, которых создавала его фантазия.
— Как ты думаешь, любовь есть? — вдруг спро-
сила Нина.
— Конечно, — ответил он и не узнал свой голос.
— А если ты полюбишь, а тебя нет?
Володя промолчал. Ему не хотелось, чтобы так
было.
— Хорошо, — продолжала Нина, — а женишься
на той, которая тебя любит, а ты её нет?
Володя пожал плечами:
— Жить с той, к которой равнодушен…
— А вдруг потом полюбишь?
— А если нет, что за жизнь? — ответил Володя.
Нина умолкла. Не решаясь взглянуть на неё,
он осмотрел себя: белый, вытянутый и не крепкий.
— Вообще ты какой-то странный, — заговорила
Нина. — Не как все. Всё молчишь, всего сторо-
нишься. Сам по себе. Ты что, закомплексованный?
— Зачем ты расспрашиваешь? — спросил Во-
лодя тихо.
— Так, просто…
Они полежали. Потом Володя окунался и ох-
лаждал руками Нину. Опять, переживая волнение,
глядел на морской горизонт. Потом читал Нине
свои стихи…
Возвращаясь с Зелёного острова, Володя поду-
мал, что в школьном сочинении о счастье он напи-
сал не то. Счастье — это она!
На берегу, уперев руки в бёдра, улыбался Олег
— одноклассник и любимец многих девчонок в
школе. Нина приостановилась.
— Ладно, Вовчик, дальше ты иди сам, — произ-
несла Нина. — Иди без меня.
И уж совсем повелительно:
— Ну, иди же!
74 | Александр ШАЛАМОВ БЛАГОВЕСТ. Рассказы и повесть | 75 ББлаговест
Проснулся Игорь Николаевич по давней при-
вычке рано. Но вставать не спешил: пал треклятый
социалистический режим. Хотя раньше всё-таки
было что-то, похожее на жизнь. Теперь же… На ра-
боте под сокращение попал. И жена с дочкой к
своим родителям ушла «насовсем».
Вставать не хочется, и лежать надоело. Вот и
погода: то солнце, то снег с дождем, то порывистый
ветер, то вдруг тишина — по деревьям за окном
видно.
«И у меня какая-то неопределённость», — по-
думал Игорь Николаевич недовольно.
Вспомнил, что сегодня должен быть его день
рождения. Но этот год не високосный, и двадцать
девятое февраля из календаря выпало. Так что
уже начался март. Вспомнил про день рождения
и взглянул на телефон — не работает, сломался.
Сперва даже сетовал на жену, мол, из-за неё ап-
парат вышел из строя, потому что слишком часто
и подолгу разговаривала. Даже подтрунивал: теле-
фон у них красный — цвета перенапряжения от
болтовни.
Грустновато стало. Ни поздравления дочурки,
ни вкусного, сытного завтрака.
Из комнаты, что над Игорем Николаевичем,
послышался «Реквием» Моцарта. Каждый день
Игорь Николаевич слышит траурные звуки рояля.
Как по нему звучат.
Поднялся, глянул в окно: зимнее мокропогодье.
А в кране — ни капли. Раньше досадовал, что нет
горячей воды, теперь и вовсе никакой. Не хотел
бриться старой электробритвой, которая слишком
больно щиплет. Обнаружил на виске седой волосок
и опечалился. Побрился-таки и ещё больше испор-
тил себе настроение.
«Ладно, — сказал сам себе, — не у меня одного
в дырявых карманах пусто и носки протёрты, обувь
промокает, зубные коронки шатаются».
Радио включил и тут же выключил: растёт без-
работица, всё дорожает, землетрясения, наводне-
ния, войны — всюду одни только бедствия. Теле-
визор тоже сразу выключил: то назойливая глупая
реклама, то пошлая телепередача.
И чай кончился. Тот дорогой индийский чай,
который должен был ещё остаться, если б Игорь
Николаевич прямо в магазине при продавщице
проверил бы упаковку, заглянул бы внутрь. Но,
доверившись, дома с досадой обнаружил пачку, на-
половину заполненную каким-то чаем, смешанным
с бумагой и щепками.
— Дима! Дима! Дима! — это подполковник в от-
ставке выгуливает свою собаку. Вначале, когда во-
енный завёл щенка, Игорю Николаевичу казалось,
что тот кличет: «Бима! Бим!» Потом разобрался
76 | Александр ШАЛАМОВ БЛАГОВЕСТ. Рассказы и повесть | 77
и удивился: да нет, — Дима! Позже ещё больше
удивился: собачка подросла и оказалась сучкой.
Неужели если б этот бывший офицер имел кобеля,
то назвал бы его каким-нибудь женским именем,
как, например, соседка снизу свою кошку Викой?
Соседка недавно умерла. От болезней. Но так
сложилось, будто от горя — её тридцатилетний сын
Василий в пьяном угаре во время ссоры с матерью
схватил кошку Вику за лапы и разорвал. Несколь-
ко раз при встрече с Игорем Николаевичем соседка
стонала:
— Вы знаете, что мой сын сделал? Что он на-
делал?! Ох!
Жилец с противоположного дома спрашивал
у Игоря Николаевича:
— Что у вас за дом? С утра до ночи, то: «Дима!
Дима!», то: «Вика! Вика!»
— Дом, как дом, — отвечал Игорь Николае-
вич, зачем-то защищая своих соседей. — Ничем не
страннее, чем ваш.
Теперь кошки Вики нет. И её хозяйки нет.
«Дима! Дима!» «Вика! Вика!» «Только бы мне не
сойти с ума!» Впрочем, жена давно таковым его
считает. Но ведь и он, особенно в последнее время,
был не в восторге от неё.
Игорь Николаевич положил в сумку телефон-
ный аппарат, чтобы отнести в ремонт. Ещё про-
блема: как одеться? С одной стороны — погода и
настроение так себе, а с другой — всё-таки, вроде,
день рождения. Когда же надел всё самое лучшее,
«выходное», оказалось, что это уже старьё. Вооб-
ще всё, что нажито, было приобретено лет десять-
пятнадцать назад, когда женился. Помнится, и ро-
дители помогли. Да, конечно, Игорь Николаевич
многого хотел: дом должен был быть непременно
наполнен множеством книг, картин, цветов и ребя-
тишек. Всё вскоре застопорилось, и начался спад.
И вот он один. Как эта ива у окна. Впрочем, не из
плакучих — ветла.
Раньше место это было окраиной города. Когда
выстроился микрорайон, ветла стала чахнуть. Или
повредили коммуникациями корни, или асфальтом
слишком залили. Но дерево, почти сухое, весной
и летом ещё зеленеет.
Одеваясь в прихожей, Игорь Николаевич
вдруг услышал шум из туалета, плеск — вроде бы
вода пошла. Обрадовался: наконец-то воду дали!
Но проверил кран в ванной — сухо. Глянул в уни-
таз и увидел барахтающуюся крысу. И как она по-
пала туда?! Через канализацию или через вентиля-
цию? Игорь Николаевич последней водой из ведра
смыл крысу. Она, кувыркнувшись в водовороте,
исчезла со своим мерзким хвостом. Хорошо, что не
при дочурке, подумал Игорь Николаевич. Верно —
кошмарные времена!
Игорь Николаевич посмотрел из кухни на со-
седний дом: сидит старушка у окна. В очках, в ко-
сыночке. И днём, и ночью дежурит. На сову похо-
жа. «Эх, скорее бы и мне так! Уже ничего не надо
тебе. Сиди и жди, жди…»
Ну и пошел. Из квартиры, где недавно ещё бе-
гала звонкая дочурка и сновала хлопотливая жена.
Как скучно без них!
78 | Александр ШАЛАМОВ БЛАГОВЕСТ. Рассказы и повесть | 79
Со зловонного, грязного, исписанного матерщи-
ной обшарпанного подъезда вышел на холодный
сырой воздух. Даже хорошо стало. А потом увидел
долговязого знакомого должника. Каждый раз алко-
голик расшаркивается перед Игорем Николаевичем,
извиняясь и твёрдо обещая вернуть долг. Дошло до
того, что сам Игорь Николаевич обходит бедолагу,
прячется от него при встрече. Сейчас Игорь Нико-
лаевич ускорил шаг, будто очень спешит.
Ёжатся прохожие, осторожничают, чтобы не по-
скользнуться на замёрзших лужах. Вот и юноша
приплясывает на тротуаре, продавая пошлые газе-
ты и журналы. Часто Игорь Николаевич встречал
по пути на работу этого аккуратного и опрятного
школьника. Досадно. И старушки дожили: терпят,
томятся, пока кто-то купит у них пачку сигарет,
бутылку пива или водки. А вот и совсем нищие:
калеки и спившиеся. Мимо таких проходить — ды-
хание затаивать от слишком тяжелого запаха. Угар
и от машин до одурения. Грохочут «Запорожцы»,
такие же мятые, неуклюжие, дёрганные, подслепо-
ватые и больные, как и владельцы их — инвали-
ды-пенсионеры. Шустрят «Жигули» и «Москвичи».
Нетерпеливо сигналят иномарки — все эти «Мер-
седесы», «БМВ», «Вольво», «Форды»… Хозяева их
самодовольные, чванливые, высокомерные, не усту-
пающие, наглые, вспыльчивые так, что готовы чуть-
что выскочить из машины и помять тебе бока же-
лезными прутьями (и такое однажды видел Игорь
Николаевич). «И откуда появились эти монстры?!
— недоумевал он. — Вроде в советское время все
мы жили одинаково».
Замерла на несколько лет какая-та стройка. Вы-
горевший на солнце зеленовато-голубой дощатый
забор весь обклеен объявлениями: продаю, поку-
паю, меняю, исцеляю, гадаю, обучаю, и приглаше-
ниями различных сект. Сколько появилось учений,
философий, религий! Как много новых, неожидан-
ных книг стали предлагать! Какие товары! Но нет
ни монетки в кармане для покупки.
В подтверждение неважного финансового со-
стояния Игоря Николаевича опять загромыхало
в протертых подошвах обуви — камешки попали
внутрь и стучат, как в спичечном коробке.
Выйдя к морю, Игорь Николаевич пошёл по
малолюдной набережной, где дул студёный ветер,
кричали суматошные чайки и пенились невысокие
тёмно-синие волны.
Не захотелось останавливаться и разговаривать
на сквозняке со знакомым Иваном Петровичем, ко-
торый неторопливо катил на инвалидной коляске.
«В такой колотун… — посочувствовал Игорь Ни-
колаевич и подумал — Это от одиночества». Но ведь
этот одинокий инвалид поразил Игоря Николаеви-
ча в один из летних дней позапрошлого года своим
оптимизмом. Уже тогда Игорь Николаевич начал
жаловаться на жизнь. Петрович терпеливо выслу-
шал и покатил дальше, посмеиваясь над мизерными
причинами для уныния и растворяясь в цветах пар-
ка и в радуге оросительного фонтанчика.
Перед мастерской по ремонту телефонных ап-
паратов Игорь Николаевич чуть было не попал под
колёса автомобиля. Выругался: «Вот, чёрт, включа-
ет поворот направо, а сворачивает налево, прямо на
80 | Александр ШАЛАМОВ БЛАГОВЕСТ. Рассказы и повесть | 81
меня». И подумал, что всё у нас у всех не просто
шиворот навыворот, а — выворот на шиворот. Мы
удивляемся, негодуем, когда что-то выходит плохо,
но впору же удивляться, когда что-нибудь получа-
ется хоть малость похожим на то, что надо.
«Ну, конечно же, телефон не починят, во всяком
случае, тут же, при мне. Проволынят неделю-две, а
то и месяц». Игорь Николаевич вошел в мастерскую.
Из посетителей больше никого не было. Теле-
фон принял пожилой седовласый мастер в белом
халате. Он вмиг обнажил внутренности, сняв верх-
ний корпус аппарата, что-то внутри бегло просмо-
трел и сказал: — Погуляйте минут
двадцать, раньше никак нельзя.
Игорь Николаевич погулял. Наткнулся на букет
искусственных цветов в стоящей на земле банке в
одном из старых переулков. Или опять убийство,
или чьё-то сердце внезапно отказало. А в другом
переулке пришлось услышать семейную перебран-
ку, доносившуюся со двора, с веранды, увитой не-
обрезанным виноградом. Тёмные жалкие гроздья
выглядели удручающе: виноград завялился от лет-
ней засухи, от долгого отсутствия воды.
«Есть ли где-нибудь по-настоящему благопо-
лучная, счастливая семья? Или же хотя бы один
человек? — подумал Игорь Николаевич. — И как
поступать всегда единственно правильно?»
«Ну, вот и хорошо. Телефон приведут в поря-
док, что-то же должно быть, как надо. По крайней
мере, одна проблема решится», — думал Игорь Ни-
колаевич, приближаясь к мастерской.
Холодно, а мастер в одном лишь халатике уже
перед порогом Игоря Николаевича дожидается.
Весь какой-то очень несчастный, как пришиблен-
ный. Молча пропустил Игоря Николаевича в поме-
щение мастерской и тут же начал городить такое,
что Игорь Николаевич даже не находил, что ему
отвечать. Мастер сперва глотал воздух, выпучивая
глаза, жестикулируя и, наконец, прояснил:
— Сделал я ваш телефон. Вот тут, где вы сейчас
стоите, на прилавок и поставил. Пришёл молодой
человек, показал мне свой аппарат, я ему сказал,
что невозможно уже починить, так он, мерзавец,
ваш телефон — хвать и убежал! Сколько живу и
работаю, такого не случалось со мной. Надо же!
То ли халат отбеливал лицо, то ли потолок и
стены бросали отсвет, но мастер выглядел таким
мертвенно-бледным, что Игорь Николаевич испу-
гался: вдруг у того сердце не выдержит.
— Не стоит так переживать, — стал успокаивать
Игорь Николаевич.
У честного мастера не было лишних деталей,
ничего не нашлось, чтобы собрать для Игоря Ни-
колаевича аппарат. Да Игорь Николаевич и сам
отмахнулся: «Не надо, обойдусь пока». Уже не
телефона было жалко Игорю Николаевичу, а это-
го седенького мастера и, почему-то, того отчаянно-
го парня.
Покидая мастерскую, Игорь Николаевич сокру-
шался: «Какая промозглость! Какая неинтересная,
гадкая жизнь! Кто-то будет пользоваться моим те-
лефоном — и пусть! Кто-то ест за меня моё мясо и
колбасу — на здоровье! Но кто и зачем крадёт мою
жизнь?!»
Он оказался на узком тротуаре. По дороге рас-
текалась, выбиваясь из канализационного люка, во-
нючая жидкость. Увидел мчавшуюся навстречу
82 | Александр ШАЛАМОВ БЛАГОВЕСТ. Рассказы и повесть | 83
«Мицубиси». Ноги по колено оказались леде-
няще мокрыми. На глазах Игоря Николаевича про-
ступили слезы.
«Напиться! Хоть раз! Вдрызг! И лежать в ка-
кой-нибудь канаве до полного окоченения! Ах,
весёлое детство, сентиментальная юность, мечты,
надежды! Школа, пионерские лагеря, институт,
любимая работа… Вот и чайки зря кружат над на-
бережной. Раньше всякий подкармливал их, под-
брасывая кусочки хлеба…»
Печальный, блуждающий взгляд Игоря Ни-
колаевича в ужасе зацепился за пустую инвалид-
ную коляску, стоявшую в самом конце длинного,
выступающего в море, железобетонного причала.
И ни души. Игорь Николаевич ринулся к причалу,
ещё издали всматриваясь в пенистую воду. Обезу-
мев от воображаемой картины, Игорь Николаевич
носился вокруг коляски, вглядываясь в холодное
зловещее море то с одной, то с другой стороны
причала, и не слышал криков с берега, пока не под-
бежала девушка в утеплённом джинсовом костюме
и не указала на небольшую киносъемочную группу
в другой части набережной.
— Петрович! А я подумал... — через пару минут
переводил дух и отходил от волнения Игорь Ни-
колаевич. Он теребил за рукава и плечи, сидящего
перед ним на скамейке Ивана Петровича, словно
удостоверяясь, что тот живой, и не обращал внима-
ния на смеющихся над ним киношников. И, как и
в позапрошлом году, Петрович иронично, с весёлой
искоркой в глазах, указывал на ничтожную, безос-
новательную тревогу Игоря Николаевича.
84 | Александр ШАЛАМОВ БЛАГОВЕСТ. Рассказы и повесть | 85
Успокоившись, Игорь Николаевич пошёл до-
мой. Он сильно продрог из-за мокрых, облитых
грязью ног и боялся простудиться. И голова раз-
болелась. Хотелось немедленно прилечь, зарыться
в тепло, раствориться в нём и исчезнуть навсегда!
Игорь Николаевич пытался сосредоточиться
мыслями на судьбе, на причинах разрушающейся
жизни, но ему что-то мешало ясно понять всё про-
исходящее, что-то в нём самом закостенелое.
«На чём держится жизнь того же Петровича?! —
недоумевал он. — А моя?!»
Игорь Николаевич позавидовал даже тем, кого
уже нет. И вдруг содрогнулся от колокольного
звона. Он увидел перед собой прекрасный, вели-
чественный храм, которого раньше обычно не заме-
чал. Благовест созывал верующих к богослужению.
Церковный колокольный звон был таким светлым,
чистым, солнечным, жарким и долгим, что Игорь
Николаевич совсем согрелся. Дивная сила коло-
колов глубоко проникла в утомившееся сердце,
пробуждала от духовного усыпления душу. Игорь
Николаевич подумал, что в этот миг, в эту секун-
ду в мире происходит сразу всё, что только может
совершаться на земле: рождение и смерть, смех и
плач, спасение и убийство, грабёж и подаяние, со-
зидание и разрушение… Всё вмещает в себя этот
миг! Всё, всё, всё!
Колокольный звон торжественно, спаситель-
но призывал каждого к покаянию и к праведной
жизни…
Уже набухали почки. Начиналась весна…
1991 — 1996 г.г.
ЦЦветы
Под окнами своей квартиры, что на первом эта-
же, пенсионер дядя Боря разбил маленький цвет-
ник. Осенью посадил черенки роз. Весной почки
проснулись, набухли, лопнули, показались стебель-
ки, листочки, и даже бутоны появились.
Дядя Боря не огораживал цветник высоким за-
бором, колючей проволокой, как это делали другие.
Каждый мог подойти поближе, полюбоваться кра-
сотой и насладиться ароматом роз.
«Когда розы приживутся, разрастутся — при-
вивкой займусь. Будут на каждом кусте различные
сорта разного цвета. Красота!» — размечтался са-
довник.
В том же подъезде, где проживал дядя Боря,
жила маленькая девочка Машенька. В этом году она
собиралась идти в первый класс. Девочка была мол-
чаливая, на редкость стеснительная. Глаза большие,
ясные… Она подолгу глядела на цветы, наблюдала
за пчёлами, собирающими нектар. Смотрела, как ра-
дужно сверкали на солнце капельки воды на лепест-
ках роз после ранней поливки или после дождя.
86 | Александр ШАЛАМОВ БЛАГОВЕСТ. Рассказы и повесть | 87
За лето розы поднялись, больше стало цветов
и бутонов.
«К первому сентября нарежу Машеньке бу-
кет», — решил дядя Боря.
На миг он вспомнил свой первый школьный
день. В семье были трудности с деньгами.
— А ты на горке собери цветы, — посоветовала
мама.
Так и сделал.
Принёс в школу, положил учительнице на стол.
Среди георгин, гвоздик и гладиолусов полевой бу-
кет казался особенно нежным, пахучим. На душе
было радостно.
Но учительница удивилась:
— А это что за веник? Кто принёс?
Когда узнала кто, сказала:
— Убери свою метёлку!
Сгорело лето. Запылала осень. И вот уже зав-
тра идти Машеньке в школу. Всё приготовила: с
мамой погладила новую школьную форму, собрала
портфель… Нет только цветов.
— Когда брат поведёт тебя в школу, зайдёте к
дяде Боре, попросите, пусть нарежет роз. Костя, ты
понял? — громко обратилась мама к старшему сыну.
— Ага! — отозвался Константин, не отрываясь
от телевизора.
Утром первого сентября дядя Боря встал с по-
стели пораньше, хотел не спеша, аккуратно срезать
розы для девочки, и чтобы не прозевать, успеть до
её ухода в школу.
По привычке, мимоходом в ванную, мельком
взглянул в окно. Не понял…
Опять глянул и ближе подошёл к окну, не от-
рывая поражённого взгляда: ни одного цветка!
«Как же я не предусмотрел?! Собрался срезать
розы утречком, чтоб свежее букет был! — сокру-
шался дядя Боря. — Хорошо, что хоть малышке не
пообещал».
Умывался, завтракал и всё сожалел о случив-
шемся. Вышел к цветнику, чтобы в порядок при-
вести. Там словно ураган пронёсся или табун
прошёлся — стебли сломаны, многие кустики роз
затоптаны…
Один бутон-огонёчек всё-таки сохранился!
Подъехал автомобиль, как всегда, за Лидией,
мамой Машеньки. Лидия выскочила из подъезда,
на ходу поздоровалась с соседом. Пожаловалась:
— Вот, не могу даже дочурку в школу прово-
дить, на её первом звонке побывать! Всё дела, дела…
— Она ещё дома? — поинтересовался дядя Боря,
глядя на оставшийся цветок.
— Нет, с братом ушла. Большое спасибо вам за
цветы! Такие розы! А запах! Замечательный букет
получился!
Лидия села в машину и умчалась по важным
делам.
88 | Александр ШАЛАМОВ БЛАГОВЕСТ. Рассказы и повесть | 89 ББеседка
Летом я любил спать в сарайчике, что находился
рядом с нашим домом, в саду среди фруктовых де-
ревьев. А в глубине сада, почти на самом его краю,
стояла очень старая деревянная беседка. Такая она
была ветхая, что даже скрипела на сильном ветру.
Краска на ней давно вся отшелушилась и поэто-
му беседка выглядела серой. В этой самой беседке
я и проводил всё своё свободное время. В основном,
читал и мечтал. Вернее, фантазировал.
Гуляя по городу, я однажды увидел на тротуа-
ре книжку. Поднял её, прочёл на обложке: «Новый
человек». Автор — какой-то Джон Стейнбек. Про-
листал. Книжка показалась занятной. Я осмотрелся
по сторонам. Прохожих рядом не было, и я решил
взять книжку с собой.
Я лежал на кровати у себя в сарайчике и читал
найденную книжку, когда ко мне пришла мама.
— Сынок, я тут принесла тебе церковную лите-
ратуру. Может интересно будет — прочтёшь, — ска-
зала она и выложила книги на столик.
Ещё она расставила на полочке иконки.
— Это Спаситель наш Иисус Христос. Это бла-
говерный великий князь Александр Невский — твой
святой. А это «Неопалимая Купина». От пожара,
— пояснила мама. — Электропроводка тут старая,
мало ли что… Вот и убережёт.
— Конечно, мамочка, — согласился я.
— А что же ты опять без нательного крестика? —
огорчилась мама.
— Да затерялся где-то, — ответил я, и вправду
не помня где он лежит.
— Найди, сыночек! Обязательно надень и ни-
когда не снимай! Слышишь?!
— Хорошо, мамуля.
— Если крестик не найдёшь, я другой тебе при-
несу.
— Да, конечно.
Когда мама ушла, я опять начал читать.
Книжка поразила меня. Это было то, что надо!
Следуя учению, которое было в ней изложено,
я никогда не буду болеть. Я буду способен видеть
сокровенное, видеть то, что происходит далеко от
меня, и то, что другие не видят. Буду слышать че-
ловеческие мысли. Смогу влиять на людей, даже
повелевать ими.
Тут были и телепортация, и телекинез, эзоте-
рика, космология, йога… Да ещё много чего! Надо
только ежедневно утром и вечером обливаться хо-
лодной водой, независимо от времени года и по-
годы. Чтобы слиться с природой, следует ходить
без одежды и босиком. Спать надо, не укрываясь.
Не курить, не употреблять алкоголь. Всё описано
очень подробно — что и как делать, о чём при этом
90 | Александр ШАЛАМОВ БЛАГОВЕСТ. Рассказы и повесть | 91
думать и какие слова, не вслух, а в уме, прогова-
ривать.
Я начал с обливания. Вечером, перед самым
сном, я вышел в сад, набрал из крана полное ведро
воды и тут же, среди деревьев, подняв ведро над
головой, вылил всю воду на себя. Что я при этом
испытал — не рассказать!
«Я — Новый человек! Я — Новый человек!..» —
повторял я в уме, пока лил на себя холодную воду.
Я чувствовал, как моё тело действительно стано-
вилось новым. Никогда я не ощущал себя таким
обновлённым!
Облившись, не открывая глаз, я поставил ведро
на землю, развёл в стороны руки и стал медленно
кружиться вокруг себя, повторяя: «Я — Новый че-
ловек! Я — Новый человек!..», пока полностью не
обсох. Таковы были правила.
Затем я лёг, не укрываясь. И всё повторял:
«Я новый… Я новый…»
Всю ночь я проспал блаженно, словно в обла-
ках. Обычно я просыпался поздно — лето, канику-
лы, в школу ходить не надо… Но в это «новое» утро
я пробудился, как только солнце встало. Розово-
оранжевый луч падал прямо на иконки, с которых
на меня смотрели святые лица. Я поднялся и повер-
нул их обратной стороной. Не знаю, почему я так
сделал. Я не верующий, хоть и крещён, но мне было
неловко: я лежу, а они глядят на меня, глядят…
Я опять лёг. Понежился немного, а потом встал,
чтобы повторить вчерашнее омовение.
Нет, это здорово: выйти в утренний сад, босиком
пройти по сочной зелёной траве, наполнить ведро,
и мысленно произнося: «Я — новый! Я — новый!..»,
вылить воду на себя! А потом кружиться и кру-
житься с расставленными руками до высыхания.
Накружившись, я открыл глаза. И вдруг увидел
поодаль девчонку моего возраста, с любопытством
глазевшую на меня. Она сидела на ветке дерева —
на моей ветке, на которой я любил качаться! Я за-
мер, оторопев. Она застала меня врасплох! Откуда
она в такую рань появилась тут?! Давно в этом саду
никого, кроме меня, не было. Я не сразу сообразил
что мне в этой ситуации делать, а сообразив, сделал
вид, что не увидел её, не заметил: спокойно взял пу-
стое ведро, развернулся и, не спеша, пошёл в сарай.
Эта незнакомая девчонка так меня смутила, что
я даже следующее упражнение не смог толком вы-
полнить. Я уселся на кровати в позе лотоса, чтобы
медитировать, но всё время видел её. Я всё никак
не мог сосредоточиться. Так и лезла мне в голову
она со своим любопытным взглядом.
И ещё мне показалось, что эта девчонка даже в
окно подсматривала, когда я йогой занимался. Ин-
тересно, как долго она подглядывала? И вообще,
зачем ей надо было следить за мной? Мне такие
наблюдатели ни к чему!
Позавтракав дома, я вернулся в сарайчик, взял
книжку и пошёл к беседке. Солнышко уже при-
гревало вовсю. А в беседке было не так жарко. До
обеда я читал. Иногда отвлекался мыслями на те,
почти безграничные, возможности, которые сулила
мне эта книга. В полдень я пошёл домой пообедать.
Оставил книжку в беседке на круглом деревянном
столике — всё равно ещё вернусь, дочитаю.
92 | Александр ШАЛАМОВ БЛАГОВЕСТ. Рассказы и повесть | 93
Когда я вернулся, обнаружил в беседке ту любо-
пытную девчонку. Она читала мою книжку!
«Вот ещё чего!» — возмутился я. Правда, не
вслух. Вслух я произнёс как можно спокойнее:
— Привет!
— Приветик! — ответила она удивительно неж-
ным голоском, почему-то улыбаясь.
— Кто ты? — спросил я.
— Наташа.
— Ну и как, нравится тебе, что там написано? —
спросил я.
— Занятно, конечно. Но только…
— Только… — повторил я с иронией и недоуме-
нием, вперив в девчонку свой взгляд. Тут же от-
крыл для себя: «А она симпатичная!». И уселся на-
против неё за столик.
— Я думаю, что у тебя ничего не получится, —
сказала она.
— Ничего, что-нибудь, да получится. Главное,
в это верить, — отпарировал я.
— Ну-ну!.. Поглядим.
«Поглядим, поглядим…» — передразнил я её про
себя и присмотрелся к ней уже хорошенько: корот-
ко стриженные светлые волосы, глаза тоже свет-
лые — с голубизной, тонкая шея, хрупкие плечики,
белая девичья майка… Я быстро отвёл взгляд, что-
бы девчонка не заметила. Хотя, по-моему, я успел
сильно покраснеть и ощутил, как стыдливо загоре-
лись мои уши.
— А чего бы ты хотел, если бы у тебя всё и
вправду получилось? Если бы ты приобрёл все эти
силы и возможности? — поинтересовалась она.
«Чего бы я хотел! Да чтобы любая девчонка, как
ты, всё, что ни захочу, охотно делала бы для меня»,
— размечтался я. Но этого же ей не скажешь!
Она как будто угадала мои мысли:
— Ты, наверное, много хочешь?!
— Да, я всего хочу! — ответил я. И спросил: —
А кто всего не хочет? Ты, ведь, тоже, небось, мечта-
ешь о сказочном принце на белом коне или, точнее,
о крутом парне на «Мерседесе» ?! О красивых на-
рядах, о всяких драгоценных побрякушках, или же
мечтаешь стать известной моделью, какой-нибудь
телекинозвездой и по всему миру ездить?!
— Это всё банально, — ответила Наташа равно-
душно.
— Ладно, я пойду. Мне ещё нужно некоторые
упражнения доделать, — сказал я, вставая из-за сто-
лика.
— А ты можешь мне оставить книгу до завтра?
Я быстро читаю, до обеда её принесу, — попросила
Наташа.
— Хорошо, — согласился я.
В сарайчике я опять принял позу лотоса. А ве-
чером, перед сном, облился водой. Потом сладко
уснул в облаках…
…Наташа появилась совсем неожиданно, словно
возникла ниоткуда. Я уже собирался поднять над
собой ведро с водой. Она подошла ко мне совсем
близко, так, что я мог бы и её нечаянно обрызгать.
— Я хочу посмотреть, как ты это делаешь, —
произнесла она.
— Что? — спросил я.
94 | Александр ШАЛАМОВ БЛАГОВЕСТ. Рассказы и повесть | 95
— Как ты обливаешься.
— Ты же уже видела, — сказал я.
— Да, издали. Это правда. Просто я хочу лучше
увидеть. Может, и я начну так же делать, как ты.
— Ты это серьёзно? — произнёс я.
— Конечно, — ответила она.
Потом, так же, как и я, решила тут же, при мне,
облиться и она…
Было уже утро, когда я вдруг проснулся от это-
го сна.
Днём я сидел в беседке, просматривая разные
газетки, журнальчики. Ждал Наташу.
Погода с утра изменилась. Сгустились тучи, вот-
вот должен был пойти дождь. А я и хотел дождя. Я
любил летний дождь. И вот, на мою радость, свер-
кнула яркая молния и как бабахнуло! Даже где-то
запела автомобильная сигнализация. Мне так ра-
достно стало на душе! Ещё раз вспыхнула молния и
грянул гром. И вот зашелестела листва от капелек
дождя. Бабочки полетели в укрытие. Прошло не-
много времени, и пошёл настоящий ливень.
И тут появилась Наташа. Прибежала мокрень-
кая-мокренькая. Насквозь!
«Если б она знала, что этой ночью приснилась
мне!», — подумал я.
— Чему ты улыбаешься? — спросила она.
— Так, вспомнил кое-что, — ответил я уклончи-
во и предложил: — Ты можешь снять майку и дать
мне — отожму. Я отвернусь.
— Так высохнет, на мне. Тепло же.
— Ладно, — ответил я.
Наташа вынула из полиэтиленового пакета
книжку и положила на столик.
— Всё прочла? — спросил я.
— А что там читать?
— Ну, не скажи! Её изучать надо. Конспекти-
ровать. Делать графики разных упражнений. Тут
целая наука!
— А мне кажется, здесь автор просто нафантази-
ровал сполна. Написал так, как ему хотелось. Сам-
то он достиг чего-нибудь? Если бы достиг, то мы
бы знали его. Всему миру он был бы известен.
— Ты просто пессимистка, — сказал я.
— Нет, я реалистка.
Я тупо уставился в колонну беседки, по кото-
рой полз жучок. Я готов был куда угодно смотреть,
лишь бы только не на Наташу, потому что мокрая
майка на ней плотно прилипла к телу, к её груди и
была столь прозрачна…
А потом выглянуло солнышко, и заиграла ра-
дуга.
Едва я закончил медитацию в позе лотоса, поя-
вилась мама. Она увидела повёрнутые к стене икон-
ки и запричитала:
— Сыночек, как же так?! Господь наказать за
такое может!
— Мамочка, да я прибирал тут и поставил их
так нечаянно, — сказал я.
— Смотри, сынок, — произнесла она, уходя. —
Больше так не делай!
Теперь я к иконкам не притрагивался: пусть
себе смотрят на меня, всё равно это только просто
картинки.
96 | Александр ШАЛАМОВ БЛАГОВЕСТ. Рассказы и повесть | 97
Несмотря на медитации, на повторение разных
мантр, заклинаний, установок типа: «Я Новый! Я
всё могу! Всё мне позволено и подвластно!», упраж-
нений с дыханием, Наташа не вылезала у меня из
головы. Я испытывал необычное волнение, никогда
со мной такого ещё не было. Эти Наташины мо-
крые волосы, красивые глаза, прозрачная майка… Я
был как чумной. Всё время я находился под впечат-
лением намокшей девочки, девушки Наташи.
Я долго не мог уснуть: видел Наташу, вспоми-
нал каждое её слово, движение, взгляд. Мы расста-
лись с ней, когда появилась радуга.
— Побегу, — сказала она, — пока опять не по-
шёл дождь…
И вот теперь я мучился ночью в кровати, повто-
ряя волшебные слова из книги «Новый человек», и
старался не думать о Наташе… А тут ещё добави-
лась ночная гроза. Молнии озаряли иконки, ночью
ещё строже глядевшие на меня, раскатисто гремел
гром, барабанило по крыше…
…И вот я опять в беседке. Наташа вряд ли при-
дёт: погода испортилась совсем. Молнии, громы и
дождь не прекращались, словно начался всемирный
потоп
Но Наташа появилась! Может потому, что я так
сильно этого хотел?! Может уже начались сбывать-
ся мои желания, благодаря книжке?! Может я уже
становлюсь Новым человеком?! Я ликовал!
Наташа оказалась ещё мокрее, чем в прошлый
раз. И сильно продрогшая. Я не стал ей опять пред-
лагать свою помощь, она сама, как только вошла в
беседку, тут же сняла с себя мокрую майку и подала
мне. Я даже зажмуриться и отвернуться не успел.
Наташа села на скамейку спиной ко мне.
Отжав майку, я расстелил её на столике так,
чтобы большая часть свисала для просушки, потому
что отдать её Наташе, чтобы надеть на себя, не име-
ло смысла. Я не стал раздумывать, подсел к Наташе
сзади, обхватил её, дрожащую, своими руками, при-
жал её спину к своей груди, стараясь согреть своим
горячим телом, и так держал её в своих объятиях.
Мне с Наташей было так хорошо! Мы слов-
но очутились с ней не просто в облаках, а гораздо
выше, очень—очень высоко, за всеми на свете не-
бесами. Закрыв глаза, я оказался в каком-то ином,
незнакомом, удивительно прекрасном и восхити-
тельном мире.
Я, наверное, ослабил осторожность, потерял
бдительность: в моих ладонях, вернее, под моими
ладонями, каким-то образом, неожиданно оказались
остренькие холмики Наташиных грудей…
…И вдруг особенно ярко сверкнула молния, и
гром рванул так, что я, открыв глаза, не сразу со-
образил, где я, и что происходит на самом деле. Я
вскочил с постели, глянул в окошко и увидел по-
трясающее зрелище: горела, полыхала огнём бесед-
ка — видно, молния попала в неё.
Утром я вышел в сад. Дождя не было. Всё утих-
ло. Груда пепелища осталась на месте старой бе-
седки. Я вспомнил о книжке, которую оставил в
беседке: выходит и она сгорела. Исчезла вместе с
моими мечтами-фантазиями!
Вернувшись к себе в сарайчик, я начал читать
уже другие книжки, те, что принесла мне мама.
98 | Александр ШАЛАМОВ БЛАГОВЕСТ. Рассказы и повесть | 99 ЖЖивём!
— Знаешь, что-то у меня всё получается не так.
За что ни возьмусь, что ни задумаю, никогда не
выходит, как надо. Вот и вся моя жизнь: ну ни-
как не сложилась, — жаловался мне мой давниш-
ний приятель Олег. — И ещё это увеличивающееся
зло вокруг. Обманывают, хамят. Время становится
всё холоднее, всё злее, подлее. Хоть в петлю лезь.
Я даже, стыдно признаться, помышлял однажды о
самоубийстве. Словно рок какой-то всю жизнь пре-
следует меня. Ну, постоянно ни в чём не везёт!
Мы сидели в лёгкой тени от благоухающей
ленкоранской акации на скамейке на набережной.
Перед нами простиралось спокойное лазурное море
с размытым горизонтом, незаметно переходящее в
бирюзовое безоблачное небо. Мимо нас прохажи-
валась отдыхающая публика. Некоторые кормили
чаек, подбрасывая как можно выше кусочки хлеба.
— Ни в чём, — сокрушённо повторил Олег.
При всей нашей индивидуальности мы с ним
всё-таки были похожи друг на друга! Удивительно,
но те же мысли, те же настроения где-то в глубине
присутствовали и во мне. В общем, то же самое
и я мог бы ему сказать. Но меня встревожило то,
с каким чувством он высказывал свою боль.
Я как-то смотрел художественный фильм. Диа-
лог между молодым человеком, совершившим пре-
ступление, и его педагогом в тюрьме запомнился
хорошо:
— Каким вы видите этот мир? — спросил па-
рень.
— Полным возможностей. Я думаю о позитив-
ных, хороших вещах. А ты?
— Есть два способа смотреть на мир, — отве-
чал юноша. — Я раньше видел его как вы. Плохие
вещи тоже есть, но ты их не замечаешь. Или ты ви-
дишь грусть во всём, или же видишь только весе-
лье. Твоё сердце нельзя сломать, если ты только не
дашь миру коснуться его. Если бы в нас был Бог,
то мы поступали бы всегда хорошо. Но мы — люди,
и совершаем плохие поступки потому, что так хо-
тим или потому, что так надо. А вообще без плохих
поступков мы бы не помнили, что есть хорошие.
— А какой лучший способ? — поинтересовался
педагог.
— Когда ты видишь всё, — ответил парень.
Я тогда ещё подумал: «Мы живём так, как буд-
то Бога нет». И вспомнил знаменитые слова Федо-
ра Михайловича Достоевского из письма к брату:
«…Жизнь в нас самих, а не во внешнем… В каких
бы то ни было несчастьях не унывать и не пасть…!»
С одним товарищем я как-то разоткровенни-
чался:
— Во мне всегда было ВЫСОКОЕ и я этим жил.
100 | Александр ШАЛАМОВ БЛАГОВЕСТ. Рассказы и повесть | 101
— Что значит «высокое»? — спросил приятель.
— Возвышенное.
— Что «возвышенное»?
— Самое главное. Это трудно объяснить.
— «Было»? А сейчас?
— И теперь, и всегда будет.
— Это тебе помогает?
— Это даёт жизнь. Я этим живу!
Вспомнил один случай из моей юности. Я учил-
ся в восьмилетней школе. С занятиями по физ-
культуре у нас было не очень благополучно: пре-
подаватели часто менялись, да и они вместо урока
физкультуры проводили время с нами каждый по-
своему. Один любил рассказывать разные истории
из прочитанных книг, другой кроме шахмат ничего
не признавал, третий предпочитал игру в город-
ки. Так что ни прыжков в длину и высоту, ни
бега, ни брусьев, ни турника, ни баскетбола и во-
лейбола… — ничего не было.
Окончив восьмой класс, я перешёл в школу-де-
сятилетку, то есть девятый и десятый класс я дол-
жен был оканчивать в другой школе. В первых чис-
лах сентября каждый год проводились спортивные
состязания между старшеклассниками разных школ
города. А так как наш класс был новый, сборный,
а у меня самые длинные ноги, то классная руково-
дительница обратилась ко мне с просьбой защитить
честь класса и всей школы в забеге на стадионе. Ко-
нечно, я согласился: предоставлялась великолепная
возможность завоевать авторитет у новых, мало-
знакомых ещё, одноклассников, да и у всей школы,
102 | Александр ШАЛАМОВ БЛАГОВЕСТ. Рассказы и повесть | 103
утешение. Но, удивительное дело, эти простые сло-
ва с годами приобрели очень содержательный, спа-
сительный смысл. Ведь на самом деле мы не живём
лишь для побед и успехов во всём. Каждая минута,
каждый миг — это всегда что-то новое, это всегда
встреча с самой жизнью!
Я мог бы процитировать Олегу мудрый совет
Александра Солженицына, что надо жить «с ров-
ным превосходством над жизнью — не пугаться
беды и не томиться по счастью. Всё равно ведь и
горького не до века и сладкого не дополна. Доволь-
но с вас, если вы не замерзаете, и если жажда и го-
лод не рвут вам когтями внутренности... Если у вас
не перешиблен хребет, ходят обе ноги, сгибаются
обе руки, видят оба глаза и слышат оба уха — кому
вам ещё завидовать?!»
Но я не стал ничего говорить Олегу в назида-
ние. Я просто сказал:
— Главное — это то, что мы есть, что мы живём.
Разве это уже не счастье?!
Олег прищурено смотрел куда-то вдаль. Всё-
таки день был солнечным…
и, может быть, у школ всего города! К тому же, мне
очень нравилась одна одноклассница.
И вот я на беговой дорожке. Сейчас будет дан
старт. Пока команды нет, разминаюсь. Рядом ребя-
та из других школ тоже готовятся к забегу. Ищу
глазами одноклассницу: где же она сидит? Скамеек
так много, и все они плотно заняты школьниками,
их родителями и учителями.
Раздаётся команда: «На старт! Внимание!..»
Сразу после выстрела стартового пистолета мы
побежали вперёд под громкие крики болельщиков.
Но что это? Ребята рванули так…
Изо всех сил я переставлял ноги, продолжая
как-то бежать. И — о, ужас! — услышал с трибун
смех и свист. Впереди себя я уже никого не видел —
все давно финишировали.
Но я не сходил с дорожки, всё продолжал бе-
жать. Вернее, если смотреть со стороны, жалко
плестись. Слышал я что-то про второе дыхание,
будто приходит оно, когда уже нет сил, но ко мне
оно почему-то не приходило. А сил уже вообще
никаких не было. Теперь у меня была задача хоть
как-то добраться до финиша. А стадион всё гудел и
свистел. И уже почти перед самым финишем мои
отяжелевшие ноги перестали меня слушаться и
вдруг заплелись. Я упал. Конечно, я поднялся. И
доковылял. Но лучше бы я свалился вначале за-
бега, тогда всё б выглядело чуть иначе. Мне было
очень стыдно!
Классная руководительница стала меня успока-
ивать: «Главное не победа, а участие!» Банальное
104 | Александр ШАЛАМОВ БЛАГОВЕСТ. Рассказы и повесть | 105 ВВ пути
Всю ночь я ехал один в купе скорого поезда.
Долго глядел на огоньки за окном, думая о жиз-
ни, о ценности каждого человека. Утром у меня по-
явился попутчик — мужчина средних лет. Я читал.
До поры мой спутник меня не беспокоил. Он часто
выходил в тамбур курить — его выдавал при воз-
вращении сильный запах табака. Эти его походы
покурить создавали особый ритм и мнимую заня-
тость в пути, а меня спасали от постоянного при-
сутствия скучающего незнакомца. Но в какой-то
момент уклад пребывания его в купе нарушился —
пассажир перестал выходить.
— Простите, вы курите? — вдруг обратился он ко
мне. И пояснил виновато: — Кончились сигареты.
— Сходите в вагон-ресторан, — подсказал я ему.
— Это дело! — произнёс он и тут же исчез.
Я позволил глазам отдохнуть от букв. За окном
плыли поля, обрамлённые лесополосами. Озёра и
речушки зеркально блестели на солнце. Над гори-
зонтом висели лёгкие облака. Ближе к полотну до-
роги, сразу за насыпью, густо краснели маки, видны
были и другие разноцветные полевые цветы. Поезд
громко стучал колёсами, а в степи царила тишина
с шелестом летнего ветерка, птичьими криками и
жужжанием пчел.
Попутчик вернулся недовольным:
— Представляете, у них там объявлен месячник
борьбы с курением! Вином, водкой торгуют, а сигаре-
тами нет. И это теперь, когда, знаете ли, каждый за-
нимается бизнесом, когда курево всюду даже младен-
цам продают. Сказали, что если невтерпёж, то скоро
будет станция, сойдёте и возьмёте. Ну и сервис!
Я опять принялся читать. Попутчик сел на ниж-
нюю полку, напротив меня и, немного успокоив-
шись, поинтересовался:
— Извините, что вы читаете?
Я приподнял книгу так, чтобы он смог раз-
глядеть обложку. Я ожидал, что название книги
сделает его равнодушным, вызовет даже зевоту,
но заметил, что лицо попутчика вдруг перемени-
лось и выразило философски глубокое настроение.
Он хмуро кивнул, беззвучно повторив губами над-
пись, и улёгся на нижней полке. Позже прилёг и
я — захотелось полностью расслабиться. К тому же
и сосед, как я понял, решительно настроился отдо-
хнуть от вынужденного безделья.
— Знаете, — вдруг начал он говорить после не-
продолжительного безмолвия, — однажды я, как
обычно, иду с работы и думаю: «Много разных слу-
чаев происходило со мною, и всё время промысл
Божий оберегал меня от смерти. Так почему же Го-
сподь меня, грешного, уже и взрослым всегда спа-
сал, а вот двоюродного племянника моего Василия
в раннем возрасте призвал к себе?»
106 | Александр ШАЛАМОВ БЛАГОВЕСТ. Рассказы и повесть | 107
— Возле тускло освещённого подъезда дома,
в котором я живу, — продолжал рассказывать пас-
сажир после короткой паузы, — замечаю знакомого
пьяного пенсионера. Он еле стоит. Убыстряю шаг,
задерживаю дыхание от сивушного смрада и слы-
шу уже совсем рядом: «Эй, сосед! Помоги поднять-
ся домой!» «Раз ещё держится на ногах, доберётся
и на второй этаж», — сказал я себе и пошёл дальше.
Я вошёл в свою квартиру и сразу приник
к дверному «глазку». Старик шумно поднимался по
лестнице. Я услышал, как он молится: «Матерь Бо-
жия, помоги мне! Господи, помоги!» «Верующий,
а пьёт», — осудил я.
Он поднялся на лестничную площадку. Про-
бормотал: «Спасибо, Богородица, что помогла! Сла-
ва тебе, Господи!» Потом тыкнул пальцем в мою
дверь: «Накажет тебя Бог!»
Я успокоился: «Добрался, пьянота, до своей
двери и хорошо. Не зря я ему не помог».
Обострение давно развивающегося во мне не-
дуга уложило меня в больницу. Я не связывал это
с Божией карой за отказ помочь соседу-пьянице, у
меня были грехи куда пострашнее. Я вовсе не соби-
рался всю свою жизнь просматривать от начала до
последних дней, но только воспоминания сами от-
рывочно всплывали в моей памяти и терзали душу
угрызениями совести.
Вот я в деревне, примыкающей к лесу. Мне лет
одиннадцать-двенадцать. Мы с тамошним дружком
побили местного мальчонка и ещё обмочили его.
Я испугался содеянного и убежал. Спрятался в вы-
сокой траве на окраине деревни у последнего дома.
Мужики в саду возились с шашлыками. Иногда
я опасливо поднимал голову и озирался: не ищут
ли меня? Слышу: «Митюха, тихо!» Я затаился.
«Видал, трава колыхнулась?» — прозвучал тот же
голос. «То ветер», — ответил Митюха. «Лиса, — уве-
ренно сказал «зоркий», — она уже несколько дней
как повадилась в мой курятник. Подай-ка ружьё!»
Я обмер. «Постой, а если прячется кто?» — осто-
рожничал Митюха. Но тот не унимался: «Кому там
еще прятаться, как не рыжей?»
И грянул выстрел.
Очнулся я на кровати — просто от страха по-
терял сознание. Оказывается, Митюха вовремя от-
толкнул вверх ствол ружья «охотника».
Пришла мамаша того пострадавшего от нас
мальчика. Моя мама тихо отвечает ей в сосед-
ней комнате: «Что вы?! Мой ребёнок на такое не
способен!»А я лежу и отвечаю мысленно: «Ещё как
способен! Да ещё и не на такое!» Но из-за выстрела
мне как-то всё сошло, простилось.
А вот зима. Я смело шагаю по тонкому льду озе-
ра. Лёд трескается, и я проваливаюсь в воду. Крики,
суматоха… Меня спас повар из ресторанчика на бе-
регу. Сразу раздели меня и в духовку сунули. Водки
заставили выпить. И мне так хорошо стало, весело!
Как-то раз я на велосипеде катался, да прямо
под самосвал угодил. Водитель выскакивает из ка-
бины, орет: «Я пацана задавил! Мальчишку!»
А я вылезаю, испуганный, из-под машины и от-
вечаю: «И ничего не задавил!» Так шофёр вместо
того, чтобы обрадоваться, потащил меня за ухо к
моим родителям жаловаться.
108 | Александр ШАЛАМОВ БЛАГОВЕСТ. Рассказы и повесть | 109
Будучи уже взрослым, я пытался застрелиться.
Я служил тогда в военизированной охране и мне на
дежурство выдавали пистолет. Суицид не получил-
ся. То ли я струсил, то ли меня Ангел-хранитель
уберёг.
В общем, самолётами летал в непогоду, на кора-
блях в сильный шторм плавал, поездами всю Рос-
сию исколесил, и… жив!
Так вот, в больнице меня мучают уколами —
вводят обезболивающие средства, видимость лечеб-
ной суеты создают. А мне уже известно, что у меня
рак, и что теперь конец моей жизни пришёл. Я всю
жизнь суетился. Равнодушно к родной тётушке от-
нёсся. Она много лет болела, с постели не вставала.
Её соседка, которая ухаживала за ней, позвонила мне,
сказала, что тётя с кровати свалилась, надо поднять,
уложить. А тётка толстая была, тяжелая… Через не-
делю опять позвонила соседка, и я узнал, что моя
тётушка так и отошла к Господу, лёжа на полу.
И вот недавно племянник… Когда-то моя двою-
родная сестра упросила меня стать крёстным отцом
её сыну Василию. Знаете ли, растёт слабеньким,
плохо ест, часто болеет. Сглазы, порчи и прочая
ерунда. Я не хотел. Это надо было идти в церковь.
А я, вот, точно не знаю верующий я или нет. Ино-
гда мне кажется, что есть Бог, иногда, что его нет.
Непонятно. Но я соблазнился, всё-таки, хорошим
пиром после Таинства Крещения.
Когда мы прибыли в храм, священник стал до-
пытываться крещённый ли я и хожу ли на Богослу-
жения? Я ответил «да», потому что действитель-
но вроде крещённый и как-то на Пасху заглянул с
дружками в церковь из-за простого любопытства:
все идут, и я пошёл. А крестился я лет семи от
роду в той самой лесной деревне, прямо на откры-
том воздухе, так как церковь тогда была складом.
Помню, на мою босую ногу капнул горячий воск от
свечи, и я убежал. Но батюшка моей маме сказал,
что Господь Бог всё равно меня вдогонку окрестил.
Итак, значит, в храме священник заговорил о
моей ответственности за крестника перед самим
Всевышним. Сказал, что надо чаще бывать с малы-
шом на церковных службах, причащаться. А я стоял
и еле терпел: с утра на Литургии накадили ладаном
— дышать невозможно! Я вообще в церкви долго
не мог находиться. Расписанные красками своды,
тяжеленые паникадила, латунные подсвечники… —
всё давило на меня. Святые с икон в резных киотах
смотрят, как рентгеном просвечивают, и словно в
чём-то обличают меня. И эти старики, старухи, ни-
щие, инвалиды… Правда, и молодежь есть. Но она
какая-то слишком набожная, неинтересная. Это мне
тогда так казалось. Словом, еле выстоял до конца.
Зато стол потом действительно был что надо!
Особенно много было выпивки. Так я сперва к ним
зачастил — к сестре, её мужу, ну и, конечно, к свое-
му крестнику, — потом испугался, что тоже втянусь
в пьянку и перестал у них бывать.
Тем временем, сестра со своим муженьком про-
пили всё. Из-за пьянки они нигде не могли устро-
иться на работу. Василия заставляли выпрашивать
милостыню. И часто били его за то, что мало прино-
сит. Ругань, сквернословие, побои и ещё драки между
родителями однажды вынудили мальчика больше до-
мой не возвращаться. Стал Василёк ночевать, где по-
пало, питаться чем придётся. Иногда он попадал в
110 | Александр ШАЛАМОВ БЛАГОВЕСТ. Рассказы и повесть | 111
сборища таких же, как он бездомных, но, не принимая
их суровых правил, жестоких неписаных законов,
сбегал, прячась в новых укромных местах.
Под самый Новый год мой племянник спря-
тался в какой-то люк, чтобы заночевать. Он ошиб-
ся, очевидно, думая, что в трубах, которые были
в люке, появится тепло. Не тот оказался люк.
С ужасом представляю: мальчонка ждал тепла и
слушал, свернувшись калачиком, весёлые празд-
ничные звуки наверху.
Говорят, от мороза перед самым концом человек
чувствует приятно разливающееся по всему телу
тепло. А я думаю — враньё это! Мой крестник око-
ченел люто, до смерти…
И представляете, однажды явился мне во сне
Василёчек. Просто улыбнулся и исчез. Такая свя-
тость, такая любовь исходила от него! «Господи! —
взмолился я, проснувшись. — Продли мою жизнь,
буду теперь делать только одно добро!»
Неожиданно меня скоро выписали из больницы.
Сказали: здоров. Разве такое может быть?! Но я
вспомнил сияющего крестника из моего сна…
И вот, иду я домой из больницы и опять вижу
пенсионера-алкоголика. Пьяный, как никогда. Вонь —
подойти невозможно. И уже издали орёт мне: «Эй, со-
сед, помоги!» А я же пообещал делать только добро…
Поезд, давно сбавивший ход, вдруг остановился.
Послышалась вокзальная сутолока. По репродук-
тору объявили, что стоянка поезда — пять минут.
Пассажир вскочил с полки.
— Пять минут! — повторил он, сокрушаясь, что
вынужден прервать свой рассказ, и выбежал из купе.
ССуеверие
Напротив пятиэтажки, в которой я живу, прямо
через дорожку находится мой дражайший клочок
земли. Я занял его сразу, как только заселился,
и теперь могу с балкона второго этажа любовать-
ся делом своих рук. Розарий. Как я ухаживаю за
ним! Обрезка, поливка, рыхление, борьба с тлёй,
улитками, майскими жуками… Зато красотища!
Каждый, кто проходит мимо, останавливается,
как завороженный. На всю округу только у меня
такая красота. Сюда приходят даже из соседних до-
мов, чтобы насладиться ароматом и видом роз раз-
ных сортов.
Крана, к сожалению, на моей землице нет, по-
этому воду для полива я каждый раз таскаю в ведре
со своей квартиры. Мотаюсь туда-сюда, туда-сюда…
Когда наш дом был крайним в новом микрорай-
оне, всё шло спокойно и нормально. А как выстро-
или ещё дом рядом, то стали воровать розы. Чтобы
не обламывали вероломно, безграмотно, я с балкона
говорил:
— Подождите минутку, я сейчас спущусь и сам
вам нарежу!
112 | Александр ШАЛАМОВ БЛАГОВЕСТ. Рассказы и повесть | 113
Спускался и секатором аккуратно срезал цвет-
ки. Так бывало на первое сентября в школу, или
кому-то на день рождения, или к юбилею, или к
какому-нибудь другому торжеству.
С одним чудаком, из-за постоянной пьянки
ставшим похожим на Квазимодо, мне совсем не по-
везло. Залез он как-то в середину розария и стал
мучиться-возиться, ломая розы. Искололся весь.
Я выскочил, начал ему помогать. Он, горемычный,
даже целоваться полез в знак благодарности. Я-то
уж знал: ради своей «квазимодихи» — тоже, к со-
жалению, алкоголички — он на такой подвиг полез.
И вот стал он часто просить у меня розы. И ничего
не поделаешь, пришлось давать, иначе сам полезет
и всё там помнёт, изломает. Ну да ладно!
Но тут всё стало хуже. Сразу и не осмыслишь.
Людей стало проходить мимо ещё больше — полно-
стью заселили соседний новый дом. А тут я с ве-
дром: полил, а назад-то — с пустым! Одна мамаша с
коляской шла, как увидела, что я пересёк дорожку
с порожним ведром, так сразу повернула назад, вор-
ча. Удивительно, но и мужики начали проявлять
недовольство:
— Что ты тут с пустым ведром ходишь?!
— Я не суеверный, — отвечаю.
С чужими суеверием и нелепыми приметами
у меня всегда возникают неудобства. Через порог,
мол, нельзя даже разговаривать, тем более расписы-
ваться за посылку в квитанции курьеру, сидеть на
углу стола тоже нельзя. И на дорожку надо обяза-
тельно присаживаться. И возвращаться домой нель-
зя, если что-то забыл. Зеркало раскололось, соль на
столе рассыпалась… Кошка чёрная их, видите ли,
пугает, и 13-е число. Правая ладонь чешется к при-
были, левая — к убытку. Кто поёт перед завтраком,
тот будет плакать перед сном. Даже на похоронах
предрассудки: табуретки, на которых стоял гроб с
покойником, непременно надо дома перевернуть
кверху ножками (а то что будет?!). На поминках
стопочку с водочкой поставить на пустое место,
якобы для умершего. И ещё, ещё… Это же на каком
уровне развития находится человек, если он суеве-
рен?! Какая всё-таки дремучесть! Лично на меня
все эти предрассудки никак не действуют, потому
что и без них у меня всегда всё шиворот-навыво-
рот. И если я сам не верю в приметы, то почему
я должен считаться с чужой такой ерундой?! Ан
нет: настаивают, потому что боятся!
Помню, как-то я шёл по аллее. Иду, иду… И тут
женщина с порожними вёдрами хочет пройти через
дорожку. Но стоит, потому что впереди меня ещё
идут люди — пропускает их. И позади меня идут
люди. Я останавливаюсь, чтобы пропустить женщи-
ну, а она как будто вкопалась в землю.
— Да не боюсь я ваших пустых ведер! Проходи-
те! — сказал я.
Она — ни в какую. Тогда я взял и обошел её,
чтобы показать, что я не боюсь. И она пошла. Хо-
хотнула даже. Стала весёлой такой.
Конечно, со своим пустым ведром я всё-таки
стал осторожничать. Ради других. Каждый раз, пе-
ред выходом на полив, высматривал с балкона: не
114 | Александр ШАЛАМОВ БЛАГОВЕСТ. Рассказы и повесть | 115
идёт ли кто? И из своего цветника изучал обста-
новку, чтобы вовремя юркнуть назад. Но как ни
старался, не всегда получалось хорошо.
— Слышишь, мужик, ты что — дурной? — по-
пался однажды я. — Сколько тебя можно просить?!
— Чепуха всё это, — в который раз отвечал я. —
Суеверие — предрассудок. Ложь. Заблуждение. Пу-
стое ведро и неприятности — тут, знаете ли, невоз-
можно установить объективной связи. К тому же
суеверие — это грех!
Тут я услышал оскорбительное для меня сло-
вечко и получил от молодого верзилы кулаком в
лицо…
Зато теперь я уж твердо знаю: ходить с пустым
ведром — точно к неприятностям. И это — не суе-
верие!
ШШок
На вернисаже ко мне подошёл Давид Абрамо-
вич Шварц и заговорщически прошептал:
— Дружище, приходи ко мне в мастерскую,
я хочу показать тебе мою последнюю работу.
Мне очень важно услышать твоё мнение.
Честно говоря, мне не очень нравились живо-
писные работы Шварца, всё чаще и чаще превра-
щающиеся в непонятно что. Известно, что слово
лечит и калечит, и даже убивает. Слово может быть
и источником счастья. И искусство точно также.
Этот художник явно деградировал. Он знал моё от-
ношение к такому роду творчества, поэтому я был
несколько обескуражен его предложением.
— Настоятельно прошу. Не пожалеешь. Это са-
мое лучшее, что я создал за всю свою жизнь. Это
и тебя изменит, поверь. Увидишь искусство в со-
вершенно ином свете. Никому ещё не показывал.
Ты будешь первым.
— Вы меня заинтриговали, — ответил я, больше
всматриваясь в его седовласую шевелюру и бороду,
чем в его угольные глаза.
На самом деле я согласился, чтобы не обидеть
человека старше меня. Тем более, что он почему-то
116 | Александр ШАЛАМОВ БЛАГОВЕСТ. Рассказы и повесть | 117
подошел только ко мне, из всех своих многочис-
ленных друзей и знакомых выбрал именно меня.
С чего бы это? Действительно ли, чтобы изменить
мой вкус, или проверить на мне свой шедевр? Хо-
чет посмотреть, как я буду реагировать, что скажу?
А может просто не решается пока другим показы-
вать? Знает, что я — непримиримый консерватор, с
меня и начинает? Что ж…
Встретил меня Давид Абрамович, как услови-
лись по телефону, у входа в его мастерскую. Он
был возбуждён, широко улыбался и выказывал
простоту, обычно не свойственную ему.
Пропуская меня вперёд в мастерскую, Шварц
сказал:
— Никак не придумаю название для этой моей
последней картины. Хотел бы, чтобы ты помог.
«Может он только ради этого и пригласил меня
сюда? Хитрец!»
Словно угадав мои мысли, он произнёс:
— Но это, конечно, не самое главное. Важно,
какое впечатление она на тебя произведёт.
Мастерская Шварца была просторной, но боль-
ше похожей на ветхий длинный сарай. Тут ко-
пошилось несколько молодых учеников Давида
Абрамовича. На стенах всюду висели холсты, на-
тянутые на подрамники, исписанные красками по
типу «тяп-ляп».
— Правда впечатляет? — улыбаясь, хвастливо
произнёс Давид Абрамович.
— Это наши шедевры. Скоро устроим выставку
современного русского искусства нашего региона.
Мы прошлись вдоль стены, иногда чуть задер-
живаясь перед какой-нибудь работой, и каждый
раз Давид Абрамович восхищённо восклицал:
«Каково, а?!» «А эта?!»
— Теперь давай выпьем по кофейку, — предло-
жил Шварц и указал тяжелой волосатой рукой на
старый диван:
— Присаживайся.
— Феликс, сынок! Приготовь нам кофе! — то ли
попросил, то ли распорядился он.
Мы сели. Высокий худосочный парень-брюнет
с висячим на мочке уха золотистым крестиком бы-
стро принёс нам растворимый кофе и сам подсел.
— Вот это и есть наша святая святых! — хваст-
ливо произнёс Давид Абрамович.
— Чумная чумных! — весело сострил Феликс.
— Сначала трижды подумай, а потом промолчи.
Вот я тебе дам! — показал Шварц парню кулак.
Я не выдержал:
— Разве это хорошо? — кивнул я парню на
его ухо.
— А что?
— Христиан это оскорбляет.
— Так пусть не смотрят, — ответил Феликс так-
же весело.
— И всё-таки, для чего это? — поинтересовался я.
— Так просто. Ни для чего. Модно.
— Значит, просто из-за моды?
— Ну, в общем, да.
— А творчеством ты занимаешься тоже так,
неопределённо, или со смыслом? Ты очень хорошо
продумываешь то, что ты делаешь на холстах?
118 | Александр ШАЛАМОВ БЛАГОВЕСТ. Рассказы и повесть | 119
Парень усмехнулся:
— Это пусть академики у себя там думают.
А мы — свободные! Что хотим, как хотим…
— То и воротим, — вставил я.
— Ну да, — опять весело усмехнувшись, кивнул
Феликс. Взглянув на меня внимательнее, произнёс:
— А, это вы нас, авангардистов, в своих статей-
ках чихвостите!
— Вот объясните мне: вы проучились в художе-
ственном училище. Вас там обучали рисунку, ком-
позиции… Почему же вы всё это быстро отвергли
и, простите за откровенность, вытворяете невесть
что?! Вам не хочется серьёзно заниматься живопи-
сью, потому что на самом деле это так нелегко, для
вас это очень трудно. Не обижайтесь за прямоту,
но возможно у вас просто нет призвания, таланта,
но раз вы выбрали путь художника, то вам ничего
не остается делать, как…
— Чушь всё это! — парень ничуть не обиделся.
Он, похоже, мне даже сочувствовал.
— Вы просто ничего не понимаете в живопи-
си! Вы совсем не подготовлены к восприятию со-
временного искусства. До понимания надо дорасти.
А отвергать и критиковать всякий может.
Давид Абрамович не мешал нашему разгово-
ру, видно было, что он не спешит показывать мне
свою картину. Он выдерживал время, медлил, хо-
тел меня настроить на чудо, предвкушая моё при-
ятное для него удивление.
— А вот та девушка, голая, вся в краске — это
тоже хорошо? — спросил я, указывая взглядом
вглубь мастерской.
— Роза? Да, она сейчас по холсту будет катать-
ся, себя выражать.
— Своё тело? — уточнил я.
— Не знаю.
— И что, это будет здорово? Это будет шедевр?
— Не знаю. Как выйдет. Может, получится и
шедевр.
— Но это же было уже. Это прошлый день!
— Как сказать. Сама Роза-то сегодняшняя. Она
готовит нам всем какой-то там сюрприз. Держит в
тайне, не раскрывает. Обещала, что это будет не-
что совершенно новое, настоящее открытие в ис-
кусстве. Революция. Вот так!
— Знаете, незадолго до смерти Пабло Пикассо
опубликовал письмо, в котором он написал, что на-
стоящими художниками был Рембрандт и ещё кто-
то, призабыл, он же, Пикассо, лишь клоун, который
понял своё время.
— Да это он просто так пошутил, — вставил ре-
плику Давид Абрамович. — Ну ведь замечательная
у него картина «Девочка на шаре». А вот абстрак-
ция… Глумление над всеми! — сказал я.
— Людям нравится всё, что мы делаем.
— Каким людям? — спросил я, распалившись.
— Знаете, у искусства должна быть религиозная
основа. У вас какая основа? Да никакая. А точнее,
сатанинская. Крестик на вашем ухе утверждает это.
— Ну что ты пристал к моему сыну?! Кстати,
он у нас самый-самый из всех, подающий надежды.
Ты ещё услышишь о нем! — заговорил Шварц. —
Да, да! Очень даже перспективный.
120 | Александр ШАЛАМОВ БЛАГОВЕСТ. Рассказы и повесть | 121
Я внимательно глянул в глаза парня и увидел
то же самое, что и в «Чёрном квадрате» Малевича,
когда смотрел на него в оригинале: пустоту.— Лад-
но, пора! — сказал Давид Абрамович Шварц, под-
нимаясь из-за стола. — Ты ведь готов?
— Да, конечно, — ответил я, вставая. — Спаси-
бо, Феликс, за кофе.
— А можно и я с вами? — спросил Феликс.
— Не сейчас! — категорично произнес Шварц.
Мы прошли в конец мастерской, к запертой
двери. Феликс следовал за нами, всё ещё на что-
то надеясь. Давид Абрамович вытащил из кармана
брюк ключи и отворил дверь.
— Ну, пап, можно?
— Нет!
Вдвоём мы вошли вовнутрь маленькой комнаты
с одним окном, в которой у стены стоял мольберт с
занавешенной большой тряпкой картиной. Феликс
остался снаружи. Шварц плотно захлопнул за со-
бой дверь и подошёл к мольберту. Он волновался.
Мне даже стало неловко за Давида Абрамовича,
что он так торжественно тянет. За окном шумно
чирикали воробьи. Мне показалось, что ожидание
перешло в вечность. Наконец Давид Абрамович
взялся за край полотнища и стянул его с холста…
Очнулся я в больничной палате. Что это
было? По какой причине я оказался здесь? Ах, да:
картина!
Потом я узнал, что ночью, после моего визи-
та, разразилась невероятной силы гроза. В мастер-
скую Давида Абрамовича Шварца ударила молния.
122 | Александр ШАЛАМОВ БЛАГОВЕСТ. Рассказы и повесть | 123
сал я совсем не то, что хотел, как будто под чью-то
диктовку?!
Однако рассказ был чертовски хорош! Напи-
санное «не то» проявляло себя как достоинство.
Точь-в-точь, как в абстракции какая-нибудь эф-
фектная замысловатая каракуля.
Сюжет рассказа был острым, и стиль изложе-
ния под стать ему. Но раскрывать содержание рас-
сказа, даже осторожно намекать на него, всё же по-
остерегусь.
Итак, рукопись рассказа — в огонь!
Теперь начну свой творческий путь с нуля.
Начну с себя: созидать, преображать свой внутрен-
ний мир, своё правильное понимание всего и вся.
И потом уже — за настоящее дело!
Жертв и пострадавших не было, но сгорело всё, что
могло поддаться огню.
После того, как со мной случился удар (я по-
смотрел картину художника Давида Абрамовича
Шварца в его мастерской и оказался в реанима-
ции), уже дома я написал рассказ, который, как
мне показалось, тут же убьёт прочитавшего его.
Это я понял, когда поставил последнюю точку.
Я всегда мечтал написать самый главный, самый
лучший рассказ. Написать и умереть. Но умереть
не от самого рассказа, от его содержания и формы,
а от наконец-то исполненной мечты. Дальше про-
должать писать после такого рассказа не имело бы
смысла, потому что всё уже было бы сказано в нём.
Но оказалось, что мой последний рассказ пре-
ступный, он убивает!
Не повлияла ли на моё творчество картина
Шварца, вызвавшая во мне шок?! Я ведь не со-
мневался, что та картина — крайнее падение ху-
дожника!
Есть такое понятие: божественная и дьяволь-
ская красота. Так вот, я — сторонник самого вы-
сокого искусства, превзошёл художника, сочинив
убийственный рассказ. Видимо, я сильно заблуж-
дался в себе.
Мир такой, потому что я такой. Был бы я дру-
гим, и всё вокруг было бы иным. Какой я, такой и
мир. А может, какой я, таким я и вижу мир?!
Именно эта тема доминировала в рассказе.
А вдруг я не запутался, а наоборот, слишком мно-
гое сразу открылось мне, но я оказался не созрев-
шим для правильного понимания этого?! И напи-
124 | Александр ШАЛАМОВ БЛАГОВЕСТ. Рассказы и повесть | 125 ННеопалимая купина
— Горим! Пожар!
Седовласый, бородатый, похожий на монаше-
ствующего старца, Иван Иваныч тихо перечитывал
на сон грядущий вечернее молитвенное правило,
когда с улицы раздался истошный крик. Вбежала
его жена Мария:
— Ты что, не слышишь? Там кричат, что дом
горит!
Иван Иваныч продолжал читать. До конца оста-
валось ещё несколько страниц. Суматоха за окнами
его не волновала. В святом углу горела лампадка
перед образами, висевшими на стене. Ровно горе-
ли иерусалимские свечи: одна об упокоении перед
вылитым из металла распятием, другая о здравии
перед иконой целителя Пантелеймона. В полумраке,
озаряемом горящим фитильком лампады и свечами,
было особенно уютно, мирно и молитвенно. Иван
Иваныч не собирался сразу покидать комнатку, он
ещё помолился.
Когда всё уже было прочитано, только тогда ре-
шил, что надо кое-что предпринять. Тут ещё Мария
беспокойно постучала в окно и что-то требователь-
но прокричала.
Не спеша Иван Иваныч снял со стены икону
Божией Матери «Неопалимая купина», взял мо-
литвенник, горящую свечу и не торопясь вышел из
квартиры. Все жильцы пятиэтажного дома были на
улице и глядели на чердак.
— Пожарных уже вызвали, сейчас приедут! —
подскочила Мария к мужу. — Опять подростки там
курили, мерзавцы!
Надо сказать, что Иван Иванович был не просто
верующим, но ещё и пономарём, прислуживавшим
священнику в алтаре. Соседи знали это и относи-
лись к нему за такое служение с уважением.
Он, держа икону и раскрытый молитвенник, тор-
жественно двинулся вперёд, читая громко и певуче:
— Радуйся, от запаления огненного росою мо-
литв избавляющая! Радуйся, удары молнии и грома
от главы нашей отводящая!
Многие пошли за ним. А молодёжь стала посме-
иваться, свистеть и острить. Когда процессия один
раз прошла вокруг дома, заморосил дождь. Сделали
второй круг. Иван Иваныч продолжал читать мо-
литвы.
Свеча у Марии от усилившегося дождя погасла.
А после третьего круга погас огонь и на чердаке. Тут
и пожарные машины с визгом подъехали.
— Иваныч погасил огонь своими молитвами, —
сказали им старшие жильцы дома.
— Чепуха! Это просто дождь потушил, — смея-
лась молодёжь.
Иван Иваныч вернулся к святому углу, прочёл
благодарственные молитвы Пресвятой Богородице,
Самому Богу и Его святым.
126 | Александр ШАЛАМОВ БЛАГОВЕСТ. Рассказы и повесть | 127 ВВожатый пятого
отряда
1
Эта история произошла, когда мне исполнилось
семнадцать лет. Я только что сдал экзамены за де-
вятый класс и перешёл в десятый — выпускной.
Мне по почте пришло отпечатанное на машинке
необычное письмо. В нём сообщалось, что я, как
самый лучший в школе вожатый одного из млад-
ших классов, направляюсь на летнюю практику
в пионерский лагерь. В конце письма было добавле-
но: «Предъявить направление начальнику лагеря».
Указывался приморский посёлок и лагерь. При-
лагалось и само направление с обратным адресом:
«Москва, ул. Неглинная, 14. Центральное Управле-
ние по делам молодёжи». Красовалась кругленькая
печать и чья-то размашистая подпись.
Я обрадовался: вожатым! В пионерский лагерь!..
Родители тоже были удивлены.
Быстро собравшись, я покинул свой дом. Вы-
шел из автобуса в посёлке далеко от нашего ку-
рортного города и направился с рюкзаком на по-
иск лагеря. Их было несколько, пионерских лагерей
Повесть
подряд: «Чайка», «им. Зои Космодемьянской»,
«им. Аркадия Гайдара» …
2
В «Орлёнке» возле центральных ворот под де-
ревянным грибком дежурили пионеры. Оба были в
парадной форме: белая рубашка, шорты, алый гал-
стук и пилотка, пионерский значок и красная по-
вязка на руке с надписью: «дежурный». Один из
ребят подошёл к воротам и спросил:
— К кому?
— Добрый день. Мне нужен начальник лагеря, —
ответил я.
— Пароль.
— Что? — не понял я.
— Какой пароль? — опять спросил пионер.
— Не знаю.
Пионер полуобернулся к товарищу и громко
сказал:
— Васька, давай вожатому звони!
На столбике грибка висел телефон. Вася снял
трубку
— Вожатого, срочно! — крикнул он. После пау-
зы заговорил спокойнее: — Павел Андреевич, тут к
начальнику лагеря просятся. Ага, ладно…
Вася повесил трубку и сказал:
— Сейчас наш вожатый придёт.
Ребята внутрь меня не впускали, я так и стоял
перед воротами, дожидаясь вожатого. Но мне такой
порядок понравился: строго — это даже очень хоро-
шо, правильно!
128 | Александр ШАЛАМОВ БЛАГОВЕСТ. Рассказы и повесть | 129
Уже издали я различил, что у вожатого Павла
было доброе, приветливое лицо. Он чему-то слегка
улыбался.
— К начальнику лагеря? Я провожу, — сказал
он и впустил меня через боковую дверцу — калит-
ку, к которой была прикреплена табличка: «Посто-
ронним вход воспрещён!».
Я сразу ощутил разницу между внешним и ла-
герным миром. Как-то непривычно хорошо вдруг
стало. Даже воздух здесь был особенный. От мно-
жества цветов на клумбах пестрело в глазах. Чув-
ствовался сладкий, душистый их аромат.
Мы пошли по асфальтированной дороге, потом
свернули на оранжево-песчаную аллею — к одно-
этажному административному корпусу. Дверь ка-
бинета начальника лагеря была распахнута. Я ещё
на расстоянии увидел склонённую над письменным
столом седовласую голову пожилого мужчины.
— Иван Иваныч, товарищ к вам, — сказал Па-
вел, пропуская меня вперёд.
— По какому делу? — спросил начальник, под-
няв на меня круглое лицо в очках. Он чем-то был
похож на нашего лысого директора школы. Может,
строгой деловитостью? Наверное, все начальники
этим друг с другом схожи.
Я протянул ему письмо с направлением:
— Вот…
Несмотря на раскрытую дверь, в кабинете вен-
тилятор вхолостую месил душный воздух.
— А паспорт, молодой человек, у вас уже есть? —
спросил Иван Иванович, закончив читать.
— Да, — я положил на стол «мою пурпурную
книжицу». *
Я слегка волновался: а вдруг откажет, потому
что вожатых и так хватает. К тому же я всё-таки
немножко, но опоздал; успели всё укомплектовать.
И направление из Москвы ведь не обязывает при-
нять меня, а, скорее всего, просто рекомендует.
Или я ошибаюсь: наоборот, очень даже обязывает,
как раз потому, что именно из самой Москвы, из
какого-то там министерства?
— Павел, отведи Алексея к старшей вожатой.
И пусть Зоя Ивановна сразу же свяжется со мной,
— распорядился начальник. — А паспорт пока оста-
нется у меня, — сказал он мне.
Мы с Павлом пошли по аллее дальше.
— Так ты к нам кем? — поинтересовался Павел
— Вожатым, — ответил я.
— Вроде слишком юный для этого.
— Ну направили же.
— Это хорошо. Тут так недостаёт парней вожа-
тых. Почти одни девушки. Разве это дело?
— Да, это не дело, — согласился я, улыбаясь.
— Вот-вот.
Теперь мы пошли по другой аллее — «пио-
неров-героев», с их портретами по обе стороны
дорожки, написанных масляными красками на
невысоких железных щитах. Дошли до центра
лагеря, где была столовая, отдельные небольшие
здания для кружков, библиотеки, ленинской и пи-
онерской комнаты… и большая площадка для дру-
жинной линейки.
— А где все? — спросил я.
130 | Александр ШАЛАМОВ БЛАГОВЕСТ. Рассказы и повесть | 131
— Где же им всем быть? На пляже, конечно, —
ответил Павел весело.
Старшая пионервожатая — ну точно Мирей Ма-
тье — находилась в пионерской комнате вместе с
дежурившей девочкой.
— Я уже в курсе. Только что с Блиновым разго-
варивала по телефону. Присаживайтесь оба, — при-
гласила она, улыбаясь нам. — Павел Андреевич, как
там летняя эстрада, готова к встрече с Героем Со-
ветского Союза?
Павел уселся рядом со мной и тут же начал ли-
стать, бегло просматривая страницы, подшивку га-
зеты «Пионерская правда».
— Уборку сцены и зала навели, а вот с лозунгом
пока ещё проблема: не можем подходящего шриф-
товика подыскать, — ответил он.
Я осматривал пионерскую комнату. В ней было
всё, что и положено быть. Гипсовый бюст Ленина
на тумбе, обитой тёмно-красным бархатом. Знамя
пионерской дружины лагеря. Флаги всех отрядов.
Горны, барабаны, вымпелы, кубки. Стенды с фото-
графиями и густыми текстами. Шкафы с пионер-
ской литературой…
— Так вы к нам, значит, как вожатый приехали,
— заговорила Зоя Ивановна, обращаясь уже ко мне.
— Только опыта, конечно, как такового, у вас нет.
— Я в школе вожатый пионерского класса, — от-
ветил я.
— Это сколько же им лет?
— Десять-одиннадцать.
— Что ж, пойдёте в пятый отряд. А там посмо-
трим. Павел Андреевич, покажете ему, где располо-
жен его отряд. Ну и всё остальное в лагере. Итак,
Алексей…
— Сергеевич, — подсказал я.
— Итак, Алексей Сергеевич, добро пожаловать
в наш вожатский коллектив, — сказала Зоя Ива-
новна, вставая из-за стола и протягивая мне руку.
— Очень надеюсь, что всё у нас с вами будет лад-
ненько.
Я осторожно пожал хрупкую, изящную кисть её
руки.
— А вы, Павел Андреевич, всё-таки поторопи-
тесь с лозунгом. Найдите кого-нибудь. Не может
быть, чтобы во всём лагере никто не нашёлся спо-
собным. Не подведите.
— Постараюсь, — вздохнул Павел и почесал ку-
дрявую чёрную шевелюру.
— Павел Андреевич, а меня кто-нибудь заменит
во время обеда? — спросила дежурная.
— Ну конечно, Вика. Я не забуду о тебе.
Когда мы вышли из пионерской комнаты, Павел
сказал:
— Ты Зое жутко чем-то понравился. А ведь она
строгая.
— На вид — наоборот.
— Ты прав. Я пошутил. Она — что надо! Она —
своя!
По пути Павел показал мне спортивный горо-
док с ухоженным зелёным футбольным полем, во-
лейбольной и баскетбольной площадкой, с турника-
ми, брусьями… Я был в восторге.
— Как ты со своими пионерами справляешься?
— поинтересовался я.
132 | Александр ШАЛАМОВ БЛАГОВЕСТ. Рассказы и повесть | 133
— Без проблем. Я в армии десантником служил.
Если что, пригрожу вот этим, — Павел показал мне
кулак. Знаешь, как срабатывает!
Я отреагировал на такое не очень одобрительно.
Павел это заметил.
— Да ладно, я же пошутил, — сказал он и по-
приятельски положил мне на плечо руку.
Один за другим показались спальные корпуса
отрядов.
— Ну вот и пришли, — сказал Павел. На торце
длинного одноэтажного здания с открытой под на-
весом верандой красовалась большая цифра «5». —
Это твой отряд. Никого пока нет, так что жди.
3
Спальный корпус был такой же, как и другие,
мимо которых мы проходили. Две большие комна-
ты. Первая, левая, для девочек. Вторая, правая, для
мальчиков. И отдельные комнатки для вожатых по
обе стороны веранды. Павел на всякий случай под-
ёргал ручки закрытых дверей вожатских комнат.
— Глухо, — сказал он. — Ну я пошёл.
На веранде стояли столик с накрытым белой
тканью телевизором и табуретки. Но я не захотел
сидеть и ждать. К тому же, раз у Павла есть про-
блема, надо его выручать.
— Я могу лозунг написать, — предложил я.
Павел замер на ступеньках веранды. Потом по-
вернулся ко мне.
— Правда, ты умеешь? — словно ослышавшись,
изумлённо спросил он.
— Я в школе всегда лозунги пишу.
— Так ты же находка! Что же ты при старшей
не сказал? Понятно: не захотел выставлять себя.
Скромный ты. А я с самого утра мучаюсь, не знаю,
как быть. Ну тогда пошли. Давай свою ношу.
— Да ничего, я сам. Не тяжело.
Но Павел ловко выхватил мой рюкзак.
— Ты ценный человек. Тебя надо беречь, — ска-
зал он.
Мы оказались в открытом летнем клубе без
ограждений. На полу сцены лежала растянутая
двухметровая красная ткань. Тут же стояла банка с
белой краской, лежали кисти.
— Надо написать: «Слава Героям Советского
Союза!»
Я кивнул.
— Ну, удачи тебе. А я пока пойду, проверю по-
сты. Я ещё подойду, — сказал Павел и ушёл.
Лозунги писать для меня было делом привыч-
ным, не сложным. Я сразу принялся за работу.
Павел прибегал ко мне несколько раз и хвалил:
«Красиво, профессионально, молодец!..» Я уже за-
канчивал писать лозунг, когда по репродуктору
громко зазвучали пионерские песни. Значит, с пля-
жа уже возвращаются дети.
— Ты прямо к обеду успел! — сказал восторжен-
ный Павел. — Ну, теперь пусть сохнет. Иди в свой
отряд. Я потом со своими обормотами сам лозунг
повешу.
134 | Александр ШАЛАМОВ БЛАГОВЕСТ. Рассказы и повесть | 135
4
С удовлетворённым чувством от проделан-
ной работы, с приподнятым настроением и с лёг-
ким волнением от предстоящей встречи с колле-
гами — вожатыми и с детьми, я двинулся в пятый
отряд. Проходя мимо корпусов старших отрядов,
я уже слышал ребячьи голоса и вожатых. Здоро-
вался кивком с теми, кто с нескрываемым любо-
пытством смотрел на меня — всё-таки я в лагере
заметный новичок.
И вот мой пятый отряд! Крики, гам… Дети сну-
ют туда-сюда, носятся, как… Ну, даже не знаю, как
сказать. Вожатые покрикивают на них — издали
слышно. На меня чуть ли не налетел мальчуган.
— Евсеев!.. — крикнула ему с веранды светло-
волосая полненькая девушка. — С ног человека со-
бьёшь! — Она настороженно, вопрошающе стала
смотреть на меня, уже не обращая никакого внима-
ния на шаловливых детей.
— Здравствуйте, — сказал я, приближаясь к ней.
— Меня старшая вожатая направила в пятый отряд.
Девушка расплылась в счастливой улыбке.
— А-а, так это ты, то есть вы!.. Как вас, тебя?..
— Алексей Сергеевич, — представился я, не-
сколько смущаясь её неопределённостью.
— Да-да!.. Нам о вас говорила Зоя Ивановна.
Что же, будем знакомы: я Валентина Семёновна.
Клавдия Николаевна, выйди на минутку! Тут к нам
Алексей Сергеевич, новенький вожатый прибыл!
Может мне показалось, что вдруг стало тише, но
несколько ребят прямо-таки замерли на лету, уста-
вившись на меня. Из комнаты вышла другая девуш-
ка, низенькая, смуглая, тоже кругленькая, лицом на
эскимоску похожая.
— Вот хорошо, — тоже обрадовалась она. — А то
мы с этими мальчишками совсем замучились. Чего
только один Макаров стоит!
— А Сидорчук? — словно жалуясь, добавила Ва-
лентина.
— Сидоренко! — поправил её рыжий мальчик,
наблюдавший за нами.
— И Сидоренко, и Сидорчук — оба хороши, друг
друга стоят. Защитничек нашёлся, своего дружка
выгораживаешь. Иди лучше руки вымой, сейчас на
обед пойдём.
— А вы правда будете нашим вожатым? — под-
ступил ближе ко мне рыжий.
— Птахов! Я кому сказала: немедленно иди к
умывальнику! — прикрикнула Клавдия.
— Да, я ваш новый вожатый, — ответил я маль-
чику. — А теперь послушайся Клавдию Николаев-
ну, пойди вымой руки.
Птахов смешно округлил глаза, как-то делан-
но моргнул, показывая своё приветливое располо-
жение ко мне, и вмиг исчез. Впрямь воробышком
упорхнул.
— Надо же, как вас слушаются! — отметила Ва-
лентина.
Клавдия повела меня в правый конец веранды,
на сторону, где спят мальчики. Открыла ключом
дверь, отдала его мне и сказала:
— Здесь должна была поселиться воспитатель-
ница, но она почему-то не приехала. Так что теперь
это ваша комната, располагайтесь.
136 | Александр ШАЛАМОВ БЛАГОВЕСТ. Рассказы и повесть | 137
В комнатке была кровать, стол, стул, вешалка,
зеркало на стене. Висела лампочка без плафона.
И окно смотрело в сторону моря. Чисто, побелено,
покрашено. Просто и уютно.
Я прикрыл дверь, чтобы дети не заглядывали
из любопытства, не мешали мне разложить свои
вещи. Потом взял мыльницу, полотенце и вышел к
умывальникам — они длинным двойным рядом на-
ходились возле корпуса. Вернувшись, привёл себя
в порядок: причесался, повязал пионерский галстук
и прикрепил к рубашке комсомольский значок.
— Пятый отряд, строиться на обед! — эта коман-
да вожатой Клавдии касалась уже и меня.
Я ещё раз осмотрел себя перед зеркалом, опять
поправил непослушный русый чуб, глубоко вздох-
нул и вышел к отряду.
Это такой момент особенный-преособенный —
предстать перед детьми, которых я абсолютно
ещё не знаю и с которыми придётся жить каждый
день до конца первой смены. Я должен быть от-
ветственным за эти маленькие доверчивы души!
Каков каждый из них? Вот они уже смотрят на
меня внимательно. Изучающие. Им, конечно же,
очень хочется, чтобы я был добрым, понимающим,
внимательным, родным. Я это знаю, сам был таким
же маленьким.
— Отряд, внимание! Это ваш новый вожатый
Алексей Сергеевич. Слушайте его! — представила
меня Клавдия детям.
— Здравствуйте, — сказал я не так торжествен-
но, как это сделала вожатая. — Я очень рад, что
меня направили именно в этот отряд, потому что в
школе я вожатый у ребят вашего возраста. Уверен,
что вам со мной, как и мне с вами, будет интересно.
Ребята выслушали меня как взрослые, с серьёз-
ными лицами. Моё появление — событие. Они уже
привыкли к двум девушкам-вожатым, а тут вдруг
объявился я.
Клавдия скомандовала:
— Отряд, в столовую шагом марш!
— Минуточку! — сказал я.
Колонна приостановилась.
— Мальчик, вот ты… Да-да, ты… Завяжи шнур-
ки, а то упадёшь, — подсказал я пареньку в середи-
не колонны.
Он быстренько нагнулся, завязал и встал. Дру-
гой паренёк тоже поправил свои шнурки.
Клавдия громко произнесла:
— Раз, два!..
Отряд дружно ответил:
— Три, четыре!
— Три, четыре! — повторила Клавдия.
— Раз, два! — теперь дети прокричали её первые
слова.
— Кто шагает дружно в ряд? — спросила во-
жатая.
Дети ответили:
— Пионерский наш отряд! Дружные, весёлые,
всегда мы тут как тут — пионеры-ленинцы, ленин-
цы идут!
Клавдия похвалила:
— Вы, ребята, молодцы!
На что они ответили:
— Пионеры-ленинцы.
138 | Александр ШАЛАМОВ БЛАГОВЕСТ. Рассказы и повесть | 139
Это была речёвка.
Перед столовой отряд остановился. Валентина
пошла в столовую, чтобы проверить, как накрыты
столы. Тут же, на деревянных ножках стояла ши-
рокая доска для лагерной информации. Я начал
читать план работы дружины, да весь прочесть не
успел. Боковым зрением заметил, что вернулась Ва-
лентина и подала рукой знак заходить.
Прежде чем сесть за длинный, на весь отряд,
стол, дети по команде Клавдии прогремели: «Всем,
всем, приятного аппетита!» Я сел в начале стола
вместе с Клавдией и Валентиной. Во время еды
многие дети таращились на меня, изучали. Даже из
других отрядов посматривали в нашу сторону.
На стене столовой большими буквами было на-
писано: «Когда я ем — я глух и нем!» Но всё равно
стоял громкий гул от ребячьих голосов и окриков
вожатых, от звона ложек о тарелки, от иногда па-
дающей посуды. Так, при мне разбилась тарелка в
каком-то отряде, и стакан в другом. Иногда Клав-
дия или Валентина вставали из-за стола, чтобы
проследить, кто как ест. Я же пока активность не
проявлял, присматривался ко всему.
5
Надо же, только вчера я обедал дома, а сегодня
в лагере, в совершенно другой обстановке. Даже не
верилось. Как будто чудесный-пречудесный сон. Но
нет, это реальность. Здорово!
Когда поели, отряд поднялся и громко побла-
годарил: «Спасибо нашим поварам, что так гото-
вят вкусно нам!». Построился возле столовой и
с той же речёвкой, с какой шли сюда, направился
в свой корпус.
Репродуктор, не умолкавший от пионерских
и просто детских песен, замолчал. Клавдия ска-
зала мне:
— Уложи мальчиков. А мы девочками займёмся.
Палата мальчиков притихла быстро. Я только
произнёс:
Всем лечь, закрыть глаза и спать!
Валентина удивилась:
— Вот что значит мужчина! Мы с мальчишками
всегда так долго мучаемся.
Лагерь погрузился в послеобеденный отдых.
Жара разморила все. Вожатые Валентина и Клав-
дия тоже прилегли. Я же от перевозбуждения, что
я здесь, бодрствовал, всё ещё приходил в себя. Для
меня пришло время ясно осознать, где я и кто я.
Совершенно другая, не домашняя обстановка. Надо
освоиться, настроиться. Что бы я сейчас делал
дома? Ну, с друзьями-одноклассниками на море
время проводил бы. Слонялся бы без дела. А тут —
такое дело! Настоящее, ответственное и очень ин-
тересное. Кто я дома?! А здесь — вожатый! И тут я
необходим!
10-11 лет — это такой возраст, когда они всё
ещё в сказке. Игры в индейцев, космонавтов, раз-
ных там героев книг и кино… Фантазии, иллюзии,
мечты — жизнь в самообмане. А мне хочется впу-
стить ребятишек в реальную жизнь, потому что на-
стоящая видимая жизнь, на самом деле, прекрасна,
прекраснее всех выдумок. Разве можно вообразить
140 | Александр ШАЛАМОВ БЛАГОВЕСТ. Рассказы и повесть | 141
себе цветы красивее, чем они есть на самом деле?!
А радугу?! А мамину улыбку, её ласку?! А глаза
ребёнка, его счастливый смех?! Я убеждён, что нет!
Природа совершенна, и мы совершенны! И каждая
душа прекрасна — взрослая она или ещё детская!
А если кто-то делает что-то плохое, или недоволен
чем-то, так это не изменяет всё прекрасное на зем-
ле, потому что оно самое главное, самое большое!
Оно и есть сама жизнь.
Когда опять на весь лагерь зазвучала музыка,
я взглянул на часы: ровно шестнадцать. Пошёл к
мальчикам. Даже жалко было сонное царство на-
рушать. Я негромко сказал:
— Ребятки, тихий час закончился. Можете вста-
вать.
Один за другим зашевелились, стали пробуж-
даться, открывать глазёнки. Из дальней койки па-
ренёк полусонно спросил:
— А на полднике мороженое будет?
И началось! Каждый стал говорить, что предпо-
читает на полдник. В соседней палате девочки тоже
зашумели. Всё, жизнь в лагеря оживилась вновь.
6
— Алексей Сергеевич, отведите, пожалуйста, от-
ряд в столовую, — попросила меня Клавдия, не вы-
ходя из своей комнаты. — А мы подойдём.
— Хорошо, — ответил я. Мне такое доверие
было приятно. Даже интересно впервые самому по-
вести всех детей в столовую.
Через десять минут отряд был построен. Пошли
без речёвки. Из динамика в исполнении московско-
го детского хора звучала песня «Пусть всегда будет
солнце!». Зачем нам её заглушать?! Солнышко уже
не так палило. Красиво кружился тополиный пух
— этакий летний «снежок». Приятно дул с моря
лёгкий ветерок.
В столовой подошли Клавдия и Валентина.
Клавдия меня попросила:
— До ужина у нас отрядные дела. Ты займи
мальчиков, а мы — девочек. Хорошо?
— Я мальчиков поведу в спортивный городок,
— ответил я.
— Вот и хорошо, — сказала Клавдия.
Из своих наблюдений я сделал вывод, что при
детях вожатые обращаются друг к другу по имени
и отчеству, и на «вы», а наедине на «ты» и лишь по
имени. Но иногда и это правило нарушалось, вожа-
тые забывали про детей, поэтому и при них произ-
носили лишь имя и «тыкали» друг другу.
После полдника мои мальчики переоделись
в спортивную форму, и мы отправились в спортго-
родок. Вот где провели время! Вот чего паренькам
действительно не хватало. Бегали, прыгали, под-
тягивались, соревновались. Четвёртому отряду
в футбол проиграли, но всё равно ребятки оста-
лись довольными. И главное, мы сблизились ещё
больше друг с другом. Здесь же, в спортивном
городке, я познакомился с другими вожатыми и
пионерами. Так что у меня с лагерем произошло
взаимное проникновение. Одним словом, как в фи-
зике — диффузия.
142 | Александр ШАЛАМОВ БЛАГОВЕСТ. Рассказы и повесть | 143
Вечером, после ужина, вся дружина собралась в
летнем клубе. Мною написанный лозунг висел на
киноэкране и хорошо смотрелся. Встреча с вете-
раном Отечественной войны — Героем Советского
Союза длилась около двух часов. А в конце встре-
чи пионеры повязали Герою пионерский галстук,
вручили ему цветы и показали небольшой концерт,
после чего все отряды пошли на вечернюю дру-
жинную линейку. Было общее построение, рапорты
председателей совета отрядов старшей пионервожа-
той. Под барабанную дробь с высокой мачты спу-
стили Государственный флаг. Потом отряды разо-
шлись по своим корпусам.
Перед отбоем мы провели на веранде вечернюю
поверку. Я и Валентина. Клавдия ушла на вожат-
скую планёрку. Конечно, сразу ложиться спать ни-
кому не хотелось. Я сказал мальчикам, чтобы они
помыли ноги. И проследил. Чтобы протянуть вре-
мя, ребята охотно согласились на это. Правда, один
только воспротивился, самый ленивый из всех —
Ваня Макаров:
— А чего это? Мы раньше ноги не мыли, а те-
перь надо! И девчонки никогда не моют!
— Не ленись, исполняй, — ответил я.
Девочки услышали наш разговор и тоже потя-
нулись к умывальникам.
Наконец все улеглись. Я выключил свет, но
включил дежурную синюю лампочку.
— А расскажите нам что-нибудь, — услышал я.
— Сказочку, что ли? «Колобок, колобок, я тебя
съем?»
— Нет, не это, что-нибудь интересное!
Я, конечно, много читал. Ну и рассказал одну из
историй. О том, как… Ну, в общем, о добре и зле.
Ребята попросили ещё. А потом с планёрки пришла
Клавдия.
— Старшая вожатая похвалила нас за лозунг, —
сообщила она, как только я вышел на веранду.
Что ж, это приятно было услышать.
— И ещё. Зоя Ивановна пригласила нас на ноч-
ную спевку вожатых.
— Это что? — спросил я.
— Это такой «ночничок». Посмотришь. На пля-
же будет.
— И Валентина пойдёт? — встревожился я тем,
что детей одних нельзя оставлять.
— Кто-то же должен в отряде остаться, — от-
ветила Клавдия.
Из комнаты мальчиков послышался какой-то
шумок. Я пошёл к ребятам. Синий свет лампоч-
ки не очень помогал разглядеть всех. Я включил
припасённый фонарик и стал им светить. Отыскал
хнычущего. Им оказался Миша Сапегин.
— У тебя что-то болит? Тебя кто-то обидел? —
тихо спросил я.
— Домой хочу, — всхлипнул Миша.
Я подсел к нему на краешек кровати.
— Тебе тут не нравится?
— Домой…
Конечно, дома у него мама, может быть папа, ба-
бушка, дедушка, сестра или брат. Да ещё и собач-
ка, рыбки, хомячки, попугайчики, любимые игры… А
здесь казёнщина, режим, какие-то обязаловки, какие-
то мальчишки, и вообще, всё это ему не надо, не его…
144 | Александр ШАЛАМОВ БЛАГОВЕСТ. Рассказы и повесть | 145
— Ну что ты, Мишуня, не плачь. Я тебе обещаю:
хорошо тебе будет в лагере, вот увидишь. — Я тро-
нул Мишино плечико. — Обещаю. Слышишь?
— Да.
— Ещё и уезжать не захочешь, так понравится
тебе тут. Больше не плачь. Договорились?
— Да.
Я ещё немного посидел возле него, поглаживая
его по головке. И надо же, он вдруг как-то сразу
уснул, как провалился в сон.
Я думаю, что те, кто ещё не спал, тоже слышали
наш разговор, так что это касалось и их, скучающих
по дому, по родным, кто никак не мог адаптировать-
ся к коллективной лагерной жизни. Я тоже, когда
мне было 9-10 лет, был в пионерлагере и помню то
одиночество в первые дни, какое испытывал, пока
не подружился со всеми, пока не привык. А потом
и правда, когда по окончании смены за мной при-
ехала мама, не хотел уезжать. И по приезде домой
долго чувствовал себя неуютно, всё ещё тосковал по
лагерю, по ребятам. Это я хорошо запомнил.
Я поднялся, чтобы покинуть палату.
— А посветите на меня, — вдруг попросил меня
Серёжа Птахов. Я рыженького паренька по голосу
определил.
Ну я посветил на него. Он зажмурился, доволь-
ный.
— И на меня, — попросил другой.
— И я хочу.
Пришлось посветить фонариком в лицо каждо-
му по очереди. А в конце я опять направил луч
света на Мишу. И правда, крепко уснул.
7
Оставив в отряде одну Валентину, мы с Клавди-
ей пошли на пляж.
Убывающая луна в виде буквы «С» висела над
спокойным морем, бледно освещая широкую по-
лосу песчаного пляжа, на котором скученно тем-
нела группа вожатых. Оттуда негромко звучали
поющие голоса под бренчание гитары. Мы подош-
ли, подсели. Я только тихо сказал: «Всем добрый
вечер». Мне даже никто не ответил. Вернее, вну-
тренне поприветствовали меня, я это почувствовал
— такая доброжелательная атмосфера тут была. Из
тех, кого я уже более-менее знал, это старшая во-
жатая Зоя, вожатый первого отряда Павел, второ-
го — Владимир. Ну и некоторые другие, знакомые
так, чуть-чуть по спортивному городку, по столо-
вой, по дружинной линейке. Когда Павел перестал
играть на гитаре, Зоя обратила внимание всех на
меня.
— Кто ещё не знаком, познакомьтесь: это Алек-
сей Сергеевич. Он прибыл к нам сегодня. Это он
украсил сцену прекрасным лозунгом. Так что он не
только теперь у нас вожатый пятого отряда, но ещё
и замечательный художник.
— Браво, Алексей! — произнёс Павел и поднял
приветственно ладонь, как индеец в кино.
Мне и Клавдии протянули стаканчики, в них
было налито немного вина, и по шоколадной кон-
фетке. Я даже растерялся.
— Бери, бери, — сказала Зоя. — Мы по-
студенчески отмечаем твой приезд.
146 | Александр ШАЛАМОВ БЛАГОВЕСТ. Рассказы и повесть | 147
— Да, тут всё под строжайшим контролем стар-
шей вожатой, — произнёс Павел. — Лёша, за тебя!
— За тебя! — подхватили остальные.
Ещё не пригубив, я уже опьянел от такого ра-
душного приёма. Я был польщён.
Если честно, я думал, будет какое-то серьёзное
вожатское собрание с разучиванием пионерских пе-
сен для ребят, а оказалось, собрались просто так,
пообщаться друг с другом, расслабиться от актив-
ного дня. Вот Павел опять взял гитару и запел:
«Понимаешь, это странно, очень странно,
Но такой уж я законченный чудак.
Я гоняюсь, за туманом, за туманом
И с собою мне не справиться никак…»
Когда Павел закончил петь, заговорил Влади-
мир:
— Газетный киоск. Мужчина спрашивает: «Прав-
да есть?» Продавец отвечает: «Правды нет». «А Рос-
сия?» «Продана. Есть только труд за 3 копейки».
— Владимир Юрьевич, мы же договаривались:
никаких пошлых и политических анекдотов, — ска-
зала Зоя.
— Так это чисто газетный анекдот, — ответил
весело Владимир.
Павел запел дальше:
«Ты что, мой друг, свистишь?
Мешает жить Париж?
Ты посмотри, вокруг тебя тайга,
Подбрось-ка дров в огонь,
Послушай, дорогой,
Он там, а ты у чёрта на рогах…»
А когда Павел запел песню «Гостиница», все
вдруг стали подпевать:
«Ах, гостиница моя, ты гостиница,
На кровать присяду я, ты подвинешься,
Занавесишься ресниц занавескою,
Я на час тебе жених, ты невеста мне…»
Мне показалось, что эта песня всё-таки пошло-
вата. Но даже сама старшая вожатая с энтузиазмом
её пела. И Клавдия рядом со мной изрядно стара-
лась. Видно, их такая песня чем-то вдохновляла.
А потом я услышал слова своей любимой песни
«Атланты» Александра Городницкого:
«Когда на сердце тяжесть
И холодно в груди,
К ступеням Эрмитажа
Ты в сумерки приди,
Где без питья и хлеба,
Забытые в веках,
Атланты держат небо
На каменных руках.
Держать его, махину —
Не мёд со стороны.
Напряжены их спины,
Колени сведены.
Их тяжкая работа
Важней иных работ:
Из них ослабни кто-то —
И небо упадёт»
148 | Александр ШАЛАМОВ БЛАГОВЕСТ. Рассказы и повесть | 149
Не знаю почему, но вдруг на меня навалилась
грусть. Наверное, эта задушевная обстановка по-
влияла: песни, лёгкое вино, пляж, море, лагерь со
спящими детьми рядом… Больно стало от того, что
это временно, не на всю жизнь.
Тут и я стал подпевать:
«Во тьме заплачут вдовы,
Повыгорят поля,
И встанет гриб лиловым,
И кончится Земля.
А небо год от года
Всё давит тяжелей,
Дрожит оно от гула
Ракетных кораблей.
Стоят они, ребята,
Точёные тела,
Поставлены когда-то,
А смена не пришла.
Их свет дневной не радует,
Им ночью не до сна.
Их красоту снарядами
Уродует война.
Стоят они, навеки
Упёрши лбы в беду,
Не боги — человеки,
Привычные к труду.
И жить ещё надежде
До той поры, пока
Атланты небо держат
На каменных руках».
Когда возвращались из пляжа в лагерь, я пред-
ложил старшей вожатой:
— Зоя Ивановна, хотите, я напишу на целый
лист ватмана календарный план мероприятий? А то
возле столовки на листочке так мелко напечатано,
что трудно прочитать.
— Да, пожалуйста, — согласилась она.
— Я завтра на тихом часе напишу.
— Спасибо.
Павел похлопал меня по плечу:
— Молодчина, Алексей!
Проверив мальчиков, я лёг спать. Дверь на ве-
ранду оставил открытой, чтобы каждый звук, каж-
дый шорох услышать: вдруг кому-нибудь моя по-
мощь понадобится.
Первая моя ночь в пионерском лагере. Поют
сверчки, где-то лают собаки. А тут детки спят. Ино-
гда скрипнет кровать — кто-то на другой бок по-
вернулся, посопит, кашлянет или всхрапнёт слегка.
8
Проснулся от детского шума. Подъёма ещё не
было, а дети уже бодрствовали. Я пошёл к мальчикам.
— А Мишка опять обмочился! — наябедничал
худенький подвижный Алик Свиридов.
Миша, который вчера плакал, сидел на крова-
ти и виновато смотрел в большое мокрое пятно на
простыне.
— Ну и чего из-за этого такой переполох устра-
ивать? — сказал я. — Подумаешь, с каждым такое
может случиться.
150 | Александр ШАЛАМОВ БЛАГОВЕСТ. Рассказы и повесть | 151
Я подошёл к Мише.
— Не расстраивайся, парень. Это с возрастом
пройдёт. Я вот тоже, когда был таким же, как ты,
часто ночью в постели рыбку ловил.
Мальчишки захохотали. И Миша улыбнулся.
— Одевайся. Я бельё поменяю. И с матрацем
разберусь. Нет проблем.
Вошла заспанная Клавдия.
— Что, Сапегин, опять?! — недовольно спросо-
нья прищурилась она.
— Ничего страшного. Обычная авария, — сказал я.
— Обычная авария? Ну вы, Алексей Сергеевич…
Я с таким укором взглянул на вожатую, что она
осеклась, сразу умолкла.
— И правда, чего это я? — опомнилась она.
— А наш вожатый признался, что он в детстве
тоже ночью в кровати рыбу ловил! — запрыгал на
койке Алик Свиридов.
— Ой, да ну вас! Не смешите меня, — отмахну-
лась Клавдия. — Так, всем бегом в туалет и стро-
иться на зарядку!
— Ещё подъёма не было, — сказал Юра Ва-
сильков.
— Да? А чего повставали тогда, умники? Алек-
сей Сергеевич, отведёте отряд на зарядку, хорошо?
Я кивнул:
— Отведу.
После того, как репродуктор просигналил
«подъём», отряд лёгким бегом явился на площадку,
где проводилась физзарядка. Все отряды прибыли,
кроме самых младших — десятого, девятого и вось-
мого. Физрук
152 | Александр ШАЛАМОВ БЛАГОВЕСТ. Рассказы и повесть | 153
Степан Фёдорович проводил зарядку под звуки
баяна, на котором играл Семён Кузьмич.
Утро было свежее. Всё выше поднималось над
морем розовое солнце. Впереди — новый лагерный
день!
Палаты, веранду и территорию возле отряда
должны убирать сами дети. Я, конечно, помог маль-
чикам помыть пол. Дома у себя частенько приходи-
лось наводить порядок. Да и в школе сколько раз
ворочал классные парты, чтобы пол вымыть. Есть
опыт. После завтрака комиссия дежурного отряда
по лагерю будет проверять санитарное состояние и
ставить оценку. Потом результаты проверки выве-
сят на информационной доске у столовой.
А до обеда по расписанию — море, пляж!
Купание — строго по десять человек. Нам, во-
жатым, необходимо следить, чтобы дети не заплы-
вали за буйки.
Один мальчик — Саша Иволгин — не купался.
Сидел под большим пляжным зонтом.
Я спросил:
— Почему не купаешься?
— Я не умею плавать, — ответил он.
— Тогда я тебя научу.
Пока купалась группа девочек, я учил Сашу
плавать. Он оказался способным, быстро научился
плыть по-собачьи. Теперь не будет бояться воды и
не утонет. Потом научу его плавать кролем, брасом,
на спине и под водой.
9
Когда пришли в лагерь, я поменял Мише Сапе-
гину простынь. Мне даже удалось заменить матрац
— еле выпросил у кастелянши чистый. Ещё взял у
неё клеёнку. До обеда оставалось немного времени,
и дети сидели на веранде, смотрели по телевизору
мультфильм «Сказка о Мальчише-Кибальчише».
На веранде во время тихого часа я оформлял
«Календарный план мероприятий дружины пио-
нерлагеря «Орлёнок» на первую смену 1967 года».
Постарался сделать красочно, с маленькими иллю-
страциями. Например, если это праздник «День Не-
птуна», то нарисован портрет самого владыки моря
с короной и трезубцем. Если конкурс рисунков,
то — кисти, карандаши, палитра для красок. А если
День закрытия лагерной смены, то — горящий пи-
онерский костёр.
Потом прикрепил план кнопками возле столо-
вой на стенд для информаций. Тут же, на стенде,
я увидел оценки по сансостоянию отрядов. Сегодня
наш отряд получил самую высокую оценку — «сол-
нышко», а у других отрядов были нарисованы солн-
це с тучкой, просто тучка, а то и тучка с дождём.
«Солнышко» — вроде пустяк, но всё же радостно,
солнечно на душе.
10
Вечером после ужина по плану — конкурс инс-
ценированной песни. Клавдия и Валентина реши-
ли поставить песню «Пусть всегда будет солнце!».
154 | Александр ШАЛАМОВ БЛАГОВЕСТ. Рассказы и повесть | 155
Но в столовой мы узнали, что эту песню уже репе-
тирует с баянистом четвёртый отряд. Тогда я пред-
ложил песню «Бухенвальдский набат» — всё-таки
идёт война во Вьетнаме. Сам придумал сценарий.
Пока отряд разучивал песню, я склеил из не-
скольких листов ватмана большое белое поле, и на
нём нарисовал чёрной тушью измождённое худое
лицо узника концлагеря за колючей проволокой с
написанным внизу словом: «НЕТ!». Плакат полу-
чился впечатляющим.
Когда дети разучили слова песни, начали репе-
тировать: кто где стоит и что делает. Будет стоять
Солдат Победы с маленькой девочкой на руках. Бу-
дет Вечный огонь — включённый фонарик, обёрну-
тый красным лоскутом. И возложение цветов…
Всё мы хорошенько отрепетировали, пригла-
сив баяниста. Что-то достали, что-то сделали сами,
и форма солдата была готова.
Перед самым конкурсом я попросил членов
жюри вызвать наш отряд последним, когда сильнее
стемнеет, чтобы ярче смотрелся Вечный огонь.
Конечно, роль воина-освободителя сыграл
я, держал на руках Юленьку Кольцову — все её
в отряде Мышкой называли. В конце нашего вы-
ступления вся дружина встала с мест и подпевала:
«Берегите, берегите, берегите мир!». Это было так
волнительно: я стою с девочкой на руках, и все смо-
трят на нас!
Мы заняли второе место. Надо же, пятый отряд,
и такой успех!
Опять лагерная линейка со спуском флага.
Опять вечерняя поверка отряда на веранде. Я с Ва-
лентиной — Клавдия, как и вчера, ушла на планёр-
ку — похвалили ребят за «солнышко» по чистоте и
за второе место в конкурсе. Но некоторые сожале-
ли, что не первое место, стояли с хмурыми лицами.
После отбоя мальчики опять пристали ко мне:
— Расскажите нам ещё что-нибудь.
— Ладно, слушайте:
«Крошка сын к отцу пришёл,
И спросила кроха:
— Что такое хорошо
И что такое плохо?
Ах, кроха, кроха, кроха,
Да не знает ни отец,
Ни кто другой:
Что такое хорошо
И что такое плохо».
Петя Сёмушкин, лежавший ближе ко мне и чёт-
ко слышавший каждое моё слово, стал со смеху ка-
таться на кровати:
— Там совсем не так, это вы сами напридумали!
Да, этот опус я сам только что сочинил, при
них, экспромтом, чтобы ребятню развеселить.
— Хорошо, теперь о серьёзном. Слушайте. Жил
был на свете я. Или ты. Любой из нас. И вот я
или ты — любой из нас, возмечтал всегда во всём
быть самым первым. И поверил в свои неограни-
ченные возможности. Вот и стало у меня, у тебя,
у каждого всё очень легко получаться, лучше, чем
у всех. В шахматы всех обыгрываю, в любой вид
156 | Александр ШАЛАМОВ БЛАГОВЕСТ. Рассказы и повесть | 157
спорта тоже. Среди киноартистов, певцов, танцо-
ров — звезда первой величины. Во всём мастак. Асс!
И что же?! Первый, самый первый! А потом вдруг
р-р-аз! И сварился в собственной славе. Всё вдруг
надоело, наскучило. Стало неинтересно. Ну, первый,
ну, самый-самый, и что из этого?! Когда был никем,
вернее — обычным, как все, то и друзей было хоро-
ших больше, и на душе было проще, лучше. И во-
обще… Раньше, когда малейший успех достигался с
трудом, с препятствиями, было намного интереснее.
Это я к чему? Некоторые из вас огорчились вторым
местом в сегодняшнем конкурсе, хотели первое. Да
пусть бы мы заняли третье или пятое место — глав-
ное, что нам всем было интересно! Пока готовили
инсценировку песни, репетировали — мы хорошо
друг с другом общались — и шутили, и смеялись.
— Ага, и ругала нас Клавдия Николаевна, когда
у кого-нибудь не получалось, — вставил Юра Ва-
сильков.
— Пусть и так, — согласился я. — Но всё равно
было живенько, не скучно. Так?
— Так. Да. — отозвались мальчики.
— А во всём быть первым… Да это и в самом
деле невозможно. Всегда есть тот, кто впереди тебя.
У нас ещё много будет разных конкурсов, соревно-
ваний. Так давайте получать удовольствие от уча-
стия в них, а не стремиться влезть на пьедестал.
Я подошёл к Мише Сапегину. Спросил:
— Ну как ты? Уже не тоскуешь по дому?
— Нет, — ответил Миша и улыбнулся, очевидно,
довольный тем, что я к нему подошёл.
Я наклонился и в самое ушко прошептал:
— Теперь можешь ловить рыбку сколько угодно,
я тебе клеёночку подстелил.
Он опять улыбнулся. И вдруг спросил:
— А Мальчиш-Плохиш знает, что он плохой?
— Я думаю, он считает себя правильным
— Так он не знает, что он плохо поступил?
— А это надо у него спросить. Дело в том, что
люди не всегда знают или понимают, что они вы-
творяют. Бывает, знают, что это плохо и всё равно
делают. А бывает, и не знают, что они делают зло,
если бы знали, то не делали.
Я поднялся.
— Итак, всем спать! — сказал я и переключил
свет на дежурный.
— А посветите фонариком на меня, как вчера, —
попросил Юра Васильков.
Конечно же, я посветил на каждого. Индиви-
дуального внимания — вот чего не хватает любому
человечку в лагере.
11
Я вышел из палаты и присел на ступеньку ве-
ранды. Вечер был тихий, тёплый. Месяц висел над
морем. Между деревцами виднелись на горизонте
огоньки корабля. Густо мерцали звёзды. Я задумал-
ся: почему родители отправляют детей в пионер-
ские лагеря? Для того, чтобы детям тут было инте-
ресно, чтобы окрепли, поправились, накупались в
море, позагорали? Или чтобы на время избавиться,
отдохнуть от них?
158 | Александр ШАЛАМОВ БЛАГОВЕСТ. Рассказы и повесть | 159
От девочек вышла Валентина и подсела ко мне.
— Лёша, девочки обижаются, хотят, чтобы ты
им тоже рассказывал, больше разговаривал с ними.
— Да, конечно. Обязательно буду, — ответил я.
— Они всё расспрашивают о тебе, а я ничего
даже не знаю, что им сказать. Ты такой таин-
ственный.
— Пожалуйста, отвечу на любой вопрос.
— Ну, например, сколько тебе лет? Как ты по-
пал сюда вожатым?
Я ответил.
— Мы тоже по направлению, только нашего пе-
динститута. У нас в лагере летняя практика. А где
ты так хорошо научился рисовать?
— Я детскую художественную школу окончил.
Четыре года в ней проучился.
— А портреты рисовать можешь?
— Мы в школе гипсовые бюсты рисовали, мож-
но попробовать.
— Ой, а нарисуешь меня как-нибудь?
— Как-нибудь? — я усмехнулся от двусмыслен-
ности вопроса. — Ладно.
— А знаешь, ты так ладишь с мальчиками.
У меня с Клавой не очень получалось. Ты просто
выручалочка для нас. Вот и с конкурсом здорово
вышло. Без тебя мы бы вряд ли второе место полу-
чили.
— Почему ты не ходишь на планёрку? Всё вре-
мя Клавдия.
— Ой, и слава Богу! Она такая активная, такая
беспокойная. Пусть ходит. Тем более, ей это нра-
вится.
— А что они там планируют? Ведь висит план,
и так всё ясно.
— Всё, да не всё. Это как разбор полётов. Анали-
зируют прошедший день. Ставят дополнительные
задачи на следующий. Подробно обговаривают раз-
ные проблемы. Старшая вожатая и ругает, и хвалит.
Я была как-то там, так пришлось краснеть за то, что
наш отряд плохо дежурил по лагерю. Хуже всех.
После такого выговора полночи заснуть не могла.
Вот когда ты был особенно необходим!
— Что-то они там сегодня засиделись.
— Да, бывает.
— А в эту ночь вожатская спевка будет? — спро-
сил я.
— «Ночничок»? Вряд ли. Это когда старшая по-
желает. А тебе понравилось?
— Ага. Задушевно так.
— Ты романтик! На жизнь сквозь розовые очки
смотришь. Наверное, и стихи пишешь?
— Знаешь, мне так хочется быть сразу всем:
и художником, и поэтом, и спортсменом, и арти-
стом, и…
— О-о! Вот это да! Если много хочешь, то мо-
жешь никем и не стать.
— Я читал, что призвание — это когда тебя
очень тянет к какому-нибудь делу. Когда любишь
то, чем хочешь заняться. Так вот, меня сильно тя-
нет ко всему.
— Ну это пока сильно тянет ко всему. Пока не
разобрался. А вообще, это даже хорошо, что ко все-
му тянет. Было бы хуже, если б ни к чему душа
160 | Александр ШАЛАМОВ БЛАГОВЕСТ. Рассказы и повесть | 161
не лежала. Такие люди обычно скучные, неинтерес-
ные. И чаще всего спиваются.
— А ты учительницей будешь?
— Да. Буду преподавать биологию.
— А Клавдия?
— Она — математику.
— А Павел?
— Он физик.
— Владимир?
— Кажется, историк.
— Схожу, навещу Павла. Может он не на пла-
нёрке.
— Да, иди. Дети уснули. К тому же я здесь.
12
Аллеи лагеря ночью освещаются невысокими
фонарями. У самых плафонов мечутся мошки, мо-
тыли. Из тьмы появляются вдруг летучие мыши и
опять пропадают в темноте.
В первом отряде Павла я не застал, он был на
планёрке. Зато меня радушно приняла вожатая это-
го отряда Ирина, похожая на Эдиту Пьеху — даже
с такой же причёской. Она угостила меня чаем с
печеньем и конфетами. Сидела со мной, совсем не
обращая никакого внимания на то, что старшие пи-
онеры всё ещё не спали, разговаривали. И даже то и
дело слонялись, вроде по необходимости, в туалет,
или попить воды из крана.
Ирина тоже начала расспрашивать обо мне. Она
вовсе не удивилась, каким образом я, такой юный,
оказался вожатым в лагере. Она чуть-чуть рассказа-
ла о себе. Её предмет — английский язык. Но она не
собирается всю жизнь преподавать в школе, а будет
переводчицей, мечтает ездить по разным странам.
В вожатскую комнату, отдёрнув занавеску, за-
скочила девочка.
— Ирина Константиновна, а чего Игорь Мо-
сквитин к нам заглядывает?! — пожаловалась она.
— О, май год! — воскликнула Ирина. — Погово-
рить даже не даёте! Во-первых, стучать надо. А во-
вторых, ты чего, Катерина, в таком виде бегаешь?!
Марш немедленно к себе!
Катерина явилась босая, в цветных трусиках и
короткой полупрозрачной белой майке — я даже
глаза в сторону отвёл — всё-таки «деткам» первого
отряда по четырнадцать-пятнадцать лет.
— Так вы, Ирина Константиновна, скажите ему,
а то он получит! — произнесла Катерина и убежала.
— Ничего, как Павел Андреевич появится, так
сразу все попрячетесь, — сказала Ирина не то им,
не то себе.
Чтобы дать возможность Ирине всё-таки разо-
браться с Игорем, который не даёт покоя девочкам,
я пошёл во второй отряд. Но Алексей тоже оказал-
ся на планёрке. Тогда я направился в свой отряд.
Пришла Клавдия. Сообщила: завтра до обеда
— морские купания, после полдника — спортив-
ные соревнования, а после ужина будет кинофильм
«Айболит-66». Для меня это было не новостью, из
календарного плана я об этом знал. Я даже уже
подготовил список ребят, кто в каких видах спорта
будет участвовать. Составил целую футбольную ко-
манду. С волейбольной ещё пока проблема, я думаю
162 | Александр ШАЛАМОВ БЛАГОВЕСТ. Рассказы и повесть | 163
и девочек в игру вовлечь. Но на пляже с этим раз-
берусь, выясню, кто из них уже играл в волейбол.
Вместо «ночничка» старшая вожатая с физру-
ком Степаном Фёдоровичем и баянистом Семёном
Кузьмичом устроила ночной обход лагеря, чтобы
проверить все ли дети и вожатые на месте, нет ли
посторонних, и вообще… Я уже был в своей комна-
те, когда мне в распахнутую дверь постучали.
— Да, — произнёс я, оторвавшись от книги.
— Сиди, сиди… — остановила меня старшая
вожатая, войдя. Физрук с баянистом остались её
ждать на веранде. — Что читаем? — поинтересова-
лась она.
Я показал ей книгу. На лицевой обложке пер-
вого русского издания был использован фрагмент
картины известного американского художника Эн-
дрю Уайета «Сын Альберта» («Мальчик в дверях
сарая»). А на корешке книжки вытеснена фамилия
писателя: «Дж. Д. Сэлинджер».
— О, «Над пропастью во ржи»! — восторженно
произнесла Зоя. — Это одно из моих самых люби-
мых произведений.
Она окинула оценивающим взглядом мою ком-
нату и, улыбнувшись, сказала:
— Ну ладно, спокойной тебе ночи!
После ухода проверяющих, Клавдия доложила
Валентине и мне, что старшая вожатая на планёрке
особенно хвалила наш отряд за конкурс, за чистоту,
за поведение на пляже и в столовой. Поставила пя-
тый отряд в пример. От такой похвалы я блаженно
погрузился в состояние сна.
13
Не знаю, сон ли это был на самом деле, или
просто мои фантазии в полудрёме, но я видел себя
героем романа Сэлинджера. Это я дежурил у про-
пасти ржаного поля, где играли дети. Мне вдруг по-
слышалось, что кто-то меня зовёт, там, среди ржи.
Кому-то очень нужна моя помощь. Но я не могу
покинуть край пропасти и побежать к тому, кто
нуждался во мне. Не могу помочь. Не так уж, ока-
зывается, беззаботна радость ребятишек. У каждого
из них свои проблемы, которые надо было решать.
От этого я очень переживал — других взрослых
рядом-то не было. Я один. Из-за острой встрево-
женности я даже проснулся.
Начало светать. Пел соловей. Я подумал: «Мо-
жет у Миши Сапегина опять авария произошла?»
Поднялся, пошёл, проверил осторожно, чтобы его
не разбудить — всё в порядке. Остальные мальчики
тоже тихо спали.
После этого я так крепко уснул, что меня даже
не дети, а голос Клавдии разбудил:
— Безобразники! Даже выспаться не даёте!
Потом я расслышал детские голоса.
Ну и как обычно: после подъёма — зарядка,
уборка, линейка, завтрак…
14
И вот, в столовой, во время завтрака, ко мне
подошла вожатая дежурного третьего отряда и ска-
164 | Александр ШАЛАМОВ БЛАГОВЕСТ. Рассказы и повесть | 165
зала, что меня срочно вызывает к себе начальник
лагеря.
Иван Иванович встретил меня в своём кабинете
с самым грозным выражением лица, какое только
может быть у начальника.
— Что за письмо, и что за направление ты нам
тут подсунул?! Никакого Управления по делам мо-
лодёжи по такому адресу не существует! И печать
липовая! — гневно прокричал Блинов и швырнул
мой паспорт и тот конверт на стол. — Забирай! И
чтоб духа твоего здесь не было! Во-о-он!
Что было дальше — едва помню. Кажется, Клав-
дия мне вдогонку кричала, что завтра наш отряд
дежурит по лагерю и спрашивала: успею ли я вер-
нуться? И кажется я отвечал ей, что да, непремен-
но, постараюсь, или что-то вроде этого. Одно я чёт-
ко осознавал: всё кончено. Теперь лагерная жизнь
не для меня, и я абсолютно не знаю почему.
15
На автобусе я доехал до автостанции и пересел
в городской троллейбус. Ничто меня не радовало,
в окно смотрел равнодушно. Через несколько си-
дений впереди меня, на боковом месте для детей и
инвалидов, сидела бабушка с внуком лет шести-се-
ми, у которого невероятно большая голова была об-
мотана тканью. Очевидно, что они ехали в детскую
поликлинику. Впереди была их остановка. Бабушка
за что-то ругала внука. Сперва я не обращал на них
внимание, но бабуля всё сильнее, резче повышала
на мальчика раздражённый голос. Я сорвался:
— Не смейте кричать на ребёнка! Слышите, не
смейте! Ему и так плохо, у него голова болит!
Бабушка недоумённо глянула в мою сторону.
Увидела меня, разгневанного.
— Да это у меня от него голова болит. Вы дума-
ете, что мы в поликлинику лечиться едем? Да нет
же, нет, — проговорила она.
— А что у него с головой? — спросил кто-то из
пассажиров.
— Женя, может, ты сам расскажешь? — обра-
тилась бабушка к внуку. — Ну-ка, расскажи тётям
и дядям, всем-всем тут объясни, отчего это глупая
твоя башка такая вот большая.
Мальчик хмуро молчал. Даже глаза закрыл.
А я всё ещё кипел от возмущения, еле сдерживался,
чтобы сильнее не нагрубить.
Другой пассажир возмутился:
— Послушайте, уважаемая, ну нельзя же так!
— Да успокойтесь все вы! — произнесла бабуш-
ка. — Мы в поликлинику едем снять с головы пла-
фон. Да-да… Обыкновенный плафон от настольной
лампы. Он, видите ли, в инопланетянина играл.
— В рыцаря, — ответил мальчик.
Все начали смеяться. Только мне было не весе-
ло. Головастик неспроста в такую комическую си-
туацию попал, наверняка оставался без присмотра.
Всю дорогу я был сам не свой. И ещё, надо же,
в троллейбус вошёл мой друг и одноклассник Алик
Романенко.
— О, привет! У тебя сегодня что, выходной?
Я вчера заходил к тебе домой, твои предки сказали,
что тебя приняли работать в лагерь, — затарато-
166 | Александр ШАЛАМОВ БЛАГОВЕСТ. Рассказы и повесть | 167
рил он. — Вот здорово! Значит, у нас получилось.
Поздравляю!
— Что получилось? С чем поздравляешь?
— Да это ведь мы с Витьком организовали тебе
такой документ. Ты же любишь это дело, ну быть
вожатым, с мелюзгой возиться. Вот мы и…
Он увидел меня ошарашенным, выскочил на
первой же остановке. И навсегда исчез из моей
жизни.
16
Дома начались расспросы. Я кое-как объяснил
родителям случившееся, закрылся в своей комна-
те, лёг на кровать, и лежал неизвестно сколько. От
стыда перед всем лагерем, от обиды за проступок
моих друзей, мне впервые не хотелось жить.
Я думал, как там дети без меня на море купа-
лись, как без меня обедали в столовой, как уклады-
вались на тихий час? Потом меня беспокоили мыс-
ли о том, как прошли спортивные соревнования,
и как же теперь пройдёт дежурство по лагерю без
меня?! И как я теперь буду без лагеря?!
Вечером, когда я лёг спать, думал о своём от-
ряде. Я ничего не расскажу на сон ребятишкам, ни
на кого не посвечу на ночь фонариком, не буду на
вожатском «ночничке»… Ничего уже не будет!
Я включил свет у изголовья кровати. Открыл
на закладке книгу Сэлинджера, ещё раз прочитал
подчёркнутые карандашом слова моего одногодка
Холдена Колфилда: «Понимаешь, я себе предста-
вил, как маленькие ребятишки играют вечером в
огромном поле, во ржи. Тысячи малышей и кру-
гом — ни души, ни одного взрослого, кроме меня.
А я стою на самом краю обрыва, над пропастью во
ржи. Знаю, это глупости, но это единственное, чего
мне хочется по-настоящему…».
Я подумал, что ребятишек не только ловить
у края пропасти необходимо, а и помогать им во
всём, подсказывать, учить… Быть лучшим другом
для них, самым близким старшим братом.
Я отложил в сторону книгу. Выключил свет.
168 | Александр ШАЛАМОВ БЛАГОВЕСТ. Рассказы и повесть | 169
…Я с Холденом Колфилдом. Он у пропасти сто-
рожит ребятишек, а я нахожусь во ржи среди игра-
ющих детей. Рядом с каждым из них…
В моём бессмысленном ничего неделании про-
шёл и следующий день. Ходил как чумной. Отовсю-
ду из репродукторов звучали песни в исполнении
Муслима Магомаева, Людмилы Зыкиной, Палада
Бюль-Бюль Оглы, Дин Рида… А из приёмников
на волне «Голоса Америки» еле прослушивались
сквозь помехи группы «Битлз» и «Роллинг Сто-
унз». Но мне было не до песен.
17
К нам приехал погостить папин давнишний то-
варищ Михаил Львович, ректор университета из да-
лёкого города. Он почти каждое лето навещал нас.
Профессор внимательно взглянул на меня сквозь
линзы очков и поинтересовался у родителей, по-
чему я такой мрачный. Потом подошёл ко мне и
пообещал:
— Я тебе помогу.
«Неужели это возможно?!» — с надеждой по-
думал я. Михаил Львович тянуть не стал.
— Вы бы с дороги отдохнули, на море искупа-
лись, — предложила мама ему. Но Михаил Львович
на её предложение ответил бодро:
— Сперва надо выручить парня. Вперёд, Алексей!
Мы вошли в большое трёхэтажное правитель-
ственное здание с высокими колоннами и прошли в
горком комсомола, расположенный на первом эта-
же. В приёмной нас попросили немного подождать.
170 | Александр ШАЛАМОВ БЛАГОВЕСТ. Рассказы и повесть | 171
В просторном кабинете нас приветливо встреча-
ет вожак комсомольцев города Аркадий Звонцев —
я его знал по своей комсомольской работе в школе.
Михаил Львович представился ему и показал удо-
стоверение. Секретарь пожал нам руки пригласил
сесть.
— Лёша, расскажи свою историю, —попросил
Михаил Львович.
Волнуясь, я сбивчиво промямлил про письмо и
про направление. Про то, что теперь весь коллек-
тив пионерского лагеря считает меня обманщиком,
и что мне очень хочется вернуться в лагерь.
— А теперь, дружок, оставь нас, — сказал мне
профессор и осведомился у секретаря: — Вы ведь
не возражаете?
— Да, конечно… — кивнул Звонцев.
Я пробубнил: «До свидания…», и вышел через
приёмную в коридор.
Высокие потолки, большие окна с белыми шёл-
ковыми шторами, собранными волнами в несколь-
ко рядов, блестящий паркет, ковровая дорожка,
деревянные панели, люстры, двери с табличками,
говорили о важности учреждения. Но чем дольше
я ждал, тем больше росло во мне сомнение: всё не
так просто!
18
Я мысленно вернулся к тому моему убеждению,
что реальная жизнь на самом деле прекраснее вся-
ких сказок, фантазий, выдумок в наших умах, кни-
гах и кино… Этот мой случай с лагерем оказался
экзаменом, который я провалил. Ведь, правда, я не
захотел жить, оказавшись в первой же сложной си-
туации. Я смалодушничал, отчаялся. И вот сейчас,
если ничего не выйдет, и я больше не вернусь в
лагерь, то разочаруюсь в жизни. И воздушные зам-
ки восторжествуют над реальностью. Этот вопрос
с каждой минутой становился всё важнее и важ-
нее для меня. Я даже начал думать, что он гораздо
значимее, чем тот, который пытается уладить Михаил
Львович с первым секретарём горкома комсомола.
Я заметался по коридору. «Скорее решай!», — го-
ворил я себе. — «Ну же?!» И я понял: надо всегда
в любой ситуации быть над ней, а я оказался под.
Не биться в конвульсиях, желая умереть, но стано-
виться крепче и жить!
Появился Михаил Львович. Я ничего не мог
прочесть в его глазах под стёклышками очков.
Вышли на улицу, на свежий воздух и остановились
у одной из колонн. Профессор достал сигарету.
Я ждал, глядя, как он щёлкает бензиновой зажи-
галкой, выбивая из кремня огонь. Наконец он при-
курил и сказал:
— Ну что, дружище, поезжай в свой лагерь.
Сообщил так буднично, как будто действитель-
но всё сложное решается просто. Я обнял моего
«спасителя», не в силах даже сказать: «Спасибо!».
— Теперь можно и на море сходить, — произнёс
Михаил Львович. — Ты как, мороженое хочешь?
Рядом было летнее кафе, где накладывали мо-
роженое в металлические вазочки и продавали про-
хладительные напитки.
172 | Александр ШАЛАМОВ БЛАГОВЕСТ. Рассказы и повесть | 173
— Спасибо, Михаил Львович. Но я лучше по-
бегу. Хорошо?
— Беги. Я сам мороженое поем. Если что, сразу
же звони. Но уверяю, проблем уже не будет.
Я ещё раз обнял профессора и оставил его. Дома
быстренько собрался и был таков.
19
С каким радостным чувством я возвращался в
лагерь!
На воротах дежурили пионеры второго отря-
да. Они узнали меня и пропустили без всяких па-
ролей.
Дверь кабинета начальника лагеря была, как
обычно, открыта настежь. Иван Иванович, навер-
ное, очень любил свою работу, так как, похоже, ни-
когда не покидал кабинет. Он и теперь сидел за
письменным столом, уткнувшись в бумаги. Я ещё
не вошёл, как он, снимая очки, воскликнул:
— А-а! Наш герой явился! — даже привстал и
крепко пожал мою руку. Как будто это был совсем
другой человек.
— Уладил? Разобрался? Ну, теперь лети в свой
любимый отряд! Там тебя заждались.
Направляясь в отряд, я взглянул на часы: время
тихого часа подходило к концу.
Старшая пионервожатая встретила меня в от-
ряде. Видно, ей начальник лагеря обо мне по теле-
фону сообщил.
— Лёшенька, дорогой, как мы тебе рады! Мы
все так переживали за тебя! — кинулась она меня
обнимать.
Валентина тоже меня обняла. А Клавдия, как
будто ничего и не было, сказала:
— Сегодня у нас банный день. После полдника
вам, Алексей Сергеевич, мальчиков в душевой ку-
пать.
— Обязательно за ними прослежу, — ответил я.
Прозвучал сигнал подъёма…
* В тексте повести процитированы стихи
Владимира Маяковского и Юрия Кукина.
174 | Александр ШАЛАМОВ БЛАГОВЕСТ. Рассказы и повесть | 175
СОДЕРЖАНИЕ
РАССКАЗЫ
Ливадия .............................................................. 3
Голуби в небе .................................................. 7
Брошь 15
На озере ............................................................ 20
Осень в саду .................................................... 24
Злая сила .......................................................... 26
Шалопай ........................................................... 30
Полёт 34
Шельмец ........................................................... 39
Интернат .......................................................... 42
Фред 47
Пожар в лесу .................................................. 49
Крик 56
На диком пляже ........................................... 61
Зелёный остров ............................................ 70
Благовест ............................................................ 74
Цветы 85
Беседка 88
Живём! 98
В пути 104
Суеверие ........................................................... 111
Шок 115
Неопалимая купина ................................... 124
ПОВЕСТЬ
Вожатый пятого отряда ........................... 126
176 | Александр ШАЛАМОВ
БЛАГОВЕСТ
Рассказы и повесть
Александр Евгеньевич
ШАЛАМОВ
Литературно-художественное
издание
Редактор — Михаил Боровский
Корректор — Татьяна Боровская
Предпечатная подготовка — Лемешко К. А.
Все иллюстрации ваыполнены автором
Cдано в набор 10 .10. 2017
Подписано к печати 10. 11. 2017
Формат 84x108 1/32 . Бумага офсетная 120 г/м2.
Печать офсетная. Гарнитура Petersburg.
Усл. печ. л. 9,24. Зак. № 285.
Тираж 200 экз.
ООО «Издательство “Доля”»:
Россия, Республика Крым, 295022,
г. Симферополь, ул. Виноградная, 22.
E-mail: vbasyrov@mail.ru
http://www.vbasyrovdola.ucoz.ru
Skype: basyrov1947
Отпечатано с оригинал-макета заказчика
на полиграфическом оборудовании ООО «Форма».
295034, Россия, Республика Крым,
г. Симферополь, пр. Кирова, 34 «Г».