Ворвавшись домой, я сразу же бросился на кухню. Есть хотелось так, что сводило желудок. Открыв холодильник, я тупо уставился на пустые полки. Только в самом дальнем углу стояла кастрюля с квашеной капустой. Будем есть капусту. Я достал кастрюлю и поставил на стол.
Вдруг с треском вылетела крышка морозилки и на пол выкатилась мороженая утка. Она возбуждённо крякала и тщетно пыталась выбраться из целлофана.
- Чего встал как столб? Помоги! – скрипучий голосок вывел меня из столбняка.
Я наклонился и разорвал полиэтилен. Почуяв свободу, утка сразу же прыгнула на стол и набросилась на квашеную капусту.
- Вкусно!- мяукающе крякала она, обеими крыльями запихивая капусту себе в клюв,- У тебя водка есть?
- Нет. Только коньяк.
- Разливай, - она икнула и сделала широкий жест крылом.
Я достал коньяк, рюмки. Налил.
Только теперь утка отвалилась от кастрюли. Она томно вытянулась на столе и сладко зевнула.
- Будем! – мы чокнулись.
- Эх, ты! Такую женщину упустил, - с сожалением глядя на меня, вздохнула утка.
- А ты-то откуда знаешь?
- Знаю.
Я достал сигареты и закурил.
- Брось ты эту гадость, - сморщилась птица и снова наполнила рюмки. – Лучше ещё тяпнем. А? – и она прищурила левый глаз.
Я был не против.
- Хочешь, я всё улажу?
- Да что ты можешь сделать, кусок мороженого мяса?
- Сам дурак! – утка надула щёки и отвернулась.
- Не обижайся. Это я от досады.
Утка резко вскочила и возбуждённо забегала по столу.
- Осторожно, посуду побьёшь!
- Чёрт с ней! Это не суть!
Вдруг она остановилась как вкопанная.
- Есть! Давай "штуку".
- Она не съедобная, - я уже успел заглянуть в кастрюлю и сделать соответствующие выводы.
- Дурак!
- А зачем тебе?
- На цветок и шампанское.
- Цветок?
- Букет дарить пошло. А один цветок – это интимно, - она прикрыла глаза и вытянула клюв трубочкой.
- Но тысяча – это много.
- Жмот. – и она посмотрела на меня с презрением. – Ради любимой девушки он раз в жизни не может потратиться.
- Я на неё уже тратился! – протестовал я.
- Тогда живи как хочешь, - обиженно крякнула она и полезла обратно в морозилку.
- Ладно, чёрт с тобой! Держи.
Утка взяла купюру, посмотрела на свет и, удовлетворённо хмыкнув, приказала:
- Открой окно!
Затем свернула деньги в трубочку, запихнула в клюв и улетела.
Я вылизывал остатки капусты, когда в дверь позвонили. Открыл. На пороге стояла утка и смотрела себе под ноги. От неё заметно несло перегаром.
- Уже? А где же цветок и шампанское?
- У меня права отобрали, захныкала утка и стала тереть глаза ковриком
- ???
- За полёт в нетрезвом состоянии! - и она заголосила так, что содрогнулись стены.
- Успокойся, успокойся. Подумаешь, права.
- А без них штрафуют! – И снова слёзы ручьями потекли из её глаз. – У тебя платок есть?
Я достал платок и вручил ей. Зычно высморкавшись, утка шагнула в квартиру. Держась за стену, прошла по коридору, воткнулась в комнатную дверь и села.
- Куда дела деньги?! – нахмурив брови, спросил я.
- Э-э-э, не спрашивай, - она махнула крылом, будто отгоняла муху.
- Как это «не спрашивай»???
Утка попробовала встать, но упала. Затем поднялась на четвереньки и подползла поближе.
- Понимаешь, - она смотрела на меня чистыми глазами, и невозможно было ей не верить, – Мне плюнули в душу. Так гадко! Так пОшло! – и она опять шлёпнулась.
Я поднял её, отнёс в ванную и сунул под холодную воду.
- Мне плохо, - стонала утка, безвольно свесив голову.
- Пить надо меньше.
- Я ранимая. Мне тяжко, - и её вырвало.
- Вот и хорошо. Теперь станет легче. – я перемотал ей голову полотенцем и положил на кровать. Утка свернулась калачиком и сладко засопела.
Проснулась она вечером. Я уже успел сходить в магазин и купить кое-что поесть. И теперь, сидя на кухне, курил. На пороге появилась утка.
- М-м-м-м-м, - мычала она, держась за голову.
- Голова болит?
- Мог бы и не спрашивать, - на её помятом лице застыло мучение.
Птица вскарабкалась на табурет и села, подперев голову крылом. Глаза её смотрели сквозь меня куда-то вдаль..
- Поешь чего-нибудь, - сочувственно предложил я.
- Не хочу. Дай попить.
Я налил полную кружку воды. Она мигом её осушила, бросила на пол и вспорхнула на раковину. Открыла холодную воду и жадно прилипла к крану. Напившись, она сунула голову под струю и заурчала.
- Если будешь бить посуду, я тебя запеку с яблоками.
Совсем не ожидал, что угроза будет иметь такой эффект: утка упала в мойку и забилась в истерике. Пришлось взять её на руки и успокаивать как маленького ребёнка. Наконец, она притихла. Глядя на меня преданными глазами, спросила:
- Ты правда не запечёшь меня с яблоками?
- Правда. Не бойся.
Она прослезилась (теперь уже от счастья) и лизнула меня в щёку.
- Я знала, что ты – настоящий друг!
Затем спрыгнула на пол и гордо вышла из кухни.
Зазвонил телефон. Но не успел я встать со стула, как утка подлетела к аппарату и схватила трубку.
- Алло? Извините, он занят. Он не один. С девушкой.
Когда я подошёл, птица уже положила трубку и самодовольно улыбалась:
- Она звонила!
- Почему ты меня не позвала? – в этот момент я готов был её убить. Десять раз подряд.
- А зачем?
Слов не было. Одни буквы. Я снял тапок и запустил в утку. Та увернулась, показала язык и прыгнула на люстру.
- Успокойся, - утка поудобнее устроилась и стала раскачиваться на люстре, как на качелях. – Позвонишь ей завтра. Утро вечера мудренее.
- Вряд ли она вообще теперь захочет со мной разговаривать!
- Значит, не любит.
Я начал закипать:
- По какому праву ты вмешиваешься в мою личную жизнь?!
Птица хотела что-то сказать, но тут не выдержала люстра. С печальным звоном упала она на пол и разбилась. Из-под осколков выползла утка и обиженно пробурчала:
- Всё на соплях. А ещё хочешь шикарную женщину, - она уже стояла и тёрла ушибленный бок.
В полумраке я не видел выражения утиных глаз, но чувствовал ехидство, переполнявшее это стервозное существо.
За чаем утка хитро улыбалась и искоса на меня поглядывала.
- Чего улыбаешься? Сделала гадость и радуется, - на душе было тоскливо, будто наступила осень. – Зачем ты приплела какую-то девушку?
- А что? Разве у тебя не может быть другой женщины? Мужик ты или не мужик, в конце концов! Если ей на тебя наплевать, то и хрен бы с ней. Но если ты ей не безразличен, она здорово помучается, - и в улыбке утка растянула клюв аж до ушей.
- Но у меня нет другой женщины. Пока.
- А я?
- ЧЕГО???
- Чем я не женщина? Кстати, завтра сходи и купи мне какой-нибудь парфюм. Я хочу выглядеть соответственно.
От такой наглости я чуть не свалился со стула. Придя в себя, я внимательно посмотрел на утку и захохотал. Давно мне не приходилось так ржать.
- Ничего смешного не вижу, - утка обиженно захлопала глазами и заёрзала на табуретке.
- Видишь ли, дело в том, что я не гусак, - и новый приступ смеха накинулся на меня с ещё большей силой.
- Во-первых, не гусак, а селезень, что, впрочем, без разницы: кобель он и есть кобель. А во-вторых, - она посмотрела на меня с сожалением, - у тебя мысли задние.
- Очень даже передние. Как прикажете понимать Вас, девушка? – я всё ещё не мог успокоиться и даже закашлялся.
- Я люблю тебя как брата. И, вообще, я хорошая подруга. Могу быть любимой сестричкой.
- Клёво! Интересно, может, у меня и среди мороженых овощей родственники имеются?
- Считай, что твой глупый намёк я пропустила мимо ушей, - она хлебнула чаю и развернула карамельку. – А где шоколадные конфеты?
- В магазине.
- Зубы ломать я не собираюсь, - и она швырнула карамель в угол
- Будешь продуктами швыряться – вообще ничего не получишь!
Утка виновато на меня посмотрела, прыгнула на пол, подняла карамельку, подула на неё и, сделав страдальческое лицо, проглотила.
- Я больше не буду, - она подошла и нежно потёрлась о мою ногу.
- Ладно. Я пошёл спать. Спокойной ночи.
Среди ночи меня разбудило дикое дребезжание и не менее дикий грохот. Когда глаза привыкли к темноте, я увидел утку. Она сидела посреди комнаты и насиловала гитару.
- Прекрати безобразие! – Закричал я.
Утка испуганно бросила инструмент и прикинулась спящим пингвином.
- Не притворяйся. В чём дело?
Осознав, что её раскусили, утка сделала в моём направлении несколько шагов и остановилась. Подойти ближе она не решалась.
- Ну?
- Понимаешь, - начала она, шаркая лапкой, - я творческая натура. И очень тонкая.
- Это не даёт тебе права громыхать среди ночи.
- Тебе не понравилось?
- Ты понимаешь, что я спать хочу?
- В тебе нет поэзии. Я, кстати, сочиняла для тебя серенаду.
- Что-что?
- Се-ре-на-ду, - она произнесла это слово по слогам. – Сейчас ты пойдёшь, встанешь под её окном и споёшь.
Я запустил в эту дрянь подушкой. Утка пискнула и нырнула под шкаф.
- Грубиян! Если ты будешь так обращаться с девушками, то мне тебя искренне жаль, - скрипела она оттуда.
- Не зли меня, пожалуйста.
- Тебе действительно не понравилось? – она уже вылезла из-под шкафа и несла мне подушку.
- Вообще-то ничего, только слишком шумно, - я решил не огорчать её сразу.
- Ты не понимаешь! Чем громче, тем лучше! Это же любовь! Страсть!
Я взял у неё подушку, погладил по лысой голове и ласково сказал:
- Давай, всё-таки, до утра потерпим. А сейчас надо спать.
- Как же ты можешь спать?! А вдруг она с другим?! И как раз сейчас им хорошо вдвоём.
- Заткнись! – я отвернулся к стенке, - Ещё одно слово, и я выкину тебя на улицу!
- Ну и лежи, тюфяк! Мне, что ли, всё это нужно? Балбес! Не мужик, а тряпка! В тебе мужского-то не осталось! Одни слюни!
Это начинало переходить всякие границы. Моё терпение лопнуло. Я вскочил и бросился на утку. Та заверещала, словно резаный поросёнок, и снова нырнула под шкаф.
- Не подходи! Укушу! – глаза её засверкали в темноте как два уголька, - Не буди во мне зверя!
- Ладно, - я уже остыл и не прочь был заключить перемирие, - Бить не буду. Вылезай.
Из-под шкафа показалась её голова.
- Отойди.
Я вернулся на кровать и сел, по-турецки поджав ноги. Теперь утка вылезла вся.
- Мир, что ли?
- Чего ты хочешь?
- Позвони ей. Прямо сейчас.
- Ты с ума сошла? Третий час ночи!
- Если любит – простит.
Она взяла телефон и протянула его мне.
- Не хочешь? Тогда я сама позвоню. Какой номер?
- Не скажу.
- Слушай, в кого ты такой упёртый?
- Наверное, в своего папу.
- Заметно.
- А ты вообще-то, моего папу видела?
- Если бы не видела, не говорила.
Спать уже не хотелось. Я сидел и смотрел на телефон. Утка стояла рядом и давила на психику.
Больше всего я боялся, что буду послан. Крепко и надолго.
- Ты думай пока, - сказала утка и вышла из комнаты.
Через пять минут она вернулась и протянула мне бутылку.
- Выпей. Для храбрости.
Я сделал насколько глотков. Бр-р-р. Поставил бутылку и взял телефон. Неуютно сосало под ложечкой. Любовь и связанное с ней чувство риска взяли верх, и я набрал номер.
Трубку сняли почти сразу…
- Алло! – голос был совсем не сонный.
- Ты еще не спишь?
- Не-а.
- А чего так?
- Ты только за этим звонишь?
- Да. То есть нет, - убей Бог, я не знал, что говорить! Пауза затягивалась и я чувствовал, как между нами растет толстая стена непонимания. И каждая секунда добавляла в нее по кирпичику.
- Я люблю тебя!!!!!!
Утка схватилась за голову, села и покрутила крылом у виска.
- Люблю!!! – кричал я в трубку, не обращая внимания на знаки, которые делала мне птица, - и не могу без тебя жить!
Все. Я сказал все. Она молчала. Я боялся разрушить что-то призрачное, возникшее в последнее мгновение, и не решался заговорить снова.
- Я к тебе завтра зайду, - наконец сказала она и повесила трубку.
Я сидел ошарашенный, не зная, радоваться мне или плакать.
- Во! – крякнула утка и выразительно постучала себя по лбу. Затем взяла у меня телефон и аккуратно поставила на пол.
- Ты сама хотела.
- Ну я же не думала, что ты такой дурной.
- По-моему я сказал, что надо.
- Во-первых, не сказал, а заорал. А во-вторых, она теперь знает, что ты полностью в ее власти.
- Не смей так говорить!
- Ха! Уж баб то я знаю. Сама баба. И ты мне, пожалуйста, рот не затыкай!
- Заткну! Сейчас найду пробку и заткну! Осел я! Кого послушался?! У тебя все мозги вымерзли!
Утка стояла и молчала. Она насупилась.
- Утя, не обижайся. Ну дурак я! Вспылил.
- Я ранимая! И ты это прекрасно знаешь! Зачем так?!
- Прости.
- Нет тебе прощения! Видеть тебя не желаю! – она схватила бутылку и, в слезах, убежала на кухню.
Спать уже не хотелось. Я встал и подошел к окну. На улице шел снег. Он касался земли, целовал ее и таял. Совсем как я…
Хотелось курить. Я достал сигареты и прошел на кухню. Под столом, свернувшись клубочком, и глядя отсутствующим взглядом на холодильник, страдала утка. Рядом валялась бутылка. Я молча прикурил и лег на пол. Утка отвернулась.
- Чаю хочешь?
- Ты мне сделал больно! – и она всхлипнула.
- Я больше не буду.
- Будешь! Ты без этого не можешь! Кусок грубятины! – затем добавила, - пепельницу возьми! Я подметать не собираюсь.
Пришлось встать. Заодно поставил чайник.
- Даже не заметил, что посуда помыта! – донеслось из-под стола.
Только сейчас я увидел, что раковина пуста и ослепляет непривычной белизной.
- Умница! – я улыбнулся и добавил, - ты самая лучшая мороженая утка в мире!
- Правда? – она вылезла из-под стола и, покачиваясь, смотрела на меня влюбленными глазами.
- Просто чудо!
Утка попробовала кинуться мне на шею, но не допрыгнула и упала.
- Опять напилась?! – я покачал головой и указал на бутылку.
Она приподняла голову, сдвинула брови и выдала: «Да!», при этом идиотски улыбнувшись. Наконец ей надоело лежать. Она встала, посмотрела на чайник, щелкнула клювом и, все также пошатываясь, вышла из кухни. Я – за ней.
- Ты куда?
Утка надевала мои шапку и перчатки.
- Щас. Открой дверь!
- Не открою.
- Я хочу подышать!
- Черт с тобой! Только не долго. Скоро чайник закипит.
Она кивнула головой и вышла.
Вернулась минут через пятнадцать, втащив в квартиру какую-то кривую и грязную палку.
- Это что еще за дрянь?
- Не дрянь, я ветка паржского дерева.
- А?
- Бэ!
Я ничего не понимал.
- Ты ее помоешь и посадишь. Получится дерево.
- Зачем?
Утка улыбнулась:
- Так надо.
- Хорошо, но куда я ее посажу?
- В кадку. Сходишь в магазин и купишь кадку. Как для пальмы.
- Ты думаешь, кошелек у меня резиновый?
- Кожаный.
- Или я деньги печатаю?
- Не опошляй жизнь! Деньги – грязь! – и она наморщилась, - считать их будешь, когда станешь дедушкой.
- А жить на что?
- Зануда, - она прошла в ванную и бережно положила там палку.
- Отнеси обратно!
- Ни за что! – утка прикрыла ветку своим телом и глядела на меня исподлобья.
Ругаться не хотелось. Ладно. Бог с ней и с этой палкой – спишем на очередной женский каприз.
- Пойдем чай пить.
- Ура!!! – на этот раз ей все-таки удалось повиснуть на моей шее. Она дергала лапками и визжала от счастья.
Незаметно в дом вошло утро. Мне так и не удалось уснуть. Зато утка сладко посапывала в ногах. Осторожно, стараясь ее не потревожить, я встал и пошел умываться.
Когда чистил зубы, в дверь позвонили. Быстро прополоскав рот и слегка причесавшись, я подлетел к двери и распахнул ее настежь. На пороге стоял незнакомый мужик.
- Я – иностранец, - сказал он, затем засмеялся, запрыгал и захлопал в ладоши.
- Доброе утро.
- Извините, мужик развернулся и ушел.
Я закрыл дверь и вернулся на кухню. Утка уже проснулась и стояла под краном, натирая себя хозяйственным мылом.
- С добрым утром! - видно было, что она выспалась. - А ты всю ночь не спал? Ужасно выглядишь! Что любовь с человеком делает!
Утка смыла пену, закрыла воду и отряхнулась.
- Давай "штуку"!
- Опять?!
- А что ты хотел? Любовь требует жертв. Сиди дома и жди. А я быстренько сбегаю и принесу все, что нужно.
- И цветов, и шампанское, - я ехидно улыбнулся, - фиг тебе!
- Не веришь? Честное слово принесу!!!
Червь сомнения глодал мою душу, но положение было безвыходное. Самому уходить было нельзя – и я сдался.
На этот раз утка не стала проверять деньги на свет.
- Верю, - пояснила она и оставила меня одного.
Я ходил по комнате из угла в угол и ждал, когда раздастся желанный звонок. Делать ничего не хотелось, да и не получалось – все валилось из рук. Сел. Встал. Включил музыку. Не то. Поставил цеппелинов, лег на пол, закрыл глаза и поплыл в изматывающем душу блюзе «С тех пор, как я тебя люблю». Что-то болело внутри. Боль была не физическая, не медицинская: такое впечатление, что из души вырвали с мясом большой кусок; теперь она саднит и кровоточит, и с каждой каплей я теряю частичку себя. Как сложится дальше? Я боялся заглянуть в будущее и ждал.
Резкая трель звонка вывела меня из этого состояния. Я быстро вскочил и сломя голову кинулся открывать дверь.
- Привет! – я чуть не задохнулся.
- Я принесла твои диски и книжку, - глаза ее были печальны и смотрели на меня с какой-то тяжестью.
- Ты проходи. Раздевайся.
- Вообще-то я ненадолго, - она прошла в комнату и села на кровать.
Я встал в дверях. Она смотрела на мыски своих сапог и молчала.
- Чай будешь?
- Угу.
- Он как раз еще горячий. Пойдем, - я взял ее за руку и увел на кухню.
- Может, все-таки снимешь пальто?
В ответ она только кивнула. Я стал наливать кипяток, когда она, не глядя в мою сторону, дрогнувшим голосом спросила:
- Это правда?
- Что? – я сначала не понял.
- Что ты говорил по телефону.
Я поставил чайник.
- Я всегда говорю правду. Даже если это сулит мне большие неприятности.
- А как же девушка?
- Какая девушка?
- Та, что вчера подходила к телефону. Она сказала, что ты занят.
Я рассмеялся и добавил:
- Особой женского пола. Так?
- Да, - вздохнула она и посмотрела сквозь меня.
- Это была утка.
- Какая еще утка???
- Мороженая.
Она вскочила, съездила мне по лицу и, схватив пальто, кинулась к двери. По-моему, сказал что-то не то.
- Подожди! Послушай же! – я догнал ее, обнял и поцеловал.
- Пусти!!!
- Никуда я тебя не пущу.
- Пусти или я сейчас закричу!!!
- Опять глупо с Вашей стороны, - я крепче сжал ее и попробовал поцеловать еще раз. Не получилось. Она сильно дернула головой и сделала больно моему носу.
В этот момент позвонили. Я разжал объятия и открыл дверь. На пороге, слегка покачиваясь и широко улыбаясь, стояла утка. Обеими крыльями она обнимала полупустую бутылку шампанского и силилась шагнуть нам на встречу. С ее тоненькой шейки свисала измочаленная красная роза, стебелек которой был лишен всех шипов. Утка обмоталась им как шарфом.
- Я же говорила, что принесу! – она гордо выпятила грудь и ввалилась в квартиру.
- Знакомьтесь.
- Очень приятно! – утка оценивающе оглядела мою любовь и щелкнула языком.
- Веди себя прилично!
- Понимаю. Интим, - прошептала она, многозначительно закрыв глаза крылом.
Затем развернулась и, волоча бутылку, скрылась в туалете. Слышно было, как птица взгромоздилась на унитаз и принялась хлебать шампанское.
- Вам оставить?
Потом она пустилась в рассуждения, что целоваться перед открытой дверью неприлично. Но нам было уже не до нее.