Весна 1941-го года. Казалось, город Шахты насквозь пропах белой акацией и цветущими садами. Тихие улочки манили, а душа томилась от предчувствия чего-то непередаваемо волнующего. Четырнадцатилетние Таня и Аня любили прогуливаться вечерами. В городском парке играл духовой оркестр. «В парке Чаир распускаются розы….» - под этот фокстрот мечты полнились надеждами. Таня и Аня с раннего детства были лучшими подругами и жили в одном подъезде, только на разных этажах. Тася и Нюся - так все звали девчат в уютном дворике на улице Третьего Интернационала. ««Мы с Тамарой ходим парой...»-это про них»,-не сомневались соседи. Девчонки даже хотели идти учиться на фельдшеров. Благо медицинское училище было в двух шагах от дома. Они мечтали, но грянула война. Когда фашисты были уже близко, Тасю и Нюсю отправили в Самарканд, к дальней родственнице Нюси — тёте Зое.
Поспешные сборы, встревоженные лица женщин на вокзале, долгий путь… Самым тяжелым испытанием стала дорога через пустыню на паровозе - «кукушке». «Ку-ку, ку-ку» - куковал еле ползущий паровоз, за что и получил свое прозвище.
- Тася, как думаешь, сколько лет нам железная кукушка накукует?
Нюся начала считать.
- Раз, два, три, …, семнадцать, шестнадцать. Тьфу, кажется, сбилась!
- Да брось ты, она же ненастоящая, - лениво отозвалась подруга.
Жара была такой, что, казалось, и паровоз и вагоны вот, вот расплавятся. Гарь из паровозной трубы влетала в открытые окна и оседала на полу, стенах вагонов и лицах пассажиров. К концу путешествия девчонки напоминали двух шахтеров.
В Самарканде солнце палило также нещадно. Казалось, привыкшим к шахтинскому пеклу южанкам никакая жара не страшна, но Тася прямо на перроне начала сползать по стенке. Вокруг собрались люди, помогли дойти до тенистого тутовника. Встречала подружек тётя Зоя. Вместе они добрались до глинобитного домишки с земляным полом.
- Тётя Зоя, а почему у вас в доме нет пола?
-Да здесь все так живут, жарко же, а на утрамбованном земляном полу прохладнее спать. Надо только веничком скорпионов смести. Вот так.
Она ловко подцепила ядовитое существо и выбросила за порог.
-И вы их не боитесь?
-Ну, поначалу было страшновато, а потом привыкла.
Уставшие с дороги девочки уснули почти сразу. Спали крепко, без снов, а утром их разбудил крик. Какая-то женщина нараспев выводила: «Ап-па, мо-ло-ко-о!».
-Это молочница, - пояснила тётя Зоя, - «Аппа» по-узбекски значит «уважаемая».
Тёткин двор, а также соседние дворы располагались террасами. Тася и Нюся частенько ходили на нижнюю террасу. Там жили Исмат и Саида, наполовину узбеки, наполовину украинцы. У них было еще две сестры помладше. По вечерам для них и их ровесников устраивали кукольный театр. Вырезанные из картона герои действовали по выдуманной на ходу пьесе. Но это никого не смущало, было весело и зрителям, и кукловодам.
Купаться ходили в баню. Тетя Зоя подружек одних не отпускала, только в компании с маленькой Азизой. Объясняла она это тем, что узбекские мужчины никогда не тронут женщину с ребенком, а Тася и Нюся по местным меркам уже взрослые. На рынке смуглые узбеки цокали языками им вслед.
Однажды, там же на рынке, когда они жевали только что купленные лепёшки, к ним подошла женщина, похожая на цыганку.
- Я не цыганка, - сказала она, - я – сербиянка. Хотите, погадаю?
- Вообще-то мы в это не верим, - начали было девочки, но любопытство взяло верх.
Тасе гадалка напророчила дальнюю дорогу, долгую и счастливую жизнь, а Нюсе сказала, что она до заката солнца встретится со своей судьбой. Дальше она гадать не стала, забрала третью лепёшку, купленную тёте Зое, и поспешно ушла, подметая цветастым подолом придорожную пыль. Озадаченные подружки начали нервно смеяться, и уже через полчаса от гнетущего впечатления не осталось и следа.
После обеда подруги помогали тёте Зое собирать алычу. Сама хозяйка копала яму. Она не первый год пыталась посадить на этом месте деревья, но саженцы, едва прижившись, и начав расти, вдруг засыхали. Кто-то сказал, что в этом виновата мышь, которая, видимо, устроила нору в корнях деревьев. Вот тётя и решила копнуть поглубже и прогнать зловредного грызуна. Хихиканье девчонок над действиями увлекшейся своим занятием тётушки сменилось возгласом удивления всех троих. Лопата зазвенела, ударившись обо что-то твёрдое. На дне выкопанной ямы виднелся фрагмент мозаики. Когда-то здесь находился дворец или гробница, потом всё было разрушено до основания и забыто. Мозаичный пол не давал деревцам расти, и они погибали. У Нюси глаза загорелись, она весь вечер фантазировала, все представляла, как здесь было раньше.
- Интересно, кто же в этом дворце жил, какой-нибудь эмир или паша, а может быть на этом месте был гарем?
- А теперь здесь мы живем, во дворце без пола!
Тася с Нюсей обмотались простынями и принялись скакать по хатенке, изображая одалисок, чем до слёз рассмешили тётку.
С этих пор Нюся не на шутку увлеклась историей. Местность располагала к этому. Вокруг были древние развалины. Ближе всего к дому тёти Зои было кладбище Шах-и-Зинда. Именно с него и начали свое знакомство с историей Нюся и Тася. Тасе было жутковато бродить среди полуразвалившихся мавзолеев, синеющих куполами, но не отпускать, же подругу одну в это зловещее место. Отец Исмата рассказывал девочкам старинные легенды. Страшнее всех был рассказ про Великого Хромца — Тимура. Будто бы на его могиле написано: "Всякий, кто нарушит мой покой в этой жизни или в следующей, будет подвергнут страданиям и погибнет". Шепотом он рассказывал, что война началась на следующий день после того, как ученые открыли его могилу. Но Нюсю это только раззадоривало. Она хотела увидеть все своими глазами. И вот подруги отправились через древнее кладбище к могиле Тимура. В расписанных синей краской стенах мавзолея было прохладно. На темно-зелёной надгробной плите была высечена арабская вязь.
- Тась, а знаешь, я обязательно научусь читать на этом языке, вот увидишь, раскопаю что-нибудь такое, что и не снилось никому!
Но Тася не разделяла её восторга. Она была охвачена суеверным ужасом и мечтала лишь об одном: поскорее уйти из этого места. Уступив подруге, начинающий археолог Нюся согласилась вернуться назад.
Тася и Нюся с самого приезда в Самарканд мечтали о том, как они заживут, когда закончится война, и они вернутся в Шахты. Девочки наперебой рассказывали о своих планах. Но с тех пор, как Нюся увлеклась древними развалинами, все реже подруги говорили о новой жизни в родном городе. И когда война закончилась, Тася вернулась одна. К тому времени семья подруги переехала в другой город, вслед за главой семейства, который был командирован туда для восстановления какого-то завода. А Нюся ни за что не хотела покидать полюбившийся ей Самарканд. Да и тётка Зоя захворала. Подруги договорились встретиться через год. Но встреча не состоялась. Нюся умерла. Размытые слезами строчки, выведенные химическим карандашом, сообщали, что случилось это внезапно. Нюся умерла от дифтерии. Тётя Зоя во всём винила себя за то, что не запрещала племяннице бродить среди развалин и могил. Это проклятие. Не зря соседи говорили, что нельзя тревожить обитателей города мёртвых. Так сбылось предсказание...
А Тася всю жизнь прожила в Шахтах. Сбылось и ей предсказанное. Она вышла замуж, любила и была любима. Встретила старость в окружении детей, внуков и правнуков. А это, наверное, и есть счастье.